I. Понятие патристики. Краткий обзор патриотической традиции. 67 page

Основная характеристика Ума как второй сверхчувственной природы дана, по П., во 2-й посылке «Парменида»: Ум есть единое-многое. Высшая ступень бытия, первая главная сущность, ум непреодолимой преградой отделен от единого. Нет никакого резона и оправдания того, почему и как от единого возникает бытие; но последовательное восхождение от души («единого и много») к уму («единому-многому») подводит нас к первой сверхчувственной природе - единому как таковому.

Единое. Подчеркивая принципиальную невыразимость Единого, П. тем не менее не отказывается от размышлений, рассуждений и образных описаний первоначала. Первая основа и опора для мысли о Едином - Платон. Помимо того, что Единое принципиально охарактеризовано в 1-й посылке «Парменида», Платон в «Государстве» дал его характеристики как Блага. П. неоднократно возвращается к формуле «Благо - не сущность, но еще выше, чем сущность, превосходя ее достоинством и мощью» (Resp. 509b7-9), называя высшее начало το επίκζινα, ИЛИ то έπβκβινα ουσίας (οντος, των όντων), иногда трансформирует и расширяет ее (ср. V 3, 13. 2-3: «за пределами всего, в том числе — священнейшего ума»). Помимо этого П. регулярно характеризует Единое (Благо) как «источник и начало» (напр., I 6, 9. 41-42: то δ' αγαθόν то επεκβινα καΐ πηγήν καϊ αρχήν του καλού), применяя К нему эпитеты души из платоновского «Федра» (245с9, где душа - «источник и начало движения»).

К этому источнику и началу мы неизбежно приходим, совершая путь «снизу вверх»: от чувственного космоса - в поисках истоков его одушевленности - мы поднимаемся к душе, стремясь понять начало его красоты -к уму; от души - также восходим к ее ближайшему соседству - более единому, чем она уму, но стремимся еще выше - к причине ума и к самому принципу единства. Мистериальный характер этого восхождения П. подчеркивает в раннем 9-м трактате «О Благе, или о Едином» (VI 9, 11. 17 ел.: душа устремляется к Единому словно мист, входящий в святая святых, оставляющий за собой все, в т. ч. те изваяния, которые он по выходе увидит первыми (т. е. ум и умопостигаемую реальность).

Но на самом деле этот переход от высшего к низшему - возникновение бытия и ума от Единого - оказывается совершенно недоступен нашему пониманию. Единое решительно убегает всякого определения потому что оно ни в каком смысле не есть некая сущность: все, что о нем говорится, говорится только «ради убеждения, так что приходится употреблять слова

ПЛОТИН 587

вопреки их смыслу» (VI 8, 13. 4-5). Самая первая и исходная мысль есть мысль о бытии, а Единое остается недоступным ей как мысли (VI 7, 40. 5 ел.). И тем не менее нужно отважиться сказать о свободе воли вышебытийного Единого, поскольку только таким образом мы можем объяснить появление всего мира бытия (VI 8).

П. рассматривает весь комплекс вопросов, связанных с понятием свободы: свобода (то ελεύθερον) и всемогущество (то πάντα ούνασθαι), которое должно быть свойственно богам; свобода и зависящее от нас (то εφ" ήμΐν), добрая воля (то εκούσιον, то αύτεξούσων), желание, предмет стремления, верный научный расчет, представление, и в конце концов приходит к выводу, что подлинно свободны только добродетель (арете) и ум (нус), которые не знают рабства, принуждения, самопроизвольного и случая; но уже ум выше добродетелей, а все прочее относится к сфере еще более низкой и дальше отстоящей от Единого. И если все стремится к благу, то самому Единому-Благу не к чему стремиться; если бытие всех прочих реальностей выше их самих, а бытие ума с ним совпадает, то Единое выше бытия.

Вместе с тем Единое не есть некий субъект, потому никакой предикат не характеризует его в собственном смысле. П. называет его «не осуществившееся» (VI 8, 11. 1: το μη ύποστάν). Оно даже не есть оно само (потому что вообще не «есть»), и так как мысль о Благе отличается от самого Блага, само Благо окажется за пределами не только бытия, но и мышления (VI 7, 40. 26—27: εττεκεινα ουσίας καϊ νοήσεως).

Это высшее начало - «царь всех», по слову Платона (Epist. II, 312с), над ним нет господина, и даже нельзя сказать, что он господин над собой, потому что он - один; ему свойственна совершенная независимость: будучи совершенно отъединенным, он остается самим собой и не нуждается ни в чем другом. Можно сказать, что он - некая деятельность (энергия) и что действует он по своей воле, а все низшее получает свое существование благодаря ему и именно в таком виде не по случайности, а потому что он так захотел. Предполагая, что у высшего начала нет никакого внешнего повода поступить иначе, мы можем вывести отсюда, что установленный им порядок неизменен и вечен.

Универсум П. статичен. Всякая низшая ступень в нем вечно рождается от высшей, причем высшая вечно остается неизменной и, порождая, не терпит ущерба, а низшая - не претерпевает никакого развития. Единое вечно сияет в своей сверхпрекрасной благости. Вечно прекрасен созерцающий сам себя Ум. Вечно Душа устремляется к Единому и оглядывается на созданный ею Космос. Космос вечно вращается круговым вращением и в подлунной части его вечно чередуются возникновение и гибель. Вечно взаимное истребление животных, вечны войны и убийства среди людей. Вечно и неизбежно зло в мире.

Это, однако, не делает П. пессимистом и не внушает ему безразличия к здешней жизни. Здешний мир для него - игра на театре. Ничто не властно над благой душой, даже рок, которому подвластна вся сфера времени. Из того, что в мире есть зло, не следует, будто божество не заботится о мире, что мир лишен разумного плана: ведь и в драме не все герои, есть и рабы (III 2, 11, 13-15; 16, 35-42; 17, 18-24). Разнообразие, вносимое злом, только украшает пьесу, а наша истинная отчизна всегда рядом с нами, и туда всегда можно убежать из этого прекрасного мира.

588 ПЛОТИН

Так «бежим в дорогое отечество!» (ср. Нот. П. II, 240) - призывает П. Душа, презрев здешнее, пусть вернется к своему истинному отцу и любит его чистой любовью (I 6, 8. 16-17; VI 9, 9. 28-48). Такое отношение П. к настоящему и здешнему, его устремленность к прошлому и тамошнему как единственному пристанищу для затерянной в просторах космоса души, -характерные приметы не только индивидуальной позиции П., но и того последнего этапа в развитии античной философии, который П. открывает.

Однако в целом влияние П. на позднейший языческий платонизм не следует переоценивать. Влияние П. в значительной степени опосредовано Порфирием, начиная с которого платонизм твердо становится на путь комментирования отдельных диалогов Платона. Позднейший платонизм так же немыслим вне рамок твердой школьной традиции, как немыслим П. во главе философской школы. Некоторые моменты плотиновского учения, напр., его концепция материи-зла, были отвергнуты позднейшей платонической традицией (ср. Procl. In Ale. 319,12; Olymp. In Gorg. 5,1). Современные исследования предостерегают от переоценки влияния П. на классическую патристику (в частности, на Каппадокийский кружок); византийское богословие (начиная с «Ареопагитик») скорее находится под влиянием Прокла.

И все же влияние П. на всю последующую философию огромно, хотя зачастую анонимно и передается через вторые руки (см. Марий Викторин, Макробий, ср. «Теологию Аристотеля»). Западная философия воспринимает ряд идей П. через Августина. Прямое знакомство западной традиции с П. происходит в 15 в. благодаря переводам Марсилио Фичино. П. повлиял на Дж. Бруно. Позднее особый интерес к П. характерен для Дж. Беркли, представителей немецкого классического идеализма, а также для мыслителей и эпигонов немецкого романтизма. Современный образ П. начинает складываться в 20-х годах 20 в., во многом будучи подготовлен неоплатоническими штудиями К. Прехтера. В истории античной философии П., пришедший к философии со стороны, от экстатических видений и связанного с ним чувства своей изъятости из истории, — одна из наиболее интересных, но вместе с тем странных и непростых фигур.

Текст: Plotini Opera, editio maior. Ed. P. Henry et H.-R. Schwyzer. Vol. 1-3. P.; Brux., 1951-1973; Plotini Opera, editio minor. Ed. P. Henry et H.-R. Schwyzer. Vol. 1-3. Oxf., 1964-1977. Переводы и комм.: Armstrong Α. Η. (ed.). Plotinus. With an Engl. transi. Vol. 1-7. L.; Camb. (Mass.), 1966-1988; Harder R., Beutler R., Theiler W. (hrsg.) Plotins Schriften. Hamb., 1956-1971; Cilento V. (ed.). Plotino, Enneadi. Vol. 1-3. Bari, 1947-1949; IgalJ. (ed.) Plotino, Eneadas I—II; III-IV Madrid, 1982-1985; Сидаш Т. Г. (пер., комм.) Плотин. Эннеады. Т. 1-6. СПб., 2004-2006; Шичалин Ю. А. (пер., комм.). Плотин. Трактаты 1-11 (в хронологическом порядке). М., 2007. Издания отдельных трактатов: Traité sur les nombres: Enn. VI 6 (34), introd., texte, trad., comm. par. J. Bertier. P., 1980; Les écrits de Plotin publiés dans l'ordre chronologique, sous la dir. de P. Hadot: Traité 38 (VI 7). Traité 50 (III 5). Traité 9 (VI 9), introd., trad., comm. et notes par P. Hadot. P., 1988, 1990, 1994, Traité 25 (II 5), introd., trad., comm. par J.-M. Narbonne, 1998; Plotin. Traité sur la liberté et la volonté de l'Un: Enn. VI 8 (39), introd., texte grec, trad, et comm. par G. Leroux. P., 1990; Plotin. Traités. Trad, sous la dir. de L. Brisson et J.-Fr. Pradeau. Traités 1-6, prés., trad, et annotés par L. Brisson, Fr. Fronterrotta et al. P., 2002; Traités 7-21, par L. Brisson, J.-M. Charrue, et al. P., 2003; Traités 22-26, par R. Dufour, J. Laurent et L. Lavaud. P., 2004; Traités 27-29, par L. Brisson. P., 2005; Traités 30-37, par L. Brisson, R. Dufour et al. P., 2006. В рус. пер.: Плотин. Сочинения (Плотин в русских переводах). Сост. М. Солопова. СПб., 1995. Биография Плотина: Porphyre. La Vie de Plotin, sous la dir. de J. Pépin. Vol. I-II. P., 1982-1992; Порфирий. Жизнь Плотина. Пер. M. Л. Гаспарова, - Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. М., 1986, с. 427^40.

ПЛУТАРХ АФИНСКИЙ 589

Лит.: Schwyzer H.-R. Plotinos, - RE, Bd. 21, Hbd. 1, 1951, col. 471-592, Supplem. 15, 1978, col. 311-327; Entretiens 5. Les sources de Plotin. Vandv.; Gen., 1960; Armstrong Α. Η. (ed.) Cambridge History of Later Greek and Early Medieval Philosophy. Camb., 1967, p. 195— 268; Sleeman J. //., Pollet G. Lexicon Plotinianum. Leiden; Louvain, 1980; O'Meara D. Plotin. Introduction aux Ennéades. Fribourg, 1992 (англ.: An Introduction to the Enneads. Oxf., 1993); Narbonne J.-M. La métaphysique de Plotin. P., 1994; Gerson L. P. (ed.). The Cambridge Companion to Plotinus. Camb., 1996 (библ.); Блонский 77. П. Философия Плотина. M., 1918; Лосев А. Ф. Диалектика числа у Плотина. М., 1928; Он же. ИАЭ VI. Поздний эллинизм. М., 1980, с. 193-735 (библ. с. 741-755); Адо П. Плотин, или Простота взгляда. М., 1991 (пер. с франц.). См. также лит. к ст. «Эннеады».

Библ.: Blumenthal К J. Plotinus in the Light of Twenty Years' Scholarship, 1951-1971,-ANRWII 36, 1, p. 528-570; Corrigan K., O'Cleirigh P. The Course of Plotinian Scholarship from 1971 to 1986, - Ibid., p. 571-623; ThilletP. Plotin. Bibliographie: http://upr76.vjf.cnrs. fr/ Instrumentstravail/ Bibliogrspec/ BiblPlotin/Titre.html; A Bibliography 1950-2000 by R. Dufour. Leiden; Bost.; Köln, 2002 (Интернет-вариант: http://rdufour.free.fr/ BibPlotin/ Plotin-Biblio.html); издания трактатов Плотина и лит. см. также: http://www.alapage.com.

Ю. А. ШИЧАЛИН

ПЛУТАРХ АФИНСКИЙ (Πλούταρχος ο Αθηναίος), СЫН Нестория (ум. 432 н. э.), греческий философ-неоплатоник, первый «диадох» Академии, введший в нее благодаря Приску и Ямвлиху Младшему платонизм ямвли-ховской ориентации, по существу - основатель неоплатонической школы в Афинах, размещавшейся в его доме вплоть до закрытия в 529. Дед П., также Несторий, был иерофантом и, по свидетельству историка Зосимы (Hist. IV 18, р. 172, 27-173, 20 Mendelsohn), совершением соответствующих обрядов Афине и Ахиллу спас Афины от землетрясения в 376. Однако сам П., скорее, придерживался интеллектуалистской позиции и сдержанно относился к теургическим увлечениям Ямвлиха и его последователей. Написал комментарии к ряду диалогов Платона и толковал Аристотеля, учитывая точки зрения как Александра Афродисийского (с которым он не соглашался по ряду вопросов, - ср. Jo. Philop. In De an. 21, 20-23 Hayduck; Simpl. In De an. 302, 23-29 Hayduck, etc.). Его сотрудником и преемником был Сириан, с ним читал «О душе» Аристотеля и платоновского «Федона» (35 цитат из комментария П. на текст Аристотеля «О душе» в комментариях на этот трактат у Иоанна Филопона и Симпликия, ссылки в комментариях на «Федона» Олимпиодора и Дамаския) Прокл, ставший преемником Сириана по руководству школой. Прокл упоминает толкование П. на «Парменида». П. комментировал также «Горгия». Среди учеников П. - Гиерокл.

П. учил о вышебытийном едином (его формулировки соотносимы с Анонимным комментарием на «Парменид» Платона). Его концепция «доксы»-мнения и «фантасии»-воображения как центральных способностей души, связывающих ее не только с чувственно воспринимаемым миром, но и со сферой ума (откуда именно, в частности, душа черпает образцы для математических построений), оказала влияние на Прокла. См. также Афинская школа (неоплатонизма).

Фрагм.: Plutarco diAtene. L'uno, l'Anima, le Forme. Ed. D. P. Taormina. Fir., 1989. Лит.: Blumenthal H. J. Plutarch's exposition of the De anima and the psychology of Proclus, - Entretiens 21. De Jamblique à Proclus. Vandv.; Gen., 1975, p. 123-147.

Ю. А. ШИЧАЛИН

590 ПЛУТАРХ ИЗ ХЕРОНЕИ

ПЛУТАРХ ИЗ ХЕРОНЕИ (Πλούταρχος 6 Xaipovevg) (ок. 45, Херонея в Беотии - ок. 127 н. э., там же), греческий философ-платоник, политик, историк, священнослужитель. Был слушателем платоника Аммония в Афинах в 66 н. э. (год посещения Афин имп. Нероном, - Plut. De Ε, 385b), вероятно, П. тогда было 20 лет; в хронике Евсевия (apud Georg. Sync. 426, 22-23 Mosshammer) под 119 годом о нем говорится как о пожилом человеке; в том же году имп. Адриан назначил его на почетный пост прокуратора провинции Ахея. Всю свою жизнь П. деятельно участвовал в управлении родным городом, имел звание архонта-эпонима; имп. Траяном был возведен в ранг консула. С 50 лет пожизненно П. - жрец Аполлона в Дельфах. Дома в Херонее у него был постоянный философский кружок, посещаемый друзьями и учениками, - благодаря этому своеобразному филиалу Академии беотийская Херонея стала и одним из центров платонизма в 1 в. н. э.

Сочинения. Из обширного наследия П. сохранилось ок. 100 сочинений (приблительно треть; все написаны в поздний период, после 96 н. э.) Корпус сохранившихся текстов традиционно разделяется на две части -«Сравнительные жизнеописания» и «Моралии». Это деление восходит к изданию П., осуществленному византийским монахом Максимом Планудом (1260-1310). Название «Моралии» условно - под этой рубрикой Максим собрал все, что не было биографиями: этические, философские, религиозно-мифологические и другие сочинения, посвященные широкому спектру вопросов (от политики, риторики и педагогики до изучения повадок животных). В жанровом отношении в корпусе П. представлены диалоги, трактаты, толкования, школьные «вопросы». Все 79 сочинений, входящие в состав «Моралии», имеют сквозную пагинацию (по изданию Стефана 1572 года): первое - «О воспитании детей» (1 А), последнее - «О музыке» (1131а). Для понимания философских взглядов П. важны: «Платоновские вопросы», «О возникновении души согласно «Тимею»», «Об Исиде и Осирисе», «О [букве] Ε в Дельфах», «О дельфийском оракуле», «Об упадке оракулов», «О лике на Луне», «Можно ли научить добродетели?», «О нравственной добродетели», «О спокойствии духа», «О демонии Сократа», ряд полемических трактатов: «О противоречиях у стоиков», «Об общих понятих: против стоиков», «О том, что невозможно жить счастливо, если следовать Эпикуру», «Против Колота» и «Хорошо ли изречение "живи неприметно"?»; а также отдельные пассажи из «Застольных бесед» и примыкающего к ним «Пира семи мудрецов» (классический образец жанра «симпосия», продолжающий традиции соч. Платона и Ксенофонта). Среди утраченных сочинений П. (о которых известно из т. н. «каталога Ламприя») - едва ли не основные тексты, посвященные проблемам школьного платонизма: «О том, что, согласно Платону, у Вселенной было начало», «Где находятся идеи?», «Способ причастности материи к идеям», «О материи», «О пятой сущности», «О бессмертии души», «О чувствах», «О судьбе» (в 2-х книгах, сохранившийся одноименный трактат неаутентичен), «О том, что в нашей власти: против стоиков», «О единстве Академии со времен Платона», «О различии между пирронистами и академиками». Несомненно, эти тексты оказали существенное влияние на последующую платоническую традицию.

Учение. П. - представитель Среднего платонизма (не противопоставлявший, в отличие от Антиоха Аскалонского, платоников и скептиков-«ака-демиков»), для него главные школьные авторитеты - Платон и Ксенократ.

ПЛУТАРХ ИЗ ХЕРОНЕИ 591

В духе времени его платонизм вмещает элементы пифагореизма, аристоте-лизма и стоицизма. В логике П. принимал аристотелевскую силлогистику и учение о категориях, адаптировал отдельные элементы логики стоиков. Пифагорейские черты в учении П. (через влияние философии Ксенократа и Евдора Александрийского) усматриваются прежде всего в метафизическом дуализме. Согласно П., есть два противоположных начала: «Монада» (Бог, истинно сущее) и «Диада», «подлежащее всего бесформенного и беспорядочного» (De def. orac. 428f; De Isid. 369c). Космогония П. целиком основана на «Тимее», на истолковании текста которого строится вся платоническая доктрина П. Сочинения «Платоновские вопросы» {Πλατωνικά ζητήματα) и «О возникновении души согласно Тимею» (Пер1 της kv τω Τιμαίω φυχογονίας) Π. - одни из наиболее ранних сохранившихся образцов школьной платонической экзегезы. Первое из них представляет собрание из 10 небольших рассуждений с разъяснением отдельных выражений или избранных мест гл. обр. «Тимея», а также «Государства» и «Теэтета», напр.: почему он назвал всевышнего бога и «отцом» и «творцом» всех? (ср. Tim. 28сЗ-4); почему линия, представляющая деления мира, о которой говорится в Resp. 509d6-511e5, разделена на 4 неравных отрезка? Почему, с одной стороны, говорится, что душа главнее тела и является причиной его возникновения (ср. Tim. 34blO-35al; Legg. 896a5-c8), а с другой, что не рождается душа без тела (точных соответствий у Платона нет) и ум без души (Tim. ЗОЬЗ-5, 46d5-6, Soph. 249a4-8), - получается тело и есть, и его нет, раз оно сосуществует с душой и возникает благодаря ей? и т. д. Для разъяснения П. выбирает то, что не понятно при первом чтении текста или то, что противоречит другим высказываниям Платона, так что его задача как комментатора - разъяснить непонятное и показать отсутствие у Платона какой-либо несогласованности, исходя из представления о целостности и истинности платоновского учения, отсюда привлечение П. материала из разных диалогов. Отличительной особенностью учебных вопросов П. было то, что он предлагал слушателям обдумать и сопоставить несколько (как правило, два) вариантов интерпретации текста и выбрать затем наилучший.

«О возникновении души согласно Тимею» (адресовано П. своим сыновьям) представляет тот же тип экзегезы (ср. тематически близкое Plat, qu. IV) и толкует фрагмент Tim. 35al-36b5, причем внутри комментария П. вносит дополнительную рубрикацию согласно более мелким вопросам по тексту, так что в итоге получается то же собрание «вопросов», но тематически более однородное. Здесь П. кроме систематического и лексического комментария прибегает к историко-философским экскурсам, приводя известные интерпретации (в частности, Крантора, первого комментатора «Тимея», и Евдора Александрийского). Оригинальна интерпретация П. той беспорядочной зыбкой субстанции, из которой демиург сотворил мир: это не материя (сама по себе не имеющая качеств, инертная и не ничему не противоположная), а некое соединение материи и неразумной злой души, которая является причиной ее беспорядочного движения; бог же сотворил душу, придав ей разум (логос). Согласно П., Платон имел в виду именно злую душу 1) в «Тимее» под «необходимостью» (Tim. 48а, 56с, 68е; в отличие от собственно «материи» из Tim. 50e) и 2) в «Законах» под душой, противоположной «благодетельной» душе (Nom. 896e6; ср. также Phileb. 24а и Polit. 273b). Самостоятельно существующая «злая душа» -

592 ПЛУТАРХ ИЗ ХЕРОНЕИ

не характерный для платонизма элемент (был отвергнут последующей традицией, за исключением Аттика), и у П. объясним его симпатиями к восточным культам.

Достаточно оригинально также учение, развиваемое П. в трактате «О лике, видимом на диске Луны», о тройственной структуре человека: тело, душа, ум (см. De facie 943а); П. настаивает на четком разграничении ума и души, - таком же, какое имеет место при различении души и тела. С этим связано представление о «двоякой смерти»: первая смерть, отделение души от тела на Земле, вторая - отделение ума от души на Луне (943ab). В соч. «О демонии Сократа» мотив обособленности ума еще более усилен — об уме говорится как о «демонии», извне приданном человеческому телу. Развиваемая П. под несомненным влиянием Ксенократа демонология (исходные положения см. в соч. «Об упадке оракулов», 416с ел.: «Есть такие существа {φύσεις), обитающие в пограничной области между богами и людьми, подверженные страстям и изменчивые...») включала определение божественного демона (δαίμων) как существующей между инкарнациями души, учение о благих и злых демонах и об отношении благих демонов и богов и пр. Особую тему составлял в рассуждениях П. вопрос о том, как демоны вещают через оракулы («Об упадке оракулов»).

Полемические произведения. Основные оппоненты платоника П. -стоики и эпикурейцы, которым П. возражал практически по всем пунктам учения, настаивая, что и те и другие философски несостоятельны, ибо не смогли выстроить логически стройную систему взглядов («противоречили сами себе»), вели жизнь, несогласную с их философией и не предложили сколько-нибудь удовлетворительного учения о боге. Из 8 сочинений П. против стоиков поностью сохранились два: «О противоречиях у стоиков» и «Об общих понятих: против стоиков»; третье, известное под названием «О том, что стоики еще парадоксальней, чем поэты», представляет краткий конспект утраченного текста. В первом из трактатов П. уличает стоиков, и прежде всего Хрисиппа, в несуразностях и противоречиях (находя их в различном порядке частей философии - физики, логики и этики; расхождении по вопросу о единстве или множестве добродетелей; о том, есть ли у добродетели и порока большая и меньшая степень, о соотношении безразличного и предпочитаемого, и т. д.), и демонстрирует несогласие поступков стоиков с их собственными теориями (П. обращается к излюбленной теме о политической деятельности и находит, что стоики не любят занимться политикой, словно эпикурейцы, а если и занимаются, то не следуют своим принципам). Хотя изложение П. страдает непоследовательностью и риторическими передержками в аргументации, его сочинение остается важным доксографическим свидетельством о содержании утраченных сочинений Хрисиппа и других стоиков. В другом сочинении, «Об общих понятиях» (написано в форме диалога «академика Диадумена» и его безымянного «товарища»), стержнем критического рассмотрения стоической философии становится гносеологическая проблема общих понятий (kolvoll €vvoiai)\ соответствующий стоический термин претерпевает у П. ряд переосмыслений в духе учения Аристотеля об «общепринятых положениях» (βνδοξα), в связи с чем у автора появляется возможность находить у стоиков все новые противоречия в этике, физике и теологии.

ПЛУТАРХ ИЗ ХЕРОНЕИ 593

Против эпикурейцев П. написал ок. 10 сочинений (судя по заголовкам, известным по каталогу Ламприя), из них до нас дошли: «Против Колота», «О том, что даже приятная жизнь невозможна, если следовать Эпикуру» и «Хорошо ли изречение "живи неприметно"?». Первые два представляют ответ П. на известное в свое время сочинение Колота «О том, что невозможно жить, если следовать учению других философов»; в нем П. с привлечением богатого историко-философского материала доказывает, что критика Колота логически противоречива и содержательно не справедлива, а некоторые философы, которых Колот критикует (напр., киренаики) и вовсе разделяют одинаковые с эпикурейцами взгляды. Третье произведение представляет собой декламацию в духе второй софистики с опровержением известного тезиса Эпикура о преимуществе аполитичной, удаленной от общественной и публичной карьеры жизни. Трактуя афоризм λάθβ βίώσας как призыв к бесславию и безвестности, автор 1) высмеивает Эпикура за несоответствие философского учения и образа жизни (ведь сам он не пожелал остаться в безвестности и провозгласил свой постулат), и 2) доказывает, что скрываться от общества вредно как для больных и порочных, так и для выдающихся своей добродетелью, в заключение приводя своих слушателей к уяснению соответствий: «свет - слава - разум — жизнь» и «тьма — бесславие - неразумие - безумие - смерть» (место для Эпикура П. отводит в последнем ряду).

Религиозно-философские взгляды. В диалоге «О букве Ε в Дельфах» (как и в некоторых других произведениях, главным персонажем в нем изображен учитель Плутарха Аммоний Александрийский) содержит аллегорические толкования традиционных имен Аполлона и интерпретацию загадочной буквы El (начертанной при входе в дельфийское святилище) как глагола «ты еси», - фраза, которой верующий должен приветствовать Аполлона как бога истинно существующего. Описывая природу бога, П. прибегает к языку поэмы Парменида и «Парменида» Платона: «бог существует вне времени, от века неподвижно, неизменно, ничего нет ни раньше него, ни позже него, ни будущего, ни минувшего, ни старше, ни моложе его, но будучи единым, он вечно наполнен одним настоящим, и только оно есть реально сущее (De Ε, З93а7-Ь2). В другом «дельфийском» диалоге, «Почему божество медлит С воздаянием» (fiept των ύττο του θείου βραδέως τιμώ ρου μίνων), рассматривается вопрос о божественном Промысле, справедливости и неотвратимости наказания. В диалоге проводится мысль о том, что примеры безнаказанности некоторых преступлений («медлительность богов») или несчастья праведников отражают неосновательное понимание сложного вопроса. Боги постоянно наказывают и поощряют, но действие это разворачивается как в истории, так и в вечности, в мире умопостигаемом, а последнего мы не знаем. Бог, карая не немедленно, устанавливает истинные мотивы преступления, избавляет от жестокости тех, кто жаждет отмщения, дает возможность сделать что-то хорошее за время оставшейся жизни и испытать муки совести, что уже является наказанием; бессмертная душа после смерти продолжает страдать, ведь если она не искупила вину и не была наказана при жизни - она страдает вдвойне и втройне, кроме того, за нераскаявшихся страдают их потомки, и «наказание длится, пока страсти не будут искуплены страданием и болью» (565Ь6-7). О том, как именно страдают души после смерти, П. излагает в подробном «видении Феспесия» (гл. 22—

5 94 ПЛУТАРХ ИЗ ХЕРОНЕИ

33) - притче, аналогичной «видению Эра» из «Государства» Платона (Resp. X); П. также использует аргумент о переселении душ (метемпсихозе), понимая внедрение их в неразумных животных как род наказания. В сочинении «Об Исиде и Осирисе» П. предлагает аллегорическую интерпретацию египетской мифологии с привлечением языка зороастрийской религии и своей версии демонологии (Тифон, Гиганты, Титаны трактуются как злые демоны).

Небольшой трактат П. «О суеверии» посвящен критике атеизма (άθβότης) и суеверия (8еюώαιμονία) как двух отклонений от правильного отношения к богу и религиозным вопросам. Причину их появления П. видит в необразованности и невежестве, а разницу объясняет причинами психологическими: атеистами становятся люди с душой упрямой и неподатливой, а суеверными - наоборот, робкие и чувствительные (De superst. 1). Понимание П. суеверия как вида безбожия нетривиально и отлично, напр., от мнения Цицерона, который считал суеверие искаженной формой религиозности (Cic. Divin. II 148).