Тридевятое царство, тридесятое государство

02.11.2016

Священный город Санкт – Петербург.

Тридевятое царство, тридесятое государство

«Миф живёт дольше, чем обряд, и перерождается в сказку».

В. Пропп

«Подлинное содержание мифа неизрекаемо, поскольку не имеет своей формы, его можно передать только в рамках процедуры молчания, которая сводит словесный текст к минимуму через запрет на вопросы к исполнителю мифа и предписание пользоваться языком строф священных песен, языком жестов, языком танца, языком костюма и языком ландшафта », - Белков П. Л. «Миф и тотем в традиционном обществе аборигенов Австралии.

Если мы посмотрим на наш город через призму волшебной сказки, то обнаружим много удивительного, а, возможно, и шокирующего, хотя нынешних современников, похоже и этим не удивишь…

А Вы не задумывались над тем, что г. Санкт – Петербург во временно – пространственном восприятии представляет собой Тридевятое царство, Тридесятое государство с главным священным центром Петропавловской крепостью?! Ведь сам вид крепости об этом только и говорит. А фантастические истории, связанные с ней во время Великой Отечественной войны, только подтверждают данный факт. И она остаётся на сегодня, похоже, единственной в Мире сохранившейся звёздной крепостью, которая окружала в стародавние времена практически каждый город. Помимо всего прочего крепость ещё вдобавок, как несложно увидеть, несёт в себе зооморфный вид – вид лягушки – главной лягушки нашего Великого города. И тут же тебе и образ стрелы на все 8 Сторон Света - куда же без него, - а точнее, многоликость и всенаправленность этого образа.

При этом мифологическая картина, которая открывается перед нами по мере выявления её главных героев, как мы увидим далее, расположена чётко в самом Центре, как и положено, в данном случае в центре нашего священного города.

Фото взято с просторов Интернета.

Схема взята с просторов Интернета.

А сколько ещё образов самой лягушки встречается в убранстве старинных домах: на балясинах балконов, лестничных перил; на воротах. Диву даёшься.

Г. Санкт - Петербург, Исполкомская ул. Г. Санкт - Петербург, ул. Жуковского

Г. Санкт – Петербург, пр. Римского – Корсакова, д. 1

Лягушка, как известно, должна соседствовать со стрелой и быть в состоянии готовности поймать эту стрелу. Но где же она? И куда стрела полетит без лука? Ясное дело, без лука она никуда.

Как часто мы жители Санкт – Петербурга в своём лексиконе используем понятие «Стрелка Васильевского острова», совсем не задумываясь уже об истинном значении слова «стрелка» и об образе, который она несёт. А она именно та самая стрела, которую запускает герой сказки «Царевна – лягушка».

Вот, что говорит об этом архитектурном ансамбле сайт «Санкт – Петербург»:

«Стрелка – это небольшой мыс в юго-восточной части Васильевского острова, омываемый Большой и Малой Невой. Огромное водное пространство позволяет увидеть во всем великолепии ансамбль стрелки. <…>

<…> в течение двух десятилетий на стрелке Васильевского острова появились здания Двенадцати коллегий (1722 – 1742), Кунсткамера (1718 – 1734), Новобиржевой гостиный двор (1722 – 1735) и дворец царицы Прасковьи Федоровны (жены брата Петра – Ивана), другие постройки. Морской порт прочно обосновался на стрелке: десятки кораблей и лодок перевозили по акватории людей и грузы. В 1781 году на стрелке Васильевского острова под руководством Дж. Кваренги началось строительство здания биржи. Однако своим главным фасадом оно выходило на Зимний дворец, и, таким образом, не вписывалось в полной мере в ансамбль площади. Поэтому через четыре года здание разобрали. Проект новой биржи разработал французский архитектор Ж.Ф. Тома де Томон. Здание, выполненное по типу храмов Древней Греции, построили в 1804 – 1816 годах. Аттик фасада украшен скульптурной группой «Нептун с двумя реками», а с противоположной стороны биржи – скульптурная группа «Навигация с Меркурием и двумя реками». <…>

“Ансамбль завершают расходящиеся крыльями от Биржи здания южного и северного пакгаузов (закрытые складские помещения – примеч. моё) и таможни, построенные в 1826—1832 годах архитектором И. Ф. Лукини” (взято из Википедии).

«Сейчас в южном пакгаузе размещается Зоологический музей. За северным биржевым пакгаузом симметрично зданию Кунсткамеры (по отношению к ансамблю стрелки) находится здание Таможни, построенное также архитектором И.Ф. Лукини в классическом стиле. С 1927 года здесь размещается Институт русской литературы – Пушкинский дом. В ансамбль стрелки входит также Главное здание Академии наук, которое расположено между Кунсткамерой и зданием Двенадцати коллегий.

Фото взято с сайта «Санкт – Петербург».

Фото взято с просторов Интернета.

Фото взято с просторов Интернета.

По проекту Тома де Томона в ансамбль стрелки Васильевского острова также были включены две ростральные колонны-маяки. Колонны установили на стрелке в 1810 году. Одна из них служила долгое время маяком для судов на Малой Неве, а другая – указывала путь в Большую Неву. Колонны-маяки действовали вплоть до 1885 года. Колонны являются памятником военно-морской славы, символом морского могущества России. Колонны украшены рострами («Ростр - таран с металлическим наконечником на носовой части военного корабля времён Древнего Рима», - из Википедии), причем каждый ростр декорирован фигурой наяды (речного божества). У подножия обеих колонн – две мужские и две женские фигуры из пудожского камня, символизирующие русские реки – Волгу, Днепр, Волхов и Неву. Биржевая площадь образовалась после того, как стрелка была поднята подсыпкой грунта, а Нева «отодвинута» на сто метров. <…> Ансамбль стрелки органично связан со шпилем колокольни Петропавловского собора, со зданиями на набережных Большой и Малой Невы», - с сайта «Санкт – Петербург.

Фото взято с сайта «Санкт – Петербург».

Фото взято с просторов Интернета.

Схема взята с Яндекс-карты.

Удивительно, что по своей масштабности и грандиозности исполнения данное архитектурное сооружение логично было бы называть Стрелой. Но она продолжает называться уменьшительно – ласкательно именно Стрелкой - точно в таком варианте, который используют в заговоре, читаемом над ещё маленьким мальчиком, лежащим в колыбели. «От бессонницы над колыбелью подвешивали <…> мальчику – лучок со стрелой <…>. Повитуха (или мать) при этом приговаривала: <…> «Вот тебе стрелка и лучок, играй стрелкой и лучком, а не нашим дитём» (из статьи Н. Е. Мазаловой «Проект выставки “Изба севернорусской знахарки” (Из практики знающих)»).

Похоже сказка «Царевна – лягушка» является одной из главных сказок нашего города (возможно, не единственной). Да и знаем мы её в большинстве своём уже с самого раннего детства.

Но если есть лягушка и лук со стрелой, то должен быть и главный герой Иван - царевич? Где же он? Если обратить пристальное внимание на карту нашего города, то, как и положено, он должен находиться за луком и стрелой. И что мы здесь видим - не менее знаменитый памятник – Медный Всадник, находящийся у исторической пристани, называемой, что также очень символично, «Петровским спуском». Место пуска даже обозначено…

«Он узнал

И место, где потоп играл,

Где волны хищные толпились,

Бунтуя злобно вкруг него,

И львов, и площадь, и того,

Кто неподвижно возвышался

Во мраке медною главой,

Того, чьей волей роковой

Под морем город основался...

Ужасен он в окрестной мгле!

Какая дума на челе!

Какая сила в нём сокрыта!

А в сём коне какой огонь!

Куда ты скачешь, гордый конь,

И где опустишь ты копыта?

О мощный властелин судьбы!

Не так ли ты над самой бездной

На высоте, уздой железной

Россию поднял на дыбы?»

Александр Пушкин

из поэмы «Медный всадник»

Медный всадник (фото взято с просторов Интернета)

Как уже писалось мной в одном из текстов, образ Медного всадника близок образу св. Георгия, Георгия Победоносца., Егория Храброго А он, в свою очередь, «по русским представлениям, <…> ездит верхом на волке» (из Википедии по запросу «Егорий Осенний»), что напрямую связывает нашего всадника с волшебной сказкой, а именно, с её мифологизированным образом главного героя Иваном – царевичем.

Образ яйца, который не меньше известен нам, чем сама лягушка и Иван - царевич, продолжает сказочную тему. И его мы можем видеть чуть ли ни на каждом первом историческом здании нашего города. При этом они чаще всего располагаются на картушах – символах вечности и защиты от хаоса – а также в виде «мотива пластической орнаментации (называемого овами (от лат. ovum - яйцо), иониками – моё примеч.), представляющий собой ряд как бы птичьих яиц (яйцеобразных выпуклостей – моё примеч.), помещённых одно подле другого» и «обычно разделенных друг от друга острыми стрелками или продолговатыми подобиями листочков, имеющих форму, заимствованную из водяной флоры» (взято с просторов Интернета). Овы «обычно выполняется на капителях колонн и карнизах ионического и коринфского ордеров. <…> употребляются преимущественно для украшения карнизов-гзымсов и связей между отдельными частями антаблемента в древнегреческих и римских ордерах, а также в стиле Возрождения» (взято из Википедии).

Г. Санкт – Петербург, ул. Большая Конюшенная, д. 8А, капитель колонны (1)

Г. Санкт – Петербург, ул. Большая Конюшенная, д. 8А, капитель колонны (2)

Взято с просторов Интернета

Г. Санкт – Петербург, капители колонн Адмиралтейства

Г. Санкт – Петербург, 6 – ая линия Васильевского острова, д.37

Г. Санкт – Петербург, 20 – ая линия Васильевского острова, д.13

«Небесная твердь символически отмечается зоной, украшенной овами, причастными свастической символике небесной сферы», - из статьи В. А. Городцова «Дако-сарматские религиозные элементы в русском народном творчестве».

Тут к месту будет обратить внимание на то, «что умерших необычной смертью помещали на поле, как и обычных мертвецов, но без погребения, вероятно, обеспечивая душам переход в растения. Вместе с тем создавали преграду для их возможного перемещения за пределы отынённого места, к человеческому жилью, подобно тому как жители Кот-д’Ивуар для запрета перехода через условную границу между территориями и для защиты от духов делали портики из вертикально стоящих кольев и планки, на которые подвешивали черепа и яйца», - из статьи Е. Б. Грузновой «Похоронные обычаи на Руси в конце XV – XVI вв.».

А где яйцо, там и игла. В нашем городе она тоже есть. Куда же без неё. И называется она «Адмиралтейская игла». При этом данное «название <…> придумал А. С. Пушкин. На самой вершине этого шпиля блестит кораблик - один из символов города. А в его основании - шар, который иначе называют "яблоко"» (https://otvet.mail.ru/question/80778604).

Александр Пушкин

«Люблю тебя, Петра творенье»

из поэмы «Медный всадник»

«Адмиралте́йство (зда́ние Гла́вного Адмиралте́йства) — комплекс зданий, в которых раньше располагалось Главное адмиралтейство Российской империи. Расположено на 2-м Адмиралтейском острове в Санкт-Петербурге, считается одним из шедевров архитектуры, памятником русского классицизма», - взято с просторов Интернета.

Г. Санкт – Петербург, здание Главного Адмиралтейства

Главной достопримечательностью Дворцовой площади в Петербурге является здание Главного штаба, входящее, наряду с Зимним дворцом, в состав Государственного Эрмитажа. А его композиция «Колесница Славы» на арке Главного штаба является самым большим по объему из старинных памятников Санкт-Петербурга (http://www.nkj.ru/archive/articles/2863/ (Наука и жизнь, "КОЛЕСНИЦА СЛАВЫ")).

Арка Главного штаба была построена как главный и завершающий монумент, посвящённый Отечественной войне 1812 года (из Википедии по запросу «Здание Главного штаба»).

С высоты 36 м, на вершине строения, широко видная издалека, парит триумфальная колесница, влекомая шестёркой коней. Их сдерживают двое воинов, одетых в римские доспехи и вооружённых копьями. В повозке стоит крылатая Ника, простирающая левой рукой штандарт над площадью. В правой руке богини — лавровый венок. Скульптурная композиция раскрывает сущность памятника, символа воинской славы. Этот мотив продолжен во всех элементах арки: орнаменты на стенах арки сложены из воинских трофеев и венков, воинские трофеи сложены при входе на арку с Дворцовой. Победителей приветствуют фигуры богини славы, стремительно летящих на ядре и протягивающие им лавровые венки и пальмовые ветви. Завершая композицию, на площади, на уровне второго яруса окон Штаба, застыли в приветствии фигуры часовых в античных доспехах, протягивая лавровые венки в сторону входящих на площадь (из Википедии по запросу «Здание Главного штаба»).

Удивительным образом эпизод из сказки сродни скульптурной композиции на арке Главного штаба:

«Герой видит проезжающую Елену: „осияло и небо, и землю, — летит по воздуху золотая колесница, в упряжи шесть огненных змеев; на колеснице сидит королевна Елена Премудрая — такой красы неописанной, что ни вздумать, ни взгадать, ни в сказке сказать. Сошла она с колесницы, села на золотой трон и начала подзывать к себе голубок по очереди и учить их разным мудростям. Покончила учение, вскочила на колесницу и была такова”, - из книги Проппа В. Я. «Морфология волшебной сказки».

Г. Санкт – Петербург, арка Главного штаба (фото с просторов Интернета)

«<…> во многих культурах арка является образным репрезентантом небесного свода и жизни в целом [6, с. 34]. В греко-римской символике арка олицетворяет собой не только небо, но и бога неба — Зевса (Юпитера). Именно со значением бога-победителя связывается триумфальное прохождение воинов-победителей через арку. В символике обрядов инициации прохождение через арку означало новое рождение, полный отказ от прежней природы, окончание определенного этапа жизни и начало нового. Видимо, отсюда происходит традиция прохождения под аркой молодожёнов. Представляется, что такое восприятие обусловливается внешними характеристиками данного культурного объекта, которые ложатся в основу выделения определенного набора семантических признаков, определяющих структуру значения слова арка. Во-первых, арка представляет собой дугообразное перекрытие в стене между двумя опорами. Наличие правой и левой опоры позволяет описать реальный объект посредством бинарной оппозиции правый — левый, при этом человек, находящийся в арке, занимает серединную позицию между противоположностями. Такое глубинное осмысление арочной конструкции в качестве прохода между правой и левой опорами как способа преодоления противоположностей нашло отражение во многих произведениях искусства. Например, в греческой мифологии Одиссей проплывает между двумя сходящимися Сциллой и Харибдой, побеждая их. В русской народной сказке, остановившись около камня, герой не идет направо или налево, а выбирает путь прямо.

Во-вторых, арка — это сквозное сооружение, проход сквозь которое представляет собой перемещение из одного пространства в другое, из освоенного в неосвоенное. В этих обстоятельствах актуализируются такие бинарные оппозиции, как своё — чужое, близкое — далекое, позади — впереди. При этом следует отметить, что первый член этих оппозиций отмечен как положительный, второй — как отрицательный, в связи с чем выделенные признаки могут быть сведены к базовой оппозиции хороший — плохой.

Пространство арки ограничено опорами по бокам и сверху, вследствие этого направленность, заданная оппозицией правое — левое, верх — низ, создает ощущение замкнутого пространства. Направленность же, заданная оппозицией позади — впереди не ограничена в пространственном плане и дает возможность выхода.

Проход сквозь арку вперед предполагает принятие нового, посредством отказа от старого, находящегося позади. <…>», - Л. Ф. Шарафутдинова "К проблеме метаязыка описания содержательных объектов языка и культуры".

А сколько ещё можно встретить на улицах нашего города удивительных сказочных сюжетов и мифологических образов. Это даже сложно представить.

Так на ул. Малая Морская, д.10 можно увидеть фантастическое украшение балконной подпорки старинного дворца, история которого, говорят, связана с графиней в повести А. С. Пушкина «Пиковая дама». И, что самое интересное, подпорок таких четыре.

Г. Санкт – Петербург, дом 10 на ул. Малой Морской (1)

Г. Санкт – Петербург, дом 10 на ул. Малой Морской (2)

Г. Санкт – Петербург, дом 10 на ул. Малой Морской (3)

А ещё интереснее то, что если хорошо присмотреться к подпорке, можно увидеть, как искусно в ней отражены сказочные образы, трансформирующиеся один в другой: образ птицы (лебедя, утки), как бы незаметно перетекающий в зайца (кролика), а затем в змею. А узор самого балкона включает в себя образ лебедя и стрелы. И здесь непременно проходит красной нитью тема превращений в волшебных сказках, хорошо описанная Владимиром Проппом в его книге «Исторические корни волшебной сказки», в главе «Бегство и погоня с последовательными превращениями». Остановимся на этом поподробнее.

«Менее ясно характер бегства выражен в сказках, где жена царевича превращена в птицу, в уточку и пр., а затем царевич старается вернуть ей человеческий облик, а она превращается в ряд животных. Зато здесь яснее быстрота превращения из одного животного в другое. «Захватил он Марью-царевну; она обернулась скакухой, потом ящерицей и всякой гадиной, а после всего веретенечком» (Аф.101). «Как прилетит она, ты старайся поймать её за голову, и как поймаешь — она начнёт превращаться лягушкой, жабой, змеёй и прочими гадами, а после превратится в стрелу. Ты возьми эту стрелу и переломи надвое» (570).

В обоих случаях царевна, добываемая или возвращаемая, превращается в ряд животных, сопротивляясь своему возвращению или унесению из иного царства в наше.

<…> Утка — одно из распространённых животных, образ которого связывается со смертью. Обратное превращение в человека отражает представление о возвращении к жизни.

Возвращение из страны мёртвых в страну живых сопровождается превращением в животных. «В Африке йоруба и попо верят, что хорошие люди после смерти проводят время воплощением в различных животных или, точнее, духи материализуются в животных по собственной воле» (Hambly25). Сходные представления в Египте: «Если ему (умершему) там не нравилось более, он мог возвратиться на землю и посещать места, которые ему некогда были дороги, мог побывать на своей могиле и здесь принимать жертвоприношения. Или он мог превращаться в цаплю, в ласточку, в змею, в крокодила, в бога, принимать все виды, какие он хотел»(Wiedemann32).

Что показывают эти материалы? Они свидетельствуют об историчности представления, что облик умершего не мыслится связанным с каким – нибудь одним животным. Умерший может превращаться в различных животных по своему собственному усмотрению. Далее мы видим, что это представление сопутствует представлению о возвращении на землю. Возвращаясь на землю, умерший превращается в различных животных. Представление это, несомненно, сравнительно позднее. Мы увидим дальше, что им особенно богата античность. Но и на более ранних ступенях общественного развития оно имеется, хотя и реже, но зато в первоначальной ясности и чистоте. Если к этому прибавляется второе лицо, лицо преследующее, то это превращение принимает быстроту, превращения следуют одно за другим последовательно. Так, в океанийских мифах есть случай, когда «мужчина хочет вернуть свою жену из мира мёртвых, но она уклоняется от него, принимая всё новые образы птиц» (Frobenius1898,11). Здесь ясно высказано то, что в сказке уже затушёвано: что такое превращение происходит при вынужденном возвращении с того света. Умерший сопротивляется и старается избежать его всё новыми превращениями. Там, где сложилось представление о душе, могло получиться представление о воплощении не всего человека, а только его души в животных, могло получиться учение о метемпсихозе, классическая форма которого известна в Индии. Поэтому в тибетской сказке о хитрой науке эпизод о бегстве и погоне рассказывается так: «Душа царя из рыбы выскочила в летевшего мимо голубя» (Ж. ст. 419). Такое же явление ловли душ мы имеем в сибирском шаманстве. У бурят шаман ищет душу больного в лесах, в степях, под водой, совершенно так, как колдун ищет бежавшего мальчика. Если он не может её найти, он должен отправиться в царство мёртвых. <…>

Мы здесь видим то же самое, что имеем в сказке, когда бегущий превращается в лебедя, а преследователь бросается на него хищной птицей (Аф. 251). У сибирских народов этот мотив вообще очень часто рассказывается как шаманская ловля души умершего. «Старик покойнику в лицо взглянул. И верно — сын. Разозлился, на сына кинулся. Сын, от него убегая, гагарой обернулся и взлетел. Старик ястребом вдогонку пустился» (Чернецов 1935, 78 — цитата с опущением личных имен). Таким образом, мы опять видим, что последовательное превращение в животных происходит при вынужденном возвращении с иного света в царство живых.

Если эти наблюдения и выводы верны, то они многое объясняют и в античном материале. Античные версии формы этого представления часто приводятся в параллель к сказке, но сами по себе они столь же загадочны, как и сказка, и получают своё освещение через приведённые материалы.

«И львом, и змеем, и огнём, и влагой

Она в моих объятьях обращалась». —

Говорит Пелей о Фетиде в потерянной трагедии Софокла «Поклонники Ахилла» (Софокл 280). Фетида — дочь Нерея, нереида, бессмертная богиня, живущая в подводном царстве, «неохотно, по приказанию Зевса, выходит замуж за смертного» (Тронский 531). Ей было предсказано, что её сын будет более велик, чем её отец; вследствие этого боги не желают иметь её супругой, и она вынуждена идти за смертного. Момент её превращений есть момент вывода из подземного или подводного царства в царство людей. Характер сопротивления здесь совершенно ясен. Этим же способом — последовательным превращением — Нерей защищался от Геракла. Так же в борьбе с Гераклом принимает ряд превращений Ахелой, речной бог. Он превращается в змею и в быка, и только после того как Геракл ломает ему рог, признаёт себя побеждённым. Во всех этих случаях превращению подвержены водяные существа. И в сказке царевна превращается в животных на корабле, а серая утица приходит с реки.

Последним звеном в превращении девушки служит веретено. Это веретено надо сломать и бросить через плечо. Античный материал в качестве последнего звена даёт сломанный рог. Превращение из животного в предмет мы должны считать более поздним образованием. Сломанный рог есть такое же явление, как вырванный волос — лишение силы. Ломание предметов широко производилось при смерти человека и сохранилось в ломании шпаги над головой присужденных к смерти или в ломании палки при вступлении в брак. Оно сопровождало переход от одного состояния в другое», - из книги Владимира Проппа «Исторические корни волшебной сказки», глава «Бегство и погоня с последовательными превращениями».

Может возникнуть вопрос, почему я так много цитирую из книги В. Проппа о превращениях. Просто эта тема достаточно загадочна в волшебных сказках и остаётся таковой до сегодняшнего момента. Но, что самое удивительное, архитекторы того времени явно хорошо были просвещены в данных вопросах и даже более - знали об этих тайнах. Так как изобразить подобное случайно невозможно, надо отлично в этом разбираться. Да и показать некий процесс, с одной стороны, как единую монолитную структуры, а с другой, явно имеющую составные, но взаимосвязанные части – непростая задача, требующая дополнительных специальных познаний. Как сказал Гёте: «Учение о формах есть учение о превращениях».

Возвратимся снова на Малую Морскую.

Вот, что указано в свободной электронной энциклопедии Википедии:

«Дом Пи́ковой да́мы (известен также как Дом камергера князя С. В. Гагарина, Дом княгини Н. П. Голицыной, Дом министра А. И. Чернышёва, «особняк бывший Балашова») — особняк в Санкт-Петербурге на Малой Морской улице, 10, где жила княгиня Н. П. Голицына (урождённая Чернышёва; 1741/1744—1837), ставшая прообразом графини в повести А. С. Пушкина «Пиковая дама».

Как много прошло с тех пор времени. Теперь это поликлиника. И обычные граждане, придя на приём к врачу, могут восхищаться сохранившимся и отреставрированным декором парадного зала дворца с его причудливыми по периметру яргическими узорами.

Г. Санкт – Петербург, дом 10 на ул. Малой Морской (4)

Г. Санкт – Петербург, дом 10 на ул. Малой Морской (5)

Г. Санкт – Петербург, дом 10 на ул. Малой Морской (6)

А как много, оказывается, вокруг нас в городе Санкт – Петербурге существует яргических знаков (свастичных орнаментов, коловоротов). При этом порой прямолинейные переходят в криволинейные или криволинейные в прямолинейные. И сложно разделить одно от другого, с одной стороны; а с другой, такое сочетание являет собой нечто третье, включающее в себя сразу и прямолинейность, и криволинейность. А если быть более точной, включающее в себя мужской принцип с его прямыми линиями и поворотами на 90^o и женский с её прерывистостью и плавностью линий и знаком круг, а вместе в конечном итоге создающие гармонию. И этих символов так много в нашем городе, что нам сложно представить, так как большинство из нас мало поднимает голову выше первого этажа здания, и это в лучшем случае. А ведь всё находится выше 1 - го – на 2 – ом, 3 – ем и далее. На подобное оформление внутреннего убранства дома не обращают, чаще всего, никакого внимания даже жильцы…

Г. Санкт – Петербург, 16- я линия В. О. Г. Санкт – Петербург, Кирочная ул.

Г. Санкт – Петербург, ул. Марата

Г. Санкт – Петербург, Большой пр. В. О.

Г. Санкт – Петербург, ул. Восстания.

Поразительное богатство декора зданий в историческом центре города, насыщенность его мифологическими и сказочными образами и частое их соседство с яргическими знаками явно неслучайно. И зная хоть немного о торсионных полях, легко можно предположить, что всё это в целом их как раз и создаёт, формируя, в первую очередь, мифологическое пространство дома, затем внешнее пространство вокруг дома, усадьбы, храма, а затем и мифологическое пространство города. Надо заметить также, что внешнему пространству уделялось не меньше значения, чем внутреннему. При внимательном рассмотрении здесь можно много встретить мифологических образов, выраженных в камне, в скульптуре, расположенных часто рядом с дворцами, усадьбами и составляющими, в свою очередь, неотъемлемую часть ландшафта парков и садов, порой созданных по специальным проектам. Таким ярким примером может служить очень известная каменная голова Дворцово-паркового ансамбля «Ораниенбаум».

При этом очевидно, что именно дворянские семьи, следящие за чистотой крови (как, впрочем, и другие сословия, где смешанные браки составляли до начала 20 века меньше 0,5 %), владели этими «сказочными» знаниями. По крайней мере, родовитые дворянские семьи точно были посвящены в их тайны. Они были их сокровищем, которое вплеталось в реальную жизнь конкретного рода здесь и сейчас через рождение, созидательную жизнь и смерть. А главное это непрерывной нитью передавалось из поколения в поколение, вплеталось в декор предметов бытового обихода (мебели, одежды, утвари т. д.), причудливыми узорами и знаками отражалось во внутреннем оформлении родовых домов, оставлялось на каменных скрижалях – фасадах исторических зданий, усадеб, особняков, дворцов и храмов, удивительным и чудесным образом большей частью всё – таки дошедших до нас и поражающих своим великолепием и грандиозностью, масштабностью замысла их создателей.

Очевидно, что создание архитектурных памятников, так или иначе отражающих в себе мифологические образы, тесно связано не только с нашим городом, где практически каждый дом в центре – это своя мифологическая картина мира, своя уникальная история, являющаяся в то же время частью единой, более масштабной, общегородской мифологической картиной мира – как микрокосмос в макрокосмосе.

Анализируя мировую архитектуру в целом и, в частности, отдельные архитектурные единицы, напрашивается вывод о том, что с маниакально разумной периодичностью всё это создавалось и повторялось во многих культурных городах и центрах Мира.Об этом говорят единые по своему стилю и часто структурным элементам дворцы, храмы, скульптуры, священные центры и т. д. и т. п., встречающиеся одновременно в разных концах света. А в итоге, как ни сложно предположить, рождается, по крайней мере рождалось до недавнего времени, общее мифологическое пространство как для конкретного города, так и для Земли как общего Мира в целом.

Ну, что Вам сказать – живём в сказке…почти что!!! Осталась лишь самая «малость» - из сказки сделать быль…

Продолжение следует…

Автор: Оксана Морозова.