Unit 5 Text 5 Art for heart’s sake Rube Goldberg / Руб Голдберг

- Вот, выпейте ваш ананасовый сок, - мягко настаивал Коппел, медбрат.
- Нет! – упрямо сказал Коллиз П. Элсворт.
- Но это полезно для вас, сэр!
- Нет!
- Но так велел доктор.
- Нет!
Коппел услышал дверной звонок и был рад покинуть комнату. Спустившись вниз, в холле он обнаружил доктора Касвелла.
- Я ничего не могу с ним поделать, - сообщил он доктору. – Он не хочет пить ананасовый сок. Не хочет, чтоб я читал ему. Он ненавидит радио. Ему вообще ничего не нравится.
Доктор Касвелл воспринимал информацию со свойственной ему профессиональной невозмутимостью. Перед этим визитом он хорошо всё обдумал. Это был необычный случай. Для своих шестидесяти семи лет старый мистер Элсворт был в прекрасной форме. Но ему следовало воздерживаться от всевозможных покупок. Последний свой сердечный приступ он заработал после неудачного приобретения железной дороги в Айове. А предпоследний от пережитого потрясения, когда обанкротилась сеть продуктовых магазинов, купленных им ранее по завышенной цене. Все, что было приобретено за последние несколько лет, было ликвидировано к весьма существенным потерям как для его здоровья, так и для его кошелька. Несмотря на то, что он был все еще весьма состоятельным человеком, эти деловые сделки нанесли значительный вред его самочувствию.
Коллиз П. Элсворт сидел в массивном кресле возле окна. Он повернулся, когда доктор Касвелл поинтересовался:
- Ну что ж, как чувствует себя молодой человек сегодня?
- Пф! – недружелюбно ответила фигура в кресле.
- Я слышал, вы не следуете моим предписаниям, - заметил доктор.
- Какие могут быть предписания в моем возрасте?
Доктор подвинул стул и сел возле старика.
- У меня есть предложение, - тихо сказал он.
Старый Элсворт посмотрел поверх очков с явным подозрением.
- Что еще? Больше лекарств? Больше автомобильных прогулок? Больше всякой ерунды, чтобы держать меня подальше от офиса?
- Как вы смотрите на то, чтобы заняться искусством?
Врач сразу же подготовил стетоскоп, на случай если бы внезапное предложение чересчур впечатлило пациента.
Но ответом старика было только: «Чушь собачья!»
- Я не говорю, относится к этому серьезно, - продолжил доктор, будто ничего и не было. – Всего лишь позабавиться мелом и карандашами. Это будет весело.
- Чушь собачья!
- Хорошо, - встал доктор. – Я всего лишь предложил. Ничего более.
Коллиз немного помолчал. Морщины у него на лбу стали глубже.
- В любом случае, с чего к вам пришла такая дурацкая идея?
- Ну, это всего лишь предложение…
- Но, Касвелл, как же я смогу начать рисовать - то есть, если я буду таким дураком, чтоб начать?
- Я тоже думал об этом. И могу прислать к вам студента одной их художественных школ. Он будет приходить к вам раз в неделю и обучать. Если по истечении времени вы не увлечетесь этим – можете его вышвырнуть.
Доктор Касвелл навестил своего друга, Джадсона Ливингстона, главу художественного института «Атлантик» и объяснил ситуацию. У Ливингстона был как раз подходящий молодой человек - Фрэнк Свэйн, восемнадцатилетний студент-отличник, который нуждался в деньгах. Он работал лифтерам по ночам, чтобы платить за учебу. Сколько он будет получать? Пять долларов за визит. Отлично.
На следующий день в большой гостиной молодой Свэйн был представлен мистеру Элсворту, который предвзято его рассматривал.
- Давайте попробуем и нарисуем вон ту вазу на столе, - предложил Свэйн.
- Зачем? Это всего лишь черепушка с какими-то голубыми пятнами. Или они зеленые?
- Давайте все-таки попробуем, сэр.
- Пф!
Трясущейся рукой старик взял кусок мела и провел несколько линий. Потом добавил еще несколько и резко их соединил.
- Ну вот, молодой человек, - сказал он голосом полным удовлетворения. – Чушь собачья!
Фрэнк Свэйн был терпелив. Ему нужны были его пять долларов.
- Если вы хотите рисовать, вам надо будет смотреть на то, что вы рисуете, сэр.
Элсворт посмотрел.
- Бог мой, а она ведь весьма недурна. Никогда раньше не замечал…

Коппел зашел сообщить, что его пациент для первого урока уже достаточно потрудился.
- Ох, опять этот ананасовый сок, - пробурчал Элсворт.
Свэйн ушел.
Когда студент появился на следующей неделе, на столе был рисунок со слабыми очертаниями, которые едва напоминали вазу. Пожилой джентльмен прищурился и поинтересовался:
- Ну, что думаете?
- Неплохо, сэр, - ответил Свэйн. – Но немного не ровно.
- Боже, - старый Элсворт улыбнулся. – Я вижу, половинки не соединены.
Он добавил пару линий трясущейся рукой, а потом стал разукрашивать свободные места голубым, словно ребенок в книге с картинками.
Затем он посмотрел на дверь.
- Послушайте, молодой человек, - прошептал он, - я хочу вас кое о чем попросить, пока ананасовый сок не вернулся.
- Конечно, мистер Элсворт.
- Хорошо. Давайте заниматься в понедельник, среду и пятницу. В четыре.
Коппел вошел и был приятно удивлен, что его пациент выпил свой сок без всякого протеста.
Шли недели, визиты Свэйна были все чаще. Он принес пожилому мужчине коробку с акварелью и тюбики с масляной краской.
Когда доктор Касвелл заглянул, Элсворт поведал ему об изящных линиях дымохода. Также он что-то упомянул о богатом разнообразии красок в чаше с фруктами. Он гордо продемонстрировал многочисленные пятна краски на своем халате, который не позволял слуге отдать в прачечную, так как хотел показать доктору, как усердно он трудился.
Терапия действовала прекрасно. Больше никаких поездок в центр города в офис, с целью купить какой-нибудь бизнес, который позже обанкротится. Больше никаких сумасшедших финансовых идей проверить свое сердце на прочность. Искусство было настоящим лекарство для него.
Доктор подумал, что позволить мистеру Элсворту посетить «Метрополитен», музей современного искусства, вместе со Свэйном будет вполне безопасно. Целый новый мир открыл ему свои тайны. Старик проявил огромный интерес к художественной галерее и картинам, которые были там выставлены. Как проходят эти выставки? Кто выбирает для них картины? В его голове возникла идея.
Когда поздняя весна начала покрывать поля и сады своими красками, Элсворт нарисовал просто ужасную картину, которую он назвал«Деревья, облаченные в белое». А затем сделал потрясающее заявление. Он собирается участвовать с этой работой в Летнем Показе Галереи Латроп.
Этот показ был самой значимой выставкой года, если не по размаху, то, однозначно, по важности. Мечтой всей жизни для каждого успешного художника в Соединенных Штатах была премия галереи Латроп. И вместе с этими выдающимися и уважаемыми людьми, Элсворт собирался всучить свои деревья, которые походили на кучку салата, грубо размазанную по стене.
- Если газеты прознают об этом, все в городе будут смеяться над мистером Элсвортом. Мы должны его остановить, - сзаявил Коппел.
- Нет, - предупредил его доктор. - Мы не можем вмешиваться сейчас и испортить всю работу, что мы проделали.
К всеобщему огромному изумлению, «Деревья, облаченные в белое» были приняты к показу в галерее Латроп. «Безумец не только Элсворт, - думал Коппел, - галерея тоже сошла с ума».
К счастью, картина была повешена в непримечательном месте, где она нечасто попадалась на глаза посетителям. Однажды украдкой заглянул на показ и молодой Свэйн. Увидев на стене среди очаровательных картин, нарисованных с изяществом и гармонией, это жуткое кричащее пятно, он покраснел до кончиков ушей. Тем временем раздался хохот двух студентов, которые остановились перед этой несуразицей. Свэйн в ужасе пустился в бегство. Он не смог бы вынести их комментарии.
Пока шла выставка, старик продолжал брать уроки, почти не упоминая о своей картине. Он был в необычайно хорошем расположении духа. Каждый раз, когда Свэйн входил в комнату, он заставал Элсворта хихикающим. Наверное, Коппел был прав. Старик сошел с ума. Но было не менее безумным, когда комитет галереи Латроп поощрил его участие, приняв картину.
За два дня до закрытия выставки, специальный курьер вручил мистеру Элсворту длинное и весьма официальное на вид письмо. Свэйн, Коппел и доктор находились в этот момент в комнате.
- Прочтите мне, - попросил старик. - Мои глаза устали от рисования.
- Галерея Латроп имеет честь сообщить, что главным призом в тысячу долларов награждается Коллиз П. Элсворт за свою работу «Деревья,облаченные в белое»…
Свэйн и Коппел, ошарашенные этим известием, не могли изречь ничего членораздельного. Доктор Касвелл, призвав на помощь весь свой профессиональный самоконтроль, с величайшим усилием произнес:
- Мои поздравления, мистер Элсворт. Эээ… Конечно же, я не ожидал, столь приятных новостей. Но теперь… хм… теперь вы должны признать, что искусство приносит куда больше удовлетворения, чем бизнес.
- Ваше искусство – чушь собачья, - отмахнулся старик. - Я купил галерею Латроп в прошлом месяце.

Unit 6 Text 6 The man of destiny

Избранник Судьбы Г. Бернард Шоу

Джордж Бернард Шоу (1856-1950), выдающийся драматург, родился обедневшей семьи среднего класса в Дублине, где он учился в колледже. В 1876 он начал работать журналистом в Лондоне. Он стал социалистом в 1882 и в 1884 присоединился к Фабианскому обществу, организации интеллектуалов мелкой буржуазии. В 1879 Г. Б. Шоу занялся написаниями пьес, в которых он подверг критике недостатки буржуазного общества.

Бернард Шоу известный своими блестящими диалогами, полный остроумных парадоксов и часто чрезвычайно сатирический.

В его пьесе "Человек Судьбы"(1895) он изображает Наполеона как практичного делового человека, который делает свою карьеру за счет человеческих жизней.

Бернард Шоу был другом Советского Союза, который он посетил в 1931.

Маленькая гостиница в Северной Италии. Наполеон только что поместил под арест лейтенанта, который прибыл без писем и депеш за которыми его послали, говоря, что неизвестная молодежь обманула его.

Голос Леди (за сценой, как прежде): Джузеппе!

Лейтенант (остолбенев): Что это было?

Джузеппе: Только леди наверху, лейтенант, зовет меня.

Лейтенант: Леди! Это - его голос, я говорю Вам.

Входит Неизвестная Дама. Она высока и чрезвычайно грациозна с изящно интеллектуальным лицом: упрямый подбородок: все сильное, усовершенствованный и оригинальный. Она очень женственная, но ни в коем случае не слабая.

Лейтенант: Ага, попался, парень. Неплохо ты себя таким образом замаскировал, не так ли? (С громовым голосом хватает ее за руку.) Снимают эту юбку.

Леди (в страхе, донельзя возмущенная тем, что он посмел к ней прикоснуться): Джентльмен: Я обращаюсь к Вам (Наполеону.) Вы, сэр, являетесь офицером: генерал. Вы защитите меня, не так ли?

Лейтенант: Ни слушайте его, Генерал. Позвольте мне самому с ним расправиться.

Наполеон: С ним! С кем, сэр? Почему Вы обращаетесь с этой леди таким образом?

Лейтенант: Леди! Он - мужчина! Мужчина, которому я показал свое доверие. (Замахиваясь мечем) Здесь, ты -

Леди (прячется за Наполеоном и судорожно прижимает к груди его руку, которую он протянул перед ней как укрепление): О, спасибо, Генерал. Держите его подальше.

Наполеон: Ерунда, сэр. Это - конечно, леди, и Вы находитесь под арестом. Положите свой меч, сэр, немедленно. Я приказываю, чтобы Вы покинули комнату.

Джузеппе (осторожно): Ну, лейтенант. (Он открывает дверь и выходит следуя за лейтенантом.)

Леди: Как я могу отблагодарить Вас, Генерал, за Вашу защиту?

Наполеон (поворачиваясь к ней внезапно): Мои депеши: отдайте! (Он протягивает руку для них.)

Леди: Генерал! (Она невольно поместила руки на свою шаль, как будто хочет защитить что-то там.)

Наполеон: Вы обманули того идиота. Вы замаскировали себя под мужчину. Я хочу свои депеши. Они находятся там в груди Вашего платья под Вашими руками.

Леди (быстро убирает свои руки): О, как недоброжелательно Вы говорите со мной! (Она достает свой носовой платок из шали): Вы пугаете меня. (Она касается глаз, как будто вытирает слезу.)

Наполеон: Я вижу, что Вы не знаете меня, мадам, или Вы бы избавили себя от необходимости притворяться, что плачете.

Леди (улыбаясь как бы сквозь): Да, я действительно знаю Вас. Вы знаменитый Генерал Бонапарт.

Наполеон (сердито): Бумаги, пожалуйста.

Леди: Но я уверяю Вас - (Он грубо выхватывает ее носовой платок.) Генерал! (С негодованием).

Наполеон (вынимая другой носовой платок из своей груди): Вы предоставили один из своих носовых платков моему лейтенанту, когда Вы ограбили его. (Он смотрит на эти два носовых платка.) Они соответствуют друг другу. (Он нюхает их.) Тот же самый аромат. (Он бросает их на стол.) Я жду своих депеш. Я возьму их, при необходимости, с такой же маленькой церемонией, как я взял носовой платок.

Леди (с укором): Генерал: Вы угрожаете женщинам?

Наполеон (прямо): Да. (Протягивая руку.) Да: Я жду их.

Леди: Генерал: я только хочу сохранить одно маленькое личное письмо. Только одно. Позвольте мне иметь его.

Наполеон (холодный и строгий): Разумное ли это требование, мадам?

Леди (смягченный тем, что он не отказал решительно): Нет, но именно поэтому Вы должны предоставить его. Действительно ли Ваши собственные требования разумны? Тысячи жизней ради Ваших побед, Ваших стремлений, Вашей судьбы! И то, что я спрашиваю, является такой небольшой вещью. И я - только слабая женщина и Вы храбрый человек. Какова тайна Вашей власти? Только то, что Вы верите в себя. Вы можете бороться и завоевывать для себя и ни для кого больше. Вы не боитесь своей собственной судьбы. Вы учите нас, чем все мы могли бы быть то, если бы у нас были желание и храбрость: и это (внезапно склоняется на коленях перед ним) - то, почему все мы начинаем поклоняться Вам. (Она целует его руки.)

Наполеон (смущен): Прекратите! Прекратите! Прошу, встаньте, мадам.

Леди: Мой император!

Наполеон (поднимает ее): Прошу! Прошу! Нет, нет: это - безумие. Приезжайте: будьте спокойны, быть спокойными. (Гладит ее.) Вот! так! умница.

Леди (сквозь счастливые слезы): Да, я знаю, что это - дерзость с моей стороны, чтобы говорить Вам, что Вы знаете намного лучше меня. Но Вы не рассержены на меня, не так ли?

Наполеон: Рассержен! Нет, нет: совсем нет. Вы - очень умная и разумная и интересная женщина. (Он похлопывает ее по щеке.) Мы будем друзьями?

Леди (восхищенно): Ваш друг! Вы позволите мне быть Вашим другом! О! (Она протягивает ему обе руки с сияющей улыбкой.) Вы видите: Я показываю свою уверенность в Вас.