Прутъ, псовнна и окрасъ

Прутъ пойнтера умеренно короткій; кость съ основанія толстая, утончается къ концу, и сходитъ «на нетъ». Прутъ покрытъ густой, нежной и блестящей псовиной; несетъ его собака прямо, на одной высоте со спиной. Крючковатый прутъ непозволителенъ. На поиске прутъ въ постоянномъ движеніи, на стойке собака держитъ его вытянутымъ прямо или слегка изогнутымъ книзу.

Нетъ ничего важнее прута хорошей, правильной формы, правильной длины, хорошо покрытаго псовиной и правильно поставленнаго. Прутъ — более убедительное доказательство кровности, чемъ целыя стопы родословныхъ. О лошади говорятъ, что ея родословная — въ ея спине, въ данномъ случае можемъ сказать, что родословная пойнтера — въ его пруте.

Голова пойнтера указызаетъ намъ на характеръ собаки, доказательство же его кровности ищите съ противоположнаго конца.

Псовина должна быть плотная, жесткая и гладкая какъ стекло, глянцевитая. Длина волоса одинаковая и на пежинахъ и на белыхъ местахъ; если провести рукой противъ шерсти, то она немедленно должна принять прежнее положеніе. Ни въ коемъ случае она не дожна скрывать развитіе мускуловъ и сухожилій, столь заметныхъ въ кровномъ пойнтере. Иногда приходится слышать, что пойнтеръ черезчуръ кровенъ, или что его псовина непригодна для всякой погоды и т. п. Съ такимъ же смысломъ можно искать недостатка въ кровной лошади. Пахарь не можетъ выполнить работы ученаго, обладай онъ и более совершеннымъ сложеніемъ. О чемъ не стоитъ заботиться, того не стоитъ и иметь; вообще пойнтеръ составляетъ принадлежность богатаго человека, это — предметъ роскоши, какъ и сама охота.

По отношенію къ масти допускается большое разнообразіе; белый, черный, кофейный, палевый, бланжевый, оранжевый, красный, словомъ, почти все окрасы, съ белымъ или безъ него, допустимы. John Mayer (1815) признаетъ даже серый.

«Сплошные окрасы следующіе: черный, белый, лимонный, желтый, светло-палевый, тёмно-серый, коричневый и т. д.» (Sportsman's Directory, стр. 112).

Что касается меня, то я позволяю себе сомневаться въ правильности сераго окраса, но еще сомнительнее черно-пегія и кофейно-пегія собаки въ подпалинахъ; объ этихъ окрасахъ ничего не говорится въ старыхъ сочиненіяхъ; я никогда не видалъ типичнаго пойнтера такого окраса и никогда не получалъ трехцветнаго щенка, несмотря на то, что часто вязалъ желтыхъ съ кофейными и черно-пегими, желто-пегихъ съ черными. Я отлично помню, что ребенкомъ виделъ великолепныхъ, серо-пегихъ пойнтеровъ, кровей собакъ лорда Сефтона, но теперь какъ ихъ, такъ и чисто белыхъ не видно.

Вощокъ желто-пегихъ пойнтеровъ можетъ быть и чернымъ и кофейнымъ — и то и другое правильно. Въ настоящее время черный вощокъ не уважается, но почему? На самыхъ первыхъ картинахъ собаки изображены съ чернымъ носомъ, напримеръ, картина Тицiана, XV столетія (рис. № III), картина Velasquez, XVII столетія, картина Stubbs, XVIII с?олетія. На картине художника Seymour XVIII столетія, мне принадлежащей, но не вошедшей въ это сочиненіе, желто-пегій кобель имеетъ тоже темнаго окраса носъ. Съ другой стороны, впервые я встретилъ желто-пегую собаку съ кофейнымъ носомъ на картине Удре (рис. VII) ХVIIІ столетія; у англійскихъ художниковъ онъ не встречается до 1840 года.

Ha основаніи имеющихся данныхъ я долженъ признать старшинство за чернымъ окрасомъ носа, хотя лично предпочитаю кофейный; онъ более гармониченъ. Но разъ дело доходитъ до того, что на выставке собака проигрываетъ только потому, что у нея черный носъ, то этимъ высшая точка нелепости уже достигнута.

Въ заключеніе скажу несколько словъ о чутье и объ инстинкте пойнтера, которые, вместе съ его формами, являются выразителями его натуры.

Весь инстинктъ пойнтера сосредоточенъ на охоте. Чтобы быть здоровымъ, охота, или, за отсутствіемъ таковой, постоянное упражненіе, ему необходимы.

Жалко видеть пойнтера, старательно обыскивающаго пустое пространстео, даже мостовую, если не имеется более подходящаго места; онъ предпочитаетъ искать безнадежно, чемъ совсемъ не искать.

Въ силу этой свойственной ему страсти, онъ такъ мало и пригоденъ въ качестве комнатной собаки и такъ неспокоенъ на прогулкахъ. По темпераменту пойнтеръ сильно отличается отъ спаніэля и даже отъ сеттера, которые где угодно будутъ лежать спокойно, лишь бы хозяинъ былъ вблизи; собаке съ темпераментомъ пойнтера сидеть на цепи равносильно пытке, а безконечныя путешествія съ выставки на выставку обрекаютъ ее на постоянное бездействіе въ испорченномъ воздухе.

По природе пойнтеръ — одна изъ самыхъ нервныхъ и чувствительныхъ собакъ; напримеръ, внезапный шумъ, въ роде стука двери, заставляетъ его вскочить. Я полагаю, что причина этого заключается въ его склонности къ грезамъ, такъ какъ только неожиданность шума его пугаетъ; всего, къ чему онъ подготовленъ, онъ не боится. Къ выстрелу, если только онъ къ нему пріученъ, онъ совершенно равнодушенъ, равно какъ и строгость наказанія арапникомъ, даннаго вовремя, не пугаетъ его. Зато брошенный въ него камень или щелканіе бича приводятъ часто въ неистовство.

Некоторые пойнтера, объятые страстью къ охоте, совершенно не проявляютъ полового влеченія, подтверждая слова Горація: «Venator, tenerae conjugis immemor». Я знавалъ очень хорошихъ кобелей, абсолютно не желавшихъ вязаться, равно какъ и сукъ, крайне неохотно уступавшихъ требованію природы. Въ августе 1900 года я охотился съ сукой спаніэлемъ въ полной пустовке; одновременно работали и мои пойнтера, и ни одинъ изъ нихъ не обратилъ ни малейшаго вниманія на ея состояніе. Разъ пойнтеръ созданъ исключительно для охоты, остается обратить вниманіе на те его природныя качества, благодаря которымъ онъ сталъ избраннымъ помощникомъ человека. Начну со словъ капитана Лэси, касающихся этого предмета.

«Две самыхъ дорогихъ приметы при определеніи достоинства молодой собаки, это ея смелость и инстинктивная секундировка съ перваго же раза. Смелость собаки, подающейся прямо къ птице, при высоко поднятой голове, какъ только она ее зачуетъ, зависитъ отъ высокаго чутья. Хорошо также, если собака, окончательно остановившись на стойке, какъ говорится, наслаждается ею и не трогается съ места, пока птица не взлетитъ. Если она и бросится затемъ, то это не страшно, — отъ этого ее скоро можно отучить. Я не утверждаю, что собаки, съ места не проявляющія такихъ способностей, не могутъ впоследствіи стать хорошими, а можетъ-быть и прекрасными работниками, — я хочу лишь дать указаніе, какими собаками стоитъ заняться, какихъ охотникъ, если онъ въ то же время и заводчикъ и выращиваетъ целый пометъ, долженъ выбирать. Характеръ собаки лучшій средній между очень мягкимъ и упрямымъ. Собака должна быть храброй, но въ то же время не злобной. Злобная собака не стоитъ веревки, а робкую я бы отказался принять». (The Modern Shooter, 1842 г., стр. 168).

Я бы склоненъ былъ утверждать, что «высокое чутье» въ то же время обусловливаетъ и высокія умственныя способности. Однако, если верить анатоміи и выводамъ Уатта, профессіонала, ссылающагося на мненія многихъ выдающихся любителей, приходится притти къ заключенію, что степень чутья находится въ зависимости только отъ обонятельнаго нерва. «Нервъ обонянія собаки — самый большой изъ всехъ мозговыхъ нервовъ. Относительная величина этого нерва обусловливаетъ и силу чутья». (The Dog, 1845 г., стр. 107).

«Некоторыя собаки делаютъ стойку съ перваго же выхода въ поле, другія съ перваго раза делаютъ стойку и секундируютъ по природе» (Essay on Shooting, 1789 г. стр.265).

«Некоторые полагаютъ, что те собаки, которыя такъ быстро начинаютъ делать стойку, впоследствіи вырабатываютъ слишкомъ упорную стойку, но это мненіе ошибочно: непородныя собаки часто обладаютъ этимъ неисправимымъ недостаткомъ; но непородныя собаки вообще редко достойны того, чтобы ихъ держать» (The Sportsman, № 4, книга III, 1836 г., стр. 185).

Съ вышеприведенными заметками о природной стойке и секундировке я вполне солидаренъ; все лучшіе пойнтера, которыхъ я зналъ, безъ исключенія начинали работу съ самостоятельной стойки и секундировки.

To обстоятельство, что собака наслаждается стойкой, такъ сказать, смакуетъ запахъ дичи, служитъ безошибочнымъ признакомъ наследства старинной крови пойнтера. Говорятъ: «наслаждается стойкой», «смакуетъ запахъ дичи», когда собака, слыша запахъ дичи, перебираетъ губами, при чемъ у ней течетъ иногда слюна; это служитъ признакомъ того, что запахъ этотъ раздражаетъ ея нёбо и ей пріятенъ, что мне разъяснилъ одинъ пріятель медикъ. Качество это весьма желательно.

«Пойнтеръ или сеттеръ, достойный этого названія, долженъ держать на поиске голову высоко и быть настойчивымъ; онъ долженъ обыскивать место правильно и умно; по знаку руки или свистка долженъ вернуться, долженъ по взлету птицы, после выстрела, или по знаку руки ложиться, долженъ секундировать на любомъ разстояніи, не долженъ гнать зайца, но по приказанію долженъ итти следомъ раненаго, долженъ правильно подавать битую птицу или подранка» (Sporting Magazine, 2-го сентября, книга V, стр. 9, 1832 года).

Изъ всего этого невольно приходится заключить, что въ те времена существовали более чемъ первоклассныя собаки; однако, я полагаю, что можно безъ ущерба делу и не посылать пойнтера за раненымъ зайцемъ. У меня былъ, но и то только одннъ, пойнтеръ, съ которымъ можно было и это проделывать. Пойнтеръ этотъ прекрасно подавалъ, я пользовался имъ какъ спаніэлемъ, такъ какъ онъ отлично умелъ выгонять скачками хлопуновъ изъ тростника, однако, не взирая на подобныя вольности дома, онъ въ теченіе многихъ летъ бралъ призы на состязаніяхъ. Происходилъ онъ отъ стариннаго чернаго пойнтера. Исторія его полубрата еще интереснее. По странной случайности атавизма, онъ унаследовалъ способность кружить дичь, какъ описано въ сочиненіяхъ «Dialogos» и «Arte de Ballesteria». У него была твердая стойка, разъ птица лежала спокойно, но пo бегущей птице онъ делалъ круги безъ стойки, указывая головой, где она находится. Обе собаки эти способности свои, вероятно, унаследовали отъ отца, такъ какъ семья со стороны матерей способностей этихъ не выказывала. Авторъ сочиненія «Kunopoedia», повидимому, зналъ собаку, имевшую частичку этихъ способностей; онъ пишетъ: «Я знавалъ страстнаго и опытнаго браконьера, собака котораго выработала себе самоучкой известный способъ охоты. Когда ее пускали и ей не удавалось сейчасъ же найти птицу, въ большинстве случаевъ даже съ места, она со всехъ ногъ по ветру, не слушая ни свистка ни окрика, летела въ другой конецъ поля, где она, можетъ-быть, по опыту а можетъ-быть ее туда водилъ и владелецъ, знала, что птица должна быть, и ползкомъ вела оттуда, показывая лишь голову, прямо на васъ» (Kunopoedia, соч. W. Dob-son, 1814, стр. 105).

«Поискъ пойнтера не можетъ быть слишкомъ быстрымъ, разъ у него хорошее чутье, хотя некоторыя очень быстрыя собаки иногда и могутъ проскочить птицу» (The Shooting Directory, соч. R. B. Thornhill 1806, стр. 65).

Это какъ будто и верно, но дело въ томъ, что пойнтеру, который ищетъ быстрее, чемъ то позволяетъ ему чутье, не хватаетъ инстинкта и ума, словомъ, это собака второклассная. Хорошая собака ежедневно меняетъ быстроту поиска въ зависимости отъ погоды и степени чуткости. Любопытно видеть, какъ это проделываютъ даже щенки. Такая собака ннстинктивно ищетъ ветеръ и ничто такъ не волнуетъ молодую собаку, какъ неблагопріятное направленіе ветра, когда она сознаетъ, что ея чутье отказывается служить. Конечно, старая, опытная собака пойдетъ и по ветру съ темъ же наслажденіемъ. Интересно бываетъ при этомъ проследить, какъ она старается уловить малейшій запахъ, какъ она внимательна, осторожна, останавливаясь при малейшемъ намеке на запахъ, въ ожиданіи помощи со стороны охотника. Пойнтеръ такъ умело пользуется своимъ чутьемъ, граусъ и куропатка такъ мало имеютъ шансовъ ускользнуть отъ его вниманія, что я не могу назвать преувеличеніемъ, а скорее вдохновеніемъ слова одного испанца XVI столетія, который, видя, какъ даже ветеръ помогаетъ пойнтеру, назвалъ его «властелиномъ воздуха».