Главная Случайная страница


Полезное:

Как сделать разговор полезным и приятным Как сделать объемную звезду своими руками Как сделать то, что делать не хочется? Как сделать погремушку Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами Как сделать идею коммерческой Как сделать хорошую растяжку ног? Как сделать наш разум здоровым? Как сделать, чтобы люди обманывали меньше Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили? Как сделать лучше себе и другим людям Как сделать свидание интересным?


Категории:

АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника






История и судьбы. Записки для немногих





Автор: А. В. Головнин

Т. II. С осени 1850 до декабря 1861 года

В сентябре 1850 г. А. В. Головнин был назначен в распоряжение генерал-адмирала великого князя Константина Николаевича для работ по составлению Морского устава, оставаясь в должности чиновника для особых поручений при начальнике Главного морского штаба; в феврале 1854 г. уволен от этой должности, с оставлением при особе великого князя; затем осенью 1859 г. назначен статс-секретарем и членом Главного правления училищ, а в декабре 1861 г., управляющим Министерством народного просвещения.

Весь этот период времени, с сентября 1850 по декабрь 1861 г. был проведен им более или менее в работах при великом князе и путешествиях с его высочеством.

Эти работы и путешествия составляют предмет настоящего тома его записок, но предварительно следует поместить заметки его о детстве и воспитании великого князя Константина Николаевича, который занял впоследствии весьма замечательное место в истории русского законодательства и администрации.

Великий князь имел множество недоброжелателей и порицателей, которые, не желая и не стараясь узнать его прекрасные качества и достоинства, изобретали или преувеличивали недостатки и приписывали ему намерения, которых он не имел, слова, которых не говорил, и действия, которые не совершал, и старались всемерно распространять о нем незаслуженную дурную славу, - Головнин полагает, что сведения, собранные им о великом князе и изложенные в настоящем томе записок, должны выставить его каждому беспристрастному читателю в настоящем свете и что, когда улягутся страсти, тогда неминуемо, по прочтении этих сведений, отдадут справедливость уму великого князя, его многосторонним познаниям, чистой религии, доброму сердцу, безукоризненной нравственности и, наконец, всему истинно полезному, что он совершил для блага России, которую он любил горячо и коей потребности понимал лучше, чем его недоброжелатели, имел в виду эту цель и собственно для достижения оной Головнин сделал разные выписки из журналов великого князя.

Великий князь Константин Николаевич родился 9 сентября 1827 г., а 2 октября того же года совершенно было в придворной церкви Зимнего дворца крещение его высочества, причем возложены на него государем знаки орденов: Св. Андрея Первозванного, Св. Александра Невского, Белого Орла и Св. Анны 1-й степени.

В младенческие годы великий князь проводил зиму в Петербурге, а лето в Царском Селе, и одно время в Павловске при императрице Марии Федоровне.

В 1831 г. государь император указал будущее назначение второго сына своего.

Четырехлетний великий князь был назначен 22 августа этого года генерал-

Продолжение. См. Вопросы истории, 1966, N 1 - 2.

стр. 94

адмиралом 1. Зимою 1832 г. великий князь начал учиться читать у полковника. С. А. Юрьевина и писать у А. А. Рейнгольда.

В то же время, сообразно будущему назначению великого князя, назначен был воспитателем его капитан 1 ранга флигель-адъютант Ф. П. Литке, известный как кругосветный плаватель, а в особенности своими полярными экспедициями. Помощниками его по воспитанию великого князя были: с 1834 по 1839 г. капитан-лейтенант А. А. Озеров, а с 1839 г. до окончания воспитания капитан-лейтенант Ф. С. Лутковский. С самого назначения Ф. П. Литке в воспитатели великий князь был под его непосредственным, ежеминутным надзором. С 1834 г. Ф. П. [Литке] спал с ним в одной комнате. С 1838 г. проводил ночь с великим князем помощник Федора Петровича.

Летом 1833 г. в товарищи воспитания назначен был к его высочеству барон Сергей Фредерике, который и находился при великом князе до своей смерти, последовавшей 6 января 1849 года.

Фредерике был постоянным товарищем великого князя в играх и уроках, сопровождал его во всех путешествиях, был искренно привязан к нему и им любим искренно.

С 1834 г. великий князь учился английскому языку у профессора Варранда, рисованию - у Заурвейда, чистописанию и 4 правилам арифметики - у Рейнгольда, танцеванию у Болье, французскому языку и русскому учил его Ф. П. Литке.

К концу 1834 г. он уже знал довольно хорошо 4 правила арифметики и начинал говорить по-французски, а в апреле 1835 г. ко дню рождения императрицы выучил наизусть басню Лафонтена "Le gland et la citrouille" 2 и сказал ее очень хорошо.

В 1834 г. великий князь был произведен в мичмана, а по сухопутным войскам в прапорщики и в первый раз посажен на лошадь, а в следующем году он ездил весной в Москву и потом совершил первое морское путешествие.

Первое морское путешествие

А именно, 1 августа 1835 г. отправился на пароходе "Геркулес" с государем, императрицею и великою княжною Ольгою Николаевною в Данциг, оттуда ездил в Силезию и Калиш, где происходили тогда маневры войск русских и прусских. В Калише великий князь находился в первый раз во фронте офицером и проходил мимо его величества короля прусского.

Он возвратился в Петербург позднею осенью на том же пароходе.

Первая исповедь

В этом году великий князь в первый раз исповедовался перед святым причастием. Духовником его высочества был протоиерей Бажанов, который с того же года начал учить великого князя закону Божию.

Учится Закону Божию

Уроки Василия Борисовича бывали по воскресеньям. Они начались объяснением молитвы Господней. Впоследствии Василий Борисович рассказывал великому князю священную историю Ветхого Завета, читал с ним и объяснял воскресное евангелие и сообщал при том правила нравственности.

В течение этого времени великий князь прошел катехизис, толкование литургий и церковную историю первых трех веков христианства. Чтение духовных книг, в особенности творения Фомы Кемпийского и проповедей Иннокентия, дополнили религиозное его образование. Эти сочинения он прочел несколько раз.

В начале 1835 г. прибыли к прежним учителям - Гримм для всеобщей истории, географии и немецкого языка, Курнан для французского, Гергард - для русского. Озерову, преподававшему математику в Морском корпусе, поручена была математика. Общее наблюдение за преподаванием имел В. А. Жуковский. "Великий князь, - говорит Ф. П. Литке 3, - имел только 4 урока в день, по одному часу. Не взирая на столь малое число часов и на рассеянность и беспокойство во время уроков, успехи с самого начала были быстры благодаря необыкновенным способностям великого князя со дня на день развивавшимся.

стр. 95

"Менее всего были мы довольны уроками математики, которые и великий князь менее всего любил, но это отчасти от личности преподавателя. Но успехи и по этому предмету невзирая на то были быстрые".

Постоянные морские кампании

С 1836 г. начался для него ряд ежегодных морских кампаний, в течение коих он проходил морскую службу с низших чинов и собственным опытом мог узнать всю трудность оной.

4 июля 1836 г. великий князь пошел в море на фрегате "Беллона" (капитан Мофет) 4 кадетом, заходил в Ревель и Свеаборг и 20 июля возвратился в Кронштадт.

Пожалование якорей на погоны

В этот день государь пожаловал его высочеству якорь на погоны. Первые якоря, которые великий князь надел, были взяты у гардемарина князя Ширинского-Шихматова 5.

Начинает писать ежедневный журнал

С 1836 г. великий князь начал писать ежедневный журнал, который продолжался почти непрерывно до половины 1848года. В этом журнале он отмечал с большею или меньшею подробностию происшествия того дня, уроки, игры, описывал свои чувствования при разных случаях, мысли и проч. Этот журнал, однообразный во время пребывания великого князя в Петербурге, становится весьма любопытным во время его путешествий. В нем встречаются тогда описания местностей и заметки о лицах, которых он видел. Так, например, в журнале 1836 г. встречаются заметки о Ревеле и Свеаборге, подробные и весьма верные.

В нем встречаются часто выражения особенной нежной привязанности к августейшему родителю, сестрам и братьям. Великая княжна Александра Николаевна, которая называлась в семействе Адини, была другом его детства и чаще всех с ним играла.

Журнал великого князя начинается 4 июня 1836 г. словами: "Папа послал меня в море. Мама меня благословила и папа тоже. Мои братцы проводили меня до "Беллоны", а в 6 часов мы снялись с якоря. Тогда же весь флот, состоящий из 26 кораблей, снялся с якоря при совершенно противном ветре. Накануне того дня был смотр этого флота. Он салютовал ботику Петра Великого".

Великому князю тогда было 9 лет.

Ежедневный образ жизни

Из журнала великого князя виден обыкновенный образ жизни его в продолжение воспитания. Зиму с ноября по май он проводил в Зимнем дворце, за исключением дней великого поста, в которые говел обыкновенно в Аничкином дворце. Весной он жил в Царском Селе, летом ходил в море и жил в Петергофе. Осень проводилась в Царском Селе, а иногда несколько дней в Гатчине.

Иногда случалось проводить несколько летних дней на Елагином острове. Сутки разделялись следующим образом. Он вставал в 6 часов, от 7 до 8 1 / 2 часов готовился к урокам; от 9 до 10 занимался с одним из учителей, в 10 часов ходил к императрице и государю и потом занимался гимнастикой или фехтованием до 11 часов, от 11 до 12 брал урок, в 12 часов завтракал и до 2 ходил гулять или учился верховой езде; от 2 до 3 бывал урок; в 3 часа обедал, в 4 часа ходил к императрице; от 5 - 6 урок; вечером играл с братьями и сестрами или брал урок музыки; в 8 часов пил чай и в 9 часов ложился спать.

В последние годы распределение часов несколько изменилось, - так, например, с августа 1843 г. уроки бывали только от 8 до 10 часов и от 11 до 1 часа; после обеда уроков не было, а время это было назначено на приготовление работ.

По праздникам для игры с великим князем привозили кадет из разных, корпусов; также приглашались дети нескольких известных лиц по назначению государя и императрицы.

стр. 96

Общий обзор системы учения с 1835 по 1846 год

"С наступлением 8-летнего возраста великого князя, - говорит Ф. П. Литке, - последовали в воспитании его высочества большие перемены, и лучше сказать, то и другое взяло настоящее свое начало. Regime нянек кончился, великий князь перешел нераздельно в руки воспитателя, который с того времени ни день ни ночь не выпускал его из глаз".

Прежде дальнейшего хронологического рассказа жизни великого князя кажется неизлишним представить здесь краткий обзор системы преподавания ему разных предметов. Этот обзор составлен при помощи краткой записки Ф. П. Литке о воспитании великого князя, журналов его высочества, учебных его тетрадей и некоторых других материалов.

"Преподавание наук великому князю началось, - говорит Федор Петрович, - по так наз. систематическому курсу изобретения В.. А. Жуковского.

Преподавал Гримм под руководством Жуковского. Этот курс обнимал сведения о природе и человеке, долженствовавшие служить основанием всем наукам. Первая часть курса имела предметом природу, т. е. тела и разделение их на небесные (основание астрономии) и земные (физическая география, естественная история, технология). Вторая часть курса - человек (в физиологическом и психологическом отношении) и его история. Этот курс Жуковский составлял для государя наследника, но там он не успел приложить его на практике, и опыт этот сделан только у нас, но и тут не мог быть приложен во всей строгости, как хотел Жуковский, а наконец и совсем остановлен.

Таблицы играют в нем главную роль и изображают не только факты и числа, но и отвлеченные идеи. Таблицы мы употребляли с пользою, как мнемоническое средство. Гримм преподавал историю и немецкую литературу и наблюдал за литературами других языков.

До других наук (физико-математических, военных, морских, русской истории и проч.) ему дела не было. Математику преподавал сначала Озеров, потом академик Коллинс, а по смерти его академик Ленр, вместе с механикой, физикой и химией. Русскую историю, географию и статистику - Шульгин. Для военных предметов - Иван Федорович Веймарн, Ласковский, Резвый, корабельную архитектуру - Гринвальд, пароходство - Швабе, навигацией и морской тактикой, - говорит Ф. П. Литке, - занимался я сам".

С 1832 по 1837 г. великий князь учился языкам французскому, английскому, арифметике и алгебре и занимался с г. Гриммом начальными основаниями ботаники, зоологии и минералогии.

"Вместе с тем, - говорит Федор Петрович, - мы старались знакомить великого князя с технологией и посещали как в Петербурге, так и в Москве (осенью 1837 г.) все примечательнейшие фабрики. Всякому такому посещению приготовлялись объяснением того, что увидим. Теория предпосылалась практике.

В 1837 г. прибавилась история. Первый урок оной был 10 августа. В 1838 г. он прошел историю Рима до сражения при Лациуме I. Во все продолжение воспитания исторические науки всего более занимали великого князя, и чтения Гримма производили на него всегда большое впечатление".

Он учился истории по особенной методе, избранной Федором Петровичем. Изустное чтение г. Гримма великий князь записывал для себя вкратце во время урока и в следующий урок должен был рассказать изустно слышанное, причем учитель поправлял его; к следующему за тем уроку великий князь готовил письменное изложение слышанного. Это самое он должен был потом рассказать учителям иностранных языков, каждому на его языке. Посему он невольно несколько раз повторял урок истории.

При необыкновенной памяти ему стоило весьма немного труда выучивать заданные ему уроки, но он учил не наизусть, а с полным понятием предмета, усваивая себе мысль, которую слышал.

В том же 1838 г. великий князь прошел из математики логарифмы и тригонометрию, кубические уравнения и аналитическую геометрию. При этом Федор Петрович замечает: "На 12 году! Я просил Коллинса не торопиться".

3 декабря Шульгин дал первый урок географии России и затем почти целый год употребил на преподавание географии и топографии России, подготовляя театр для истории, а 8 ноября 1839 г. было первое чтение русской истории.

стр. 97

Великий князь составлял сам описание каждой губернии, чертил карты и к географическому описанию губернии присоединял краткую историю оной. В виде уроков профессор задавал ему составление маршрутов между разными пунктами.

Всего уроков русской истории с 1839 по 1847 г. великий князь имел около 170. Учебные тетради его, писанные собственноручно по-русски и содержащие русскую историю, географию и статистику, также историю Турции, Венгрии, Польши и скандинавских государств, составляют около 2320 страниц.

В 1839 г. началось с Гриммом изучение истории средних веков на немецком языке. Уроки истории бывали по три и по четыре часа в неделю.

Вообще всеобщая история преподавалась великому князю весьма подробно.

С 1839 по 1847 г. он имел с Гриммом 609 уроков истории, а учебные тетради по сему предмету, писанные великим князем собственноручно на немецком языке мелким почерком, составляют всего 4430 страниц. Следовательно, всего тетради истории: всеобщей и русской, географии и статистики, писанные им собственноручно, содержат около 7400 страниц. Одной этой цифры достаточно, чтоб показать, как основательно и с каким прилежанием он изучал свои предметы. В это число страниц, писанных великим князем собственноручно, вовсе не входят разные сочинения его, служившие упражнением в русском языке и иностранных. Из математики в 1839 г. великий князь кончил стереометрию. В 1840 г. великий князь прошел в русской истории период удельных смут и приступил к изучению периода татарского владычества. Профессор задавал ему в виде уроков составление родословных таблиц русских великих князей и жизнеописания замечательных лиц того времени. Это занимало его высочество в продолжение летних плаваний.

Из учебных тетрадей видно, что запутанный удельный период был рассказан профессором весьма ясно. Не довольствуясь изложением междоусобий в хронологическом порядке, он распределил их на разряды смотря по побудительным причинам к распрям.

В том же году великий князь занимался географией Сибири и Кавказа, прошел во всеобщей истории период средних веков, в математике сферическую тригонометрию и приложение оной к астрономическим задачам. Летом занимался астрономическими наблюдениями и вычислениями, а в ноябре начал учиться механике.

В 1841 г. он начал заниматься с профессором Ободовским историею русской литературы, прошел с Шульгиным в русской истории времена татарского ига и дошел до царствования Федора Алексеевича, а во всеобщей истории занимался реформациею и дошел до царствования Людовика XIII включительно. Из математики были пройдены аналитическая геометрия, теория уравнений и продолжались занятия механикой. Тогда же началось преподавание фортификации.

В 1842 и 1843 г. великий князь занимался весьма подробно историею Петра Великого. В дополнение к русской истории профессор Шульгин читал историю Венгрии, Польши, Турции, скандинавских государств.

С профессором Варрандом началось изучение английской литературы и с профессором Курнан - литературы французской. История всеобщая была доведена до конца Семилетней войны, русская история - до Екатерины I включительно.

Из математики великий князь занимался аналитической геометрией, механикой, дифференциальными исчислениями, способом наименьших квадратов и интегральным исчислением. Тогда же началось преподавание физики, химии и астрономии. Великий князь особенно любил заниматься химией, гальванопластикой, имел свою лабораторию и часто там работал.

Зимой с 1842 на 43 год великий князь ездил на астрономические лекции Струве в Академию наук. В следующую зиму было несколько добавочных лекций, которые великий князь так же посещал, равно как первые чтения астрономии в Морском корпусе капитана 2 ранга Зеленого.

Вообще 1842 и 1843 годы представляют ряд непрерывных и разнообразных занятий. Кроме всего вышеизложенного Федор Петрович Литке знакомил великого князя с историею морских путешествий и открытий и историей русского флота, полковник Резвый читал ему артиллерию, полковник Ласковский - фортификацию, Шульгин - статистику.

Великий князь занимался с величайшею охотою фортификациею и беспрестанно чертил проекты разных укреплений. Уроки статистики были весьма занимательны потому особенно, что, так как великому князю не преподавались отдельно многие

стр. 98

политические науки, как то: политическая экономия, наука финансов и полиция, то профессор Шульгин признал необходимым во введении к статистике сообщить великому князю по крайней мере основные начала этих наук и объяснить взаимную связь их между собою.

Великий князь обратил на этот предмет особенное внимание, вполне понял его и на испытаниях, бывших в 1844 г., весьма отчетливо изложил взаимную связь между собою разных политических наук. В 1844 г. пройден был в истории России период времени от кончины Петра Великого до воцарения Елизаветы Петровны.

Готовясь к путешествию в Архангельск, великий князь составил статистическое описание Архангельской и Олонецкой губерний. В течение зимы 1844/5 года он посещал лекции теоретической механики Остроградского в офицерском классе Морского корпуса. В 1845 г. учебные занятия продолжались только до мая, т. е. до путешествия в Архангельск, великий князь занимался царствованием Елизаветы Петровны, Петра III и Екатерины II и историей французской революции, также стратегией и военной историей.

Стратегию преподавал сначала Иван Ф. Веймарн, а по кончине его - полковник Горемыкин. В то время полковник Богданович читал военную историю и полковник Болотов - геодезию. Тайный советник Фонтон прочел составленную для великого князя записку о восточной политике.

Зимою 1846/7 года великий князь занимался около 5 часов в день: в русской истории - царствованием Екатерины, во всеобщей истории - французской революциею; физикой, теорией корабельной архитектуры (сначала с Гринвальдом, потом Швабе), артиллерией (полковник Платов), фортификацией, тактикой и стратегией, статский советник Лабенский читал акты Министерства иностранных дел для приготовления к путешествию в Англию. До 1847 г. законоведение не входило в предметы преподавания. В конце этого года и в начале 1848, всего около 6 месяцев, статс-секретарь барон Корф занимался этим предметом с великим князем. Он объяснил вкратце его высочеству разные системы изучения законов, представил программу римского права, права канонического, феодального и читал русские законы: гражданские и уголовные.

Сверх того барон Корф прочел краткие исторические обозрения самодержавия в России, престолонаследия, несколько подробнее историю Государственного совета и вкратце обозрение устройства сельского сословия.

Этими чтениями кончился курс учения.

По собственному сознанию великого князя, он помнит всего лучше те предметы, по которым записывал чтения преподавателя.

Здесь место упомянуть, что во все продолжение воспитания великого князя надзор за ним был весьма строгий, и от наставников требовалось, чтобы они были взыскательны.

Великий князь сам подавал отметки государю учителей о прилежании своем и успехах и подвергался наказаниям, если отметки были неудовлетворительны. В награду за каждый хорошо выученный урок он получал гривенник. Эти деньги откладывались и посылались в Москву от имени неизвестного в пользу бедных.

"Вообще, - говорит Федор Петрович, - ученье великого князя можно разделить на трехлетние периоды 1835 - 38, 1838 по 41, 1841 - 1843 годы. Испытания, произведенные в 1838, 1841 и 1844 гг., служат гранями этих периодов. В марте 1838 г. был первый экзамен, первая поверка того, что в последние 3 года было сделано.

Результат превзошел наши ожидания. Государь был так мало уверен в том, что найдет, что не только не пригласил никого из посторонних, но в первый день экзамена не согласился даже допустить Ю. Ф. Баранову и А. А. Окулову, т. е. домашних. Но уже в этот первый день великий князь показал не только что он знает, но к чему он вообще способен.

Первый предмет был вообще Закон Божий. Великий князь не только отвечал отчетливо, но говорил плавно, связно и с таким выражением убеждения и глубокого чувства, что все присутствующие были удивлены и тронуты. Также и в прочих предметах. Второй день экзамена - математика и практические морские вопросы. Вопросы, как всегда, делал государь на выдержку. Из алгебры были два: один уравнений 1-й степени, другой квадратных уравнений. Из геометрии - построение правильного 15-угольника на данной линии. Все это со всевозможными

стр. 99

доказательствами. Работа текла как ручей, сказано в моем журнале (говорил Ф. П. Литке). Как эти два дня, так и пятый - греческая мифология и история, помнится до персидских войн включительно, были равно отчетливы. Если вспомнить, что великому князю было тогда только 10 1 / 2 лет, что от него требовались не односложные только ответы на спрашиваемое, но подробный отчет о том, чему он учился и припомнить, как он, ребенок, решил эту задачу, то и теперь, после стольких лет, нельзя не восхититься необыкновенными способностями, им тогда обнаруженными. Государь был чрезвычайно доволен и наградил учителей".

Вторые испытания в марте 1841 г. были и серьезнее и еще блистательнее первых. Они продолжались 8 дней. Об этих экзаменах встречаются в журналах' Федора Петровича следующие заметки:

"3 марта. Первый экзамен. В Аничкином дворце с 7 до 9 часов. Закон Божий. Константин Николаевич отвечал на вопросы о сущности учения Иисуса Христа, рассказал и объяснил почти все притчи, наконец, последние дни Спасителя. Точно как при первом экзамене он даже нас удивил. Он не остановился ни на одну минуту, говорил всего вместе, конечно, час с четвертью, речь лилась рекой, покойно и плавно. Государь был весьма доволен.

4 марта второй экзамен - математика, не так блистательно и гладко, как вчера, но хорошо.

8 марта. Экзамен из всеобщей истории и весьма хорошо. Государь был весьма доволен как знанием, так и изложением. Константин Николаевич рассказывал пунические войны II, историю кесаря, историю немецкой империи XII и XIII вв., крестовые походы и проч. Государь, по обыкновению, перерывал вопросами о современных лицах и событиях в других землях.

За ответом никогда дело не останавливалось. Дав его, Константин Николаевич возвращался к прежнему вопросу. Под конец, по требованию государя, Константин Николаевич должен был рассказать о первых нашествиях татар на Россию III.

10 марта. Второй экзамен из всеобщей истории. Константин Николаевич говорил: о персидских войнах - 20 минут; о Риме в правление царей - 22; германские народы при саксонских и французских императорах - 26, опять к совершенному удовольствию государя.

11 марта. Экзамен опять из всеобщей истории, по приказанию государя Константин Николаевич говорил о великом расколе в церкви - 24; история Рима от Юстина до Геракла - 27; обозрение состояния Европы при Лудвиге XI - слишком 20. Очень хорошо.

12 и 13 марта из русской истории также очень хорошо, особенно период уделов, который был понят, пояснен и рассказан к общему удивлению. Это совершенно Kunstuck 6.

15 марта, последний экзамен из языков, состоял почти из одних только декламаций. К этому государь присовокупил некоторые морские вопросы, которыми остался доволен.

По окончании всех экзаменов государь изволил мне сказать: "Я и ожидал, что экзамен будет хорош, но никак не ожидал такого".

В 1844 году, - говорит Ф. П. Литке, - был третий и последний экзамен, который можно почесть важнейшим из всех как по важности предметов, так и по некоторой официальности, которую государю угодно было придать, приказав пригласить в свидетели и судьи адмиралов: князя Меншикова, Грейга и Крузенштерна, генерала Берга и статс-секретаря Блудова.

Экзамены продолжались с 24 февраля по 17 марта. В журнале великого князя говорится об этом времени: "Эти три недели были для меня тяжкое время, которое я не забуду во всю мою жизнь.

Всякий раз перед каждым экзаменом я становился на колени у образов Мама и молил усердно Бога, чтоб он меня не оставил в это трудное время, и ниспослал на меня свое благословение и помог бы мне. И он услышал мою молитву и я ему одному приписываю мое счастие. Далее я его молил, чтоб он сохранил душу мою от гордости и от всех ужасных последствий этого порока".

Испытания производились в следующем порядке: 1 и 2 - всеобщая история, 3 и 4 - математика, 5 - русская история, механика и химия, 7 - астрономия и проекции карт, 8 и 9 - русская история, 10 - статистика России, 11 и 12 -

стр. 100

фортификация и артиллерия, 13 - корабельная архитектура и практика, 14 - навигация и морские эволюции. "Лишнее было бы говорить в подробности, - заключает Федор Петрович, - каково было каждое из этих испытаний. Довольно сказать, что присутствующие были изумлены, а государь чрезвычайно доволен. Но это, - продолжает он, - был и кульминационный пункт наших учебных занятий. После экзамена - праздники, приготовление к путешествию в Архангельск, самая поездка, разного рода отвлечения мешали урокам. Государь изволил определить, что мы для продолжения ученья будем иметь еще две зимы, кроме настоящей. Соответственно тому были рассчитаны и курсы по всем предметам. Мы не имели причины торопиться, шли вперед потихоньку, готовясь между тем к путешествию в Константинополь, как вдруг в первых числах мая решается, что мы по возвращении из путешествия на юг осенью сейчас отправимся в Средиземное море до будущего года. Это опрокинуло все наши расчеты и фактически пресекло без конца ученье великого князя.

Путешествие продолжалось с мая 1843 г. по конец октября 1846 года. Великий князь воротился из этого путешествия женихом.

Таким образом, здание, над сооружением которого мы трудились столько лет, оставлено неоконченным. Работа остановлена в ту именно минуту, когда оставалось только заключить свод его, когда различные отрасли наук должны были связаны быть в одни фокус и тем именно и сделаться важными и интересными...

Причины столь внезапной перемены были, без сомнения, важны; о самой перемене нельзя не вздохнуть и по истечении многих лет".

Этим кончаются листки Федора Петровича Литке, сообщенные им Головнину. Из сего видно, что великому князю предстояло самому, без помощи наставников докончить образование свое, изучить те предметы, которые не были преподаны ему, и, как выражается Ф. П. [Литке], вывести крышу над зданием, которого был положен фундамент и воздвигнуты стены.

Далее будет изложено, как он понял и как он выполнил эту задачу.

После этого отступления возвратимся к хронологическому изложению жизни великого князя. Выше сего было сказано, что в 1836 г. он ходил к берегам Финляндии и Эстляндии. Журнал его содержит подробные и весьма верные заметки о Ревеле и Свеаборге и отличается точностью морских выражений. Сверх того в нем встречаются заметки об играх, прогулках, полученных подарках и проч.

В 1837 г. великий князь был в море на фрегате "Аврора" с 15 по 24 июня, доходил в это время до Гогланда, а 8 июля пошел на "Авроре" в Ревель, Балтийский порт, Гангут и 24 числа воротился в Кронштадт.

В сентябре сего года великий князь получил в первый раз в жизни письмо от государя императора (из Одессы от 8 сентября). В этом письме изложены мысли и наставления, которые встречаются потом более или менее почти во всех письмах его величества.

Вот оно: "Поздравляю тебя, любезный мой моряк, с твоими 10 годами. Да благословит тебя милосердный Бог и да будешь ты верным слугою брата твоего и отечества в страх врагам. Надеюсь, что ты будешь продолжать хорошо учиться и стараться превозмочь свои слабости нам в утешение. Завтра мы тебя празднуем по морскому, ибо с помощию Божиею полагаем пуститься в море в Севастополь на новом прекрасном пароходе "Северная Звезда". Мы полагаем встретить флот и вместе с ним идти на рейд. Поздравь Федора Петровича с новорожденным сыном и обними Олли и Адини, равно и братцев. Обнимаю тебя самого от всей души. Бог с тобой! Твой старый папа Н." 7.

13 октября великий князь поехал в Москву, где осматривал памятники священной древности и разные фабрики, мануфактуры и заводы. В журналах его содержатся заметки об этих заведениях.

12 декабря он возвратился в Петербург, а 17 случился пожар Зимнего дворца, и затем зиму 1838 и 1839 годов его высочество жил в Аничкином дворце.

15 июня 1838 г. великий князь отправился, по обыкновению, в море на фрегате "Аврора", был в виду Борнгольма и Рюгена, заходил в Либаву, на Аландские острова, был в Бомарзунде и 13 июля возвратился в Кронштадт. Осень этого года его высочество провел в Царском Селе. В это время он имел сильный коклюш. В журналах за этот год встречаются часто рассуждения великого князя о своем поведении, порицание оного и выражение решимости вести себя лучше.

стр. 101

Так, например, он пишет в январе: "В. Б. Божанов советовал мне любить тех, которые меня наставляют, считать их самыми большими друзьями, никогда не сердиться на них. Я хочу теперь это всегда исполнять".

30 марта: "Сегодня для меня важный день, ибо я исповедывал пред Богом свои грехи. Надеюсь, что в теперь начинающийся год я буду исполнять волю родителей и наставников. Хорошо, что Папа сказал: "Этим годом я довольнее, нежели тем".

9 августа: "Сегодня у меня самый худой день. Мне жаль и страшно думать, что с того времени, как я учусь, как мне было 6 лет, не было ни разу такого дурного дня, как сегодня, а теперь мне 11 лет. Мне стыдно пред самим собой".

В том же журнале встречаются выражения самой искренней привязанности к государю, сестрам и братьям. Например, 3 июня после разлуки с государем великий князь, говоря о свидании с ним на пароходе "Геркулес", пишет: "Когда "Геркулес" приблизился, мы увидели на нем любезного, доброго, милого Папу и братцев. Я от радости заплакал".

20 августа: "Ах! Сегодня несчастный день. Сестрицы уехали в Берлин. Мы поехали провожать их с тетей и братцами. Мы сильно рыдали. Я, как в утешение, что сестрицы уехали, сегодня хорошо учился и буду стараться так продолжать".

В этом году во время поездки государя в Пруссию великий князь получил от его величества два письма. Первое - из Берлина от 21 мая, второе - из Потсдама от 7 сентября.

В первом письме государь говорит: "Приношу мое нижайшее поздравление господину генерал-адмиралу со днем его ангела. Желаю ему преуспевать во всем и со временем бить, топить и жечь супостатов, а для сего покуда быть послушным, прилежным и не терять времени в шалостях, помня свое будущее назначение. Подарок мой готов и будет доставлен. Федору Петровичу и всем твоим мой поклон, а тебя целую от всего сердца. Старый твой друг, папа, Н.".

Во втором письме его величество говорит между прочим:

"Любезный мой адмирал! Поздравляю тебя от всего сердца с достижением одиннадцати лет.

Приближаясь более и более к юношеским летам, надеюсь, что ты усугубишь старание большим прилежанием и постоянным вниманием употребить остальное время в пользу и тем дать нам надежду видеть в тебе полезного слугу отечества. Да поможет тебе Бог милосердный в твоих добрых намерениях, изложенных в твоем последнем письме. Молись усердно, чтоб он не оставил тебя".

В 1839 г. с мая по октябрь, по случаю поездки Ф. П. Литке к минеральным водам в Германию, место его заступил при великом князе Л. Л. Гейден. В сопровождении его великий князь отправился 2 июня в море на пароходе "Геркулес", заходил в Пютерлакс, Роченсальм и Свеаборг. Здесь он пересел на фрегат "Аврору", ходил в Виндаву и 21 июня пришел в Кронштадт. 20 июля он опять пошел на "Авроре", заходил в Аспо и 30 числа возвратился в Петергоф. 7 ноября его высочество перебрался в Зимний дворец, отстроенный после пожара, и жил там в тех же покоях до осени 1848 года.

В 1840 году он отправился в море на фрегате "Аврора" 12 июня, ходил к Гогланду и 16 числа возвратился в Кронштадт. В это время он впервые стоял настоящие гардемаринские вахты, несмотря на погоду. До этого года великий князь стоял на вахте два часа в день, от 11 до 12, и продолжал в остальное время обыкновенные уроки. Должно заметить, что во время морских путешествий великому князю случалось терпеть штормы и шквалы, а крепкие ветры, которые принуждали идти под четырьмя рифами, бывали нередко.

Дурная погода, холод, дождь, ветер случались, когда он стоял на вахте в одной легкой кадетской шинели, и он должен был выстоять урочное время.

Вообще великий князь был хорошего здоровья, но подвержен весьма часто дурноте, которая случалась с ним обыкновенно в церкви. Впрочем, ни в детстве, ни в юношеском возрасте он не имел важных болезней.

20 июня 1840 г. великий князь отправился на пароходе "Богатырь" в Киль и оттуда поехал в Эмс для свидания с государыней императрицей, потом на пароходе по Рейну от Майна до Кельна, в Киль и на фрегате "Аврора" в Кронштадт, куда прибыл 30 июля. Пребывание в Эмсе оставило ему самые приятные воспоминания, и он говорит об этом в журнале своем, выражая сердечную благодарность родителям за это "драгоценное время".

9 сентября того же года он был произведен в подпоручики. В этот день находим

стр. 102

в журнале его следующие размышления: "Мне сегодня минуло 13 лети пошел 14-й. С тем мне нужно и лучше учиться и лучше себя вести, и, главное, не быть столько вспыльчивым". Подобные рассуждения встречаются в журнале неоднократно, например, при наступлении Нового года и проч.

Из журналов за эти годы видно вообще, что великий князь получал весьма основательное образование, читал с профессором переводы Гомера, Тацита и других классических писателей, а в свободное от уроков время занимался гимнастикой, верховой ездой, фехтованием, музыкой, так что физическое и умственное образование шло одновременно, и главная цель воспитания, т. е. развитие всех способностей, достигалась.

В 1841 г. его высочеству предстояло путешествие в Голландию. Государь позвал его к себе и сказал, что "когда отправится на фрегате в Голландию, чтоб исполнял свой долг совершенно, чтоб был вполне подчинен начальникам, не чванился, и чтоб не думал, что он великий князь, который будто бы исполняет свои обязанности из снисхождения, чтоб служил всем примером и чтоб в чужих краях ни над чем смешным не смеялся, но умел воздерживаться".

Получив благословение государя и императрицы, великий князь вышел в море 3 июня на фрегате "Аврора", заходил в Копенгаген, Гельдер, оттуда ездил в Гаагу, Роттердам, Сардам, Амстердам и 23 июля возвратился в Кронштадт. Пребывание в Копенгагене и Голландии подробно описано великим князем в его журнале.

Его высочество писал государю подробный отчет о своем путешествии и получил от его величества следующее письмо от 21 июня: "Сегодня утром получил я письмо твое, милый Костя, с копенгагенского рейда. Я благодарю Бога, что ты благополучно достиг первой точки своего плавания. Надеюсь, что от Федора Петровича узнаю, что он продолжает быть тобою довольным и что ты в чужой земле и на смотру строгих глаз заслужишь добрый аттестат, а по возвращении надеюсь подобный слышать от твоего капитана.

Обними Федора Петровича и поблагодари за письмо. Поклонись всем своим спутникам. Бог с тобой. Обнимаю тебя душевно. Твой верный друг папа Н.".

Отношение великого князя к Ф. П. Литке

В журналах за этот год встречаются места, из коих видно уважение, которое августейший воспитанник чувствовал к воспитателю своему Ф. П. Литке, и нравственное влияние сего последнего. Так, например, 2 ноября великий князь пишет: "Федор Петрович теперь совершенно отец по всему. В разговорах, где мы передавали один другому чувства, я часто проливал слезы, и душе становилось легче".

Подобные места встречаются в журналах и за другие годы. 3 марта 1843 г.: "Я чрезвычайно люблю откровенно беседовать с Федором Петровичем, изливать пред ним всю душу мою, все чувства мои".

В другом месте после кончины супруги Федора Петровича великий князь пишет, что он чувствует себя обязанным утешать его и для этого будет лучше учиться и вести себя. Эта решимость была следствием продолжительного разговора его с великою княжной Александрой Николаевной во время прогулки по Царскосельскому саду.

В продолжение 1840 и 1841 гг. великий князь был в постоянной переписке с воспитателем своим Федором Петровичем Литке, хотя и жил с ним в одних комнатах. Федор Петрович имел при этом целию приучить великого князя к письменному слогу и к размышлению о самом себе, ибо предметом писем царевича были его собственные чувства, способности, побуждения и проч.

В своих письмах Федор Петрович излагал великому князю полезные советы и наставления.

[Занятия, путешествия и другие события в жизни великого князя Константина Николаевича с 1842 до 1853 год]

1842 год начался для великого князя усердной молитвой. Он принял решимость Вести себя Лучше прежнего и просил на это благословение всемогущего. Из журналов его видно, что этот год и последующий год были для него периодом нравственного развития, беспрестанной борьбы с самим собой.

стр. 103

Живость характера увлекала его беспрестанно, но за каждым проступком следовали слезы, раскаяние, и журнал наполнен упреками, которые великий князь делал сам себе.

В течение лета он ходил два раза в море на фрегате "Аврора". В первый раз с 3 по 23 июня, в течение коих заходил в Свеаборг, Нюштат и Ревель, а во второй раз с 8 июля по 2 августа. В это время он ходил в Копенгаген чрез Большой Бельт.

9 сентября 1842 г. ему минуло 15 лет. Размышляя о прежнем поведении своем, он пишет: "До сих пор я был просто дитя, потому что как я веду себя и учусь, оно достойно 10-летнего дитяти. Пора не на шутку измениться. Если посмотрю назад на свою жизнь, то вижу, что искал все только того, что забавляет меня, а работать, заниматься дельным, думать - это я очень редко, почти никогда не делал. Первое, с чего мне надобно начать, это усердная молитва, потом не ссориться с братцами".

Чрез несколько дней великий князь получил от государя императора письмо из Курска от 1 сентября, в котором державный родитель писал ему: "Поздравляю тебя, милый Костя, с наступающим днем твоего рождения, дай Бог тебе здоровья и успешного дозрения во всем, дабы ответствовать твоему назначению и быть полезным слугою брату твоему и отечеству.

При твоем добром сердце и способностях, которыми ты одарен по милости Божией, непростительно бы было, ежели бы ты и не употребил всех усилий довершить свое образование с полным усердием.

Помни всегда, на что ты готовиться должен, превозмогай лень, взбалмошность и не теряй драгоценного времени твоей молодости, дабы вовремя поспеть на службу зрелым духом, сердцем и умом.

Вот тебе и 15 лет. Шутка ли? Скоро и на службу пора, а еще сколько надо узнать, выучить и передумать. Смотри, помни это и прибавь старания, чтоб не осрамиться".

В 1842 г. учебные тетради великого князя содержат описание Александрии, переводы из Гердера, рассуждение об Илиаде, которую он читал 3 раза на 8-м, 10-м и 14 году по-французски, немецки и по- русски. Сверх того, он читал описание морских путешествий, сражений и проч.

В 1843 г. занятия великого князя становятся гораздо серьезнее, и в журналах его встречается более размышлений на место прежних отметок об играх и прогулках.

Выше сего было сказано, что в течение зимы сего года он посещал астрономические чтения Струве. Чтения эти производили на великого князя глубокое впечатление. 31 марта, по возвращении из Академии после лекции, в которой Струве говорил о неподвижных звездах, отдалении оных и бесчисленности, великий князь писал: "Размышляя об этом, мы совершенно исчезаем пред величием Божиим и невольно восклицаем: "Велик Бог", но вместе с тем мы удивляемся духу человеческому, который все это мог исследовать".

13 мая 1843 г. великий князь отправился в море на фрегате "Аврора", ходил в Або, Христиненстад, Вазу, Бомарзунд, Гангуд, Экенес, Ревель и 9 июня прибыл в Кронштадт. Затем все лето он провел в Петергофе и лагерях. 25 июня он был произведен в поручики по вступлении в дворцовый караул с конной гвардией.

Явления природы производили на великого князя сильное впечатление. Нередко он описывает их в своем журнале, особенно в продолжение морских путешествий. Вообще в бытность на корабле он более углублялся в самого себя, думал, мечтал и потому всегда предпочитал ночные вахты. Тогда фантазия его разыгрывалась и пламенное воображение создавало ему другой мир, в котором он жил другою жизнию. Восхождение солнца в открытом море всегда поражало его своим величием. Вот что он пишет, между прочим, 23 мая 1843 г. на "Авроре" в виду Аландских островов: "Я стал на вахту в полночь. Ветер был совсем не свеж, но зыбь была большая. Она скоро улеглась. Погода была прелестная. Луна, невысоко над горизонтом, была оранжевого цвета и отсвечивала в воде. Восток начинал покрываться передовыми постами утренней зари. Небо было такого прекрасного синего цвета, какого я никогда не видел. Кругом все было тихо и спокойно, и это торжественное молчание прерывалось только шагами вахтенного лейтенанта и шумом волн. Я ходил по шканцам и мечтал о будущем. Мало помалу делалось светлее, и легкие облака на востоке покрывались темно-красным цветом, между тем как с запада подымались черные тучи, которые все нас помаленьку обгоняли. Я стоял и смотрел

стр. 104

на ежеминутные переливы цветов утренней зари. Наконец, когда тучи перешли наш зенит, вдруг появилось дневное светило кровяного цвета. Невозможно описать этого явления. Надобно его видеть и чувствовать!".

В 1843 г. родился старший сын государя наследника великий князь Николай Александрович. Государь император в это время был в отсутствии и воротился 3 октября.

В этот день великий князь записал в журнале своем следующее: "Сегодня в 12 часов воротился папа. Он совершенно здоров. Мы обедали все вместе у Саши. Перед обедом он нас, всех 4 братьев, повел к маленькому Никсе IV. Он был на руках у няньки. Тогда Папа меня спросил: "Знаешь ли ты, кто это?". Я отвечал: "Наш будущий государь". "То-то, смотрите же, станьте на колени". Мы стали. "Так вы знаете, что это будет ваш государь. Стало быть, вы должны ему служить так же усердно верою и правдою, как и мне и Саше. Обещайте это". Мы обещали. "А если Богу угодно будет, чтоб мы двое исчезли, и он останется еще малолетним, то вы должны забыть, что вы его старшие дядья, и сохранять и пещись о нем и служить ему, как государю. Смотрите же обещайте это". Тогда он нас всех поцеловал".

В этом году более прежнего великий князь занимался чтением. Он три раза прочел "Валенштейна" Шиллера и пишет об этом в журнале: "Чем более я его читаю, тем более он мне нравится, тем более я его постигаю".

В этом же году находим в журналах сильное желание побывать на Кавказе, желание, которое никогда потом не оставляло его. В сентябре этого года (1843) великий князь получил следующее письмо от государя из Варшавы от 9 сентября: "Поздравляю, милый мой Костя, тебя, с днем твоего рождения, дай Бог, чтоб ты был здоров и зрел умом и сердцем. Тебе 16 лет. Это - уже молодость, а не детство; пора думать о судьбе и помнить, чем ты обязан отечеству, брату и племяннику, которым ты должен быть верным слугою. Обязанность твоя священна и ты должен об ней чаще помышлять, чтоб быть достойным своего назначения.

Сердечно соболезную потери Федора Петровича, скажи это ему и обними его. Прощай, от души тебя целую. Твой старый друг, папа. Н. Ф. С. мой поклон" 8.

В 1844 г. были экзамены великому князю, о которых сказано выше. По окончании оных 16 марта в награду за успехи в науках он был произведен в штабс-капитаны, причем государь сказал ему: "Ты видишь, что я всегда рад делать удовольствие, ты только будь этого достоин. Твой экзамен был хорош. Я им был доволен, но ведь это только материалы и надобно уметь их употреблять".

В этом году великий князь совершил обширное путешествие. Каждый год строился в Архангельске корабль, который в следующее лето приводился в Петербург. Для этого отправлялась из Петербурга берегом команда того экипажа, которому новый корабль приписан, и она возвращалась на нем кругом Нордкапа чрез Категат. Построенный в Архангельске в 1842/3 г., корабль "Ингерманланд" погиб у берегов Норвегии на пути в Кронштадт. Поведено было построить там другой "Ингерманланд", и, чтобы привести его в Кронштадт, государь приказал великому князю Константину Николаевичу отправиться в Архангельск. 13 мая 1844 г. его высочество поехал в коляске в Колпино, оттуда верхом до Усть-Ижоры и на пароходе "Ладога" в Шлиссельбург, в монастыри Коневецкий и Валаамский, рекою Свирью и Онежским озером в Петрозаводск и Онежским каналом до города Вытегры. Из Вытегры великий князь поехал сухим путем в Каргополь и Холмогоры, и со следующей от Холмогор станции пошел на пароходе "Полезный" в Архангельск. Здесь великий князь весьма деятельно занимался вооружением "Ингерманланда", исправляя во все это время должность старшего лейтенанта.

Вставая каждый день в 5 часов утра, он в 6 являлся на работу на корабль и оставался там до 12. В 12 возвращался домой, а в 4 1 / 2 часа отправлялся опять на работу и оставался там до 8 часов.

В июне он ходил на шхуне "Полярная Звезда" в Соловецкий монастырь и по возвращении оттуда и окончательном вооружении "Ингерманланда" 24 июня снялся с якоря.

Великий князь обошел Нордкап, заходил в Копенгаген и 24 июля прибыл благополучно в Кронштадт, совершив этот переход скорее, чем когда-либо какому судну удавалось это сделать. До этого путешествия великий князь генерал-адмирал был подвержен морской болезни, но океан излечил его.

Путешествие в Архангельск описано великим князем в его журнале отчасти вкратце, а частью с разными подробностями. Он видел край для него совершенно новый. Ему встречались часто предметы, которые очень занимали его.

стр. 105

Русский народ с восторгом принимал великого князя, и лица всех сословий всячески старались доказать преданность свою государю и любовь к августейшей семье его. В одном месте, где по причине дурной дороги ожидали, что великий князь поедет несколько десятков верст вниз по реке на лодке, прибрежные крестьяне изготовили для него богато убранный карбас и, когда их спросили о плате, которая им следует, они отказались от всякого вознаграждения и сказали: "Мы на песнях повезем нашего царевича". В Архангельске великий князь получил горестное известие об отчаянной болезни великой княгини Александры Николаевны, а по возвращении в Петербург застал ее незадолго до кончины. С самого детства он имел к ней самую нежную привязанность, старался проводить с нею все свободные минуты и считал ее самым искренни другом.

Чувства глубокой горести при получении в Архангельске печального известия о болезни и потом сокрушения при кончине великой княгини трогательно выражены в его журнале 13 июня 1844 года. Он пишет: "Архангельск. Ужасный был для меня день 13 июня, когда я получил известие о безнадежной болезни Адинй, что у нее чахотка, самая жестокая. Фельдъегерь приехал во время обеда, и вот три письма, которых я никогда не забуду.

Письмо Мама: "Царское Село. 8/20 июня 1844 года.

Мой дорогой Костя должно быть огорчен тем, что его мама ни разу еще ему не написала. Но, дорогой мальчик, если бы ты знал все то, что произошло в моем сердце в течение всего этого времени по причине плачевного положения, в котором находится наша дорогая бедная Адини, тогда понял бы это молчание. Вот папа вернулся, и я не должна больше нести груз одна, и у меня больше нет необходимости постоянно ему писать.

И вот я вспомнила о тебе, мой дорогой моряк - наш далекий сын. Ты не нашел своей сестры в Копенгагене. Она не может покинуть Петербург, то есть Царского. Она еще так слаба, что не может передвигаться по своей комнате, а если Бог позволит - она явит свое дитя миру в Петербурге, а не в Копенгагене...

Твои письма доставили мне удовольствие и заинтересовали меня; я с удовольствием вижу то, что тебе доставляет радость видеть эти далекие страны и привязанность народа к нашей семье, которая нас трогает и радует в то же время. Я молю Бога, чтобы он взял тебя под свою защиту во время путешествия по морю, я надеюсь, что все будет хорошо и что Небо благоприятствует этому пути и нашему свиданию. Бедный мальчик, как я жалею, что ты должен был оставаться долгие месяцы без всяких вестей отсюда и о твоей сестре Адини.

Молись утром и вечером о ней, и тогда мы снова встретимся в наших молитвах. Тысяча пожеланий Литке и всем другим, Сергею, Николаю... 9. Обнимаю, благословляю, люблю моего дорогого Костю и желаю, чтобы пришел час вашего свидания. Одни Бог знает, как и с какими новостями соберемся мы вместе, и нам остается только надеяться, молиться и подчиняться его святой воле! Твоя мать, которая тебя любит. А.".

Тут у меня полились слезы из глаз. Я увидел, с какою родительскою нежностью Мама меня любит. Это меня тронуло до глубины сердца, и я бросился на колени и с жаром стал молиться Богу за нее и за бедную Адини; потом я стал целовать с умилением мой маленький портрет Мама.

Два письма от братьев меня несколько развлекли. Слезы у меня обсохли и я мог снова выйти на верх. Но все-таки мне было очень трудно и, к счастью, Самойло Иванович 10 позволил мне спуститься на низ. Я тотчас принялся читать другие два письма - Папа и Саши.

Вот они:

"Царское Село. 9 июня 1844 г.

По приезде моем сюда получил я два твоих милых письма, любезный Костя, и радуюсь душевно, что благополучно совершил свою поездку и с полным усердием принимаешься за службу. Я надеюсь, что чувство долга тебя поддержит и что будешь уметь, готовясь на свое место ремесло с усердием и прилежанием и полною любовью, приобресть уважение твоего начальства и твоих товарищей по службе; в том да поможет тебе милосердный Бог и возвратит к нам целым и здоровым.

Здесь предлежит нам жестокое испытание. Бедная наша Адини в весьма опасном положении. Отчаиваться было бы грешно, но должно нам всем с покорностью и безропотно покориться воле Божией; ему лучше известно, что нам нужно, сколько

стр. 106

оное для нас и непонятно. Смиренно будем же ожидать, что он определит. Ты же ищи крепости и утешения у него же с полною покорностью и надеждою. Обними Федора Петровича и всем твоим поклонись. Да хранит тебя всемилосердый Бог нам в утешение... Целую тебя душевно. Твой навеки старый друг, папа Н.".

Тут я весь залился слезами и снова усердно молился Богу. Далее я прочел письмо Саши.

"Царское Село. 9/21 июня 1844 года.

Прости меня, любезный Костя, что до сих пор не отвечал тебе на твое милое письмо, но мне столько было хлопот все это время, что я ни минуты свободной не имел.

Третьего дня Папа воротился благополучно из Англии; мы с братьями ездили к нему на встречу в Петергоф.

К нещастью, причина его скорого возвращения столь для нас грустна! Тебе, вероятно, писали, что бедной нашей Адини хуже; наконец доктора объявили нам третьего дни, что нет уже никакой надежды. Ты можешь себе представить, как это нас поразило.

Нам остается только молиться Богу. Впрочем, да будет воля его. Вот одно утешение на этом свете в подобных случаях, ибо оно нам напоминает, что мы все созданы для другой жизни. Не могу более писать. У меня слезы так и льются. Обнимаю тебя от всей души. Твой верный брат и друг. Александр".

Тут я горько зарыдал, и оно мне показало всю правду, о которой другие письма только напоминали. Так с тяжелым сердцем, но не без надежды, я лег спать".

На другой день по получении этих горестных известий великий князь отправился в Соловецкий монастырь и по возвращении оттуда чрез 10 дней пошел в обратный путь в Кронштадт кругом Нордкапа. В продолжении этого путешествия он получил в Копенгагене орден Слона V.

В журнале его за это время встречаются следующие заметки о плавании и далее о болезни и кончине Александры Николаевны. "1 июля 1844 года. Сегодня чрезвычайно свежо. Если б мы шли бейдевинд, то, может быть, мы нашли бы, что это - шторм. Крюйсель VI был закреплен, и других двух марселей VII были взяты три рифа. Волнение развело огромнейшее. Мы имели узлов 10 и 11 VIII и одно время больше 12. Сегодня 1 июля. Возможно ли это подумать? У нас такой холод, что мы наверху в теплых зимних шинелях.

А дома! В Петергофе! Эта мысль наводит на меня тоску невыразимую. У меня в душе какое-то чувство тяжелое, которого не могу объяснить. Оно так и рвется. Множество воспоминаний вдруг в ней теснятся... Это все меня так и душит. Я сам не знаю, что со мною делается. И ничего этого не выходит наружу. Все остается внутри и тем больше меня томит и мучает, О Боже мой! Боже мой! Адини! Бедная, что с ней делается? Мама, Папа, которые, говорят, с горя как бы десятью годами состарились! А я у Нордкапа! На том краю света, ничего не вижу, не слышу, тоскую. И скоро ли это ужасное положение мое кончится?

24 июля 1844 года. В 4 часа меня разбудили на вахту. Ночью сделался противный ветер. Наконец, пройдя брантвахту и сделав еще два поворота, вызвали всех наверх. Мы убрались парусами, привели к ветру и, наконец, раздалась блаженная команда: "Из бухты вон. Отдай якорь". Кончен поход. Мы дома. Мы воротились. Архангельский поход был, а не есть...

Папа мне сказал: "Бог нам ее еще сохранил. Она еще жива, но вот и все, что можно сказать об ней". Папа повел меня в церковь, стал на колени, мы последовали за ним, и тогда я стал усердно молиться. Сперва я благодарил господа Бога за то, что он привел нас так счастливо домой, а потом молил его за бедную нашу Адини.

Когда Папа встал, у него были слезы на глазах. Он меня поцеловал и сказал: "Продолжай как начал".

29 июля. Адини больше нет на свете. Да будет воля твоя.

30 июля. Ужасно первое утро! Панихида утром, панихида вечером. Обедня. Первая ектенья IX без нее! Отрадные слезы. Адини уж больше нет на свете. Одна отрада в молитве.

31 июля. Сегодня день смерти Адини 11. Теперь мы оплакиваем другую Адини. Утром в 10 часов была коротенькая молитва перед Адини. Потом мы подошли к ее постели и перенесли в другую постель, вечную, тихую.

Мисс Г. упала без чувств. Мы все рыдали. Адини лежит в гробе. Мы все за него

стр. 107

схватились, подняли, понесли. Я шел с левой стороны у ног ее. У меня впечатлелось навсегда ее лицо в эту минуту. Мы ее понесли через сад в церковь и поставили ее на стол. Там дослужили панихиду, потом обедню, и вечером опять панихиду.

1 августа 1844 г. Гроб поставили в Адинин ландау. Мы сели верхом и поехали шагом. Адини навсегда оставила Царское Село.

3 августа. Гроб стоит закрытый, но 3 августа его открыли. Мы с ней в последний раз простились. Папа и Мама ее благословили и последние поцеловали. Мы ее в последний раз видели до минуты общего соединения.

4 августа. Настал, наконец, тяжелый последний день. Не забуду я никогда, как гроб понесли, как Папа вполголоса сказал: "С Богом", как гроб медленно стал опускаться в тихую могилу, как мы все бросили на него землю, как, наконец, я в последний раз взглянул на него в глубине могилы - и все исчезло с лица земли, что было Адини".

Глубокая горесть царевича о кончине друга его детства, любимой сестры его, не прошла с годами, но имела влияние на всю жизнь его, как мы увидим далее из других мест его журнала.

12 августа 1844 г. великий князь был произведен в капитаны и назначен командиром брига "Улисс", а в сентябре того же года переехал в Гатчину, где оставался до 21 ноября, когда воротился в Петербург на всю зиму.

В продолжение зимы 1844/5 годов великий князь продолжал обыкновенные уроки свои и сверх того готовился к путешествию в Турцию и архипелаг. С этою целию тайный советник Фонтон, как сказано выше, читал ему составленную собственно по этому случаю записку о восточной политике России. Великий князь сам прочел несколько сочинений о тех местах, которые ему предстояло посетить.

13 мая он отправился чрез Полоцк, Витебск, Могилев и Чернигов в Киев, где присутствовал при высочайшем смотре 4-го Пехотного корпуса, оттуда чрез Умань и Елисаветград в Николаев, Одессу и Севастополь, где осматривал Черноморский флот со всеми его заведениями. В июне на пароходе "Бессарабия" он пошел в Константинополь, куда прибыл 6 числа того же месяца. Осмотрев Царьград в подробности, побывав в Св. Софии, в мечети Эюб, где никогда ни один христианин еще не был, и пройдя чрез Золотые ворота, к которым некогда Олег прибил щит свой, царевич отправился в архипелаг, где ходил частью на "Бессарабии", а отчасти на корвете "Менелай". Он заходил на Княжеские острова, в Никомидию, Бруссу, был на Олимпе, прошел Дарданеллы, осматривал Трою, был на Митилене, в Смирне, Хиосе, Самосе, Патмосе, Родосе, в Мармарице, мимо Суниума в Салунь, на Афоне и, возвратясь в Черное море, держал карантин на фрегате "Флора". Затем на пароходе "Молодец" он ходил к Кавказским берегам от Сухума до Новороссийска и по возвращении оттуда отправился через Таганрог, Ростов, землю донских и азовских казаков, немецкие колонии и Крым в Николаев. Здесь 9 сентября был он назначен флигель-адъютантом к его императорскому величеству, из Николаева великий князь ездил в Севастополь, присутствовав там на смотре флота и оттуда отправился чрез Херсон и Екатеринослав, в Чугуев, где находился во время бывших там смотров 1-го и 3-го резервных кавалерийских корпусов, и затем поехал в Петербург через Курск, Орел, Тулу и Москву. В Петербург он прибыл 1 октября.

Путешествие в Константинополь описано великим князем в журнале его с большею подробностию. Во многих местах рисунки, сделанные пером, дополняют текст. Плавание по архипелагу, к берегам Кавказа и возвращение в Петербург в журнале не описаны. Краткие заметки карандашом, сделанные в это время, не были приведены после того в порядок и остались в первоначальном виде.

Недолго оставался великий князь в Петербурге. Через 10 дней по возвращении своем с юга сухим путем, он отправился морем на другой юг - в Палермо, где была императрица. Великий князь вышел в море на корабле "Ингерманланд" в глубокую осень, 10 октября, во время вьюги. Несмотря на постоянно дурную погоду, холод, сырость, сильную качку, он чувствовал себя довольным и счастливым на корабле, ибо с году на год он более и более начинал любить море и русский флот. Впоследствии времени он стал смотреть на флот как на цель своей жизни и выражал это ясно и положительно. Так, например, в июне 1851 г. великий князь написал А. В. Головнину: "Я всегда очень любил русский флот, но особенно с черноморского путешествия. Я считаю его с тех пор целию моей жизни".

Образ жизни великого князя на корабле "Ингерманланд" во время этого

стр. 108

путешествия описан им в журнале 28 октября 1845 года. Он пишет: "Стоял на вахте от 4 до 8 часов утром. После была обедница и наши офицеры сами пели, совсем недурно. Весь день тихий ветер - не попутный и не противный, слякоть, мелкий дождь. Я совсем не выходил наверх, и мне у себя внизу так весело, так приятно, что я не могу сказать. Я еще решительно во все это время ни полминуты не скучал. Вот как день проходит. Я пью чай с гренками, или toast, что мне напоминает кофе у Мама в маленьком садике в Зимнем дворце. Потом я возвращаюсь к себе в каюту и читаю "Евангелие", "Псалтирь" и иногда проповеди Иннокентия Харьковского. Перед тем я всегда играю на фортепиано "Отче наш" Львова, который мне всегда напоминает нашу Адини, особенно место "Да будет воля твоя, яко на небеси и на земли", которое она всегда сама мне объясняла".

Плавание "Ингерманланда" было бурное. В ночь с 15 на 16 октября, пройдя Готланд, он терпел сильный шторм. Корабль шел под одними триселями и размахи доходили до 30. Во время самого шторма великий князь стоял на вахте с 4 до 8 часов. Он заходил в Копенгаген и Плимут, где пробыл четыре недели. 28 ноября вышел из Плимута и с 9 до 12 декабря терпел в Средиземном море сильный шторм. 13 декабря прибыл в Палермо.

В продолжение этого путешествия великий князь получил два письма от государя. В первом из них 17 ноября государь между прочим писал: "Продолжай заниматься прилежно службой, и умей соединять здесь приятное с полезным, и веди себя, как прилично твоему званию, твоим летам и мундиру, который, имеешь честь носить".

В другом письме, от 26 декабря, из Варшавы государь говорит: "Веди себя на сухом пути прилично, вежливо и с должною осторожностию; помни, что все глаза на тебя устремлены. Будь внимателен и учтив ко всем, в особенности осторожен и неболтлив с иностранцами, но отвечай с учтивостью на их приветливость. И с дамами будь прост, учтив и приличен и не дозволяй себе никаких неприличных вольностей ни с кем. Слушай советов Федора Петровича и Феопемпта и не выходи из должного к ним уважения несмотря на большую свободу, которою по летам пользуешься, и докажи тем, что начинаешь мужать. С твоим командиром будь почтителен, как бы на корабле, а с офицерами, твоими товарищами по службе, вежлив, но не фамильярен.

В Неаполе и Риме не дозволяй себе никаких обидных или посторонних замечаний или восклицаний. Смотри, отвечай, но свои замечания держи про себя или для тесного домашнего круга".

Время, проведенное великим князем в Палермо и путешествии по Италии, он причисляет к приятнейшим в своей жизни. Путешествие это описано им с большою подробностию и весьма занимательно.

17 января 1846 г. отправился он на пароходе "Бессарабия" из Палермо в Мессину, Сиракузы, Мальту, Джирджент и 26 числа воротился в Палермо, где говел.

12 февраля на "Бессарабии" он пошел в Чивитта-Веккию, куда прибыл 14 числа. Описывая в своем журнале прибытие в Рим, великий князь говорит: "На последней станции мы увидели из-за горизонта кончик Петропавловского купола. Он стал постепе

Date: 2016-05-25; view: 885; Нарушение авторских прав; Помощь в написании работы --> СЮДА...



mydocx.ru - 2015-2024 year. (0.007 sec.) Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав - Пожаловаться на публикацию