III. Троическое богословие. 1. Церковная память усвоила св

1. Церковная память усвоила св. Григорию имя "троического богослова " И это характерно для него не только потому, что всю жизнь он богословствовал о Троице в борьбе с лжеучениями и лжеучителями, но еще и потому, что для него созерцание Пресвятой Троицы было пределом и средоточием всей духовной жизни. "С тех пор, как в первый раз отрешившись от житейского, — говорил св. Григорий, — предал я душу светлым небесным помыслам, и высокий ум, восхитив меня отсюда, поставил далеко от плоти, скрыл в таинницах небесной скинии, — с тех пор осиял мои взоры свет Троицы, светозарнее Которой ничего не представляла мне мысль, — Троицы, Которая с превознесенного Престола изливает на всех общее и неизреченное сияние, Которая есть Начало всего, что отделяется от превыспреннего временем, — с тех пор, говорю: умер я для мира и мир умер для меня"... Вся молитвенная лирика св. Григория есть троическая лирика: "Троица — мое помышление и украшение" — восклицает он... И на закате жизни молится, чтобы прийти туда, "где моя Троица и Ее сочетанное сияние, — Троица, Которой и неясные тени приводят меня в восторг"...

2. В учении о св. Троице св. Григорий повторяет и развивает мысли Василия Великого, которого он признавал и называл своим "учителем догматов " Он пользуется той же богословской терминологией, но вносит в нее большую стройность и точность и не колеблется "новотворить имена" когда это нужно для ясности и благочестия. Вместе с тем, у Григория гораздо сильнее, чем у Василия, чувствуется прямое влияние св. Афанасия, — в особенности в учении о Божестве Святого Духа: "Что прежде даровано было великому числу отцов утвердить в догмате о Сыне, то он богодухновенно преподал впоследствии о Духе Святом" — говорил о нем Григорий... И при этом в Троическом Богословии св. Григория чувствуется особая интимность опыта и прозрения. — "Троица воистину есть Троица" — это основная мысль св. Григория. "Воистину" то есть реально... Имя Троицы, — говорит он, — "означает не счет вещей неравных, — но совокупность равных и равночестных" соединенных по естеству и в естестве. Со всею силою св. Григорий всегда подчеркивает совершенное единство Божественного бытия и жизни: "совершенная Троица из трех совершенных"... "Не успеваю помыслить об Едином, — говорит он, — как озаряюсь Тремя. Не успеваю разделить Трех, как возношусь к Единому. Когда представляется мне Единое из Трех, почитаю сие целым... Когда совокупляю в умосозерцании Трех, вижу единое светило, не умея разделить или измерить соединенного света"... Троица в Единице и Единица в Троице, — больше того: Тройственная Единица... — "Трех бесконечных бесконечная соестественность"... Каждое из Трех, созерцаемое по Себе, есть Бог, и все Три, созерцаемые вместе, суть также единый Бог... "Един Бог, открывающийся в трех светах: таково чистое естество Троицы"... Св. Григорий старается описать таинство этого естества. "Бог разделяется так сказать неразделимо, и сочетавается разделенно, — потому что Божество есть Единое в Трех, и Единое суть Три, в Которых Божество или, точнее, Которые суть Божество" — как три солнца, заключенные одно в другом, одно pacтворение света... Нет и невозможно представить в Троице какое-либо сечение или деление, как нет разрыва и деления между солнечным кругом и лучом. "Единое Божество и единая Сила, Которая обретается в Трех единично и объемлет Трех раздельно без различия сущности или естества, не возрастает и не умаляется чрез прибавления или умаления, повсюду равна, повсюду та же, как единая красота и единое величие неба"... Характерно, по каким мотивам св. Григорий отводит тварные подобия для троической тайны. Родник, ключ и поток, — они не разделены временем, и сопребываемость их нераздельна при разделении трех свойств. "Но убоялся, — говорит Григорий, — чтобы не допустить в Божество какого-то течения, никогда не останавливающегося (это против Плотина) и чтобы таким подобием не ввести численного единства"... Ибо в течении воды различение — "только в образе представления"... Солнце, луч и свет, — здесь есть сложность: солнце и что от солнца. И такое подобие может внушить мысль, что вся сущность принадлежит Отцу, а другие Лица суть только "силы Божие" — как луч и свет солнца. Вообще тварные аналогии потому именно и не пригодны, что в них всегда оказывается "мысль о движении "об естестве непостоянном и зыблющемся" так что Троичность возводится к становлению и изменению, — именно это и не пригодно. Ибо если что во времени, то не Бог. — Созерцание Троицы в Ее совершенном единосущии и неслиянности есть бесспорный факт духовного опыта св. Григория, и созерцаемое им он стремится с каким-то сознанием своего бессилия описать в накопляемых образах, сравнениях и антитезах. Чувствуется, что он именно видит и описывает, — а не только размышляет. В формулах умозрительного Богословия св. Григорий выражает свой интимный мистический опыт. И для объяснения его прибегает к средствам неоплатонической философии. "У нас один Бог, потому что Божество одно. И к Единому возводятся сущие от Бога, хотя и веруется в Трех, потому что как Один не больше, так и Другой не меньше есть Бог. И Один не прежде, и Другой не после: Они и хотением не отделяются, и по силе не делятся, и все то не имеет места, что только бывает в вещах делимых. Напротив того, если выразиться короче, Божество в разделенных неделимо... Каждое из Них по тождеству сущности и силы имеет такое же единство с Соединенным, как и с Самим Собою. Таково понятие сего Единства, сколько мы постигаем Оное. И если понятие сие твердо, то благодарение Богу за умозрение"... Троичность есть некое круговращение Божественного единства, некое движение Внутрибожственной жизни. С дерзновением св. Григорий повторяет мысль Плотина: "Божество выступило из единичности по причине богатства и преступило двойственность, потому что Оно выше материи и формы, и определилось тройственностью по причине совершенства, чтобы не быть скудным и не разлиться до бесконечности,. Первое первое показывало бы несообщительность, второе — беспорядок " Это почти прямо из Плотина. И Григорий отождествляет: "и у нас так"... Но сразу же делает оговорку: "Не осмеливаемся назвать этот процесс преизлиянием доброты, как назвал один из философствующих эллинов, который философствуя о первом и втором начале, буквально выразился так: "как чаша льется чрез край" (Eнн. 5V. 2. 1). — Святой Григорий отклоняет такое толкование Внутрибожественного бытия, как некоего безличного движения. Для него Троичность есть выражение Божественной любви: Бог есть любовь и Триединство есть совершенное выражение "единомыслия и внутреннего мира "

3. Совершенное единство Внутрибожественной жизни выражается прежде всего в безусловной вневременности Божественного бытия. Бог вечен по природе и выше всякой последовательности и разделения. И мало сказать: Бог всегда был, есть и будет, — лучше сказать: Он есть, ибо Он "сосредоточивает в Себе Самом целое бытие, которое не начиналось и не прекратится " И потому, "если Один был от начала, то было Три"... Ибо Божество "Само с Собою согласно, всегда тождественно, бесколичественно, вневременно, несозданно, неописуемо, никогда не было и не будет Само для Себя недостаточным"... В Божестве и в Божественной жизни нельзя мыслить или представлять какие бы то ни было изменения, какие бы то ни было "деления времени"... "Ибо, — говорит Григорий, — составлять Троицу из великого, большого и величайшего, как бы из сияния луча и солнца (т. е. т. е.т.е. из Духа, Сына и Отца)... это — такая лествица Божества, которая не на небо ведет, но низводит с неба"... Этим определяется совершенная сверхвременность отношений троических ипостасипостасей. "Не должно быть таким любителем Отца, чтобы отнимать у Него свойства быть Отцом" — говорит Григорий. "Ибо чьим будет Отцом, когда отстраним и отчудим от Него вместе с тварью и естество Сына!... Не должно в Отце умалять достоинство быть Началом принадлежащего Ему, как Отцу и Родителю"... И продолжает: "когда говорю: началом, ты не привноси времени, не ставь ничего среднего между Родившим и Рожденным, не разделяй естества худым вложением чего-то между совечными и сопребывающими. Ибо если время старше Сына, то, без сомнения, Отец стал виновником времени прежде нежели Сына " Иначе сказать: бытие Отца и рождение Единородного совпадают, совпадают неслиянно. Рождение Слова и исхождение Духа нужно мыслить "прежде всякого, когда" — Отец не начинал быть Отцом, ибо бытие Его не начиналось, и Он "ни от кого, даже от Самого Себя, не заимствовал бытия"... И потому Он в собственном смысле Отец, "потому что не есть вместе и Сын"... Здесь Григорий Богослов повторяет рассуждения св. Афанасия. — Сверхвременность и совечность ипостасипостасей не исключает зависимости между ними. Сын и Дух "безначальны в отношении к времени" и "небезначальны в отношении к Виновнику " Но Отец не первоначальнее Их, ибо ни Он, ни Они не стоят под временем. Сын и Дух совечны, но не собезначальны Отцу, "ибо Они — от Отца, хотя и не после Отца " Это — таинственное причинение вне всякой смены и возникновения. В Троице ничто не возникает, ничто не становится, ибо Божество есть полнота, "бесконечное море сущности " Св. Григорий подчеркивает всю трудность и недомыслимость этого различения, в котором путаются "люди простодушные" и прибавляет: "Правда, что безначальное вечно, но вечному нет необходимости быть безначальным, коль скоро возводится к Отцу, как к Началу " Григорий показывает, что усиление достоинства Второй и Третьей ипостаси равнозначно умалению Первой: "Крайне бесславно было бы для Божества как бы вследствие изменения советов Своих прийти в полноту совершенства" — "и отсечь или отчудить что-либо от Трех значит то же, что отсечь все и нагло восстать против всего Божества"... "Какой Отец не начинал быть Отцом?" — спрашивает св. Григорий. И отвечает: "Чье бытие не начиналось " Подобным образом и рождение или рожденность Сына совпадает с Его бытием.

4. Совершенное и непреложное единство Божественного бытия определяет единосущие Троических ипостасипостасей, — "тождество сущности " Но в единстве Божества не исчезает различие ипостасипостасей. Единство Божества, как и по Великому Василию, для св. Григория означает тождество сущности и единоначалие, — от Отца и ко Отцу. В описании этого "динамического" единства слышатся плотинические тона. Для св. Григория этот динамической аспект преобладает, — в этом отношении он ближе к Афанасию, чем к Василию; и принимая основное различение "сущности" и "ипостаси" как общего и частного, он сравнительно редко опирается на него. "Мы чтим единоначалие" — говорит Григорий. "Не то единоначалие, которое определяется единством лица (против Савеллия), но то, которое составляет равночестность единства, единодушие воли, тождество движения и направление к Единому Тех, Которые из Единого, что невозможно в единстве сотворенном" т. е. т. е.т.е. возникшем, сложном и производном... Все, что имеет Отец, принадлежит Сыну, и все, что принадлежит Сыну — принадлежит Отцу, так что "ничего нет собственного, потому что все общее, и самое бытие у Них общее и равночестное, хотя бытие Сына и от Отца"... Но не следует "чествовать больше, чем должно"... Личные свойства Трех непреложны. Эти "особенности" Трех (ιδιοοτητες), конечно, "не сущности различают, но различаются в одной и той же сущности " В понимании св. Григория понятия "ипостасипостась" и "особенность" почти совпадают. И наряду с этим он как равнозначное употребляет выражение: три Лица (τρια προσωπατρια προσωπα) - от чего уклонялся Василий Великий. Григорий таким образом сближает и отождествляет каппадокийскую терминологию с западной, — отождествляет: τρειις υποστασειςυποστασειςη τρια προσωπαη τρια προσωπα. Отклоняется св. Григорий от Василия и в определении личных свойств. Имен "отечества" и "сыновства" он избегает, не называет и личным свойством Духа, — "святость " Обычно он определяет свойства ипостасей: "нерожденность, рождение и исхождение" αγεννησια, γεννησις?, εκπορευσιςαγεννησια, γεννησις, εκπορευσις. Можно думать, что он намеренно применяет термин εκπορευσις для обозначения личного свойства Отца, чтобы пресечь евномианские спекуляции о "нерожденности" как сущности Божией " Термин εκπορευσις εκπορευσις он берет из Писания, ("«......иже от Отца исходит»,," Ин. 15:26) — снова для предупреждения споров и во избежание праздных рассуждений о "братстве Сына и Духа " И при этом Григорий предостерегает от расследования точного смысла этих определений по аналогии с их употреблением в области тварной. Только Сама Троица знает, — "какой порядок имеет Сама в Себе " Как рожден Сын, как исходит Дух — во всяком случае, у Бога не человеческий образ рождения: "посему и рождение допускай не иное, но Божеское"... Нельзя уравнивать несравнимого. "Ты слышишь о рождении. — Не допытывайся знать, каков образ рождения. Слышишь, что Дух исходит от Отца. — Не любопытствуй знать, как исходит"... И еще резче: "Как? Ведают cиe родивший Отец и рожденный Сын. А что кроме сего, закрыто облаком и недоступно твоей близорукости".... — Ипостасные имена выражают взаимные отношения лиц: σχεσχεσεις. Три Лица суть три образа бытия, неслиянного и нераздельного, "самосущно существующие " И при том несравнимые, так что ни Один не больше и не меньше Другого. Так же, как Один не раньше и не позже Другого. "Сыновство не есть недостаток" по сравнению с Отчеством, и "исхождение" не меньше "рождения " В этом и заключается совершенная равночестность Святой Троицы: "вся достопоклоняемая, вся царственная, единопрестольная, равнославная"... — Во исповедании Троицы исполняется полнота Богопознания. Св. Григорий напоминает Крещальный символ и спрашивает: "В Кого ты крестился? Во Отца! Хорошо. Однако, это иудейское... В Сына! Хорошо. Это уже не иудейское, но еще не совершенное. В Духа Святого! Прекрасно, это совершенное. Но просто ли в Них ты крестился, или в общее Их имя? Да, и в общее имя. Какое же это имя? Без сомнения, имя Бога... В cиe же имя веруй, — успевай и царствуй" (Пс. 44:5)...

5. С особенной силой св. Григорий останавливается на раскрытии Божества Духа. Это был спорный и прорекаемый вопрос в 70-х годах и на самом Втором Вселенском Соборе. "Теперь спрашивают, — говорил Григорий, — что же скажешь о Святом Духе? Откуда вводишь к нам чуждого и не знаемого по Писаниям Бога? И это говорят даже те, кто умеренно рассуждает о Сыне"... "Одни почитали Духа действованием, другие тварью, иные — Богом, а иные не решались сказать ни того, ни иного из уважения, как говорили они, к Писанию, которое будто бы не выразило об этом ничего ясно. А потому они не чтут, но и не лишают чести Духа, оставаясь к Нему в каком-то среднем, вернее же весьма жалком расположении. Даже из признавших Его Божеством одни благочестивы только в сердце, другие же осмеливаются благочествовать и устами"... Среди этой смуты св. Григорий решительно исповедует: "Дух, Дух, — выслушайте это, — исповедуемый Богом. Еще говорю: Ты мой Бог. И в третий раз восклицаю: Дух есть Бог"... "До сих пор ничто не приводило всю вселенную в такое колебание, — говорит он, — как дерзновение, с каким мы провозглашаем Духа Богом " — В раскрытии единосущной Божественности Святого Духа св. Григорий следует за Афанасием и опирается прежде всего на крещальную формулу: крещение совершается во имя Святой Троицы, Троицы неизменной и нераздельной, единородной и равночестной... "Если Дух Святой — тварь, то напрасно ты крестился"... "Если Дух не достопоклоняем, то как же меня делает Он богом в Крещении?" — спрашивает Григорий... "Если же Он достопоклоняем, то как же не досточтим? А если досточтим, то как же не Бог? Здесь одно держится другим: это подлинно златая и спасительная цепь. От Духа имеем мы возрождение, от возрождения — воссозданиe, от воссоздания — познание о достоинстве Воссоздавшего " И потому "отделять Единого от Трех, значит бесчестить иповедание, т. е. т. е.т.е. и возрождение, и Божество, и обожение, и надежду… "Видите, — заключает св. Григорий, — что дарует нам Дух, исповедуемый Богом, и чего лишает — отвергаемый " Дух есть Святыня и Источник освящения — "Свет нашего ума, приходящий к чистым и творящий человека Богом"... "Им познал я Бога, Он Сам есть Бог и в жизни той меня творит богом "Я не терплю, чтобы меня лишали совершения. Можно ли быть духовным без Духа? Причастен ли Духа не чтущий Духа? И чтит ли Духа крестящийся в тварь и сораба? " Здесь снова у Григория слышатся доводы Афанасия. — О Духе свидетельствует и Писание, правда прикровенно и не весьма ясно, так что нужно "сквозь букву проникнуть во внутреннее " Св. Григорий разъясняет, что речения Писания нельзя брать пассивно и буквально. "Из именуемого иного нет, но сказано в Писании, — замечает он, — иное есть, но не сказано. Еще иного нет, и не сказано, — еще иное есть, и сказано о нем " Так сказано: Бог спит и пробуждается, и это не действительность, но метафора. И обратно: слова "нерожденный "бессмертный "безначальный" и иные взяты не из Писания. Однако очевидно, "что, хотя и не сказано сего в Писании, тем не менее это взято из слов, то же в себе заключающих " Нельзя гоняться за словами и оставлять вещь. Дух действовал во отцах и пророках, озаряя их ум, предоткрывая им грядущее. И Дух проповедан пророками, и пророком предсказан день великого излияния Духа на всякую плоть (Иоил. 2:28). Дух вдохновлял Давида и поставлял пророков (срв. Ам. 7:14). Дух свидетельствовал о Христе. "Христос рождается,. — Дух предваряет. Христос крещается,. — Дух свидетельствует. Христос искушается,. — Дух возводит Его. Совершает Силы Христос., — Дух сопутствует. Христос возносится,. — Дух преемствует"... И Спаситель возвещает о Духе постепенно, и на учеников нисходит Дух постепенно, — то чудотворя чрез них, то сообщаясь им в дуновении Христовом, и, наконец, нисходит в огненных языках. Весь Новый Завет полон свидетельствами о Духе, о Его силах и дарах. "Прихожу в трепет, когда представляю в уме богатство наименований!" — восклицает Григорий. Дух Божий, Дух Христов, Ум Христов, Дух сыноположения, — Он воссозидает в крещении и воскресении. Он дышит где хочет. Источник света и жизни, — Он делает меня храмом (1 Кор. 6:19), творит Богом, совершает, почему и крещениe предваряет и по крещении взыскуется. Он производит все то, что производит Бог, Он разделяется в огненных языках и разделяет дарования, творит благовестников, апостолов, пророков, пастырей, учителей"... Он — "иной Утешитель" т. е. т. е.т.е. "как бы иной Бог " Если и не сказано в Писании прямо о Божестве Духа, сказано об этом торжественно и много. Св. Григорий объясняет недосказанность догмата о Духе в Писании из домостроительной постепенности откровений. Но и полнота духоносного опыта в Церкви есть тоже откровениe, — и Откровение Духа, показывающего ясные признаки Своего Божества. Св. Григорию кажется, что даже среди язычников "лучшие их богословы, и более к нам приближающиеся, имели представление о Духе..., но не соглашались в наименовании и называли его Умом мира, умом внешним и подобно тому " Григорий имеет в виду, конечно, Плотина и неоплатоническое понятие мировой души. Многие из определений Плотина Василий Великий переносил на Духа Святого в своем трактате к Амфилохию. — В своем любомудрии о Духе Святом св. Григорий идет аналитически: о Божестве Духа заключает от Божественности Его Даров. Но это для него "состязательный" метод, педагогическое богословие. В его личном опыте Божество Духа открывается чрез созерцание Троицы. Из истины Троичности открывается непосредственно единосущие Духа. Поэтому св. Григорий и не обозначает личную особенность Духа как "святость" что имело бы экономический смысл. Но говорит об "исхождении" (εκποεκπορρευσιςε или εκπεμψις), что показывает место Духа в непреложном триединстве Внутрибожественной жизни.

IV. Тайна спасения.

1. Смысл и цель человеческой жизни для св. Григория — в "обожении" в действительном соединении с Божеством. Это возможно не столько по богообразности "владычественного" в человеке, сколько чрез "человечество Бога " С этой точки зрения точное учение о полноте двух соединяющихся естеств в ипостаси и Лике Богочеловека получает исключительную сотериологическую силу. Григорий следует за Афанасием. Но если св. Афанасий против ариан подчеркивал полноту и равночестность Божества в Богочеловеке, то св. Григорий против Аполлинария в особенности резко говорит о полноте человечества. Что не воспринято, то не уврачевано, не спасено, — это основная идея его сотериологии. И в полемике с аполлинаризмом Григорий с большею ясностью и силой раскрывает догмат о "существенном" соединении "двух естеств" в едином Богочеловеческом Лике, — Единое лицо, ενεν προοσωπον.

2. Христос рождается. Нарушаются законы естества. Мир горний должен наполниться. "И я провозглашу силу дня: Бесплотный воплощается, Слово отвердевает, Невидимый становится видимым, Неосязаемый осязается, Безлетный начинается, Сын Божий становится Сыном человеческим"... Рождество есть Богоявление, теофания, — "потому что Бог явился человекам через Рождение " И не только явился. Воплощение есть "восприятие" человеческого естества. "Он воспринимает мою плоть, чтобы и образ спасти, и плоть обессмертить" — говорит св. Григорий. "Сколько торжеств доставляет мне каждая тайна Христова. И во всех главное одно, — мое совершение, воссоздание и возвращение к Первому Адаму " Это — "новое смешение и чудное срастворение"... "Когда человек не стал Богом, Сам Бог в честь меня сделался совершенным человеком", — говорит Григорий. "Бог от начала прост. Потом сопряжен с человечеством, а потом пригвожден Богоубийственными руками, — таково учение о Боге, вступившем в единение с нами"... Христос есть Бог воплотившийся, не обоженный человек. Во Христе, — говорит св. Григорий, — "естество человеческое преобщилось всецелого Бога, — не так, как пророк или кто из людей Богодухновенных, приобщавшихся не Самого Бога, а чего-то Божественного, — но существенно, так что Бог в человечестве, как солнце в лучах"... Человечество во Христе "помазано" не только действием, но всецелым присутствием Бога. И, с другой стороны, Бог воспринимает всецелое человеческое естество. "Кратко сказать, — заключает Григорий, — в Спасителе есть иное и иное" ααλ¤λλο #954;ααι #953;αλ¤αλλο. И прибавляет: но "не иной и иной" ουκ αλ¤αλλος καιαι αλ¤αλλος, — "ибо то и другое в срастворении (εν τηБη συγκρασασει), так что Бог вочеловечился и человек обожился, или как бы кто ни выразился " Св. Григорий самым выбором слов подчеркивает интимность и полноту соединения, в котором, однако, не исчезают соединяющиеся"... Κρα©ασις и συγυγκρασις (так же как μιξιξις) в эклектическом языке эллинизма противополагаются как поглощающему συυγχυσις слиянию, так и механическому сложению, составлению, παραθεεσις... Κρ©αασις по объяснению знаменитого толковника Аристотеля Александра Афродизийского, означает "всецелое и взаимное соединение двух или многих тел так, что при этом каждое в соединении сохраняет собственную сущность и ее свойства"... В качестве примера всего чаще указывалось соединение огня и железа. Этот образ навсегда вошел в отеческий оборот как символ Богочеловеческого единства, хотя терминология впоследствии и изменилась. Как философский термин всего лучше выражал православное понимание Богочеловеческого неслиянного двуединства, единства двух естеств, — пока не потускнел от ложного применения (у монофизитов). В "срастворении" не расплывается двойство, и вместе с тем единение признается всецелым, κρ©αασις διι'ολου... То есть сразу и "Один" и "два" — в этом именно тайна Христова Лика: не два, но "Один из двух " Св. Григорий отчетливо различает во Христе двоякое, "два Естества" — "Естество, Которое подлежит страданию" и "Естество неизменяемое, Которое выше страданий" и в этом вся сила его экзегетической полемики против арин. "Ибо было, когда Сей, тобою ныне презираемый, был выше тебя. Ныне Он человек, а был и несложен. Хотя пребыл и тем, чем был. Но восприял и то, чем не был " И чрез всю Евангельскую историю св. Григорий прослеживает это двойство, эту "тайну имен" тайну двойных имен, двойных знамений: ясли и звезда. Но все имена и все знамения относятся к Одному и Тому же, — "Единый Бог из обоих"... "Он был смертен, но Бог; род Давидов, но Адамов Создатель; плотоносец, но бестелесен; по Матери Деве описан, но неизмерим... Ясли вместили Его, но звезда вела к Нему волхвов... Как человек Он был в борении, но как неодолимый в троекратной борьбе победил искусителя. Как смертный погружался Он в сон и как Бог укрощал море. Утомлялся Он в пути, но у изнемогавших укреплял силы и колени. Молился, — но кто же внял мольбам умиленным погибающих? Он был Жертва, но и Архиерей. Жрец, но и Бог " Единое Лицо, Единый Богочеловек, Единый Христос, Единый Сын, — "не два Сына" как "лжетолкует" православное представление Аполлинарий. Ибо естества соединяются существенно... И потому взаимно проницают друг друга. Св. Григорий впервые употребляет для выражения силы Богочеловеческого единства термин: κρ©αασις, — «"срастворяются и естества, и имена и переходят одно в другое по закону сращения"... Конечно, Божество остается непреложным, но человечество "обожествляется"... "Сильнейшее побеждает" — в этом основа единства Христова Лика. Под "обожением" конечно, Григорий разумеет не превращение естества, не пресуществление, но всецелую причастность, сопроникнутость Божеством. Человеческое естество в Богочеловеке обожено, как начаток, ибо это человечество Бога. И в силу "срастворения" имена взаимно переносимы. Св. Григорий с ударением говорит о страданиях и смерти Бога... Этим он исповедует единство Богочеловеческого Лика. И по той же причине он настаивает на имени Богородица, — "если кто не признает Марии Богородицею, тот отлучен от Божества " Ясно почему, — ибо путь к обожению открывается для нас через единосущное нам человечество Слова, обоженное срастворением и сращением с Богом.

3. Аполлинарий отказывался понять, как могут сраствориться в совершенном единстве "два совершенных"... Ему казалось, что если во Христе Бог соединяется с полной или "совершенной" человеческой природой, то будет двое, "иной и иной" — и Богочеловеческое единство окажется внешним сложением. Такое сложение не может быть спасительным. Рассуждение Аполлинария опирается на предпосылку, что все действительное или "совершенное" ипостасипостасно, что каждое естество осуществляется только в индивидах или особях. Поэтому, с одной стороны, полнота человечества во Христе предполагает в нем человеческое лицо или ипостасипостась; и обратно, с другой стороны, — единство Богочеловеческого Лика означает единство природы, предполагает μιανιαν φυφЪυσιν. Чтобы доказать действительность Богочеловеческого единства, Аполлинарий был поэтому вынужден отрицать "совершенство" или полноту человечества во Христе, — "несовершенное, соединившись с совершенным, не порождает двойства"... Другая соотносительная возможность, — отрицать полноту Божества во Христе — для Аполлинария была неприемлема. Это означало бы прямой отказ от спасения... Ему казалось, и не без оснований, что в такую крайность впадают антиохийские богословы... Вместе с тем, Аполлинарий считал невозможным соединение двух умов — между двумя началами мысли и воли неизбежно противоборство... И это тем более, что человеческий ум по природе греховен... Таким образом он приходил к отрицанию во Христе человеческого ума, свободного и удободвижного, — Христос воспринял только одушевленную плоть, только тело и душу, но не "дух" не "ум"... Это именно "воплощение" не "вочеловечение"... Аполлинарий был трихотомистом и трихотомически определял, что во Христе плоть и душа — человеческие, а "дух" — Божество Слова. Отсюда человечество Христа только подобно, а не единосущно нам... При том во Христе плоть (одушевленная) "сосуществлена" Божеству, ибо сама по себе она не может существовать, есть только отвлеченность, существует только в Слове, принявшем ее в себя при соединении. Во всяком случае, Аполлинарий отрицает всякую самодвижность за человечеством Христа. Это только орудие, орган Слова. Единство из движимого и двигателя, — поясняет он в духе Аристотеля. — Св. Григорий не останавливается на философских предпосылках Аполлинария, не оспаривает его отождествления природы и лица: φυσις φυσις и υποοστασις. Он обращается к сотериологической идее Аполлинария и ее опровергает. Он стремится показать, что именно при предположениях Аполлинария спасение невозможно, ибо действительного соединения не происходит. "Если в Нем плоть без ума, то я обманут, — восклицает он, — кожа моя, но чья же душа?". Св. Григорий подчеркивает неразложимое единство человеческой природы, — нельзя разлагать человека на части. В сущности аполлинаристы отрицают человека: "Отвергая человека и внутренний образ через вводимую ими новую и только видимую личину, они очищают только видимое наше...., и когда вводят более призрак плоти, нежели действительную плоть, вводят такую плоть, которая не испытывает ничего свойственного нам, даже и того, что свободно от греха " Св. Григорий справедливо замечает: "Божество с одною плотию еще не человек " Итак, "воплощение" которое не может быть названо "вочеловечением" не спасительно... "Ибо невоспринятое не уврачевано, но что соединилось с Богом, то и спасено. Если Адам пал одною половиною, то воспринята и спасена только половина. Но если пал всецело, то со всецелым Родившимся соединился и всецело спасается "Да не приписывают Спасителю одних только костей и жил, и облика человеческого! — восклицает Григорий, и заключает. — Соблюди целого человека и присоедини Божество " На недоумение Аполлинария, "как могут совместиться два совершенных" св. Григорий отвечает, что этого "совмещения" не должно представлять себе телообразно. Тела действительно взаимно непроницаемы и "сосуд в один медимн не вместить двух медимнов " Но не так обстоит в области "мысленного и бестелесного "Смотри, и я вмещаю в себе душу и ум, и слово, и Духа Святого. И еще прежде меня мир сей, т. е. т. е.т.е. сия совокупность видимого и невидимого, вмещал в себе Отца и Сына и Святого Духа. Такова природа всего умопредставляемого, что оно не телообразно и неразделимо соединяется с подобным себе и с телами. И многие звуки вмещаются в одном слухе, и зрение многих помещается на одних и тех же видимых предметах, и обоняние — на тех же обоняемых. Но чувства не стесняются или не вытесняются одно другим, и ощущаемые предметы не умаляются от множества ощущающих " Конечно, соединение Бога и человека есть тайна. Но мы можем ее приблизить к нашему пониманию и при том как раз только под условием отрицаемого Аполлинарием восприятия ума человеческого. Ум в человеке есть высшее и Богообразное, и именно с умом может соединиться Бог, Ум Высочайший, — как "с ближайшим и наиболее сродным"... Если соединение двух Умов неисследимо, оно все же не противоречиво. А предполагаемое Аполлинарием сочетание невероятно, во всяком случае оно необходимо окажется внешним, — "у них однородная личина и зрелищное лицедейство": Бог "под завесою плоти" но не Богочеловек. Ссылка на греховность ума не убедительна: разве не греховна и плоть. И к тому же разве не ради уврачевания воспринимает Бог человеческое естество... "Если воспринято худшее, чтобы оно освятилось воплощением, почему не быть воспринятым и лучшему, чтобы оно освятилось вочеловечением. Если брение приняло в себя закваску и соделалось новым смешением, то как же не принять в себя закваску образу и не сраствориться с Богом, обожившись чрез Божество " Не выходит ли у Аполлинаристов, что только ум из всего состава человеческого окончательно неисцелим, совершенно презрен и осужден... Св. Григорий отвечает на это укором в телопоклонничестве, — "ты поклонник плоти, ибо вводишь человека не имеющего ума " Напротив, если ум и нуждается во врачевании, он более всего и может быть исцелен, как образ Божий. "Восстановление образа" и есть смысл человеческого спасения, и Слово приходит к человеку именно как Первообраз к образу. Здесь Христология смыкается у св. Григория с его религиозным идеалом. Теории Аполлинария он противопоставляет не столько богословское рассуждение, сколько исповедание веры. И для своей веры он находит столь четкие слова, что предвосхищает позднейшие формулы V века ("две природы" и "единое лицо")...

4. Спасение для человека в соединении с Богом. Однако, воплощением Слова еще не завершается спасение. Со всею силою св. Григорий подчеркивает искупительное значение Крестной Смерти. В ней высшее благо и высший дар Божий, — "страдание Бога, Агнец, закланный за наши грехи"... Крест есть Жертва, — "очищение не малой части вселенной и не на малое время, но целого миpa и на веки " Св. Григорий со всею силою подчеркивает жертвенный характер смерти Спасителя. Он подробно сопоставляет эту жертву с прообразовательными жертвами Ветхого Завета. Крест есть жертвоприношение, и Христос есть истинный Агнец и Жрец, Примиритель и Архиерей. И это — Жертва и выкуп, λυυτρον... Христос приемлет на Себя весь грех человеческий и потому страждет, "изображая в Себе нас "как Глава целого тела"... Это не простое замещение, — вместо нас... Св. Григорий со всей резкостью старается выразить величайшую интимность принятия и усвоения Спасителем нашей клятвы и греха и называет его непереводимыми неологизмами: αυτοαμαρτια и т.п. Конечно, воспринятый грех не осквернял Безгрешного. Волею восходя на Крест, Богочеловек возносит на него наш грех и распинаемый сораспинает его на нем... И св. Григорий песнословит "крест и гвозди, которыми я разрешен от греха " Однако, по мысли св. Григория, смысл Крестной смерти не выражается до конца в понятиях жертвы и воздаяния. "Остается исследовать вопрос и догмат, многими оставляемый без внимания, но для меня весьма требующий исследования" — говорит он в своем знаменитом Пасхальном Слове. "Кому и для чего пролита сия излиянная за нас кровь — кровь великая и преславная Бога и Архиерея, и Жертвы. Мы были во владении лукавого, проданные под грех и сластолюбием купившие себе повреждение. А если цена искупления дается не иному кому, как содержащему во власти, спрашиваю: кому и по какой причине принесена такая цена. Если лукавому, то как сие оскорбительно! Разбойник получает цену искупления, получает не только от Бога, но Самого Бога, за свое мучительство берет такую безмерную плату, что за нее справедливо было пощадить и нас. А если Отцу, то, во-первых, каким образом? Не у него мы были в плену. А, во-вторых, почему кровь Единородного приятна Отцу, Который не принял и Исаака, приносимого отцем, но заменил жертвоприношение, вместо словесной жертвы дав овна. Не видно ли из сего, что Отец пpиемлет (жертву) не потому, чтобы требовал или имел в ней нужду, но по домостроительству и потому, что человеку нужно было освятиться человечеством Бога, чтобы Он Сам избавил нас, преодолев мучителя силою, и воззвал нас к Себе чрез Сына, посредствующего и все устрояющего в честь Отца, Которому Он оказывается во всем покорным " Может показаться, что св. Григорий не дает прямого ответа на вопрос. В действительности он дает его, правда, кратко: "Да будет прочее почтено молчанием " Крест есть Победа над сатаною и адом, но не выкуп. Крест есть Жертва благоприятная, но не плата и не выкуп Богу. Крест есть необходимость человеческой природы, не необходимость Божественной Правды... И основание этой домостроительной необходимости — в грехе человека и в некоем вырождении тела, — чрез падение Адама плоть отяжелела и стала трупом, а душа "трупоносицей"... Плоть очищается и как бы облегчается чрез Крестное пролитие крови. Крест св. Григорий в одном месте называет Крещением, — "кровью и мученичеством " В другом месте св. Григорий говорит о двояком очищении, дарованном Христом: "одно — вечного Духа, и им очистил во мне прежние повреждения, рождаемые от плоти; другое — нашей крови (ибо своею называю ту кровь, которую истощил Христос Бог мой), — искупление первородных немощей и избавление мира " Крест есть некое рождение, — потому-то Крещение есть причастие Кресту, соумирание и спогребение, возрождение из гроба и чрез гроб... "Ибо мне необходимо претерпеть сие спасительное изменение, чтобы как из приятного произошло скорбное, так из скорбного вновь возникло приятное " На Кресте, по мысли св. Григория, восстанавливается первозданная чистота человеческой природы. "Мы возымели нужду в Боге воплотившемся и умершем, чтобы нам ожить. Много было в то время чудес: Боег распинаемый, солнце омрачающееся и снова разгорающееся (ибо надлежало, чтобы и твари сострадали Творцу), завеса раздравшася, кровь и вода, излиявшаяся из ребра (одна потому, что был Он человек, другая потому, что Он выше человека); земля колеблющаяся, камни, расторгающиеся ради Камня, мертвецы восставшие во уверение, что будет последнее и общее воскресение, чудеса при погребении. Но ни одно из них не уподобится чуду моего спасения. Немногие капли крови воссозидают целый мир, и для всех людей делаются тем же, чем бывает закваска для молока, собирая и связуя нас воедино " Христос воспринял все человеческое, "все, что проникла смерть" — и смертью разрушил смерть... Смерть есть Воскресение, в этом тайна Креста. Потому и говорит св. Григорий в день Пасхи о страданиях Бога. "В сей день великий Христос воззван от мертвецов, к которым приложился. В сей день отразил Он жало смерти, сокрушил мрачные затворы унылого ада, даровал свободу душам. В сей день, воспрянув из гроба, явился Он людям, для которых родился, умер и возбужден из мертвых, чтобы мы, возрожденные и избежавшие смерти, восхищены были с Тобою восходящим "

5. Для всего рода человеческого Христос, как и человек, есть некая "закваска для всего смешения " И дарованное во Христе спасение и "обожение" дано для всех. Для всех, кто соединяется с Ним чрез священное Таинство и чрез подвиг восхождения. Века этой жизни, века истории св. Григорий понимает как предварение. Ветхий Завет и подзаконная Пасха были "неясным прообразованием прообразования" — "осмеливаюсь сказать и говорю " Но и ныне —еще только прообраз, как бы еще неполная Пасха. "Впоследствии и скоро причастимся чище и совершеннее, когда Слово будет пить с нами сие ново во Царствии Отца, открывая и преподавая, что ныне явлено им в некоторой мере,: ибо познаваемое ныне всегда ново. Что же есть это питие и это вкушение? Для нас оно в том, чтобы учиться, а для Него, чтобы учить и сообщать ученикам Своим Слово, ибо учение есть пища и для питающего " Учить прежде всего о Троице. Там — глас празднующих, "видение Славы" а более всего — "чистейшее и совершеннейшее осияние Троицы, уже не скрывающейся от ума, связанного и рассеиваемого чувствами, но в полной мере целым умом созерцаемой и воспринимаемой и озаряющей наши души всецелым светом Божества " Здесь отзвук Оригена, но сразу вскрывается и отличие: для Оригена загробная жизнь праведных — школа космических тайн, не созерцание Троицы. — Григорий редко касается эсхатологических тем. Много и часто говорит он о призвании человека к "обожению" и проповедует подвиг. Грешников призывает к покаянию. Об участи нераскаянных грешников упоминает вскользь. Величайшее наказание для них — отвержение Богом. И в нем мука, "стыд совести" которому не будет конца. Для праведных Бог — свет, для нечестивых — огнь., и этот "ужаснейший огнь увековечен для злых " Может быть, св. Григорий и допускал загробное очищение. О грешниках он говорил: "Может быть, они будут там крещены огнем, — этим последним крещением, самым трудным и продолжительным, которое поедает вещество, как сено, и потребляет легковесность каждого греха " Впрочем, он имел в виду при этом прежде всего нераскаянных христиан. Ибо говорил он и иное: "Знаю огнь не чистительный, но и карательный, — его на грешников всех одождит Господь, присоединив жупел и дух, — это уготованный диаволу в ангелам его, или тот, который предходит лицу Господа и попаляет окрест враги его " Правда, все же делает оговорку: "Если только кому не угодно и здесь разуметь это человеколюбие и сообразно с достоинством Наказующего"... От крайностей оригенизма св. Григорий был во всяком случае свободен.

Григорий Нисский.

I. Жизнь.

1. Св. Григорий Нисский был младшим братом великого Василия. О молодости св. Григория почти ничего не известно. Предположительно можно его рождение отнести к 332 году. Учился Григорий, по-видимому, только на родине, — вероятно в Кесарии. Сам он называл брата Василия своим учителем и с особым благоговением говорил о нем впоследствии, равняя его с апостолами и пророками, — только по времени он после апостолов... Впрочем, по его собственному признанию, он "не много жил в сообществе брата и лишь настолько был наставлен его божественным языком, насколько то было нужно, чтобы понимать невежество непосвященных в тайны красноречия " Иными словами, он учился у Василия только риторике. Кроме брата в числе своих наставников Григорий называет сестру Макрину, и ей также посвящает благодарные воспоминания. Во всяком случае в родительском доме св. Григорий был окружен атмосферой аскетической и вместе высококультурной. Но о подробностях его образовательнаго пути трудно сказать что-нибудь определенное. В молодости он пережил философские искушения. И уже принявший звание чтеца, зачисленный в клир, он делается учителем красноречия, увлекается изучением языческой литературы. Это вызвало смущение. "Что с собой сделалось, мудрый муж? — писал ему с дружеским укором св. Григорий Богослов, — не хвалят твоей бесславной славы, твоего по немногу уклонения к худшему и этого честолюбия, которое, по слову Еврипида, злее демонов... За что прогневался ты сам на себя, бросил священные, полныяе сладкой воды книги, которыя некогда читал народу...,... а взял в руки книги, полные соленой воды, которую пить нельзя, и захотел более называться ритором, а не христианином " Св. Григорий призывал его опомниться, оправдаться перед Богом и пред верными, пред алтарями, пред таинствами, от которых удалился... Григорий Нисский несомненно прошел чрез какие-то умственные соблазны. К этому же времени, вероятно, относятся его усиленные занятия внешней философией и затем изучение Оригена. Ориген во всяком случае оказал на Григория исключительно сильное влияние. Во многом св. Григорий навсегда остался оригенистом. Кроме Оригена оказали на Григория влияние Филон и Феогност. Отчасти этот оригенизм был умерен влиянием св. Василия. Вряд ли случайно, что именно к Григорию обращено письмо св. Василия о троической терминологии. В нем чувствуется опасение, что и Григорий может впасть в неправыя неправые мысли. Соблазн внешней мудрости у Григория прошел. Впоследствии он резко говорил о ее безсилиибессилии, — она "все время томится муками рождения и никогда не разрешается живым младенцем " Но эллином он остался навсегда, — под влиянием именно Оригена.

2. Под семейным влиянием св. Григорий вернулся к церковному служению. И хотя вступил в брак, проводил жизнь девственную и аскетическую, — одно время, по-видимому, в монастыре св. Василия на берегах Ириса. Григорий не был сильным характером и не имел житейской опытности. Во время смут по поводу избрания Василия на Кесарийскую кафедру, он неудачно мирил его с дядей, написав дважды подложные письма, и Василий признавался, что ему хотелось, чтобы под ним расступилась земля. Впрочем, он с любовью принял раскаяние брата. Но понятно, что Василий считал его непригодным для ответственных поручений и впоследствии возражал против мысли поставить его во главе посольства в Рим, — "он неопытен в делах Церкви"... Однако в 372 г. (или 371 г.) он посвятил его в епископы городка Ниссы. В борьбе с ересями Григорий помогал брату не как деятель, но как писатель и богослов. Эта догматическая борьба навлекла на него преследования. Его призвали на суд в Галатию. Каппадокийский наместник Демосфен, "любитель еретиков" по отзыву св. Василия, приказал доставить его под стражей. Григорий бежал из под стражи. Это было в 375 году. В 376 он был осужден заочно и низложен по обвинению в растрате и в незаконном посвящении. Три года он провел в изгнании, только в 379 году со смертью Валента вернулся к своей пастве и был встречен с радостью. Вскоре затем скончался Василий и спустя короткое время сестра Макрина. Для Григория это было тяжелым ударом. О последних днях своей сестры, замечательной подвижницы, св. Григорий лирически рассказал в одном из своих писем, — к Олимпию монаху. Это — целое житие. Св. Григорий почувствовал себя преемником своего велико го брата и прежде всего взялся за его неоконченные литературные труды, — за Шестоднев и за полемику с Евномием. Друзья признали его достоинство. Антиохийский собор 146 отцов в 379 г. дал ему поручение обозреть Аравийские Церкви, так как были известия, что там распространились нечистыя нечистые верования и обычаи. Может быть, тогда же он посетил и Святую Землю, — впрочем это путешествие относят и ко времени более позднему. Нравственное состояние палестинской паствы, долгие годы лишенной пастыря (св. Кирилл 13 лет пробыл в ссылке), было очень расстроенным. Св. Григория здесь встретили с подозрением. Св. Григорию пришлось здесь сталкиваться и бороться с Аполлинаризмом. Из Св. Земли он вынес тяжелые воспоминания и не одобрял обычая паломничать туда, особенно у женщин. Прежде всего, ввиду опасности для чистоты и целомудрия, связанных с такими путешествиями. В Палестине изобилует грех и всякое нечестьенечестие... Но Григорий указываег и другую причину: "зачем стараться делать то, что не делает ни блаженным, ни к Царствию небесному близким"? Ведь Господь не заповедывал путешествия в Иерусалим, как доброго дела... "Да и что большого получит тот, кто побывает в этих местах, — точно Господь доселе телесно в них обитает, а от нас удалился, или будто Дух святой обитает среди иерусалимлян, а к нам не может прийти... Перемена места не приближает к нам Бога. Где бы ты ни был, Господь придет к тебе, если обитель души твоей окажется такова, чтобы Господь мог вселиться в тебя и ходить... А если внутренний человек твой полон лукавых помыслов, то хотя бы ты и был на Голгофе или на горе Масличной, или под памятником Воскресения, — ты столь же далек от принятия Христа в себя, как и тот, кто не исповедывал и начала веры"... Напротив, "поистине в сердце того, кто имеет Бога, находится и Вифлеем, Голгофа, гора Елеонская, Воскресение " Что новаго узнаешь в Иерусалиме, — спрашивает Григорий. "Что явившийся Христос был истинный Бог, — это мы исповедывали прежде, чем были на месте и после сего эта вера не уменьшилась и не увеличилась. О вочеловечении чрез Деву мы знали и прежде, чем были в Вифлееме. И воскресению из мертвых мы веровали прежде, нежели видели гроб. Что истинно было Вознесение, исповедано прежде, нежели увидели гору Масличную " Эти размышления очень характерны для св. Григория: важнее "из тела путешествовать ко Господу, нежели из Евпадокии Каппадокии в Палестину "

В 381 г. св. Григорий присутствовал на 2-ом Вселенском Соборе. Его догматические труды определили его влиятельность. В императорском эдикте 30-го июля 381 года св. Григорий был включен в число тех епископов, общение с которыми обязательно для признания православным. В каждом округе были названы свои имена и для Понта св. Григорий вместе с Элладием Каппадокийским и Отрием Мелитийским. От Элладия он имел впоследствии много огорчений. В 382 и 383 годах он снова был в Константинополе на соборах и продолжал борьбу с арианами. Здесь он сблизился с знаменитой девственницей Олимпиадой, близкой и к Златоусту. В 394 году он снова был на соборе по делам Аравийских церквей. Это последнее известие о его жизни. Вероятно, вскоре он и скончался. Во времена Златоуста о нем уже ничего не слышно. Об этих последних годах его жизни сохранились только немногие отрывочные сведения, свидетельствующие, однако, о его высоком авторитете и влиянии. Он занимается в это время преимущественно общецерковными делами. Впрочем в Ниссе вряд ли у него было много дел. Современники видели в св. Григории великого защитника православия против ариан н аполлинаристов — "столп православия "отца отцов " Позже, в эпоху оригенистических споров стали спорить и о Григории. И при определении круга "избранных отцов" он оставлен был в стороне. Его прямое влияние упало. Впрочем и VII Вселенский Собор называл Григория — "отцом отцов " Начиная с V века подымался вопрос о богословских мнениях св. Григория. И уже авва Варсонофий выразил общий принцип для их оценки. "Святые, сделавшись учителями, превзошли своих учителей и, получив утверждение свыше, изложили новое учение, но вместе с тем сохранили и то, что приняли от прежних учителей своих, т. е. т. е.т.е. учение неправое. Преуспев впоследствии и сделавшись учителями духовными, они не помолились Богу, чтобы он открыл им относительно первых их учителей, Духом ли Святым внушено было то, что они им преподали, но почитая их премудрыми и разумными, не исследовали их слов. Не вопросили Бога, истинно ли сие " За св. Григорием виделся образ Оригена. И в богословии Григория различалось школьное предание и церковное свидетельство. Оригеновское у него отвергалось, но его не винили за Оригена.

II. Труды.

1. Св. Григорий не построил богословской системы; и вместе с тем по своему духовному типу он был более других отцов систематиком. Схема его богословских воззрений определилась под влиянием Оригена. Нельзя отрицать так же и прямого влияния неоплатонической проблематики. В своих творениях св. Григорий Нисский охватывает весь круг богословских тем. При этом нужно различать его творения, писанные по полемическим обстоятельствами времени, и те, в которых он положительно раскрывал привлекавшие лично его темы.

2. Как экзегет Григорий Нисский продолжил труды св. Василия, с другой стороны, — заново перерабатывал темы Оригеновской экзегетики. К первому разряду относятся два трактата, дополнительных к "Шестодневу" — об "устроении человека" и о "Шестодневе, слово защитительное брату Петру " Здесь св. Григорий держится библейского текста, не вдается в аллегорезу. Эти труды составлены вскоре после кончины св. Василия (379 г.). Вслед за Василием Великим св. Григорий опирается здесь (как и в других творениях) на философскую традицию, — он широко воспользовался комментариями к Платонову Тимею, — прежде всего Посидония. — Остальные экзегетические труды Григория относятся к более позднему времени и в них он является односторонним алллегористом. В них во всех есть и единая тема, — о богопознании и о нравственно-аскетическом пути человека. Всего важнее трактат "О жизни Моисея Законодателя" составленный под сильным влиянием Филона, и комментарий на книгу Песнь Песней, в котором он следует за Оригеном. Во введении к этому комментарию, посвященному Олимпиаде, Григорий защищает аллегорический метод. В Песне Песней он видит таинственное предизображение духовнаго брака души человеческой и Церкви с превожделенным Женихом небесным, — Христом. В "Точном истолковании Экклезиаста Соломонова" св. Григорий говорит об отрешении от чувственнаго и восхождении к сверхчувственному. В беседах "О надписании псалмов" он изображает ступени нравственного совершенствования. Особо он толкует псалом VI-ой. Повидимому, св. Григорий объяснял и книгу Притчей. Характерно, что для толкования он выбирает преимущественно ветхозаветные тексты. Из Новаго Завета он объяснял только Блаженства и Молитву Господню. В ряду его экзегетических произведений особое место занимает беседа "О чревовещательнице" — тема, которой касался и Ориген. Против Оригена Григорий вслед за Мефодием Олимпским и Евстафием Антиохийским защищает мысль, что Саулу являлся не дух Самуила, но демон. — Экзегетических тем св. Григорий касается и в своих догматико-полемических сочинениях.

3. Среди полемических произведений св. Григория прежде всего нужно назвать его книги Против Евномия, числом 12 (по другому счету 13), — это подробный разбор возражений Евномия на книги св. Василия, — сюда включен разбор позднейшего исповедания, представленнаго Евномием императору Феодосию в 383 г. Написаны эти "возражающия слова" в 380 и 381 г. гг. Разбирая аномейскую доктрину, Григорий вместе с тем раскрывает учение св. Василия о Троице. На ту же тему написано объяснительное послание "К Авлавию о том, что не три Бога " — "Против Аполлинария" в последние годы своей жизни св. Григорий написал две книги, — в них он разбирает учение о небесной плоти Христа и учение об отсутствии во Христе человеческого ума. Это — наиболее подробный разбор аполлинаризма. Св. Григорий имеет в виду не только учение самого Аполлинария, но и вульгарный аполлинаризм, с ним уже не вполне совпадавший. Кратко о том же он говорит в послании Феофилу Александрийскому, — Против Аполлинария.

— Нужно еще отметить "Слово о Духе Святом, против Македониан Духоборов " Приписываемое св. Григорию "Слово против Ария и Савелия" ему не принадлежит. М. б., — Василию Великому.

4. В положительной форме, хотя с учетом еретических соблазнов, св. Григорий изложил основные догматы в своем "Большом Катехизисе" составленном не позже 385 года. Он предназначен в руководство для огласителей. На основании Писания и доводов разума св. Григорий объясняет здесь учение о вере, о святой Троице, о воплощении, искуплении, о таинствах, — крещении, и Евхаристии, о последней судьбе. Положительный догматический характер имеет ряд небольших трактатов — О св. Троице, к Евстафию Севастийскому, — послание к Симпликию, "О вере" где изложено учение о Божестве Слова и Духа, — "К эллинам, — на основании общих понятий"... — Особого внимания заслуживает "Диалог о душе и воскресении" написанный под несомненным влиянием Платоновскаго "Федона " Беседа ведется от лица сестры Григория Макрины. Это одно из самых интимных произведений Григория. Одного частнаго вопроса на ту же тему Григорий касается в трактате "О младенцах преждевременно похищенных смертью " — Нужно назвать еще диалог "О роке" происходящий между епископом и язычником-философом, — защита свободы против теории астрологическаго фатализма.

5. Темам нравственным и аскетическим посвящен большой трактат "О девстве или о совершенстве" написанный в ранние годы, и ряд небольших рассуждений: К Гармонию о том, что значит имя и название христианина, 0 О совершенстве и 0 О том каким должно быть монаху, к Олимпию монаху, О цели жизни по Богу... Особенно ярко аскетический идеал выражен св. Григорием в его письме "О жизни Макрины" — написано вскоре после ее кончины, в 380 г.

6. Проповедей от св. Григория осталось немного. Среди них наиболее интересны слова в великие праздники, — на Рождество, Богоявление, Пасху, Пятидесятницу, слова поминальные, — о св. Стефане, о мученике Феодорите, о Сорока мучениках Севастийских, 0 О Ефреме Сирине, особенно о Григории Чудотворце, — слова надгробные о св. Василии, о Мелетии АнтиохийекомАнтиохийском... У св. Григория не было проповеднического дара. Его стиль грузен и искусственен. Он оживляется редко, когда Григорий касается своих интимных аскетических тем...

7. Наконец, нужно назвать письма, — числом 26. Большинство из них имеют личный и биографический интерес. Особо нужно отметить письмо II-ое — о путешествующих в Иерусалим. Сверх того нужно назвать каноническое послание к Литоию епископу Мелитийекому, содержащее 8 правил и включенное в Кормчую и в Книгу Правил. Примечательно, что правила покаянной дисциплины здесь обоснованы и объяснены психологически. Вероятно, св. Григорий опирается при этом на церковный обычай и на собственную пастырскую практику. Послание писано ко дню Пасхи, — "вселенский праздник создания" совершаемый ради воскрешения падшего — от греха.