Военный психолог и Малыш

Наутро в Олегином микрорайоне появился новый человек.

В легкой светлой рубашке с коротким рукавом и черных джинсах «Монтана», с аккуратной прической, пожалуй, немного коротковатой, он походил на учителя физкультуры или ОБЖ в средней школе. Человек зашел в ближайший магазинчик, внимательно ознакомился с ассортиментом, одобрительно похлопал пластмассовый дачный рукомойник и купил бутылек одеколона «Сирень». Расплачиваясь, одарил лаконичным комплиментом продавщицу и вышел, сопровождаемый задумчивым взглядом молодящейся работницы прилавка. На улице новый человек слегка освежил виски и за воротником одеколоном, после чего приметил ближайшую урну и без сожаления опустил туда почти полный бутылек. Затем весело улыбнулся, подмигнул сам себе и бодро зашагал в сторону дома, где жил майор Киселев.

Олежка проснулся, когда мама ушла на базар, а отец уже уехал на работу. Кисель дома настолько привык к фразе «отец на работе», что когда их в первом классе учительница спросила, у кого где работает папа, все мальчишки, дети военных, солидно отвечали - «в части», «в штабе», «офицером» и тому подобное. А Олег почему-то растерялся и привычно выпалил «на работе». В ответ раздался взрыв смеха, а Олег в первую минуту так и не сумел понять, чего это все смеются, он ведь сказал чистую правду.

Наскоро перекусив, а если уж совсем честно, просто захватив бутерброд и большую помидорину, Олег стремглав помчался к реке. Необходимо было срочно вернуть дворницкую лопату. Спуск к берегу был довольно-таки крутой, поросший деревьями и высокими кустами, и в раннем детстве он норовил просто сбежать вниз, замирая от чувства, что его тело опережает ноги и можно запросто грохнуться так, что мало не покажется. Уже издали Кисель увидел, что возле холмов нет ни одной машины, а значит, водитель самосвала не обманул. С легким сердцем он подобрал в траве оброненную кем-то длинную ореховую палку с вырезанными ножом узорами на коре и поспешил к хранилищу своей тайны.

Даже вплотную подойдя к заветному карьеру, Олег не сумел обнаружить место, где замаскировал нишу. Весьма довольный этим, он выкопал из песка лопату, перекусил, едва не залив весело брызнувшим помидорным соком футболку, посидел и помечтал немного, после чего отправился домой. Открывать нишу ему не хотелось, а что придумать с ее содержимым дальше, он пока не знал. Тайна хороша только в первое время, а потом с ней уже нужно что-то делать. По дороге он размышлял, открывать ли секрет саркофага Сереге, или же эта тайна будет только его и ничьей больше. Мысли эти придали ему хорошего настроения, и, подходя к дому с дворницкой лопатой в руке, Кисель совершенно потерял бдительность. Возле песочницы на лавке сидел моложавый мужчина очень ответственного вида, и по тому, как он строго смотрел на Олежку, это мог быть только управдом или еще кто-нибудь, командующий дворниками.

Кисель решил обогнуть лавку и поскорее юркнуть в подъезд, моля всех святых, чтобы подвал оказался открытым. Но мужчина ловким и неожиданно быстрым движением тут же сцапал его за руку.

- Куда это вы так спешите, молодой человек?

Голос незнакомца был негромкий, но уверенный и весомый, какой бывает у начальников. Олег, в глубине души опасавшийся всех начальников, начиная от директора школы, слегка струхнул. А затем - еще больше, когда выяснилось, что незнакомец знает его имя, фамилию и еще кое-что.

- Вы что это, язык проглотили, Олег Михайлович?

Олежку в жизни никто не называл по имени-отчеству, разве что пару раз: когда он сдавал документы в музыкальную школу, и когда ему сверлил зуб очень добрый на вид старикашкин, похожий на доктора-профессора из старого мультфильма. И Кисель безошибочно определил: дело пахнет керосином!

- А я вас это… не знаю. Кто вы такой и вообще… - только и нашелся Олежка, что выдавить из глубины своей бедной души, теперь уже окончательно стартовавшей в сторону пяток.

- Это не беда, - заверил его незнакомец. – Достаточно уже того, что я знаю тебя, мальчик.

- А откуда это, интересненько? – недоверчиво покосился Олегин. – Я вас в нашем дворе первый раз вижу, между прочим.

- Ничего страшного, - ответил мужчина. – Просто у меня такая работа – все про всех знать.

«Ну, точно какой-нибудь управдом», - с досадой подумал Кисель. - «Который - друг человека из кино «Бриллиантовая рука». Эх, видно, теперь сдаваться придется…

Он сделал как можно более жалостливое выражение лица и заканючил идиотским, плаксивым голоском, совсем как уличный бомж-дурачок Миша из соседнего квартала, которого тамошние сердобольные старушки жалели, подкармливали и прятали от ленивой полиции.

- Я же не специа-а-льна-а-а….

Но тут же понял, что переборщил. Как же еще можно взять и утащить куда-то казенную дворницкую лопату, если не специально для чего-то? Это же не футбольный мяч и не воздушный шарик, в конце концов!

- Вообще-то, конечно, не то чтобы не специально… Просто она мне была очень нужна. Вот, не поверите, дяденька управдом, прямо до зарезу!

- Поверю, - с готовностью кивнул незнакомец. – Вот только никак не возьму в толк: отчего это ты меня ни с того, ни с сего в управдомы определил, Олег Михайлович?

- Ну, как же? – оторопел Олег. – Я же лопату… ну, в общем, взял.

- Это, конечно, непорядок, - кивнул мужчина. – Но ведь ты сейчас вернешь ее обратно, верно?

- Конечно… дядь…

«Если не управдом, то кто?» – запоздало ворохнулась в его мозгу беспокойная мысль. А незнакомец словно угадал: покачал головой и указал Олегу место подле себя, на лавке.

- Тогда придется тебе выслушать меня, любезный Олег Михайлович. И кое-что зарубить себе на носу, лады?

Олег молча кивнул. Надо же: так глупо попасться, когда он уже почти возвратил лопату! Никогда нельзя терять бдительность.

- Замечательная мысль, - согласился незнакомец. – Никогда и ни при каких условиях нельзя терять бдительность, мальчик. Болтун – это, знаешь ли, находка для шпиона.

Олег, пораженный в самое сердце, покосился на странного незнакомца, только что произнесшего излюбленную фразу его отца. И осторожно отодвинулся от него по скамье. Однако как на грех тут же зацепился штанами за сучок и замер под строгим и задумчивым взглядом мужчины.

«А, может, он и вправду шпион?» – испуганно подумал Кисель. - «И мысли вон читает, совсем как экстрасенс какой-нибудь…».

- Ты про комиссию, которая сюда приедет, слыхал? – в какой-то совершенно новой тональности спросил мужчина.

- Да… - сдавленно прошептал Олег.

- Ну, так вот. Есть комиссии, которые проверяют порядок, чтобы все было чисто и аккуратно, - поучительно молвил незнакомец. – Вот, гляжу, у вас все дорожки во дворе чистые, подметены, и песок новый привезли для детей. Словом, благоустраивают территорию. А если по-военному – парко-хозяйственные работы ведутся, вот как это называется.

Олег кивнул, просто чтобы поддержать разговор, а не тупо сидеть, как истукан. Незнакомец остро взглянул на него и тоже кивнул в свою очередь.

- А есть комиссии, которые проверяют порядок среди людей, молодой человек. Ну, вроде контролеров в автобусе. Все ли взяли билеты, все ли себя хорошо ведут, не безобразничают ли, не нарушают установленных правил поведения.

- Каких правил? – не расслышал Олег.

Незнакомец внимательно посмотрел на него и с нажимом повторил:

- Установленных. Для того, чтобы все их выполняли. А иначе ведь они и не нужны, верно?

Он явно ждал ответа, и Олег вынужденно кивнул, совсем запутавшись.

- А самое главное – не везут ли что-то, запрещенное к провозу. Понимаешь, что это?

- Ну, там… - замялся Олег. – Оружие, гранаты разные, бомбы. Это если террористы, да?

- Точно, - согласился незнакомец. – А еще?

- То, что горит, - подумав, предположил Олегин. – Или чего-нибудь острое, чем уколоться можно или порезаться случайно.

- Отлично, - поддержал его незнакомец. – Все именно так и есть. Что-нибудь еще?

- Разные ядовитые вещества, которыми можно отравиться, - добавил Олег.

- Именно, - обрадовался незнакомец. Он даже ладони потер от удовольствия. – Можно отравиться, да еще как. Вот ты, к примеру, знаешь, - он вдруг притянул двумя пальцами Олега за подбородок прямо к своему носу, - что есть такой яд, которым можно отравиться на всю жизнь?

- Насмерть, что ли? – ошеломленно пробормотал Олег, со страхом глядя в расширившиеся и совершенно круглые глаза незнакомца.

- Если бы, - сокрушенно пробормотал человек, отпустил Олега и сокрушенно махнул рукой. - Насмерть – это еще куда ни шло. На всю жизнь – вот что хуже, молодой человек. Неизмеримо хуже, потому как – опаснее своей безнадежностью и сладостью, одновременной и тайной. Можешь себе это представить?

Олег отрицательно замотал головой. Странный все-таки этот тип. Больной какой-то…

- Вот и хорошо, - согласился непонятно с кем незнакомец и вдруг весь осунулся, тяжело вздохнул и вмиг стал очень усталым, вялым, и даже голос его теперь был скучный и бесцветный. Может быть, из-за этой перемены, случившейся в нем, Олег сразу даже не понял, что в следующий миг сказал незнакомец. А, может, просто поначалу не поверил услышанному.

- А если так, то вот что я тебе скажу, Олег Михайлович Киселев, ученик теперь уже восьмого класса «А» средней школы, «хорошист», хотя мог бы быть и отличником. Давай условимся: чтобы я тебя в песчаном карьере тут внизу, у реки, больше не видел. Договорились?

Олег непонимающе смотрел на незнакомца во все глаза.

- Ты меня понял?

Кисель медленно кивнул, но потом неожиданно для самого себя громко выпалил:

- А вы вообще кто такой будете?

Незнакомец с минуту молчал, с сожалением глядя на мальчика, после чего вздохнул.

- Я психолог. Слыхал о такой специальности?

Ответа не последовало, но незнакомец его и не ожидал.

- Только я – не обычный психолог, не тот, который сидит в поликлинике и консультирует больных, хотя это я тоже могу. Я военный психолог, Олег Михайлович. Обычный российский офицер медицинской службы.

- Ага! А почему тогда на вас формы нет? И погон?

- А я сейчас выполняю специальное задание, - ответил военный психолог. – Правда, тебе я о нем сказать не могу. Ты ведь сам офицерский сын, знаешь, что такое служба.

- А удостоверение покажьте, - грубо спросил Олег.

На самом деле он хотел спросить другое: чего этому типу от него надо, и при чем здесь песчаный карьер. Но этот психолог, если только, конечно, такие бывают в нашей армии, явно что-то знал о нем, Киселе, и о его «коробочке». А, может быть, и о самом первой гробике, что лежал сейчас в ящике стола.

- Что ж, требование законное, - согласился психолог. Коротким движением он достал из кармана брюк темно-красную книжечку, раскрыл и протянул мальчишке. Олег буквально впился глазами в удостоверение.

Все было так, как сказал этот мужчина. В удостоверении черным по белому значилось «военный психолог», фотокарточка, хоть наполовину и замазанная чернильной печатью, вполне соответствовала оригиналу, и, похоже, с документами все было чисто – не шпион.

Олег вернул книжечку и решил задать главный вопрос.

- А почему мне нельзя в карьер ходить, товарищ майор?

Военный психолог вздохнул и прищелкнул пальцами.

- Вот что я тебе скажу на этот счет, парень. А ты постарайся запомнить. Ты ведь в шпионов не особо веришь, правда?

- А какие тут шпионы, мы же не на границе живем? – удивился Олег.

- Ну, положим, сейчас никакие расстояния не преграда, но ты отчасти прав, - заметил психолог. – Вот только шпион есть всегда.

- Как это? – удивился Олег.

- Объясню, - кивнул психолог. – Шпион, он какой?

- Какой?

- Не запоминающийся и совсем незаметный, - пояснил майор медицинской службы. – Вот лета нет, значит, и жары нет. Зимы нет – снега нет. А если шпиона нет, он все равно есть. Уразумел?

- Не-а, - засмеялся Олег.

Чудно как-то получалось: его, шпиона проклятого, нет, а он все равно есть. Разве так бывает?

- Со шпионами – бывает, - заверил его психолог. – И с их всякими шпионскими штучками – тоже. Уразумел?

Потом, уже в одиночестве размышляя над словами этого странного человека, Олег ни на йоту ему не поверил. Чтобы его «лягушачьи гробики» были шпионскими и опасными для всей страны – чушь какая-то. И он решил, что военный психолог просто подшутил над ним, посмеялся в душе над простоватым и наивным школьником с высоты своей взрослости и важности. Поэтому на следующее утро, встав спозаранку, когда даже отец еще только брился перед работой в ванной комнате, Олег наскоро перехватил стакан молока и помчался на реку.

То, что он увидел в песчаном карьере, заставило его по-настоящему испугаться и по-иному задуматься над словами военного психолога.

Все три холма были срыты, и даже песок лежал не кучами, как еще вчера, а чем-то плотно укатан. Пытаться раскапывать что-то здесь теперь было совершенно бесполезным, все равно, что рыть шахту до Америки. И дело даже не в том, что здесь понадобился бы могучий экскаватор.

Олег отчего-то был абсолютно уверен, что маленького кладбища «лягушачьих гробиков» здесь больше нет. И, скорее всего, он уже никогда их больше не увидит. Разумеется, кроме одного, о котором знал только Черепок.

Дождавшись офицерского автобуса, прикатившего в этот раз из леса с большим опозданием, Олег встретил отца и, рассказывая ему о новостях – по району целый час ходила комиссия из штатских и военных, - между делом поинтересовался, есть ли такая должность - «военный психолог». Отец поначалу удивился, потом призадумался и сказал, что такую должность можно предположить, но только в каких-нибудь специальных военных подразделениях, например, охраняющих преступников в северных лагерях. Здесь же, в центральной России необходимости в таких офицерах, наверное, нет; во всяком случае, майор Киселев никогда с ними не сталкивался.

Оставался только Серега. При первом же удобном случае Олег сообщил ему, что мать выкинула коробку с лягушиными костяшками на помойку. Это известие не встретило особого интереса со стороны Сергея, всецело увлеченного своими жуками и водяными клопами. Он не знал, что отныне многие когда-то их общие интересы, затеи и приключения отодвинулись для Олега далеко-далеко. Словно его друг в одночасье вырос из коротких штанишек, хотя покуда еще и не спешил в этом признаться.

Олег страшно боялся лишь одного: вдруг родители в один прекрасный – нет, не прекрасный, а самый жуткий, кошмарный день в его жизни - и впрямь однажды выкинут на помойку весь, по их мнению, «мусор» из тумбочки его стола.

И он взял с родителей самое честное слово, что они ни в коем случае так не сделают, потому что все безделушки из его стола страшно дороги ему с детства, что он хочет сохранить их на всю жизнь, и еще кучу тому подобной сентиментальной чепухи.

Родители здорово растрогались, вспомнив безвозвратно утраченные игрушки и книжки собственного детства, которые когда-то не сумели сберечь, и обещали никогда и ничего не трогать в сыновнем столе. Так что на этот счет Олег был спокоен. К тому же его заветная коробочка уже давно была прочно прилеплена ко дну тумбочки скотчем. И он спрятал ее от посторонних глаз именно таким образом не случайно.

Во-первых, теперь Олег мог не тревожиться за ее сохранность, а во-вторых, отныне он уже не доставал ее постоянно из тумбочки и не сидел, вертя ее в руках, гадая о ее происхождении и строя на этот счет самые невероятные версии.

Однажды Олег даже случайно заснул с ней в постели. Потом, проснувшись и обнаружив рядом в кровати «лягушачий гробик», он испытал странную смесь брезгливости, страха и одновременной гордости. Еще бы – ведь он сейчас, наверное, единственный человек на всей планете, рядом с которым спокойно пролежали всю ночь останки существа, может быть, абсолютно, стопроцентно внеземного!

А пока нужно было разыскать Романа и Хайру. За эти три удивительных дня Олежка совсем позабыл о своих новых друзьях.

И он принялся названивать им по всем имевшимся телефонам в ожидании, пока загрузится ноутбук, и можно будет проверить свежую почту.

Хайра недоумевала. После пережитого потрясения она еще толком не успела и в себя прийти, а этот странный человек, ее спаситель, уже исчез. Спросил зачем-то про Марата Валерьевича, – и откуда спрашивается он про него знает! – потом на минуту вышел в ванную комнату, вроде как руки помыть, а ждать пришлось долго. Поняв, что там опять творится что-то неладное, Хайра осторожно выглянула в полутьму прихожей.

- Эй! – свистящим шепотом окликнула она своего спасителя. – У вас все нормально?

- Нормально, - басовито откликнулась полутьма, и кто-то крепко взял ее за руку.

Перед Хайрой стоял совсем другой человек. Плотно сбитый мужчина лет сорока в камуфляжной куртке и джинсах. Щеки его пребывали в стадии примерно двухнедельной небритости, глаза были серыми и цепкими, как и руки, а указательный палец левой руки был прижат к его губам.

- Не ори! Ясно?

Хайра послушно кивнула. Это был уже четвертый по счету на сегодня незваный гость в ее квартире, и в голове ее опять все смешалось.

- Смотрю, у вас тут весело, - человек в камуфляже покосился на входную дверь. – Ты, стало быть, Светлана. Ну, так вот, дражайшая Светлана. Молодой человек по имени Киселев Олег Михайлович тебе известен?

- Известен, - оторопела Хайра. – Правда, не слишком.

- Вот и мне не слишком, - кивнул гость. – Я вообще-то к нему направлялся, а тут тебя выручать пришлось. Но теперь гляжу, припоздал маленько?

Девочка молчала. Гость же молча поманил ее пальцем.

- Гляди.

В ванной на зеркале аккуратным почерком губной помады, валявшейся на туалетной полочке, было выведено:

МАЛЫШУ ПОКЛОН ОТ ДЕРВИША!

Еще и хулиганский смайлик подрисован: ухмыляющаяся рожица с высунутым языком!

- Так значит, Малыш – это вы? – догадалась Хайра. – Ну, а я тогда – Карлсон, идет?

- Идет, - подтвердил мужчина, явно слушая ее вполуха. Вид у него был раздосадованный. – Опять этот скрытник за меня мою работу сделал. Ну, ловкач… Уважаю. Он тебе, часом, ничего не говорил? – осведомился Малыш.

- Ага, говорил, - впервые за последние пару часов улыбнулась Хайра. Правда, улыбка все равно вышла довольно кривая. - Сказал, что мне все объяснят. А то я что-то уже совсем запуталась, столько незнакомых людей за каких-то полчаса… Еще спросил, видела ли я когда-нибудь Марат-Валерича.

- Кто таков? – покосился гость.

- Мамин друг, - солидным голосом пробасила Хайра, сочтя нужным особо не вдаваться в семейные секреты при посторонних. И осторожно поинтересовалась. – А вы – добрый?

- Для тебя добрый, - уточнил Малыш.

- Тогда ладно, - кивнула Хайра. – Я про Малыша и Карлсона все серии видела. А вот живого Малыша, да еще такого упитанного - еще пока ни разу.

Малыш присел на край ванны и жестом указал Хайре место рядом.

- Ну, вот, значит, и свиделись. Считай, что мы с тобой на время комплекциями поменялись. А теперь рассказывай, что здесь у вас приключилось.

И ощутив порыв внезапного расположения к этому сильному и добродушному, хотя и пребывавшему пока под маской грубоватой непосредственности, человеку, она рассказала Малышу все, что с ней произошло в этот злополучный день. И даже немного захватила день вчерашний.

Оказалось, Малыш знал даже о парне из черного автомобиля, который весь вчерашний день скрытно следовал по пятам за девочкой.

- Не злой человек тебя сторожил, но и не воздыхатель, - строго сказал он Хайре. – Охрана это твоя была, которую один местный человечек приставил.

- Какой человечек? – не поняла Хайра.

Она с изумлением видела, что круг людей, вовлеченных в ее жизнь, причем совершенно незнакомых, вдруг начал катастрофически расширяться. К тому же эти люди знали о ней что-то такое, чего не знала она сама, о чем всего лишь день назад не догадывалась и даже не подозревала.

- Да не больно какой, - с сомнением откликнулся Малыш. – Дрянной тип, можно сказать.

- А кто он? И чего это ему от меня надо? Зачем меня охранять? От кого? - буквально засыпала его градом вопросов Хайра.

- Тут столько задачек, что сразу и не знаешь, за какую поначалу ухватиться, - пожал плечами Малыш. – Я ведь даже не знаю, сбежал твой охранитель или так в машине и остался.

- Как – остался? – замерла Хайра.

- В пламени, значит, - строго сказал Малыш. – Волей Божией помре. Или человеческой. Того нам с тобой, дева, пока не ведомо.

- Чудно как-то вы говорите, - нахмурилась Хайра. – Как в мультфильмах прямо. Эй-эй, поосторожнее! Руками лучше не трогать!

Ее гость разглядывал любимые Хайрины диски. Вынув один из конверта, Малыш как-то по-особому наклонил голову, оценивая лазерную поверхность, после чего удовлетворенно кивнул.

- Согласен. Тебе же посоветую в «Алтыне», в торговых рядах, поспрошать при случае Славу-Чемберлена. Здоровый телом, в золотых очках. Прозвище у него дрянь, а вот музыка хорошая бывает. Там найдешь и свой джаз латинский.

- А вы что, это слышали? – удивилась девочка.

- Намедни очередной мультимедийник вышел, - кивнул Малыш, деловито перебирая диски. – Там тебе и Аструд, и Стэн Гетц, и Бонфа старые записи. Элла там поет Жобима, совсем как в молодости, и еще много чего интересного. Кстати, и саундтрек к «Черному Орфеусу» присовокуплен, а это ж мировая известность. Непременно Чемберлена спроси, у него хорошая «латинка» часто бывает.

Такого поворота Хайра никак не ожидала. Обрести в едином лице и защитника неизвестного от кого, что уже само по себе было и ужасно, и ужасно романтично, и меломана, который знает и понимает все что нужно, но по сравнению с ней – гораздо больше! Вот это да, восхитилась Хайра, и доверия к Малышу у нее сразу прибавилось. Разве может быть плохим человек, который слушает латиноамериканский джаз!

Малыш, видимо, тоже догадался, что творилось в душе у девочки, и пояснил.

- Мы ж поем. Нам теперь петь частенько приходится. Потому и знаем разную музыку. Конечно, которая того стоит.

- А вы кто? – заинтригованно спросила Хайра. – Певцы? Из филармонии, да?

Ни по возрасту, ни по имиджу Малыш на нынешнюю подростковую эстраду не тянул, значит, трудился где-то в андеграунде, решила она.

- Филармонии, говоришь? – усмехнулся Малыш и крякнул. – Ишь, ты! Ну, можно сказать, что и так. Полная у нас теперь отныне «филармония».

Хайра озадаченно покосилась на него, чувствуя, что они в это слово вкладывают совершенно разные смыслы. Но Малыш уже торопил.

- Давай поскорее, дева. Собралась – и будя. Пошли отсюда.

- А куда нам надо идти? – невинным тоном осведомилась Хайра.

С одной стороны, она с облегчением восприняла то, что сейчас этот странный и незнакомый ей человек покинет ее квартиру, пусть даже и вместе с ней, коль скоро он без нее отсюда уходить не собирается. С другой стороны, ей очень хотелось знать, в каком же направлении будет дальше развиваться это ее необычное и совсем нежданное приключение.

- Да куда подальше! – откровенно сказал Малыш и указал на нее пальцем. – Ты, надеюсь, не собираешься тут в одиночестве поджидать, когда сюда нагрянет кто-нибудь еще? Продолжение будет, можешь не сомневаться.

Он дождался, пока она соберет вещи, и решительно забрал у Хайры сумку. Они выскочили на лестничную площадку и вихрем пронеслись мимо аккуратно сложенных этажом ниже ее незадачливых похитителей. Те сидели рядком, прислонившись к батарее, и, похоже, спали.

- Ничего себе! – изумленно фыркнула Хайра, когда они вышли из подъезда. Малыш как-то странно крутнулся на одном месте, точно глазами фотографируя округу, после чего взял ее за руку.

- Сейчас мы с тобой немного прогуляемся, и дальше ты уже сама решишь, куда нам с тобой подаваться и зачем, лады? Только держись меня, и руки лучше не выпускать. Более крови я не допущу.

- Крови? – выдохнула Хайра.

- Ее, – кивнул Малыш. – Нынче утром зарезали моего брата.

Хайра от ужаса прикрыла рот ладошкой. Ее охранитель молча смотрел на нее, и лишь теперь Хайра увидела, что глаза Малыша будто подернуло тоненьким ледком, и оттого они кажутся глубокими и непостижимыми.

- А вы? Что ж вы тут… со мною? – в отчаянии пролепетала она.

- О нем другие братья позаботятся, - сказал Малыш. – Названый он нам, брат Григорий-то. Но от этого, понимаешь, дева, не легче. Совсем не легче.

Он помолчал и затем неожиданно подмигнул ей.

- А я лучше с тобой нынче малость погуляю, дева, по бульварам, понимаешь. Ну, пошли, что ли?

И Хайра пошла с ним, совсем сбитая с толку, не успевая настраиваться на стремительно сменяющие друг друга ситуации, обстоятельства, странные события, смерти и обретения чего-то нового и важного. Она просто сердцем доверилась Малышу, крепче сжала его руку, и они пошли по улице. А солнце, словно помогая им, тут же брызнуло ослепительным сиянием из окон домов, точно хотело скрыть их сейчас ото всех, спасти и сохранить для чего-то очень важного и нужного им обоим, и крепышу-Малышу, и худяку-Карлсону.

Того, что для Хайры только начиналось, а для Малыша продолжалось уже много лет, и сегодня утром разом вспыхнуло, взорвалось, залив все вокруг себя болью, страхом и ожиданием новой беды.

ГЛАВА 9.