Ходунок» узнает свой пол

Джон. Вы говорили, что дети, только сделавшись «ходунками», вероятно, думают, будто могут быть обоеполыми.

Робин. Да. Они пока «своевольничают».

Джон. Эти маленькие «аутсайдеры» должны присоединиться либо к «мужской», либо к «женской» команде. А им границы «тесны», им кажется, что их слишком «ужимают».

Робин. Да, им не нравится, что у них не будет того, чем может похвастать другой пол. Но, конечно же, придется смириться. Малышке придется смириться, что «этой штучки» ей не иметь, а малышу - с тем, что у него не родится ребеночек. Но вначале им трудно.

Джон. Кто поможет?

Робин. Прежде всего, родители.

Джон. Которые учат не столько словом, сколько примером?

Робин. Это главное. Ребенок постигает свою половую принадлежность, подражая поведению того из родителей, кто одного с ним пола. Но наука дается куда легче, если он может одновременно изучать противоположный пол и сравнивать.

Джон. Поэтому ему необходимы оба - и папа, и мама.

Робин. Или, по крайней мере, двое людей разного пола, которые бы посвящали ему много времени.

Джон. А что за образцы ему нужны?

Робин. Ну, раньше все было ясно. Отцам подобала мужественность, матерям - женственность, и каждый знал, что есть что. Но в наше время, когда роли полов уже не соответствуют традиционным, путаницы не избежать.

Джон. И к чему придем, по-Вашему?

Робин. Думаю, многое сохраним от традиционной модели, а те, которые попробуют слишком крутой поворот, даже вернутся к ней. Однако лучшее из нового усвоим. Большинство мужчин и женщин будут за равноправие, где-то за равенство, но также - за совершенно определенное различие... Определенное психологической разнородностью.

Джон. И как все это увязывается с нуждами ребенка, которому следует правильно «выучить» роль, закрепленную за ним его полом?

Робин. Здоровье, счастье, уверенность «не отходя от роли» достигаются в том случае, если родители, показывающие ребенку пример и обучающие примером, могут отчасти выступать «за другого». Но, конечно же, каждый из них доволен своей особой ролью, во многом отличной от роли другого.

Джон. Значит, отношения родителей, пробующих унифицировать роли, не на пользу ребенку?

Робин. Похоже, такой пример его запутывает. Нужно, чтобы родители делили поровну какие-то обязанности, имели какие-то общие интересы, выступали сообща там, по крайней мере, где речь идет о воспитании ребенка. Но ребенку также нужно видеть, что родители разные, делают разное дело и уважают, ценят друг друга за то, что разные. Чтобы определиться, где находитесь, нужно два ориентира и - на определенном расстоянии друг от друга.

Джон. Иными словами, отец делает сыновей мужчинами, выступая перед ними образцом «крайне» мужских качеств?

Робин. Нет. Любопытно, но в действительности отец не сделает из сыновей настоящих мужчин, если будет вести себя как «образцовый» мужчина. Или - со всей мужской твердостью давить на них, чтобы они вели себя по-мужски. Может выйти совсем наоборот! Только в том случае, когда отцы твердые, но при этом также любящие, участливые, иногда разделяют повседневную заботу о детях, из их сыновей и дочерей вырастут «надежные» мужчины и «верные» женщины.

Джон. Ну, а матери?..

Робин. То же самое. Если они «утвердились» в своей женственности, принимают «в круг» дочерей, но также счастливы от присутствия мужского «начала» в семье - мужа и сыновей,- они помогут детям правильно «взяться» за свою роль.

Джон. Похоже, что отцовское «присутствие» на сцене жизненно важно время от времени; ему, в отличие от матери, незачем постоянно оставаться на сцене.

Робин. Да, похоже, что так. Важно не сколько он остается на сцене, а что делает в свой «выход». Но по многим свидетельствам, отсутствие отца в ранние годы оборачивается осложнениями в сексуальном развитии детей, особенно мальчиков.

Джон. Потому что если у девочек есть, по крайней мере, образец, которому им положено следовать, хотя и нет для сравнения противоположного примера, у сыновей вообще не будет образца... а только пример неполагающейся им роли?

Робин. Верно, впрочем, дело не только в этом, а еще и в том, что развитие мужчины превосходит по сложности развитие женщины. Мальчику предназначено нечто «сверх» того, что определено для девочки.

Джон. Подобно тому, как изначально необходима игрек-хромосома, чтобы развитие «новенького» пошло в мужскую сторону?

Робин. Да, тут психологическое подобие биологического «поворота». Вот Вам наглядное разъяснение происходящего с ребенком в год и три. Поскольку дети и мужского, и женского пола начинают жить в материнском организме, и только мать может кормить их грудью, дети обоего пола сначала обычно привязаны к матери, и поэтому я помещаю их по одну сторону воображаемой реки. Отец - он на другом берегу - сначала для детей «фигура на расстоянии». Он, так сказать, спонсор, поддерживающий предприятие. Значит, на этом этапе мать оказывает на детей большее влияние, и дети обоего пола принимают ее за образец.

Джон. Если ситуация не изменится, мальчик не узнает необходимого ему мужского примера для подражания?

Робин. Верно. Значит, чтобы психологически развиться в мужчину, он должен перейти мост и присоединиться к отцу.

Джон. А девочка остается там же, где и была,- с матерью?

Робин. Да. Конечно, она всегда может поиграть на мосту, пройти какую-то часть моста, а то и «далеко зайти», если озорная девчонка. Но все ждут, что она вернется на свой берег, и ее первая сильная привязанность к матери будет способствовать этому.

Джон. Значит, перейти мост - та самая сверхзадача, предназначенная мальчику?

Робин. Да. Задача в том, чтобы одолеть сильнейшее материнское «притяжение».

Джон. И что же помогает ему освободиться от привязанности к матери, перейти реку?

Робин. Два момента. Первый - настроенность матери оборвать со своей стороны эмоциональную «пуповину», соединяющую их, облегчить ему отдаление, иначе ему будет трудно освободиться от первичного «тяготения». И второй момент - любовь отца, желание принять его в мужскую компанию.

Джон. Если он получает помощь с обеих сторон, сколько времени уйдет у него, чтобы преодолеть мост?

Робин. Он должен преодолеть мост примерно к двум с половиной. Фактически трудно обратить движение вспять после полутора лет. Но оба «новичка» по берегам реки осматриваются вокруг, изучают отведенное им место еще несколько лет.

Джон. Значит, примерно в три с половиной мальчик уже на отцовском берегу, то есть он доволен и горд оказаться мужчиной.

Робин. Он оборачивается к мамочке и начинает «заигрывать» с ней, точно так же, как девочка через реку принимается «заигрывать» с папой.

Примерно до пяти лет у детей длится период романтической любви к родителям противоположного пола, о чем я упоминал.

Джон. Эдипов комплекс.

Робин. Да, но надо добавить сюда ревность к родителям одного с ними пола, а также страх, что этот «третий» отыграется на малолетнем нарушителе супружеского спокойствия.

Джон. Хорошо, пока сын идет к нему по мосту, как отец поможет развиться дочери?

Робин. Девочка тоже должна встать отдельно от матери. И отец, делающий свое отцовское дело (мы говорили, он указывает «границы», оставляет за собой твердость, побуждает к исследованию мира и, конечно же, «возвращает» себе жену), помогает девочке стать независимее. И хотя девочка на одном берегу с матерью, она отдаляется - именно потому, что должна найти себя.

В начало

Мужское «я»

Робин. Эта метафора с рекой и мостом поможет нам разобраться еще кое в каких головоломках «мужского» и «женского» поведения. Мужчины стесняются обнаружить потребность в женской поддержке и заботе обычно больше, чем женщины - попросить мужчин о поддержке.

Джон. Мужчины боятся, что их перетянут на «тот берег»?

Робин. Именно. Они связывают эту потребность с ребячеством, место которому на материнском берегу реки. Некоторые мужчины опасаются, что, разреши они за собой «присмотреть», у них не хватит сил преодолеть мост и выбраться на мужскую сторону.

Джон. Ласка обратит их в вечных младенцев?

Робин. Да, или в женское подобие. Поэтому они испытывают огромный страх перед властью, которую, как чувствуют, имеют над ними женщины, и этот страх соразмерен глубоко спрятанной потребности в ласке. Часто кончается тем, что они принимают позу «настоящего мужчины», презирающего и чернящего женщин... с тем, чтобы эмоционально удержаться от них на расстоянии.

Джон. А то вдруг ненароком обнаружат свою нужду - ведь окажутся в материнском плену навсегда!

Робин. Да, и эта внутренняя слабость мужчины еще усугубляется тем, что по традиции он видится охотником, добытчиком, на котором лежит забота обо всех.

Джон. Подождите, но «под стрессом» любому мужчине требуется особый уход. Почему одних он пугает, а других - нет?

Робин. Все зависит от того, способен или не способен мужчина допустить, что иногда хочет, чтобы его поддержали, даже понянчились с ним. Если способен, он будет знать меру: он уступит желанию, чтобы взять его под контроль, и тогда оно, появляясь, уже не тревожит. Он также узнает, что когда потребность удовлетворена, «аппетит» пропадает, и он может спокойно вернуться «в мужчины». Поэтому он не боится своей нужды в женской заботе, нуждаясь, не опасается за свою мужскую «устойчивость».

Джон. Признавая нужду, крепче стоит «на своем» как мужчина?

Робин. И сохраняя крепость, всегда признает нужду.

Джон. Но если не способен допустить нужду, если отрицает ее...

Робин. Он прячет свое желание, а значит, утратит связь сам с собой. Он никогда не переживет желаемого, однако он во власти желания, которое тем больше, чем меньше утолено. И он охвачен ужасом, ведь если оно одолеет, если он поддастся... конец зрелому человеку!

Джон. Опять «Уловка-22». Он не признает нужду от страха, что не сможет подчинить ее себе, но ему не обрести уверенности, что подчинит, пока он ее не признает. Значит, его мужское «я» неустойчиво?

Робин. Даже если он не из «настоящих мужчин», он будет держаться от женщин на расстоянии. Женщины представляют угрозу - могут разглядеть его скрытую нужду.

Джон. Ну, а через мост... Если женщина нуждается в поддержке, в заботе, особых сложностей у нее не возникнет, ведь такая потребность уместна по ее сторону реки.

Робин. Запрет, останавливающий «воителя», для нее не существует, она попросит поддержку в нужде. Ей легче принять ситуацию как естественную, поэтому ей легче и сохранить свое женское естество. Фактически, когда я наблюдаю за мужчинами и женщинами у себя в кабинете - а пришедшие на консультацию к психотерапевту обнажают душу,- я постоянно поражаюсь: насколько же женщины сильнее мужчин. Внешне многим из них, кажется, недостает уверенности, свойственной мужчинам, но по существу они куда тверже их стоят на ногах.

Джон. Меня часто спрашивали, почему наш Монти Пифон редко выставлял на посмешище женщин, а у меня ответ был один: о женщинах я знаю мало, но из того, что знаю, вижу - они совсем не так глупы, как мужчины.

Робин. Именно! Они не держатся слепо за правила, не живут в мечтах об успехе, положении, власти, как мужчины, их все это меньше волнует. И поскольку ко всем этим вещам относятся с меньшей серьезностью, они не такие хрупкие, их «я» не такое ранимое. Поэтому, между прочим,- раз они ближе к реальности,- куда легче поддаются лечению.

Джон. А феминистки? Некоторые «заразились» мужским стремлением к власти и потребностью в успехе - так ведь?

Робин. Да. Активные феминистки, которые присваивают традиционно мужскую роль, уступают, по существу, другим женщинам в стойкости, во всяком случае, мне встречались только такие.

Джон. Так, мы вдруг заговорили об успехе, положении, власти. Не потому ли, что всем этим в действительности пробуют компенсировать недостаток подлинной веры в себя?

Робин. Да. Присмотревшись внимательнее, Вы поймете: показная значительность нужна мужчине, чтобы отгородиться (и пустить ложным следом окружающих) от сидящего в нем страха, что он «не соответствует» своей мужской роли.

Джон. Возможно, поэтому начальственное позерство так смешно - мы догадываемся об уязвимости за «фасадом».

Робин. К этой мужской уязвимости, что интересно, женщины относятся снисходительно, бережно. Они - часто в ущерб себе - обойдут опасную ситуацию, чтобы мужчине не пришлось признать свою слабость.

Джон. А о какой конкретно слабости речь? О том, что ему трудно признать свою естественную по временам нужду в заботе?

Робин. Да, если в его собственных глазах эта нужда - свидетельство «несоответствия» мужской роли. И он прячет ее за мощным фасадом, который женщина ни за что не решится рушить. Я хорошо знаю, как обстоит дело, благодаря коллегам-женщинам. Консультируя супружеские пары, семьи, они часто позволяют мужу «выйти сухим из воды», а потом жалуются, до чего он их разозлил. «Надо было осадить,- отвечаю я в таких случаях,- ему бы пошло на пользу». «Нет,- говорит обычно женщина-психотерапевт,- я не могу, это все равно, что оскопить его».

Джон. Хотя на самом деле он нуждается в том, чтобы ему указали на его слабость, которая идет от боязни, что хочет женской заботы? Иначе он не одолеет эту слабость - да?

Робин. Да.

Джон. А женщины - опытные врачи?

Робин. Именно. Профессией «назначенные» помогать людям, вынуждая их признавать факты, женщины-психотерапевты вначале не решаются подвергнуть этой «операции» мужчин. У женщин стремление обойти прямоту будто врожденного свойства. Даже успехи женского движения, кажется, не освободили большинство женщин от внутреннего запрета подвергать сомнению мужскую способность удержаться на «том берегу». Поразительно, но эта женская потребность - «обтекая», оберегать мужское «я» - наверное, один из самых «глубинных» инстинктов.

В начало

Разные-всякие

Джон. Вы говорили, что женщина, которая переходит мост, попадает в беду. А зачем ей вообще ступать на мост?

Робин. Если мать у дочери холодная, мало дает, а отец дает больше, она может пройти часть моста или даже добраться до чужого берега. Последнее кончится для нее транссексуализмом.

Джон. А это значит...

Робин. Это значит, она ощущает себя мужчиной. Психологически она уже превратилась в мужчину. Хочет вести мужскую «линию», хочет, чтобы ее принимали за мужчину, поэтому может решиться на последний шаг - изменение пола.

Джон. Кто попадает в ловушку транссексуализма с мужской стороны?

Робин. Мальчики, застрявшие на материнской стороне, подогнавшие себя «под маму» и принимающие себя за настоящих женщин.

Джон. А почему они не попробовали ступить на мост, чтобы двинуться в отцовскую сторону?

Робин. Обычно мать такого мальчика, позаботившись о блаженном младенчестве сына, не позаботилась вовремя помочь ему отделиться - противилась расставанию.

Джон. И отец не смог убедить перебраться на его сторону?

Робин. Не смог, чаще всего он просто «ноль»... Поэтому для таких мальчиков, если им не помогли одолеть мост к двум с половиной, когда закрепляется осознание половой принадлежности, «поворот» в мужскую сторону становится все менее возможным. Даже лечение не дает результатов. Им «не интересна» мужская психология, они тоже решаются на операцию по изменению пола.

Джон. Так. Ну, а те, которые на мосту? Которые отправились на противоположный берег, но не добрались. Они - гомосексуалисты?

Робин. Да. Гомосексуалисты - это те, кто «растянулся» по всему мосту...

Джон. Значит, матери дали им отойти на какое-то расстояние?

Робин. Ну, как правило, у гомосексуалистов-мужчин матери - собственницы по натуре.

Джон. Но в меньшей степени собственницы, чем матери транссексуалов?

Робин. Во всяком случае, здесь меньше уподобления в паре «мать - ребенок». Кроме того, у меня сложилось впечатление, что сыновьям при таких матерях все же не довелось изведать райского блаженства. Значит, меньше причин оставаться на материнском берегу.

Джон. Что делает отец в этой семье?

Робин. Обычно о таком говорят, что от него «мало толку», он не способен оказать нужного воздействия на сына и «перетянуть» на свою сторону. Если он не «пропал», он живет в семье дальним родственником, отцом-недоучкой. Или он человек грубый, не способный любить. Но как бы то ни было, гомосексуалисты-мужчины ушли достаточно далеко по мосту и причисляют себя к мужскому полу. Ушли, очевидно, страшась матери.

Джон. Почему?

Робин. Все потому же: мужчина боится сил материнского «притяжения», боится остаться на материнском берегу навсегда. У гомосексуалиста боязнь этого «притяжения» еще сильнее, ведь он не добрался до отцовского берега. Но раз он «не подружился» с отцом, больше материнских «пут» его ужасает мужская ревность отца к сыну-сопернику.

Джон. Значит, если гомосексуалист не добрался до отцовского берега, он никогда не обернется к матери, не будет «заигрывать» с ней, «не переболеет» Эдиповым комплексом?

Робин. Нет. Он останется на мосту, стремясь к отцу... К отцу, какого хотел бы иметь, в каком нуждался, но какого так и не обрел. Поэтому его будет тянуть к мужчинам, он, «не обернувшись» к матери, не испытав к ней влечения, «упустит» женщину из жизни.

Джон. Вы думаете, что гомосексуалист, по существу, так и ищет любящего отца, от которого получит недостающее?

Робин. В этом главное, хотя, конечно, все сложнее. По многим причинам. Но я вижу в гомосексуалисте человека, не узнавшего нормальных гомосексуальных - что значит распространяющихся на свой пол - теплом и любовью проникнутых отношений с отцом.

Джон. Гомосексуальные отношения... с отцом?

Робин. Я не имею в виду манипуляцию с гениталиями. Но я все же говорю о физическом касании, точнее, о грубоватой шумной возне, наподобие той, какую затевают футболисты, когда кто-то из команды забьет решающий гол.

Джон. Да и вообще не промажет... Значит, тот, кому от отца вдоволь досталось крепких - с любовью «отобранных» - тычков, тот перейдет мост?

Робин. И, между прочим, позаимствует силу и твердость у отца, подчинившись отцовской твердой руке,- мы уже говорили об этом. Он будет чувствовать в себе запас прочности, позволяющий принять ответственность за семью. Мужчине-гомосексуалисту чаще всего не удалось взять препятствие под названием «власть», и всю жизнь он гонится за случаем пережить непережитое, впрочем, ищет символ отцовской власти и силы - пенис мужчины,- а не реальные вещи: твердость, ответственность.

Джон. Вот это мысль! Значит, Вы думаете, мужчинам-гомосексуалистам по нраву чужой пенис, потому что символизирует нечто, чего им недостает?

Робин. Да. Пенис означает отцовскую любовь и сердечность, его заботливую власть и хранящую силу и дальше - чувство, что эта твердая сила воспринята, «присвоена». Откуда желание гомосексуалиста множить опыт с чужим пенисом. Но пенис всего лишь пенис - «главными вещами» гомосексуалист не владеет, он неудовлетворен, ненасытен, переходит от партнера к партнеру.

Разумеется, я говорю о мужчинах, которые добрались до середины моста, удовольствовались этим и отказались от попыток достичь берега. Те же, кто ближе к отцовскому берегу, могут открыть для себя, что отношения с мужчиной, если они глубоко задевают чувства, дают что-то «недоданное» отцом. И вот такие способны перейти мост, включиться в «мужскую команду». Подобная глубокая привязанность к другому мужчине иногда не обходится без физической близости, которая, впрочем, очень часто и не нужна - нужна отеческая сердечность.

Джон. Так, если мужчины и женщины гомосексуального склада растянулись по всему мосту - кто застрял ближе к мужской стороне, кто к женской,- они же могут найти пару среди «своих», приняв, соответственно, мужскую и женскую роли, и благодаря какой-то «несхожести» дополнять друг друга, как это обычно у правильно сориентированной пары?

Робин. Я думаю, Вы правы - могут. Но все же давайте не будем перегружать наш воображаемый мост суетливой толпой. Это все-таки метафора поисков себя, а не партнера.

Джон. Хорошо, но мы практически не говорили о женщинах гомосексуального склада.

Робин. Знаете, специальной психологической литературы о женском гомосексуализме мало, если сравнивать с тем, что написано о гомосексуалистах-мужчинах. Похоже, будто гомосексуальные отношения у женщин рассматриваются как более естественные, не требующие «расследования».

Джон. А что пишут по этому вопросу авторы феминистского толка?

Робин. Они впереди психотерапевтов и считают такие отношения едва ли не нормой. Мой профессиональный опыт убеждает меня, что действительно женский гомосексуализм отличается от распространенного у мужчин: тут подлиннее, что ли, поддержка, любовь. Эти женщины порой и не обращаются за помощью к специалистам. Для многих женщин гомосексуальные отношения, кажется, просто ступень развития.

Джон. Но, подобно мужчинам гомосексуального склада, эти женщины ведь тоже пропустили эпизод «заигрывания» с противоположным полом в семье, они по-прежнему обращены лицом к матери.

Робин. Да, в их случае действует тот же принцип: обычно они ищут - поскольку были лишены - проникнутой любовью физической близости с матерью.

Джон. Так, подводим итог, не выпуская из виду воображаемый мост. На материнском берегу, но чуть поодаль от матери - женственные девочки, на отцовском берегу - мужественные мальчики. Транссексуалы с мужской стороны не покидали материнский берег, с женской стороны - пересекли мост и добрались до отцовского берега. Гомосексуалисты растянулись по всему мосту. Хочу задать Вам последний вопрос. Кажется, сегодня общепризнанным стало мнение, что психологической конституцией, на 100% гетеросексуальной, могут похвалиться очень немногие. Не будет ли правильнее поместить большинство из нас на мост, иными словами, допустить, что большинство имеет некоторую, возможно, слабо выраженную склонность к гомосексуализму?

Робин. Вот тут метафора немного подводит. Но чтобы она все-таки еще послужила, давайте скажем, что в определенных обстоятельствах мы можем вернуться на более раннюю ступень развития, хотя предпочитаем придерживаться в своем поведении более зрелой. Например, нередко мужчины, надолго изолированные от женщин,- находясь в тюрьме, в море, в закрытом учебном заведении,- вступают в половую связь с мужчинами же, поскольку выбора нет, хотя это мужчины гетеросексуальных «привычек». Но Вы правы, у нормального человека должно быть место всем и всяким чувствам.

Джон. Но он не склонен поддаваться всяким...

Робин. Да. Или он не осознает их, потому что спрятал за «ширму».

В начало