Глава четвёртая. Наблюдаем, экспериментируем

Шёл третий день последней недели взысканий Гермионы у Снейпа. После её выразительного признания что-то между ними переменилось, обстановка стала непринуждённой. Худшее уже произошло — Снейп спросил её в лоб, и она отделалась лёгким унижением, которое постепенно сходило на нет.

Они расхаживали по классу, обсуждая свойства различных ингредиентов и пытаясь определить, откуда взялось то яркое свечение и какой эффект могла вызвать конфета, если её проглотить. Каждый вечер Снейп приказывал палочке вести записи на пергаменте.

Конфета по-прежнему оставалась яркого, неприлично розового цвета, как рахат-лукум. Она была душистой: Гермиона чувствовала запах влажного от росы, только скошенного клевера, а Снейп — сахарного тростника с лавровым листом. Они пробовали касаться её палочкой, но ничего не происходило, кроме того, что запах становился сильнее. Они трясли её. Нагревали. Перетирали в чёрной мраморной ступке. Добавляли шкурку бумсланга. Изменений не наблюдалось.

В конце концов Гермиона предложила попробовать маленький кусочек и посмотреть, что будет. Снейп отрицательно покачал головой.
— С моей стороны это будет непростительно безответственно, мисс Грейнджер. Я не согласен.
— Но ведь все составляющие безвредны, и я всё равно собиралась её попробовать. Ничего плохого не случится.
— Я сказал «нет», мисс Грейнджер, разговор окончен.

Тем не менее, пока Снейп был занят переписыванием вечерних заметок, Гермиона отрезала небольшой кусочек и спрятала его в футляр для перьев. Кто не рискует, тот не пьёт шампанского.

К концу вечера они сидели и гипнотизировали взглядом Конфету на лабораторном столе. Гермиона устала, но усталость была приятной. Снейп выглядел почти довольным. На мгновение она засмотрелась на его профиль. Длинный, тонкий нос... да, лучше он от долгого созерцания не становился. Теперь она не боялась изогнутых в презрительной усмешке губ. И даже начала восхищаться потрясающим глубоким тембром его голоса (в кои-то веки не насмешливого).

Снейп, до этого подпиравший ладонями подбородок, повернул голову и заметил её взгляд. Гермиона улыбнулась раньше, чем успела себя остановить. Увлечённый экспериментами, он неожиданно показался ей таким молодым.
— Полагаю, пришло время сварить это зелье с самого начала и забыть про Конфету. Согласны?
— Что, прямо сегодня?
— Отчего же нет? Вам ещё заниматься?
— Я всё сделала... Последние две недели занималась во время обеда или по ночам. Хорошо, почему нет? — Гермиона поднялась на ноги и поспешила к стройным рядам ингредиентов. Снейп достал откуда-то собственный котёл и поставил его на аккуратное пламя Сиреневого Зажигательного Порошка. Гермионе он протянул рябиновую ложку.

— Если вы окажите мне такую честь, мисс Грейнджер, — я буду добавлять ингредиенты под вашим руководством.

Почувствовав себя немного легкомысленной, Гермиона рассмеялась, отвесила ему шуточный поклон и взяла ложку.
— С удовольствием, сэр. — Она повернулась к котлу. — Будьте добры, три четверти пинты настойки полыни.

*****

Снейп стоял возле своей напарницы, чуть позади, внимательно наблюдая за каждым осторожным движением ложки и добавляя точно отмеренные количества ингредиентов. На каждом этапе он соглашался с выбором Гермионы и её аргументами, охваченный волнующим чувством открытия, которое уже давно не испытывал. Девушка, возможно, и правда нащупала что-то стоящее.

Когда он добавлял толчёный коготь мантикоры, крошечная чешуйка попала на руку Гермионы. Он потянулся, чтобы смахнуть её, и тут Гермиона чуть не сбилась с необходимого ритма помешивания. Он находился так близко, что и почувствовал, и услышал её резкий вдох.
— Не переставайте помешивать, мисс Грейнджер, – сказал он, накрывая её руку своей и помогая возобновить необходимый темп. — Сейчас наступил критический период.
– Эээ... да, – голос Гермионы дрогнул. – Осталось четыреста девяносто шесть раз, и можно будет добавлять шкурку бумсланга.

Он пододвинулся ближе, сказав себе, что лучше, если он продолжит помогать ей мешать зелье. Она не захватывала весь объём, особенно возле дна котла. Он посмотрел вниз, на её макушку, и заметил нежную кожу на голове, где был пробор.

Ещё чуть ближе, и если бы он немного наклонил голову, то смог бы разглядеть её ресницы, такие тёмные на фоне пылавших щёк. Её глаза были прикрыты, а губы слегка шевелились, считая движения кисти.

Такие долгие мгновения... и наконец он сделал ещё полшага вперёд, поднёс губы к её уху и тихо произнёс:
– Продолжайте помешивать, мисс Грейнджер. – Теперь он мог чувствовать запах её кожи — его обоняние всегда было очень чутким. Мог ощущать тепло её тела. – Плавными движениями, всё время плавными движениями. Не торопитесь.

Гермиона быстро облизнула губы. Снейп услышал её прерывистый вдох.
Слава Мерлину, четыреста сорок семь.

Самое сокровенное желание Снейпа — слега коснуться нежных волосков на загривке Гермионы — наконец исполнилось. Его тёплое дыхание их немного разметало, и ласкающими пальцами он пригладил их обратно. Её кожа трепетала под прикосновением, как тончайший шёлк. Он ждал, что она запротестует, отодвинется. Сделает хоть что-то, чтобы привести его в чувство. Но вместо этого Гермиона откинула голову ему на грудь. Пальцы его левой руки скользнули дальше, по аккуратной жилке, начинавшейся под ухом и спускавшейся к чувственной ямке у основания шеи. Как же давно он желал коснуться этой ямки или очертить волнующую линию, идущую от ключицы до плеча? Кончики его пальцев добрались до ворота её мантии и замерли.
– Сколько ещё, мисс Грейнджер? – прошептал Снейп. Он знал, что она ощутила его дыхание на своей шее — по её коже побежали мурашки. Он погладил это место, и они прошли.
– Триста семьдесят девять, сэр, – её рука крепко сжимала ложку.
Снейп почувствовал это напряжение и вновь прошептал:
– Плавные движения. Расслабьте кисть, – он слышал, как участилось её дыхание. Она стояла почти не шевелясь, насколько это было возможно, и попробовала подчиниться, чуть разжав пальцы. – Хорошо.
Он немного подвинулся и погрузил свой длинный, чуткий нос в её буйные мягкие волосы. Пальцы потянулись вытащить скреплявшее узел перо, однако он передумал. Нет, это перебор, слишком быстро.

Она, в конце концов, ученица.
Его ученица.

– Мерлинова борода, – стиснув зубы, процедил Снейп. Он опустил голову, прижавшись щекой к её щеке. – Гермиона... мисс Грейнджер... так нельзя...
– Триста пятьдесят... – выдохнула она, наполовину повернувшись к нему, коснулась ладонью его лица и поцеловала в губы.

То пурпурно-красное сияние, разорвавшее её котёл, и близко не дотягивало до этих свежих, неопытных губ. Честно говоря, она понятия не имела, как надо целоваться, однако приоткрытый рот, искавший его губы, вызвал внутри настоящий взрыв. Она легонько провела кончиком языка по его нижней губе, а в следующее мгновение уже отшатнулась, её волосы рассыпались по плечам, и, схватив сумку с учебниками, Гермиона бегом устремилась к выходу из кабинета.
– Триста тридцать пять, профессор... – бросила она через плечо, исчезая за дверью.

Словно громом поражённый, Снейп придвинул к себе табурет и осел на него, прежде чем ноги успели его подвести.

Он продолжал мешать дальше чисто механически. Досчитав до нуля, добавил шкурку бумсланга — зелье загустело, приобрело спокойный зелёный цвет, едва заметно подымило и застыло. Удачно выполненная работа удовлетворения не принесла. Он не сомневался в том, что Гермиона не придёт на оставшиеся отработки. И знал, что не станет её заставлять. Разгорячённым лицом он прижался к холодной поверхности лабораторного стола. Его трясло от желания. Трахаться с малфоевским сальноволосым ублюдочным крёстным. Точно. И дважды по субботам.