Своеобразие поэтики романа: особенности психологического анализа и стиля

Научно-критическая литература

Бирюков Ф. Художественные открытия Михаила Шолохова. – М., 1976.

Бритиков А.Ф. Мастерство Михаила Шолохова. – М.; Л., 1976.

Ермолаева Г.С. Михаил Шолохов и его творчество. – СПб., 2000.

Гура В.В. Как создавался «Тихий Дон». – М., 1980.

Колодный Л. Кто написал «Тихий Дон». Хроника одного поиска. – М., 1995.

Корниенко Н.В. «Сказано русским языком…»: Андрей Платонов и Михаил Шолохов. – М.: ИМЛИ РАН, 2003. – 533 с.

Костин Е.А. Проблема художественного психологизма в «Тихом Доне» М.Шолохова. – Вильнюс, 1979.

Мезенцев М. Судьба романов. Молодой Шолохов. – Самара, 1998.

Минакова А.М. Поэтический космос М.А.Шолохова. О мифологизме в эпике М.А.Шолохова. – М., 1992.

Солдаткина Я.В. Мифопоэтика русской прозы 1930-1950-х годов (А.П. Платонов, М.А. Шолохов, Б.Л. Пастернак): дисс. … докт. филол. наук. – М., 2012. – 347 с.

Тюрморезова С.А. Лирическое начало в эпическом пространстве романа М.А. Шолохова «Тихий Дон»: дисс. … канд. филол. наук. – Сургут, 2011. – 193 с.

Идею о социально-исторической детерминированности судьбы в творчестве Шолохова развивает также А.В. Огнев. Затрагивая вопрос о роли обстоятельств в судьбе Андрея Соколова, критик говорит об их решающей и определяющей роли в судьбе главного героя рассказа. Оба исследователя сходятся во мнении, что Шолохов «отверг мысль об абсолютной социальной предопределенности решений, направляющих течение жизни. Он оставил место личности, обладающей своей мерой социальной активности».'" Или, как заметил А.В. Огнев, «изображение исторической необходимости, судьбы как результата активного взаимодействия (разрядка моя - Н.К.) мира и человека и стало эстетическим центром рассказа Шолохова».^' Однако сам характер объективных обстоятельств, на наш взгляд, свидетельствуют скорее о воздействии внешнего мира на человека Так, Н.Д Котовчихина справедливо отмечает «трагическую хрупкость человека в мире», в окружающей «бессмыслице, хаосе, разорванности жизни своей и мира» перед лицом «иррациональных случайностей».'^ Мир в художественном сознании Шолохова, а также законы бьггия, царящие в нем, и человек, ищущий свое место в этом мире, - все это становится предметом общего концептуального анализа, представленного критиком. В итоге рассмотрения образной, мотивной структуры рассказа, Котовчихина делает, на наш взгляд, очень важный вьшод по шолоховской концепции человека: «он одинок и сиротлив в существующем мире, не всегда понимает его, не всегда даже сможет определить смысл своей жизни, но бессознательно доверяет

Характерным для композиционного строения главы в «Тихом Доне» можно назвать принцип обрамления ее авторскими отступлениями. В начале дается вводка, содержащая, как правило, указание на время действия, краткие сведения о политической или военной обстановке, состояние персонажа на данный момент. Далее следует описание природы, природных явлений, которые метафорически предсказывают последующие события, а в конце главы -авторское обобщение-вывод. По такому принципу может быть охвачено и несколько глав, в которых описывается одно событие.

Портрет у М.А. Шолохова отражает не только внутренние перемены, но и проходящие, сиюминутные чувства. Нередко его персонажи говорят улыбками, выражением своих глаз больше, чем словами 3. Это можно объяснить самим материалом произведения: герои романа – казаки, которым свойственны не столько са- моанализ и размышления, сколько действия, поступки как реакция на происходящее. Зачастую М.А. Шолохов передаёт чувства, которые испытывает герой, через изображение взгляда. Глаза матери Бунчука, не видевшей сына восемь лет, тускнеют от испуга и безум- ной радости при встрече с Ильей [9, т. II, с. 202]; во время боя под Ростовом у Анны Погудко «из огромных, расширенных глаз… сочился теку- чий ужас» [9, т. II, с. 215]. Когда Пантелей Про- кофьевич встретился с Григорием, перешедшим на сторону большевиков, в «его коротких, бив- ших наосклизь взглядах густели недовольство, выжидающая тревога» [9, т. II, с. 260]. Во время восстания при встрече с Аксиньей Мелехов за- мечает, что её расширившиеся злые глаза горят «исступленной страстью»: «Что-то во взгляде её томилось жалкое и в то же время смертельно- ожесточённое, как у затравленного зверя, такое, отчего Григорию было неловко и больно на неё смотреть» [9, т. III, с. 408–409]. Характерологическая функция портрета Одна из функций портрета в романе М.А. Шолохова «Тихий Дон» – характерологиче- ская. Портрет играет важную роль в создании образов персонажей, способствуя глубокому раскрытию характеров, а не только психологи- ческих состояний. 1. «Характерное». У большинства персона- жей романа «Тихий Дон» есть какая-либо осо- бая, бросающаяся в глаза портретная деталь, таким образом, портрет способствует выявле- нию характерного в герое. Это отмечал Л. Яки- менко: «Одним из важнейших принципов порт- ретной живописи у Шолохова становится выде- ление во внешности того характерного, что пе- рекликалось бы с духовным складом, темпера- ментом героя» [7, c. 150]. В качестве примера можно привести образ Пантелея Прокофьевича. Такие его черты ха- рактера, как вспыльчивость и властность, автор раскрывает через поведение героя. В гневе он «доходит до беспамятства» [9, т. I, с. 23], в пылу у него подрагивает нижняя губа, бешено свер- кают глаза, при волнении он теребит серьгу или бороду [9, т. I, с. 60, 96, 119, 178; т. IV, с. 71, 72], топочет ногами [9, т. I, с. 66, 96; т. II, с. 260; т. III, с. 118], щёки его передергивают судороги и глаза дымятся «неуёмной свирепостью» [9, т. IV, с. 24]. В моменты ярости Пантелей Про- кофьевич сравнивается писателем с буревой тучей или ураганом [9, т. I, с. 66; т. IV, с. 71]. В портретной характеристике Бунчука М.А. Шолохов подчёркивает его силу воли, упорство, целеустремлённость, жёсткость ха- рактера, описывая его глаза и то впечатление, которое он производит на окружающих [9, т. I, с. 361; т. II, с. 303], а также сравнивая его внеш- ность с деревом караичем: Бунчук «напоми- нал… обдонское дерево караич: ничего особен- ного, бросающегося в глаза в нём не было, – всё было обычно, лишь твёрдо загнутые челюсти да глаза, ломающие встречный взгляд, выделяли его из гущи остальных лиц. Улыбался он редко, излучинами губ, глаза от улыбки не мягчели, неприступно сохраняли неяркий свой блеск. И весь он был скуп на краски, холодно-сдержан, – караич, крутое, железной твёрдости дерево, вы- росшее на серой супеси неприветливой обдон- ской земли» [9, т. I, с. 360]. М.А. Шолохов часто включает в повествова- ние черты внешнего сходства казаков Мелехо- вых (Пантелея Прокофьевича, Григория, Ду- няшки, Мишатки, Полюшки). Открывает он этот своеобразный приём фразой: «Отсюда и повелись в хуторе горбоносые, диковато- красивые казаки Мелеховы, а по-уличному – Турки» [9, т. I, с. 22]. Далее на страницах рома- на будут постоянно появляться черты родства Мелеховых, выделяющие их среди жителей ху- тора Татарского: «горбатый нос», «звероватая» улыбка, «горячие, нерусские» чёрные глаза, ис- подлобный взгляд, жёсткие чёрные курчавые волосы, смуглая кожа, сутулость. В портретной характеристике Петра нет и на- мёка на турецкую кровь, которая выделяла Ме- леховых среди остальных хуторян. М.А. Шоло- хов намеренно не наделяет Петра мелеховскими чертами: нет в брате Григория тех качеств, ко- торые передавались из поколения в поколение и так роднили Пантелея Прокофьевича, Григория и Дуняшку: независимого характера, свободо- любия, искренности, гордой непокорности. «Петро не прочь был пограбить, поругать на- чальство… На службе был он покладист, прост, – воск, а не хорунжий! И ведь втёрся Петро в доверие к казакам, сумел на их глазах переме- нить личину», – так описывает М.А. Шолохов неискреннего «лукавого, смекалистого тугоду- ма» Петра [9, т. III, с. 112]. В качестве характерной портретной черты Григория, помимо внешнего сходства со всеми Мелеховыми, появляются на страницах романа его «беззвучный» смех [9, т. I, с. 40, 96; т. IV, с. 71, 94, 240, 250] и привычка почесывать воло- Функции портрета в романе М.А. Шолохова «Тихий Дон» 341 сатую грудь [9, т. III, с. 116; т. IV, с. 30] или по- кручивать порыжелые от солнца курчавые кон- чики усов [9, т. III, с. 84, 99; т. IV, с. 372]. Практически каждый персонаж романа на- делён писателем характерными чертами, по- вторяющимися в тексте: Аксинья, Наталья, Прохор Зыков, Митька Коршунов, Петро, Да- рья, Бунчук и др. 2. «Традиционное» и «чуждое». Казаки от- личаются особым укладом жизни, у них свои обычаи, традиции. Для героев М.А. Шолохова традиционное, казачье, – свято, а чуждое, новое они воспринимают настороженно или смеются над этим. М.А. Шолохов подчеркивает эту осо- бенность менталитета казаков, в частности, че- рез портретную характеристику. Когда Прокофий Мелехов вернулся с каторги, «подстриженная рыжая с проседью борода и обычная русская одежда делали его чужим, не- похожим на казака» [9, т. I, с. 22]. Федот Бодов- сков «неприязненно» оглядывает чёрную шляпу чужого, не станичного Штокмана [9, т. I, с. 146]. В августе 1918 года Степан, вернувшийся из Германии, едет на подводе в родной хутор. Мишка Кошевой с трудом узнает его: Астахов одет не по-казачьи. На нём пиджак городского покроя, серая фетровая шляпа, белый воротни- чок, возле него лежит саквояж и свёрнутое пальто. Когда герои узнали друг друга и начали разговор, «Мишка зацвел улыбкой, заёрзал, за- суетился в седле, но внешность Степана, чис- тый глухой выговор его смутили; он изменил обращение и после в разговоре всё время назы- вал его на «вы», смутно ощущая какую-то неви- димую грань, разделявшую их» [9, т. III, с. 69]. Степан удивил своим неказачьим внешним ви- дом не только Мишку, но и других хуторян. Коротко остриженные волосы, воротничок, се- ребряная часовая цепочка, одежда героя вызвали улыбку и изумление у Пантелея Прокофьевича, Натальи, Дуняшки и Дарьи [9, т. III, с. 72–74]. Портрет как средство выявления трагического Портретная характеристика и жестово- мимическое поведение играют важную роль в создании образа трагического героя Григория Мелехова. Другими словами, портрет в романе «Тихий Дон» является средством выявления трагического. Трагический герой противостоит целому миру, и это противостояние оставляет свой след в его душе. Внешние портретные черты Григо- рия дополняют, выражают, фиксируют внут- ренние переживания, служат средством углуб- ленного психологического раскрытия трагиче- ского образа. М.А. Шолохов чаще всего прибе- гает к портретной характеристике, когда хочет обратить внимание читателя на важные моменты психологического состояния Григория Мелехо- ва, отражающие его трагическую судьбу. Давая первое портретное описание Григория, М.А. Шолохов выделяет те черты его внешности, которые станут лейтмотивными, будут повторять- ся из страницы в страницу: «младший, Григорий, в отца попёр: на полголовы выше Петра, хоть на шесть лет моложе, такой же, как у бати, вислый коршунячий нос, в чуть косых прорезях подси- нённые миндалины горячих глаз, острые плиты скул обтянуты коричневой румянеющей кожей. Так же сутулился Григорий, как и отец, даже в улыбке было у обоих общее, звероватое» [9, т. I, с. 23]. Именно по сравнению с этой характери- стикой потом выявляются трагические измене- ния в образе главного героя. Когда Григорий втянулся в войну, перемены отразились и на его лице: глаза ввалились, ост- ро торчали скулы [9, т. II, с. 51]. То, как сильно меняется внешность Григория, М.А. Шолохов показывает глазами самого героя, который не узнаёт себя в зеркале. Григорий после ранения под г. Каменкой-Струмиловом попал в москов- скую больницу доктора Снегирёва. Там он уви- дел себя в зеркале и не узнал: «высокий, черно- лицый, остроскулый, с плитами жаркого ру- мянца на щеках, в халате, с повязкой, въедав- шейся в шапку чёрных волос, он отдалённо лишь походил на того, прежнего, Григория. У него отрасли усы, курчавилась пушистая бород- ка. «Помолодел я за это время», – криво усмех- нулся Григорий» [9, т. I, с. 389]. По мере развития событий портретное описа- ние Григория приобретает всё большую драма- тическую напряжённость. Всё чаще в описаниях лица Григория, его глаз звучат определения «су- ровые», «жестокие», «злые»; они становятся по- стоянными характерными признаками в портрете Григория [9, т. III, с. 99; т. IV, с. 392]. Со време- нем на его лице появилось ожесточение, «испод- лобный» взгляд стал злобным [9, т. II, с. 321; т. IV, с. 62, 70, 239]. Если в начале романа М.А. Шолохов, описывая улыбку Григория, на- зывает её «звероватой», то по ходу действия «звероватая» улыбка героя сменяется звериным оскалом [9, т. III, с. 150, 227; т. IV, с. 94, 145, 407]4. «Мешковатые складки» под глазами, «огонёк бессмысленной жестокости» в глазах [9, т. III, с. 270], «мёртвенно-бледное лицо с неви- дящими открытыми глазами» [9, т. III, с. 274], «усталый прижмур глаз», «преждевременная седина на висках» [9, т. IV, с. 14] – все это черты внешнего облика Григория, возникшие в ожес- точённых битвах и в результате нравственных потрясений. 342 Т.А. Жандарова Одно из последних развернутых описаний главного героя дано после эпизода его бегства из банды Фомина. Аксинья всматривается в спящего Григория и замечает не то, что ей было близко и дорого, а что-то страшное, незнако- мое: «Аксинья… заметила, как изменился он за эти несколько месяцев разлуки. Что-то суровое, почти жестокое было в глубоких поперечных складках между бровями её возлюбленного, в складках рта, в резко очерченных скулах…И она впервые подумала, как, должно быть, стра- шен он бывает в бою, на лошади, с обнажённой шашкой» [9, т. IV, с. 485]. В портретной характеристике главного героя М.А. Шолохов всё чаще подчёркивает его преждевременное старение (к концу действия Григорию не больше тридцати лет, но выглядит он намного старше). Преждевременно старею- щего Григория читатель видит глазами Дуняш- ки, Аксиньи, подводчицы, которые говорят и думают об этом с горечью и болью. Сам Григо- рий замечает: «…я уж сединой побитый, всё от меня отходит» [9, т. III, с. 303]. Драматическая напряжённость эпизода ги- бели Аксиньи построена на описании жестово- мимического поведения Григория. «Неведомая сила толкнула его в грудь, и он попятился, упал навзничь, но тотчас же испуганно вскочил на ноги. И ещё раз упал... ладонями старательно примял на могильном холмике влажную жёлтую глину и долго стоял на коленях возле могилы, склонив голову, тихо покачиваясь». М.А. Шоло- хов замечает, что лицо Григория стало бледным и «страшным в своей неподвижности» [9, т. IV, с. 490]. На этом эпитете построен контраст: пе- ред читателем Григорий живой, но выражение его лица мёртвое. Е.А. Костин отмечает, что в эпизоде гибели Аксиньи «верхняя канва» психологизма вскры- вает в несколько раз больше, чем это сделал бы развернутый внутренний монолог или же пере- данные в форме несобственно-прямой речи размышления и чувства персонажей» [10, c. 93]. Действительно, в этом эпизоде поведение и внешность героя (без приёмов прямой формы психологизма) создают бόльшую эмоциональ- ную напряжённость. Юрий Бондарев в статье «Художник, обога- щающий мир», посвящённой М.А. Шолохову, писал: «Не много сцен можно назвать в миро- вой литературе, написанных с такой убедитель- ной силой, как три шолоховских сцены из «Тихо- го Дона» – смерть Натальи, смерть Аксиньи и возвращение Григория в родной хутор. Последняя великолепная в своей полноте мысли и чувств фраза романа – это как бы завершение великой человеческой симфонии: в ней конец и начало жизни, утрата и надежда, скорбь и горькая тихая радость, в ней ощущение, вызывающее ужас вос- торга и потрясения правдой» [11, с. 411]. В финальной сцене с не меньшим трагизмом изображен итог жизни главного героя. Подходя к родному куреню, Григорий «чуть приметно» улыбается [9, т. IV, с. 494]. В этой улыбке героя скрыта его радость, что он вернулся к себе до- мой, где его ждут сестра и дети. М.А. Шолохов даёт портрет–«визуальный образ» Григория глазами его сына Мишатки. «Мишатка испу- ганно взглянул на него и опустил глаза. Он уз- нал в этом бородатом и страшном на вид чело- веке отца…» [9, т. IV, с. 494]. Эта скупая и точ- ная фиксация того, каким стал Григорий. «Опустившись на колени, целуя розовые хо- лодные ручонки сына, он сдавленным голосом твердил только одно слово: – Сынок…сынок» [9, т. IV, с. 495]. В этой сцене контрастируют две детали: сдавленный голос Григория (сдав- ленный рыданием) и его «сухие, исступлённо горящие» глаза, всматривающиеся в лицо Ми- шатки. Если раньше в моменты душевных по- трясений Григорий мог заплакать, то теперь он теряет и эту способность. М.А. Шолохов натуралистично рисует страшные сцены гибели казаков, участвующих в войне, смерть у него всегда ужасна. Зачастую в эпизодах гибели героев писатель прибегает к портретному описанию как к основному сред- ству выявления трагического. Примером тому может послужить сцена смер- ти Ивана Котлярова, причём здесь М.А. Шолохов уделяет внимание детали, которая усиливает эмоциональное воздействие: упоминает о пер- чатках, присохших к голове героя. Лицо Ивана Алексеевича зачугунело от побоев, «чудовищно распухшая голова его… была вышиной с тор- чмя поставленное ведро. Кожа на лбу вздулась и потрескалась, щёки багрово лоснились, а на самой макушке, покрытой студенистым меси- вом, лежали шерстяные перчатки. Он, как вид- но, положил их на голову, стараясь прикрыть сплошную рану от жалящих лучей солнца, от мух и кишевшей в воздухе мошкары. Перчатки присохли к ране, да так и остались на голове». Далее трагизм усиливается ещё больше: «Суту- лясь, медленно и трудно поворачивая голову, обводил он взглядом знакомые лица хуторян и ни в одном встречном взгляде не прочитал со- жаления или сочувствия, – исподлобны и люты были взгляды казаков и баб». Увидев в толпе и узнав Дарью Мелехову, Котляров качнулся. «Какое-то отдалённое подобие улыбки тронуло его некогда твёрдые, теперь обезображенные губы. И вот эта-то похожая на улыбку гримаса заставила сердце Дарьи гулко и часто забить- Функции портрета в романе М.А. Шолохова «Тихий Дон» 343 ся…» [9, т. III, с. 357–358]. После выстрела Да- рьи «дрогнувшее» лицо Котлярова «страшно и непоправимо» изменилось, «он развел и сложил руки, словно собираясь прыгнуть с большой высоты в воду, а потом упал навзничь, и с ли- хорадочной быстротой задёргалась у него голо- ва, зашевелились, старательно заскребли землю пальцы раскинутых рук» [9, т. III, с. 360]. Эта сцена показана писателем, казалось бы, с из- лишним натурализмом, эпизод гибели Котляро- ва представляет собой страшную картину, од- нако у М.А. Шолохова смерть никогда не быва- ет красивой, она показывает ужасы братоубий- ственной войны. Портрет как средство создания комического Как справедливо отмечает С.И. Сухих, «ко- мическое у Шолохова – одно из важнейших средств раскрытия многообразия характеров и внутреннего богатства человеческой души. Юмор… служит ярким средством выражения… психологических переломов и контрастных психологических состояний» [12, c. 79]. В романе «Тихий Дон» одним из средств создания комического эффекта является портретная характеристика персонажей. Осо- бенно ярко это прослеживается в образе Панте- лея Прокофьевича: в моменты гнева он стучит кулаком по столу, бешено сверкает глазами, багровеет от ярости, хрипло кричит, топает но- гами. Несмотря на устрашающий вид героя, он оказывается смешон, поскольку домочадцы знают, что глава семейства не может привести в исполнение свои угрозы, что он так же вспыль- чив, как и отходчив 5. Проникнуты иронией и портретные детали образа Христони. «Ай да ведмедишше» – так отзывается о нём один из казаков на собрании, сравнивая героя с медведем [9, т. II, с. 223]. Ко- гда Христоня рассказывает Григорию, как его ранили в бою из-за его высокого роста, он сам о себе говорит с иронией: «Человек я из себя приметный, иду в цепи, как гусак промеж ку- рей, как ни пригинался, а всё меня видно, ну они, пули-то, меня и нашли. Да ить это хорошо, что я ростом вышел, а будь пониже – аккурат в голову бы угодили!» [9, т. IV, с. 180]. Из портретных характеристик можно сде- лать вывод, что М.А. Шолохов симпатизирует Пантелею Прокофьевичу и Христоне, чего нельзя сказать о его отношении к Михаилу Ко- шевому. Юмором проникнута сцена, когда Ми- хаил впервые отправляется в хуторской ревком исполнять свои обязанности председателя: «Должность председателя кое к чему обязыва- ла… Мишка шёл медленно и важно; походка его была столь необычна, что кое-кто из хутор- ных при встрече останавливался и с улыбкой смотрел ему вслед. Прохор Зыков, повстречав- шийся ему в переулке, с шутливой почтитель- ностью попятился к плетню, спросил: – Да ты что это, Михаил? В будний день во всё доброе вырядился и выступаешь, как на па- раде… Уж не сызнова ли свататься идёшь?» [9, т. IV, с. 342]. С.И. Сухих отмечает, что в произведениях М.А. Шолохова есть «фигуры особые – собствен- но комические, в которых комическое становится доминантным свойством характера героя» [12, c. 82]. При создании образа комического героя писатель использует портрет. Примером тому может послужить образ Авдеича Бреха. Характерная особенность портрета Авдеича – он вечно налитой румянцем, как яблоко. Эта портретная деталь дана писателем не случайно: «…над ним смеялись в открытую, но он не краснел, уличённый в чудовищных своих из- мышлениях (а может, и краснел, да за всегдаш- ним румянцем не разобрать), и врать не пере- ставал» [9, т. I, с. 162]. Комическое в образе Ав- деича Бреха возникает из-за несоответствия ме- жду тем, каков он на самом деле, и тем, каким он себя представляет, между воображаемым и дей- ствительным, его напыщенный внешний вид – одно из средств самоутверждения. Авдеич Брех всегда окружён казаками: они рады слушать вы- думанные приключения Синилина и посмеяться над ним и над собой. А Авдеич придает своему внешнему виду важность, щёки его загораются, «как гроздья калины» [9, т. III, с. 145]. Подводя итог, отметим, что портрет в рома- не М.А. Шолохова «Тихий Дон» играет важную роль в идейно-композиционном построении произведения и выполняет сразу несколько функций. Портрет – неотъемлемая часть психо- логического метода писателя; он выполняет характерологическую функцию, помогая наи- более полно раскрыть характеры героев, а так- же является средством создания комического и трагического.