Законный порядок, харизма и религия 4 page

Все это обнаруживает то, что является главным в дан­ном контексте. В случае Gesellschaft конкретные отноше­ния в рамках институциональных норм являются отноше­ниями ad hoc для конкретных действий или их комплексов. В этом смысле их можно рассматривать как результирую­щую элементов непосредственного действия. В некотором смысле, как часто замечает Теннис, эти отношения быва­ют механистичны. Отношения же типа Gemeinschaft в том же самом смысле являются органичными, т.к. для понима­ния конкретных действий их следует рассматривать в кон­тексте более широкой совокупности отношений между партнерами, которые, по определению, выходят за преде­лы отдельных элементов этих отношений.

Следовательно, отношения типа Gemeinschaft нельзя рассматривать как результирующую непосредственных элементов, и только их одних. Они должны рассматри­ваться как включенные в целостную систему, внутри ко­торой они размещены. Этими отношениями движут не ad hoc взятые отдельные элементы, но относительно посто­янные и глубоко укорененные установки, проявлением которых они могут считаться. Это объясняет, почему мы всегда приглядываемся к установкам, которые стоят за действиями в сфере отношений типа Gemeinschaft, и не делаем этого в сфере отношений типа Gesellschaft.

В некотором смысле категория Gemeinschaft сугубо «формальна». Она может включать в себя широкое раз­нообразие различных содержаний. Например, в рамках семьи даже сегодня существует большое количество чи­сто экономических видов обмена услугами, направленны­ми на поддержание общего хозяйства, но они не могут быть отделены от более широкой системы отношений и установок, в которую они встроены, как это имело бы место в случае обычного рынка. Это вовсе не означает, что экономические категории анализа неприменимы к такой ситуации; это означает только, что ее нельзя ана­лизировать лишь при помощи их одних. И это, хорошо осознают экономисты.

В то же время по различным основаниям существу­ют некоторые типы конкретного действия, которые ес­тественно проявляются в рамках отношений Gemein­schaft, усиливающих моральные чувства, и сдерживаемые от радикального проявления в контексте Gesellschaft. Это, по-видимому, особенно верно, по крайней мере для нашего общества, в сфере сексуальных отношений. Те коннотации, которыми отягощен термин «проститу­ция», особенно очевидно идут в этом направлении. В своем исходном значении термин «проституция» отно­сится к сексуальным связям, далеким от широкого кон­текста брачных отношений. В таких отношениях не воз­никает вопрос о том, насколько «достойны уважения» партнеры, далеки ли они от желания эксплуатировать друг друга и т.п. В отношениях такого рода есть силь­ный элемент «ремесла», т.е. незаинтересованного вы­полнения услуги. Это, собственно говоря, и есть про­ституция.

Тот же пример демонстрирует нам и другое. В нашем обществе не все внебрачные сексуальные отношения рас­цениваются как проституция. В частности, мы особо вы­деляем из них те, в которых имеют место отношения Дружбы или любовь. И как бы строго ни осуждалась та­кого рода дружба нашими нравами, она никогда не оце­нивается таким же образом, как проституция. Пото­ку что дружба — это отношения типа Gemeinschaft.

Отсюда следует, что поскольку действие укладыва­ется в систему отношений типа Gemeinschaft, оно пред­ставляет отдельные формы выражения глубоко лежащих, наиболее постоянных установок. Это означает, что та­кие действия получают символическое значение в допол­нение к значению, которое им присуще как действиям. Не может быть никаких сомнений в огромной важности это­го факта в социальной жизни. С такими действиями свя­заны чувства, значимые для того, кто их выполняет. Мы не можем обсудить здесь эти проблемы с подобающей полнотой, однако следует указать на несколько специ­фических следствий.

В первую очередь, этим, возможно, объясняется лег­кая акцептация весьма большого объема неинтересной работы. Женщина, ведущая домашнее хозяйство, счита­ет свою работу относительно терпимой. Хотя сама по себе эта работа совершенно неинтересна, она необходима для поддержания ее собственной семьи. Те же самые виды работ показались бы ей несравненно более утомительны­ми, если бы она выполняла их в качестве домработницы в чьем-то чужом доме ¹¹¹.

¹¹¹В связи с этим см. очень интересную монографию Ретлисберга и Диксо­на: Roethlisberger, Dickson. Technical as Social Organization in an Industrial Plant. Harvard School of Busines Administration, 1934. См. также Уайтхеда: Whitehead T.M. Leadership in Free Society. Harward University Press, Cambridge, 1936.

Сексуальные отношения выявляют нам несколько иной аспект. Их символический план в рамках более ши­роких отношений, например, в отношениях брака, при­дает им «значение», которое, разумеется, обычно не яв­ляется необходимым в качестве побудительного мотива для людей, в них вступающих. Но эта модель служит наи­более важным способом для контроля того, что было бы трудно контролировать и регулировать в рамках самих этих очень сильных по своей природе импульсов. Эти импульсы, как в браке, так и в дружбе канализируются в определенных направлениях. В той мере, в какой действие соответствующих установок является эффективным, они предотвращают развитие таких импульсов в опасные (полностью абсорбирующие человека) формы гедонистического удовлетворения¹¹².

Роль символизма в этом, как и в других контекстах, включает в себя и роль символизма в традиционализме. Теннис часто указывает на тесную связь между Gemein-schaft и традиционализмом. Из анализа, проведенного в предыдущей главе, должны быть очевидны причины та­кой связи. В свою очередь, существует особенно тесная связь между Gemeinschaft и религией, прежде всего бла­годаря тому, что общим для них является определенный тип установки, бескорыстная преданность, включение в систему интересов, относящихся к данной области, и важ­ная роль символизма. Это с особой ясностью обнаружи­вается, если принять во внимание связь религии и семьи, главных, хотя никоим образом не единственных конкрет­ных сфер отношений типа Gemeinschaft. Можно сделать утверждение¹¹³ в форме эмпирического обобщения, что интересы религии и семьи могут быть очень тесно интег­рированы друг с другом, а могут быть и резко оппозици­онными; однако они никогда не бывают взаимно индиф­ферентными.

Весьма валено, что в феномене Gemeinschaft можно отыскать и другой случай для интерпретации действий как способов выражения установок, а не способов дос­тижения конкретных целей¹¹⁴. Так, нормы Gemeinschaft — это нормы, аналогичные нормам вкуса, рассмотренным нами в связи с веберовской концепцией обычая (Brauch). Они, однако, аналогичны, но не идентичны, поскольку тот способ, которым Вебер отделяет законный порядок от обычая, по существу ставит моральный элемент вне ка­тегории законного порядка. Однако Вебер совершенно естественно его анализирует в основном как институци­ональный аспект внутри схемы — «цели—средства».

¹¹² Романтизм в данном контексте может рассматриваться как гиперболи­зация данного символического аспекта сексуальных отношений.

¹¹³ Это утверждение уже было высказано нами в другой работе. См.: Parsons Т. The Place of Ultimate Values in Sociological Theory («International Journal of Ethics», Apr. 1935, p. 312).

¹¹⁴ Всегда делается допущение, как в случае, рассмотренном в предыдущей главе, для способов таких видов деятельности.

Таким образом, совершенно очевидно, что Gemeinschaft включает в себя моральный элемент в ка­честве характера общинных установок, например отно­сительно нарушения брачных обычаев, что отчетливо подтверждается. Следовательно, согласно такому кри­терию, элемент этот явно институционален, но в других отношениях он тесно связан с нормами вкуса. Вместе с тем установки, обнаруживающиеся в рамках отношений типа Gemeinschaft, будучи конкретными установками, включают и ценностный элемент, главный компонент которого, в свою очередь, — это ценностные установ­ки, общие для членов данной общины. Следовательно, приверженность нормам, регулирующим отношения типа Gemeinschaft, никоим образом не является вопро­сом только вкуса.

Следовательно, категория «способов выражения» расширяется, чтобы включить в себя, в другой связи, те же самые элементы, которые были центральными для внут­ренних и символических отношений «средство—цель». Отсюда следует методологический вывод, что, подобно действию, ориентированному на норму вкуса, действие в контексте Gemeinschaft должно интерпретироваться бо­лее тонко. Конкретные мотивационные элементы долж­ны размещаться в широком контексте отношений или комплексе отношений в целом.

Это важное обоснование значимости в таком контек­сте схемы отношений. Обнаружение такого факта в дан­ном аспекте подчеркивает непосредственно и несомнен­но органический характер феноменов таким способом, каким не позволяет это сделать схема действия. Таким образом, это вносит важную коррективу в любое нару­шение перспектив, которое может возникнуть из-за ис­ключительной концентрации на схеме действия.

Но следует подчеркнуть также, что эта значимость схемы отношений по преимуществу описательна, а не аналитична. Для Тенниса Gemeinschaft и Gesellschaft — это идеальные типы конкретных отношений. Его схема в этом смысле — классификация. Значимость ее для наше­го анализа основывается на утверждении и определении

того, что с ее помощью особенно ясно выявляются неко­торые специальные элементы, имеющие огромное значе­ние для наших аналитических целей. Прежде всего она показывает ограниченность интерпретации комплекса действия в рамках непосредственных целей и ситуации каждого отдельного акта, взятого изолированно.

Но для объяснения Gemeinschaft, а также Brauch строится обобщенная теория посредством развития схе­мы действия, и она здесь для нас особенно важна. Кон­цепция способов проявления не отрицает схему струк­туры действия, но расширяет ее, включая то, что для более суженных форм ее было бы остаточными катего­риями. Прежде всего то, что называется «проявлени­ем», — это все те же установки, с которыми мы уже встречались ранее, первично-ценностные установки как компонент более широкого теоретического интереса. Тот факт, что все это методологически приводит к тому пути, которым пользуются в основном теории иного типа, чем волюнтаристическая теория действия, т.е. иде­алистические теории, не является ни удивительным, ни опровергающим. Как мы уже видели, в этом отношении, как и в других, обе основные точки зрения, с которыми имело дело данное исследование (но от которых оно от­личается), делают возможным постоянное валидное раз­витие как эмпирического, так и методологического ха­рактера, приводящее к результатам, которые можно инкорпорировать в другую схему. Тот факт, что эти эле­менты оказываются здесь полезными, не дает основа­ния ни для волюнтаристической, ни для позитивистской теории.

Вебер, как было показано выше, использовал поня­тие, тесно связанное с тённисовским понятием Gemein­schaft. Он использовал его, однако, главным образом на описательном уровне, и следствия этого, значимые для наших целей, не выступают столь же очевидно в его слу­чае, как они выступают у Тенниса. Следовательно, по-видимому, удобнее использовать тённисовские труды для обсуждения этих проблем. Но главные результаты тако­го обсуждения могут быть применены непосредственно к Веберу¹¹⁵, и связаны с предыдущим анализом в нашей работе.

¹¹⁵ Вебер, конечно, в своем рассмотрении этих проблем много заимствовал у Тенниса.

Но это рассмотрение Gemeinschaft и Gesellschaft не следует понимать так, что эти понятия могут принимать­ся без предосторожности во всех случаях как основа для общей классификации социальных отношений или что возможно остановиться на любой дихотомии, дающей два типа. Основные типы не могут быть сведены к двум или даже к трем, как это принимает Вебер. Для того, чтобы попытаться развить такую схему классификации, надо было выйти далеко за пределы данной работы. Такая по­пытка, однако, требует критического исследования схем Тенниса, Вебера и некоторых других по их главным за­дачам.

Но эти аспекты тённисовской классификации, с ко­торыми мы имели дело в данном анализе, включают определение основной значимости любой из таких схем, а следовательно, могут быть встроены в более широкую схему, которая, может быть, вберет в себя важные осо­бенности их формы. Для наших целей, однако, вполне достаточно продемонстрировать различные применения понятия «способы проявления установок», как оно сфор­мулировано Теннисом в его схеме.