Подростковый возраст – хроническое, но не смертельное состояние: поддержка общения

Подростковый возраст труден для всех детей независимо от того, как они оказались в семьях, в которых живут. Обстоятельства усыновления значительно осложняют решение двух важнейших задач подросткового возраста: формирование идентичности и отделение от семьи. В поисках себя большинство подростков экспериментируют с различными ролевыми моделями. Они попеременно то отвергают, то принимают семейные ценности, правила поведения, профессиональные предпочтения и представления о том, чего они хотят добиться в жизни. В случаях, когда у них есть по крайней мере две реальные семьи (и еще несколько воображаемых семей), каждая из которых может послужить основой для формирования собственного «я», это еще больше осложняет для них выбор направления формирования идентичности. Кроме того, дети, которым уже доводилось терять семью, особенно тяжело воспринимают необходимость отделения от усыновительной семьи, ставшей для них тихой гаванью в бушующем море жизни.

Результаты исследований и статистические данные «доказывают» два противоречащих друг другу тезиса: 1) усыновленные подростки хорошо адаптированы; 2) усыновленные подростки страдают расстройствами адаптации. Согласно некоторым ученым, усыновленные подростки справляются с проблемами своего возраста так же хорошо, как и «обычные» подростки, а, возможно, даже лучше. Например, в рамках одного исследования с участием 715 семей усыновителей, в которых воспитывались подростки, усыновленные в младенческом возрасте, была предпринята попытка установить степень их успешности в решении основных задач развития, связанных с усыновлением: формирование идентичности, формирование привязанности к членам семьи и другим людям, повышение качества семейной жизни и достижение комфортного уровня психологического благополучия.

Усыновленные подростки, участвовавшие в исследовании, демонстрировали высокую самооценку и позитивные концепции идентичности так же часто, как и их неусыновленные братья и сестры, растущие в той же семье. Немногим более половины подростков, включенных в выборку, хотели больше узнать о своих биологических родителях, а две трети выразили желание встретиться с ними. Наиболее высокий уровень привязанности был зарегистрирован у подростков, которые были усыновлены в возрасте до одного месяца. Уровень успешности адаптации усыновленных подростков, принимавших участие в исследовании, сопоставим с аналогичным показателем других подростков. По некоторым позициям показатели усыновленных подростков были даже выше, чем показатели членов контрольной группы.1 Согласно результатам других исследований, усыновленные дети демонстрируют противоправное и дисфункциональное поведение намного чаще, чем дети, которые не были усыновлены.

В ходе исследования с участием 380 усыновленных детей и 290 биологических детей было установлено, что поведение приблизительно каждого четвертого усыновленного ребенка отличалось высоким уровнем дисфункциональности. Проблемы поведения были выявлены у биологических и усыновленных детей, но у последних они проявлялись значительно чаще и большей интенсивностью.

Среди негативных поведенческих проявлений чаще всего упоминавшихся усыновителями, были следующие: неприятие родительского авторитета, склонность к вранью, жестокость к другим людям, нежелание брать на себя ответственность за последствия своих действий, несоответствие успеваемости уровню способностей ребенка, отсутствие постоянных друзей, манипулятивность, избегание зрительного контакта, воровство, отказ от исполнения указаний

родителей и проблемы с самоконтролем. Среди других поведенческих проявлений, которые отмечались у усыновленных детей чаще, чем у биологических детей, следует упомянуть следующие: неспособность давать или принимать ласку, саморазрушающее поведение, фальшь, расстройства пищеварения, навязчивые мысли о пожарах, поджогах, крови, ранениях, увечьях, поверхностное влечение к незнакомым людям и легкость налаживания отношений с ними, злоупотребление алкоголем и наркотиками и неразборчивость в половых связях. Важно отметить, что подавляющее большинство усыновленных детей, принимавших участие в исследовании, были усыновлены в очень раннем возрасте: 44% в возрасте до месяца и 87% в возрасте до шести месяцев.

В ходе еще одного исследования, проведенного учеными Университета штата Иллинойс, изучались усыновительные семьи на грани разрыва усыновления. При этом было установлено, что серьезные проблемы многих усыновленных детей с особыми потребностями «сохраняются на протяжении длительного времени после завершения юридических формальностей несмотря на проведение традиционных терапевтических интервенций. У многих детей степень серьезности этих проблем возрастает по мере взросления». Знакомясь с результатами исследований адаптации усыновленных детей, многие усыновители и профессиональные психологи, и социальные работники приходят к выводу, что эти результаты крайне противоречивы и с трудом поддаются объяснению. Но, пожалуй, все они согласны с Dr. Victor Groza, который отмечает: «По большей части усыновление представляется весьма успешным способом решения острых социальных проблем… Большинство исследований подтверждают тезис о том, что в общем и целом исход усыновления по большей части бывает положительным».

При этом, однако, не следует забывать, что усыновленные дети особенно уязвимы перед стрессами подросткового возраста. У многих из них в прошлом имели место расставание с биологическими родителями и другими воспитателями, насилие, небрежение, проблемы с формированием привязанностей, недоверие ко взрослым, смешение идентичности, межкультурная ассимиляция, занижение самооценки и борьба за право контролировать свою жизнь. Усыновители, в свою очередь, переживают мощнейшие стрессы, связанные с разочарованием, неоправданным чувством вины, несбывшимися и/или нереалистичными надеждами и мечтами в отношении самих себя как родителей и в отношении ребенка, беспомощностью и неспособностью понять горе и гнев, испытываемые ребенком.

Несмотря на все попытки, установить степень распространенности этих проблем пока не представляется возможным в силу сохранения грифа секретности на многих документах по усыновлению и неадекватного информирования со стороны специалистов в области психиатрии, зачастую по причине недостатка внимания к той роли, которую усыновление играет в жизни многих подростков и их семей. А пока споры на эту тему продолжаются, Американская лига защиты детства установила, что в 1987 году 14% всех подростков, проживавших в замещающих семьях и детских учреждениях, были усыновлены. Этот показатель весьма значим, поскольку по имеющимся данным 2% населения страны – это дети, усыновленные не родственниками.

История Кэрри

Кэрри (15 лет) была удочерена в возрасте шести лет. Удочерение было оформлено через государственное агентство по усыновлению, которое поместило трех биологических сестер Кэрри в три разные усыновительные семьи. Девочки иногда созванивались, но виделись друг с другом очень редко. Их биологические родители страдали алкоголизмом и на протяжении нескольких лет почти полностью пренебрегали уходом за детьми. Отношения между Кэрри и ее отзывчивыми и всегда готовыми прийти на помощь усыновителями складывались очень хорошо – до тех пор, пока девочке не исполнилось тринадцать лет. Вступив в подростковый возраст, Кэрри начала хуже учиться, выбирать себе «никчемных» друзей, примерять на себя весьма эксцентричные ролевые модели, отвергать участие и помощь, которые ей предлагали усыновители (истолковывая их как попытки контролировать ее поведение) и проявлять пугающее чувство гнева по отношению к своим биологическим родителям. Усыновители обратились к психологу, который помог Кэрри если не принять, то хотя бы понять пристрастие ее биологических родителей к алкоголю и их неспособность заниматься воспитанием ее и ее сестер. При поддержке со стороны усыновителей и психолога Кэрри обратилась в агентство по усыновлению, где ей предоставили дополнительную информацию о ее прошлом. Это позволило ей преодолеть мучившее ее смешение идентичности без постоянных – и часто саморазрушающих – фантазий и экспериментов. Кэрри все еще волновалась о своих сестрах, но ей удалось продвинуться в процессе переживания утраты той жизни, которую они могли бы прожить вместе, если бы их родители были в состоянии заниматься их воспитанием. Помощь психолога в организации общения между Кэрри и ее усыновителями помогла ей найти менее деструктивные способы осознания и приятия своего прошлого. Она оказалась в состоянии справиться с обуревавшим ее чувством гнева, выразить свою печаль по поводу потери возможности прожить жизнь в биологической семье и несколько лет спустя отделиться от усыновительной семьи и начать жить самостоятельно. Несмотря на то, что она пережила значительные утраты, ей удалось сохранить веру в лучшее будущее.