Выход в храм св. Софии. Император и народ

Так как император Византии был фигурой сакральной, без него просто не могло обойтись ни одно важное церковное событие. На все главные христианские праздники василевс приходил в главный собор империи – св. Софию. Помимо этого, выходом в церковь сопровождались все торжественные церемонии. В общей сложности присутствие императора в храме требовалось около 30 раз в месяц[43]. Стоит отметить, что подобные выходы были одной из возможностей народа, вне зависимости от его положения и достатка, увидеть императора. Другой такой возможностью были, триумфальные шествия после удачной военной кампании. Так же императора можно было увидеть в его ложе на ипподроме.

Но вернемся к процессиям в храмы. По большому счету, разница между рядовым входом императора в церковь и праздничным заключалась лишь в масштабе сопровождающей этот выход процессии. Так, Лиутпранд Кремонский описывает два выхода: один 7 июня, в день Святой Троицы, в храм св. Софии[44] и один в день святых апостолов Петра и Павла (то есть 29 июня) в храм святых Петра и Павла[45]. Первому выходу епископ уделяет гораздо больше внимания, довольно подробно расписывая его.

Итак, в день Святой Троицы вдоль пути императорской процессии собралось множество народа. По словам Лиутпранда, люди образовывали собой как бы стены по обе стороны дороги[46]. Для безопасности императора эту толпу сдерживали солдаты, которые, по мнению епископа, безобразили народное собрание. Сквозь эту толпу в окружении своих вельмож проходит Никифор. Стоит отметить, что, согласно описанию Лиутпранда, только император был украшен золотом и драгоценностями. Остальные же были лишь одеты в парадные одежды. Не думаю, что данное описание вполне соответствует истине, но без всяких сомнений, одеяние Никифора было украшено гораздо богаче, нежели любого из его придворных, что совершенно не удивительно.

Однако любопытны хвалебные песни, которыми псаломщики сопровождали процессию. «Вот идет утренняя звезда, восходит Эос, взором отражая лучи солнца, бледная смерть сарацин, Никифор μεδων, то есть государь!»[47]. В этой песне соединяется восхваление императора как личности и как сакральной фигуры. К первому относится эпитет «бледная смерть сарацин». Так псаломщики отдают дань почтения военным успехам Никифора[48]. Ко второму же – все остальное. «Утренняя звезда» - планета Венера, которую можно видеть на небосклоне до восхода солнца. Она светит ярче других звезд. Так же Никифор – ярче всех людей. Лучше, богаче, сильнее, красивее и т.д. Одним словом – ярче. Эос – богиня утренней зари. Думается, что данное сравнение связанно с пурпурным одеянием императора. Помимо этого, стоит отметить, что оба эти сравнения связаны с зарей нового дня, который дарит надежду. Так император, одним своим присутствием дарит подчиненным веру в лучшее будущее их и их государства. Кроме того, восход – одно из самых торжественных, возможно, одно из самых красивых явлений природы, связанных с возвышением Светила.

Что же до оборота «взором отражая лучи солнца», пожалуй, здесь стоит вспомнить наш эпитет «лучезарный», то есть полный сияния и блеска. И тогда это можно понять так, что император в своем блеске не просто равен солнцу, но превосходит его, отражая его лучи. Такой образ вполне может быть метафорой могущества византийского императора.

Если же вспомнить о представлении византийцев о происхождении и природе власти, то все эти сравнения приобретают еще один смысл. Утренняя звезда и заря – как предтечи Солнца, которое может быть метафорой Бога. И тогда «взором отражая лучи солнца» значит отражая в себе Бога. Вот она идея императора как наместника Христа на земле. Но тут же и смирение: весь блеск императорской власти есть лишь отражение блеска, величия самого Господа. Без Него невозможна императорская власть как таковая.

Далее псаломщики поют императору многая лета, а затем: «Народы, поклоняйтесь ему, чтите его, склоняйте перед ним свои шеи!»[49]. И вновь перед нами идея сближения императора и Бога. Не только византийцы, над которыми властвует император, но и все народы должны склониться перед ним и чтить его. Все должно подчиниться василевсу. Ведь есть один Бог, который создал все и Он поставил на земле своего наместника – императора Византии. А значит, именно его власть является верховной на всей земле. Все остальные, как бы они себя не называли, должны подчиниться ему. Пожалуй, именно поэтому Никифор искренне недоумевает, когда видит, как гордый епископ варварского королевства, которое дерзнуло назвать себя империей, отказывается выполнять его требования, идти на какие-либо уступки. Во время одной из встреч Никифор прямо говорит Лиутпранду: «Я полагал, что ты, муж влиятельный и честный, пришел сюда ради того, чтобы, во всем уступив моей воле /выделено мною –Е.А./, установить между мной и твоим господином вечную дружбу. Но поскольку из-за твердости своего сердца ты не хочешь этого сделать, обещай по крайней мере…»[50]. Мне кажется, что причина надменности этой фразы кроется не только и не столько в гордости лично Никифора, как частного лица, сколько в представлении византийцев о положении их империи и императора в межгосударственных отношениях.

Но вернемся к процессии в храм св. Софии. Под описанные выше песнопения Никифор входит в церковь, где «его государи, императоры, издали следующие за ним, склоняются перед ним в земном поклоне с поцелуем мира». Таким образом, пасынки Никифора подтверждают свою верность императору. Интересно, что Лиутпранд называет поцелуй, который дает Никифор своим пасынкам поцелуем мира. Так назывался поцелуй в губы, которым завершался обряд оммажа в Западной Европе. Возможно, в данном случае он действительно имеет сходное значение. В таком случае пасынки не только демонстрируют свою лояльность, но и признают свое подчиненное положение.

Итак, вся церемония выхода императора в храм св. Софии – это одна сплошная демонстрация величия византийского императора как внутри страны, так и за ее пределами. Во время этой церемонии император выступает перед своим народом в самом возвышенном свете. Могущественный и прекрасный во всем император великой империи, склоняющийся лишь перед Богом, даровавшим ему власть. Беспощадный и грозный для врагов, но милостивый, дарящий надежду для своих людей. Вот тот образ, который должна преподнести церемония всем, кто за ней наблюдает.

Порфира и золото

Помимо совершенно особых символических обязанностей императора, были некоторые вещи (не обязательно материальные), упоминания о которых можно найти в тексте отчета Лиутпранда Кремонского, на которые имеет право лишь император. И эти вещи так же несут в себе определенную символику.

Итак, начать стоит с фразы, которая была произнесена во время беседы епископа с советом высших дворцовых чинов. После того, как Лиутпранд озвучил им цель своего посольства, они ответили: «Неслыханное дело, чтобы порфирогенита порфирогенета, то есть багрянородная дочь багрянородного императора, соединилась браком с чужеземцем»[51]. Во-первых, в этой фразе мы вновь встречаемся с идеей исключительности византийского императора. Никто за пределами Византии не достоин стать мужем дочери императора. Согласно Константину Багрянородному, можно было делать исключение только для франкских императоров, ввиду древности и благородства их рода[52]. Однако я выделила эту фразу по другой причине: в ней упоминается один из цветов, на который имел право только император - порфира. Императрицы рожали в комнате, стены которой были обиты пурпурной (багряной) тканью[53]. Отсюда и понятие порфирогенет или багрянородный в отношении императорских детей.

Помимо этого, только император имел право использовать этот цвет в одежде. Так, например, когда после истории с папским письмом греки досмотрели купленные Лиутпрандом в Константинополе вещи, они объяснили свой досмотр так: «…так как мы полагаем, что ты ради украшения его /Оттона – Е.А./ купил кое-какие одежды, мы велим тебе их сюда принести; те, которых вы достойны, будут отмечены свинцовой печатью и оставлены вам; те же, которые κωλυόμενα, то есть запрещены для всех народов, кроме нас, римлян, будут отобраны, а стоимость их возмещена»[54]. В итоге были изъяты 5 пурпурных одеяний со следующим комментарием: «вы /Оттон – Е.А./, а также все итальянцы, саксы, франки, бавары, швабы, более того, все народы, украшенные такого рода одеждами, недостойны их носить»[55].

С одной стороны, это прямое наследие римской античной традиции: раньше только римский император имел право носить пурпурный плащ (багряницу). И пурпурные одежды византийского императора символизировали преемственность Византии и Рима. Таким образом, допустив, чтобы варварский король оделся в пурпур, они бы были вынуждены признать его равенство с собой. Запрещая же, они четко дают понять, какая разница существует между Византией и византийским императором и Священной Римской империи (которую они, разумеется, таковой не признавали) и Оттоном.

Но с другой стороны, тут мы снова можем проследить идею наместничества императора на земле. В Евангелии от Матфея в описании издевательств римлян над Христом можно прочитать: «И, раздевши Его, надели на Него багряницу; И, сплетши венец из терния, возложили Ему на голову и дали Ему в правую руку трость; и, становясь перед Ним на колени, насмехались над Ним, говоря: радуйся, Царь Иудейский!»[56]. Таким образом, багряный цвет в одежде императора может символизировать также смирение. Подобно Христу он несет свой крест – свою власть.

Другой цвет, на который имел право только император – золотой. У Лиутпранда читаем: «…они поручили мне передать вам χρυσοβουλιον, то есть письмо, написанное и запечатанное золотом, но, как мне думается, недостойное вас. Они передали мне также другие письма, запечатанные серебром, и сказали: “Мы рассудили, что не подобает, чтобы ваш папа получал письма от императора; но куропалат[57], брат императора, посылает ему письмо, вполне достойное...”»[58]. Писать золотыми чернилами и запечатывать золотом письма имел право только император[59]. Золото во все времена ассоциировалось с процветанием и могуществом, а в те времена особенно. Кроме того, тут можно вспомнить хвалебные песни, которые пели псаломщики Никифору во время его выхода в св. Софию: золотой как цвет Солнца, цвет власти. Возможно, своеобразной монополией на этот цвет можно так же объяснить то, что во время этой же самой процессии только Никифор был украшен золотом.

К сожалению, источник не дает знаний о других символах власти, однако из историографии известно, что в жизни императора, всюду можно проследить сплетение символов могущества с одной стороны и символов смирения с другой. Пожалуй, самым ярким примером является тот факт, что византийский император, восседая на троне в полном парадном облачении в одной руке держал державу, как символ земного могущества, а в другой – акакию (мешочек с пылью), как напоминание о бренности всего сущего и символ смирения[60].

Заключение

Итак, изучив всю ту информацию, которую дает нам источник и сопоставив ее с тем, что уже написано на эту тему, я прихожу к выводу о том, что во всем византийском придворном церемониале заключаются три главных идеи. Первая: император – наместник Бога на земле. Вторая, связанная с предыдущей, – о могуществе Византийской империи и о том, что все народы должны склониться перед ней. И третья – идея смирения императора перед Богом. Стоит вспомнить еще раз, что в понимании византийцев сам император никогда не обожествлялся, обожествлялась сама власть как таковая. Бог мог дать власть императору, но так же и забрать ее. Таким образом, все символы, окружающие личность императора, имеют своей целью подчеркнуть эти идеи в глазах византийцев, убедить в них гостей Империи.

Я полностью согласна с мыслью Тамары Т. Райс о том, что главной целью сложного византийского церемониала было «усилить блеск, окружающий монарха, и таким образом, повысить его личный статус, и значимость занимаемого им поста». Однако я бы добавила здесь, что свой личный статус таким образом император мог повысить разве что в глазах собственного народа. Для гостей Византии император олицетворял собой всю империю, а потому размах и блеск церемоний должен был произвести неизгладимое впечатление на посланников и поднять статус всей страны в целом в глазах других государств. Именно через пышные церемонии византийцы старались показать, что их империя – самое великое государство на земле, которому должны подчиниться остальные.

Личность самого императора при этом, по большому счету, теряется за многочисленными церемониями и роскошью двора. Для внешнего впечатления она совершенно не важна. Однако плохой император, не делающий ничего для того, чтобы его народ хорошо жил, уже не мог спрятаться за ширмой церемоний. Доказательство тому – последние дни правления Никифора II Фоки, когда во время его выходов в святую Софию народ уже не пел ему «многая лета», но швырял в него камни[61].

Список литературы

Источники

1) Лиутпранд Кремонский. Антаподосис. Книга VI. //Дьяконов И.В. Лиутпранд Кремонский. Антаподосис. М., 2006. С. 105-110.

2) Лиутпранд Кремонский. Отчет о посольстве в Константинополь. //Дьяконов И.В. Лиутпранд Кремонский. Антаподосис. М., 2006. С. 123–148.

Историография

1) Бибиков М.В. «Блеск и нищета» Василевсов. Структура и семиотика власти в Византии. //Образы власти на Западе, в Византии и на Руси. П/р. Бойцова М.А. и Отто Герхарда Эксле. М., 2008. С. 11–22.

2) Дашков С.Б. Императоры Византии. М., 1996.

3) Дьяконов И.В. Лиутпранд Кремонский. Антаподосис. М., 2006.

4) Иеромонах Иоанн. Обрядник византийского двора. М., 1895.

5) Каждан А.П. Византийская культура X-XII веков. СПб, 2000.

6) Курганов Ф.А. Византийский идеал царя и царства. Казань, 1881

7) Райс Тамара Т. Византия: быт, религия, культура. М., 2006

8) Чекалова А.А. и Даркевич В.П. Культура Византии IV-XIII вв. Быт и нравы. Прикладное искусство М., 2010

9) Шрайнер П. К проблеме культуры византийского двора. // Двор монарха в средневековой Европе. М.-СПб, 2001. С. 289–300

[1] Большая Советская Энциклопедия. Т. 5. М., 1971. С. 387.

[2] Курганов Ф.А. Византийский идеал царя и царства. Казань, 1881. С. 5.

[3] Там же. С. 34.

[4] Иеромонах Иоанн. Обрядник византийского двора. М., 1895.

[5] Дьяконов И.В. Лиутпранд Кремонский. Антаподосис. М., 2006. С. 6-12.

[6] Каждан А.П. Византийская культура X-XII веков. СПб, 2000.

[7] Там же. С. 105-110.

[8] Там же. С. 105.

[9] Там же. С. 108.

[10] Шрайнер П. К проблеме культуры византийского двора. // Двор монарха в средневековой Европе. М.-СПб, 2001. С. 294.

[11] Там же. С. 296.

[12] Райс Тамара Т. Византия: быт, религия, культура. М., 2006. С. 50-52.

[13] Хороший порядок, дисциплина, благоустройство, хорошее состояние.

[14] Бибиков М.В. «Блеск и нищета» Василевсов. Структура и семиотика власти в Византии. //Образы власти на Западе, в Византии и на Руси. П/р. Бойцова М.А. и Отто Герхарда Эксле. М., 2008. С. 11.

[15] Там же. С. 15-16.

[16] Дьяконов И.В. Указ. Соч. С. 9.

[17] Там же. С. 9.

[18] Там же. С. 9.

[19] Вся информация о жизни Лиутпранда взята из книги И.В. Дьяконова Указ. Соч. С. 6.

[20] Титул давал очень широкие полномочия – вплоть до права объявления и заключения мира.

[21] Вся информация о жизни и деятельности Никифора II Фоки взята из книги С.Б. Дашкова Указ. Соч. С. 184-189.

[22] Лиутпранд Кремонский. Отчет о посольстве в Константинополь. //Дьяконов И.В. Лиутпранд Кремонский. Антаподосис. М., 2006. С. 125.

[23] Райс Тамара Т. Византия: быт, религия, культура. М., 2006. С.50.

[24] Лиутпранд Кремонский. Отчет о посольстве в Константинополь. С. 126.

[25] Дьяконов И.В. Указ. Соч. С. 9.

[26] Дашков С.Б. Указ. Соч. С. 186.

[27] Каждан А.П. Указ. Соч. С. 105.

[28] Чекалова А.А. и Даркевич В.П. Культура Византии IV-XIII вв. Быт и нравы. Прикладное искусство М., 2010. С. 82.

[29] Длинная шелковая туника с широкими рукавами, служившая церемониальным облачением высших сановников Византии, включая императоров.

[30] Пасынки императора Никифора, сыновья Романа II – Василий II и Константин VIII. В 976г стали править самостоятельно.

[31] Лиутпранд Кремонский. Отчет о посольстве в Константинополь. С. 126.

[32] Райс Тамара Т. Указ. Соч. С. 27

[33] Каждан А.П. Указ. Соч. С. 105.

[34] Райс Тамара Т. Указ. Соч. С. 27.

[35] Лиутпранд Кремонский. Антаподосис. Книга VI. //Дьяконов И.В. Лиутпранд Кремонский. Антаподосис. М., 2006. С. 106-108.

[36] На северном берегу Золотого Рога

[37] Лиутпранд Кремонский. Отчет о посольстве в Константинополь. С. 133.

[38] Там же. С. 137.

[39] Каждан А.П. Указ. Соч. С. 106.

[40] Там же. С. 105-106.

[41] Лиутпранд Кремонский. Отчет о посольстве в Константинополь. С. 141.

[42] Лиутпранд Кремонский. Антаподосис. Книга VI. С. 108.

[43] Чекалова А.А. и Даркевич В.П. Указ. Соч. С. 45.

[44] Лиутпранд Кремонский. Отчет о посольстве в Константинополь. С.127-129.

[45] Там же. С. 131.

[46] Там же. С. 127.

[47] Там же. С. 129.

[48] Никифор нанес им сокрушительное поражение на Кипре в 961 году, и после коронации еще совершал победоносные военные кампании против сарацин.

[49] Лиутпранд Кремонский. Отчет о посольстве в Константинополь. С.129.

[50] Там же. С. 136.

[51] Там же. С. 130-131.

[52] Дьяконов И.В. Указ. Соч. С. 171.

[53] Райс Тамара Т. Указ. Соч. С. 38.

[54] Лиутпранд Кремонский. Отчет о посольстве в Константинополь С. 143.

[55] Там же. С. 143.

[56] Мф. 27:28-29. (Цитируется по: Священные Писания. Миккели, 2007. С. 35.)

[57] Византийский придворный чин. Первоначально — командующий дворцовой стражей, позже — почётная должность.

[58] Лиутпранд Кремонский. Отчет о посольстве в Константинополь. С.144.

[59] Каждан А.П. Указ. Соч. С. 105.

[60] Там же. С. 105.

[61] Дашков С.Б. Указ. Соч. С. 187.