Процесс формирования расовой идентичности проходит в несколько этапов

У людей, имеющих отличия (например, людей с другим цветом кожи), этот процесс часто бывает осложнен внешними факторами, в первую очередь проявлениями предвзятости, дискриминации и стереотипизации. Например, ребенок, столкнувшийся с дискриминацией, начинает сравнивать то, что ему говорили, с тем, что он испытал на собственном опыте. Это может подтолкнуть его к более глубокому исследованию своей расовой идентичности и заставить его поставить под сомнение свои прежние убеждения. Представленная ниже модель была разработана Cross (1971). Она описывает четыре этапа формирования расовой идентичности у людей с небелым цветом кожи. Скорость прохождения этих этапов определяется степенью серьезности дискриминации и степенью близости человека к культуре меньшинства

и принятия этой культуры.

· Принятие/связывание

· Пробуждение/погружение

· Столкновение

· Безразличие

Этап 1. Безразличие: Да, я не белый, а кому какое дело?

На этом этапе процесса формирования расовой идентичности ребенок не интересуется понятием «расовая принадлежность». Он, как правило, смотрит на окружающий мир через призму культуры большинства и не видит причин для оспаривания присущих ей взглядов и кодексов поведения. В его мышлении и поведении могут даже иметь место проявления, свидетельствующие о занижении значимости своей собственной культуры.

Этап 2. Столкновение: Я пострадал от расизма, когда меньше всего этого ожидал!

В жизни ребенка происходит один или несколько критических инцидентов, несовместимых с его прежними понятиями. Речь может идти как о единичных открытых проявлениях расизма или угнетения, так и о серии более завуалированных проявлений. Ребенок может столкнуться с тем, что его дразнят, отказываются принять в ту или иную группу или пытаются подогнать под существующие в обществе стереотипы. Подобные инциденты заставляют ребенка пересмотреть свои убеждения и провести переоценку ценностей доминирующей культуры. Он может испытывать противоречивые чувства как к своей собственной культурной группе, так и к доминирующей культуре. В этот момент в нем могут зародиться новые мысли и положительные

стереотипы о своей расовой группе и негативные стереотипы о доминирующей культуре и/или других группах.

Этап 3. Пробуждение/погружение: Мне надо понять, кто я такой…

Ребенок ищет свою идентичность и начинает ощущать близость к своим расовым/этническим корням. Этот этап представляет собой полную противоположность этапу Безразличия. Для ребенка, находящегося на этом этапе формирования расовой идентичности, характерно отвержение культурных норм и практик других групп и полное принятие норм, ценностей и кодексов поведения своей собственной расовой группы. Он безоговорочно принимает одежду, язык, друзей, музыку, искусство, кухню и т.п. своей группы и столь же безоговорочно отвергает все, что связано с другими культурами. Открытое противостояние становится нормой поведения, и ребенок, находящийся на этом этапе, может даже считать, что все «белые – настоящие демоны». Погрузившись в свою культуру, ребенок может избегать контактов с представителями культуры большинства. Более того, у него могут происходить столкновения с представителями своей собственной культурной/расовой группы, которые, по его мнению, допускают «отклонения» от культурной традиции группы и не столь рьяно, как он, противопоставляют себя остальным группам.

Этап 4. Принятие/связывание: На мне свет клином не сошелся…

Ребенок, находящийся на этом этапе, начинает относиться к своей «непохожести» более спокойно и с большей уверенностью. Пройдя через штормовой этап Погружения, он находит более уравновешенный и целостный подход к своей расовой идентичности. Более того, теперь он способен по достоинству оценить и даже ассимилировать черты, характерные для других расовых/этнических групп. Сохраняя приверженность своей культуре, он начинает придерживаться плюралистических взглядов. Вот как описывает этот этап James Baldwin.

«Попав в этот мир, мы не умеем ходить. Мы не умеем открывать окна, отпирать двери. Мы не умеем подниматься и спускаться по лестнице. Мы совершенно ничего не знаем о том, чтo почти неизбежно произойдет, если мы выпадем из окна пятого этажа. Мы не знаем, насколько опасно играть с огнем. Никто из нас не умеет водить танк, летать на реактивном самолете, сбрасывать бомбы или сажать деревья.

Всему этому кто-то должен нас научить. Всё это мы должны узнать. И за это знание мы неизбежно должны заплатить осознанием своего незнания. Можно пойти дальше и сказать (и любой ученый или художник подтвердит, что это именно так), что чем больше человек узнаёт, тем меньше он знает. Но разве это осознание не означает, что человек начал принимать непознаваемость своей жизни и даже научился радоваться этой непознаваемости…».

История Робин

Робин (26 лет, мать троих мальчиков) родилась в семье белой женщины, пристрастившейся к героину. Будучи беременной, мать Робин принимала метадон, лекарственное средство, которое в некоторых программах используют для «отучения» наркоманов от героина. Робин родилась с метадоновой зависимостью и после своего рождения была вынуждена десять дней провести в больнице. Ее биологический отец был афроамериканцем. Робин разместили в семью Дот и Боба,

белых замещающих родителей, которые на протяжении многих лет занимались воспитанием детей с особыми потребностями. У Дот и Боба было двое биологических детей – дочь (она была старше Робин) и сын (младше Робин). Замещающие родители удочерили Робин, когда ей было полтора года. В течение следующих двадцати пяти лет они продолжали заниматься воспитанием детей с особыми потребностями, в том числе многих детей с небелым цветом кожи.

Робин вспоминает, что в три года она начала замечать, что цвет ее кожи темнее, чем у остальных детей в семье. Она считает, что ее усыновители хорошо справились с решением проблемы ее расовой принадлежности, потому что они всегда были открыты для вопросов и охотно делились имеющейся у них информацией. Когда Робин была совсем маленькой, она часто плакала по ночам, потому что боготворила свою старшую сестру и хотела быть белой, как она. По мере взросления Робин, особенно когда она вступила в средний школьный возраст, вопрос о ее расовой принадлежности начал играть бoльшую роль в ее жизни. Робин вспоминает, что порой чувствовала себя неловко, оказываясь на людях с другими членами своей семьи, потому что ее родители, сестра и брат были белыми. Более того, из-за разницы в цвете кожи тот факт, что она была удочерена, не мог укрыться от глаз даже самого поверхностного наблюдателя. Дот вспоминает, что до 11 лет Робин не понимала, что ее биологическая мать тоже была белой. Усыновители всё рассказали ей уже давно, но настоящее осознание пришло к ней только в среднем школьном возрасте. По словам Дот, Робин сердилась на нее и Боба за то, что они «не говорили» ей о ее расовой принадлежности, или говорили так, что она «ничего не поняла». Дот вспоминает, что некоторые афроамериканские одноклассницы Робин отвергали ее из-за ее «неправильной» прически и одежды. Робин делала себе высокий начес в стиле «афро» и не позволяла матери прикасаться к своим волосам. Афроамериканские девочки считали этот стиль «старомодным» и нещадно дразнили девочку. В то время Робин дружила преимущественно с белыми детьми. Робин просто потряс один случай. Однажды она шла по пустынной улице в белом районе. Ее обогнал автомобиль полный мальчиков-подростков, которые выкрикивали в ее адрес расовые оскорбления. Робин страшно

разозлилась и одновременно испугалась. Сначала она хотела им ответить, но потом поняла, что их слишком много, и она против них совершенно бессильна. Она прибежала домой и рассказала о том, что произошло, своим усыновителям. Некоторое время после этого Робин часто фантазировала о том, чтобы пойти жить в семью темнокожей женщины, хорошей подруги своей усыновительницы и ее коллеги по работе, мнением которой они обе очень дорожили, полагая, что только эта женщина сможет понять, чтo она испытывает.

Когда Робин исполнилось 15 лет, ее дедушка женился на афроамериканке. Робин дважды ездила к ним на летние каникулы, но отношения между ней и бабушкой «не сложились». Робин открыто выражала свою неприязнь к новой родственнице и в целом вела себя, как белый ребенок. Бабушка так и не смогла смириться с ее «белым» поведением.

Дот считает, что ее главной ошибкой как усыновительницы девочки с другой расовой принадлежностью было недостаточное понимание важности, которую представители афроамериканского сообщества придают своей внешности. Робин не любила заплетать или распрямлять волосы, и Дот разрешала ей носить «свободную» прическу. Сегодня Дот уверена, что у Робин было бы меньше проблем в подростковом возрасте, если бы она заставила девочку больше ухаживать за своими волосами и кожей и чаще обращалась за советом по этим вопросам к своим подругам-афроамериканкам. Дот считает, что положение с расовой терпимостью в районе, где жила их семья, была отнюдь не идеальным, но по крайней мере она и Боб сделали все, чтобы Робин ходила в смешанные школы. Однажды они хотели записать девочку в превосходную частную школу для детей с особыми потребностями, но в итоге отказались от этой затеи и отправили Робин в обычную школу, чтобы она не оказалась единственной небелой ученицей в классе. Старшие классы Робин отучилась в школе, для многих учеников которой английский язык был вторым. Как следствие, состав учеников в этой школе отличался значительным разнообразием.

Дот также считает, что тот факт, что время от времени она и Боб брали на воспитание детей с разной расовой принадлежностью, облегчал жизнь Робин, поскольку она не всегда была единственным небелым членом семьи. Кроме того, Дот и Боб часто встречались с замещающими родителями-афроамериканцами, что дало Робин возможность лучше узнать жизнь афроамериканских семей (и особенно афроамериканских женщин). Наконец, эти неофициальные «консультанты по вопросам культуры» подсказывали Дот и Бобу, как помочь Робин справиться с негативными последствиями «расовых инцидентов», которые у нее случались с одноклассниками и другими местными детьми.

Сегодня Робин воспринимает себя как человека со смешанной расовой принадлежностью. При этом она не считает себя ни черной, ни белой. Большинство ее друзей – афроамериканцы. Она живет в афроамериканском районе и старается не встречаться с белыми мужчинами. По ее мнению, по мере осознания своей культурной принадлежности она становится все более «черной» – об этом говорят манеры ее поведения и разговора, используемые методы воспитания и т.п.

«Достижение гармоничности мировосприятия перед лицом угнетения и дискриминации – нелегкая задача. Для того чтобы успешно преодолеть эти проблемы, нужна психологическая и социологическая стабильность, особенно когда речь идет о ребенке. Замещающие родители/усыновители детей, имеющих отличия, должны знать о трудностях, с которыми сталкиваются их воспитанники. Это поможет им лучше понять их поведение, установки и убеждения».