Главная Случайная страница


Полезное:

Как сделать разговор полезным и приятным Как сделать объемную звезду своими руками Как сделать то, что делать не хочется? Как сделать погремушку Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами Как сделать идею коммерческой Как сделать хорошую растяжку ног? Как сделать наш разум здоровым? Как сделать, чтобы люди обманывали меньше Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили? Как сделать лучше себе и другим людям Как сделать свидание интересным?


Категории:

АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника






Базовые условия перехода





То, что происходит в России, начиная с 2012-2013 гг. – это не циклический кризис и не «кризис изгоя». Это начало перехода экономики на новые рельсы – развитие в условиях без постоянно возрастающего притока нефтегазовой ренты. То, что «точка перегиба» это именно эти годы – доказывает динамика ВВП. Цены на нефть оставались высокими в этот период, но они перестали расти – и прекратился быстрый рост экономики.

Экономика и социальная система должны перестроиться, найти новое равновесие в новой ситуации. В такой задаче нет ничего чрезмерно тяжелого и тем более трагического. Абсолютное большинство стран мира успешно росли и развиваются сегодня в условиях, в которых оказалась сейчас Россия. Основной результат нового равновесия – переход всего бизнеса на нормальную ожидаемую норму доходности.

Рассмотрим базовые условия перехода к новому равновесию.

Первое – снижение инфляции до 3-4%, то есть до психологического уровня, который делал бы возможным игнорирование инфляции в формировании цен будущего периода.

Второе – возможность для крупного и для среднего бизнеса получать ресурсы для новых проектов через кредиты и размещение на фондовом рынке. Это требует формирования значимых по масштабу источников «длинных денег» внутри страны. Если для крупных предприятий это можно заместить возвращением доступа на мировой финансовый рынок, то уже средний бизнес альтернативы «российским деньгам» не имеет.

Третье – отказ от института сверхналогового «благотворительного обложения» бизнеса.

Четвертое – значимое снижение политических и квазиполитических рисков для бизнеса. Для бизнеса психологическим сигналом отсутствия таких рисков может стать 2-3 летняя практика, когда значительная часть случаев противостояния государства и бизнеса разрешалась бы в пользу бизнеса.

Пятое – частичный демонтаж существующей системы контроля и надзора, вполне сопоставимой по негативной нагрузке на бизнес с «судебно-силовой» системой[7].

Мы не можем предполагать, что государство сейчас быстро и последовательно реализует реформу регулирования экономики (и вообще разом пересмотрит сложившуюся систему своих взаимоотношений с бизнесом). Экономическая политика складывается в результате деятельности целого ряда элитных и профессиональных групп, а не реализуется «манием руки» даже первого лица в государстве[8].

Рассмотрим поэтому сценарий максимально инерционной экономической и социальной политики. Собственно говоря, этот сценарий сейчас и реализуется. Самое простое (особенно в условиях цейтнота) это действовать так, как раньше. По крайней мере, ваши действия будут обладать для участников экономики важным положительным свойством – последовательностью и предсказуемостью.

Что сейчас изменилось? Нет ежегодного избытка природной ренты (в виде экспортного дохода), нет возможности его перераспределять для поддержки второго макросектора экономики и финансирования социальных программ. Значит ли это, что «плохие институты», о которых мы писали выше, тут же прекратят свое существования или начнут меняться? Нет, мы не видим этого. Ведь в России есть резервы, использование которых позволяет «жить по-прежнему», следуя старым институтам. Так все (начиная с правительства) и поступают[9].

Надо сказать, что такое поведение было рациональным в 2008-2009 гг., когда речь шла о том, чтобы переждать плохой период – 2-3 года. Сейчас ситуация совершенно другая. Если даже экономические санкции снимут (открыв для крупного бизнеса доступ к дешевым заимствованиям), а цены на нефть поднимутся, ситуация 2003-2012 гг. повториться просто не может.

Будем поэтому рассматривать модель развития в ситуации, когда «фактор резервов» уже не существует, или власть нашла в себе силы отказаться от его использования.

Как будет развиваться такая ситуация?

Прекращение регулярной подпитки крупного несырьевого бизнеса ведет к «замерзанию» соответствующих отраслей – в первую очередь, инфраструктурного строительства и машиностроения. Сокращение финансирования социальных программ (по оценкам ВШЭ, на 30% в реальном выражении) – к снижению потребительского спроса и к «замерзанию» сельского хозяйства, пищевой промышленности и ритейла.

В этих условиях важно, когда и на основе каких сигналов основные игроки поймут, что старые институты больше не могут работать. Мы говорим “поймут”, хотя применительно к большим социальным и элитным группам всегда будут выделяться как самые чуткие к изменениям игроки, так и аутсайдеры, упрямо живущие по-старому, когда все вокруг них уже перестроились. Так что речь идет не о формальных решениях власти, а именно об изменении массового поведения – в том числе с точки зрения ожиданий соответствующего поведения от других. Решение власти (закон, указ, постановление, строка бюджета, наличие госпрограммы) может служить сигналом, но его может быть недостаточно. С другой стороны, власть может не подавать сигналов – а массовые игроки получат его из собственной практики и из наблюдения за поведением других.

Мы можем видеть факторы, которые будут действовать в ближайшие два-три года.

Первый – это снижение инфляции (точно - до однозначных значений и с высокой вероятностью – до 6-7%). Этого, может быть, недостаточно для изменения поведения бизнеса в обычных условиях, но на фоне значительного падения спроса даже 7% ожидаемая инфляция может послужить сигналом для снижения планки доходности при оценке новых проектов. Более доступный кредит – это реальный сигнал для бизнеса.

Второй – серьезное ухудшение условий для вывода российским бизнесом активов из страны. Можно сказать, “не было бы счастья, да несчастье помогло”. Глобальная атака СМИ и правительств на оффшорные счета – один из сигналов (но далеко не единственный). Этот фактор тоже будет работать на понижение “требуемой доходности” российского крупного бизнеса.

Таким образом, стартовые условия для демонтажа “плохого института” завышенных требований к доходности/склонности к коротким проектам со стороны крупного российского бизнеса будут созданы только продолжением действующей макроэкономической и монетарной политики государства, без резких поворотов и необходимости политической мобилизации элит.

С другой стороны, другие необходимые изменения потребуют смены политики государства как на федеральном (модификация судебной системы и ее взаимодействия с прокуратурой и органами следствия), так и на региональном (отказ от “принудительной благотворительности” и в конечном счете от реализации проектов не за счет бюджета). Учитывая неформальный характер институтов, сложившихся в этих системах, можно ожидать, что переход к новому состоянию займет не менее 7-10 лет.

Смена политики требуется и в отношении третьей группы условий нового равновесия. Это формирование национальных институтов “длинных денег”, аккумулирующих страховые платежи населения и инвестирующих их в долгосрочные проекты через размещение средств на фондовом рынке. Здесь речь идет о именно политическом решении (или двух решениях) руководства страны и парламента о повышении пенсионного возраста и о переходе к накопительной пенсионной системе. Само это решение политически возможно в 2018 году, но конечный эффект от его реализации экономика получит через несколько десятилетий.

 

Существуют ли в среднесрочном периоде альтернативные сценарии?

Если говорить не о спекулятивных сценариях, а о позициях, получивших в последнее время достаточно широкую общественно-политическую поддержку и, соответственно, могущих быть реализованными политически, то таких сценариев два.

Первый – «завести» экономику дешевыми кредитами, даже за счет того, что инфляция сохраняется двузначной, а рубль еще сильнее девальвируется. Фактически это сценарий несырьевого бизнеса, претендующего на сохранение старых, привычных институтов своей подпитки – в измененной форме, с новым источником: «Геращенко вместо Сечина». Не рассматривая реалистичность данного сценария с точки зрения эффектов «кредитной накачки», нельзя не отметить, что его реализация будет происходить за счет наемных работников и пенсионеров (разрушая тем самым электоральную базу нынешней власти), а ее непосредственный рыночный эффект – падение платежеспособного спроса домохозяйств – сделает бессмысленным кредитное стимулирование предложения.

Второй сценарий более последователен, он предлагает закрепить ресурсы в стране путем обязательной продажи валюты и запрета на вывоз капитала. Эта модель способна создать новое равновесие в закрытой экспортирующей экономике. Но уже в 10-летней перспективе ее реализация приведет к катастрофическому технологическому отставанию России.

По нашему мнению, реализация указанных альтернативных сценариев несет неприемлемые риски для развития страны. Но вероятность их реализации очень невысока. Она очевидным образом нарушила бы интересы большинства имеющих влияние групп экономической и политической элиты. Она была бы более опасной для них, чем сценарий последовательных либеральных реформ (тоже инстинктивно отвергаемый элитами).

Так что основной тренд – это инерционное развитие, попытки «продлить жизнь» умирающим институтам и отказ от них - только вынужденный непреодолимыми обстоятельствами. Мы можем предсказать 10 лет стагнации или медленного роста ВВП (меньше 3% в год), в результате к концу периода нас по доходу на душу населения догонит Китай, а мы не догоним Западную Европу. Однако в итоге этих 10 лет мы с большой вероятностью получим новую структуру экономики и значительно более эффективные рыночные институты.

Позитивный сценарий предполагает, что власть берет на себя политическую ответственность за необходимые реформы, и они начинают реализоваться уже после выборов 2016 года. Здесь тоже не будет чудес, но трансформация займет меньше времени – 7-8 лет – и экономический рост на новой основе может начаться раньше.

 

Бюджетные проблемы

В настоящее время сложившаяся модель «ресурсного» капитализма на фоне существенного ухудшения внешних условий продолжает существовать по инерции за счет использования ранее накопленных бюджетных резервов (Резервного фонда и ФНБ). Однако в условиях рецессии и устойчивого снижения цен на нефть, федеральный бюджет становится «узким местом». (Нужно отметить, что кризис региональных бюджетов наблюдается с 2013 года и уже привел к росту совокупного объема долга регионов до 2,7 трлн. руб. на начало 2016 года и сокращению их расходов в реальном выражении ниже уровня 2009 года).

Поскольку бюджет на 2016 год был рассчитан исходя из среднегодовой цены на нефть 50 долл. барр., ее падение ниже этого уровня ведет к выпадению запланированных доходов. По расчетам Института «Центр развития», при среднегодовой цене нефти 40 долл./барр. объем выпадающих доходов составит около 1 трлн. рублей. Дефицит, заложенный в бюджет 2016 года, составляет 2,36 трлн. руб. а в Резервном фонде на начало 2016 года оставалось около 3,6 трлн. рублей. При одобренном секвестре расходов на 0,5 трлн. рублей и выполнении программы заимствований к концу года в Резервном фонде остается еще около триллиона рублей. Если потом для финансирования текущих расходов использовать Фонд национального достояния (около 4 трлн. руб., если считать ликвидные средства, пока не связанные какими-то обязательствами), то их хватит на 2017 и часть 2018 года.

 

Таблица 4.1. Бюджетный дефицит и возможные источники финансирования дефицита в 2016 году в млрд. руб.

  Закон о бюджете на 2016 год Сценарий при цене на нефть $40
Цена на нефть, долл. США/барр.    
Доходы всего 13 739 12 702
Расходы 16 099 15 599
Дефицит 2 360 2 897
Дефицит в % к ВВП 3,0 3,9
Потребность в финансировании бюджетного дефицита за счет суверенных фондов 2 137 2 674

Источник: Минфин РФ, расчёты Института «Центр развития» НИУ ВШЭ.

В настоящее время мы наблюдаем массовое желание представителей как элитных, так и неэлитных групп каким-то образом удержаться в рамках привычной модели. В краткосрочном периоде это ведет к обострению борьбы за доступ к бюджетным ресурсам между представителями разных секторов, с привлечением представляющих их интересы чиновников. Социальный сектор пока проигрывает, как следствие основная тяжесть перехода легла на население.

Таблица 4.2. Сравнение последствий кризисов 2008-2009 и 2014-2015 гг.

  2009 г. 2015 г. Разность, п.п.
Рентабельность продаж (изменение за год, п.п.) -2,0 0,6 2,6
Реальная средняя зарплата в экономике (прирост, %) -3,5 -9,5 -6,0
ВВП в реальном выражении (прирост, %) -7,8 -3,7 4,1
Доходы бюджетной системы, в % ВВП (изменение за год, п.п.) -3,8 -1,4 2,4

Источник: Росстат, Минфин, расчёты Института "Центр развития" НИУ ВШЭ

Однако уже в среднесрочном периоде необходимо будет сбалансировать бюджет.

Новые доходные источники

Мы считаем, что усиливающееся социальное давление и бюджетная ситуация с большой вероятностью могут вынудить государство перейти к плоской шкале социальных выплат и прогрессивному налогообложению доходов физических лиц. Это позволит получить дополнительные доходы, но с учетом неизбежного ухода в тень прирост не компенсирует даже половины нынешнего бюджетного дефицита. Дополнительным эффектом будет восприятие большинством населения социально-экономического устройства России как более справедливого.

При этом долгосрочный эффект такой меры мы оцениваем как негативный. В этом сценарии резко возрастает нагрузка на средний класс, его рост замедляется и платежеспособный спрос домохозяйств (особенно на инновационные товары и услуги и на социальные услуги) теряет от 30 до 50% потенциальной динамики. Это также ограничит развитие национальных «длинных денег».

Нам представляется гораздо более безопасным для будущего роста - повышение налогов на потребление (от акцизов до местных налогов с продаж). Серьезный прирост собираемости, по нашему мнению, даст состоявшаяся передача ФНС администрирования таможенных сборов и выплат в социальные фонды.

Общая экономическая ситуация (спад-стагнация-очень медленный рост) не позволяет в среднесрочной перспективе сбалансировать бюджет расширенного правительства за счет прироста доходов. Необходимо сокращать расходы.

Четыре возможных сектора сокращения бюджетных расходов.

Первый – субсидирование экономики. Это направление расходов нуждается в самом серьезном пересмотре. В настоящее время бюджетная поддержка отраслей и регионов имеет хаотичный и «антикризисный» характер и не привязана к реальным перспективам экспорта. Следует сохранить только два направления: транспортная инфраструктура и сельское хозяйство. Отдельно (как внебюджетные) должны существовать фонды технологического обновления промышленности и поддержки высокотехнологичного экспорта.

Второй – стоимость государства. Раздутый и малоэффективный аппарат исполнительной власти необходимо резко сократить, хотя опыт показывает, что это сокращение должно начинаться с функций, а не с людей. В любом случае главный эффект сокращения государства – это прирост налоговых доходов от бизнеса, а не сокращение прямых расходов.

Третий – социальные расходы. В среднесрочном периоде повышение пенсионного возраста и отказ от выплаты пенсии работающим пенсионерам позволит начать снижение бюджетного трансферта пенсионному фонду. Переход на адресную систему социальной поддержки также позволит несколько сократить расходы в реальном выражении (в доле от ВВП).

Четвертый – оборона и безопасность. В условиях бюджетного дефицита государству придется снижать и наращенные в последние годы расходы на этих направлениях. При этом нежелательно резко сокращать государственную программу вооружений, поскольку это приведет к омертвлению огромных уже произведенных затрат, однако возможно растянуть ее исполнение.

В 2012 году эксперты, подготовившие «Стратегию 2020» говорили о необходимости бюджетного маневра в пользу образования, здравоохранения и транспортной связности. Он не был реализован, но проблема никуда не ушла. Чтобы сохранить глобальную конкурентоспособность России в среднесрочном периоде, необходимо обеспечить увеличение в реальном выражении бюджетных расходов на образование и науку[10], высокотехнологичную медицину и формирование транспортной инфраструктуры. Одновременно, скорее всего, придется повысить уровень отчислений на обязательное медицинское страхование.

В условиях бюджетного кризиса говорить о необходимости увеличения расходов сложно, но это не снимает проблемы – скорее ставит вопрос о последовательности ее решения. С учетом невысокой политической силы лоббистов этих секторов, можно предположить, что бюджетный маневр в их пользу будет отодвинут на период после 2020 года, когда будет обеспечен умеренным ростом доходов бюджета. С точки зрения выбора правительством оптимальной стратегии, в ближайшие годы мы бы советовали сосредоточиться на поддержке науки и высокотехнологичной медицины, где необходимо срочно компенсировать катастрофическое сокращение валютных расходов.

Еще один пострадавший – регионы. Учитывая, что основное бремя социальной нагрузки и социально значимой инфраструктуры лежит на региональных администрациях, а также необходимость долгосрочного урегулирования проблемы региональных дефицитов и долга, федеральному центру придется уйти от практики «разовых подачек» регионам на решение наиболее горящих проблем, а на постоянной основе перераспределить часть доходов (в размере 1-1,5% ВВП) на региональный уровень.

Рис. 4.1. Долг регионов и муниципалитетов, % ВВП за 2009-2015 гг.

Источник: Минфин России, расчёты Института «Центр развития» НИУ ВШЭ.

Сложившийся в России высокий уровень межрегионального неравенства с учетом социальных рисков не позволит делать это путем передачи регионам налоговых источников. На эту сумму должен будет повыситься объем перераспределяемых между регионами трансфертов.

Бюджетная развилка.

Суть основной развилки, которую предстоит пройти на пути трансформации экономической модели, в определении будущей доли и структуры бюджетного сектора в экономике, от чего зависит и способ балансировки бюджета.

Первый путь заключается в том, чтобы более радикально, чем сейчас, сокращать расходы. В рамках существующих институциональных ограничений сокращение бюджетного пирога приводит к тому, что крупные и сильные лоббисты вытесняют более слабых, не принимая во внимание рациональные аргументы о сравнительной эффективности различных видов расходов. Учитывая нынешнюю мощь лоббистов в госкорпорациях и оборонном секторе, а также аффилированных с властной элитой подрядчиков, «оптимизация» затрагивает их в наименьшей степени. Пока у государства есть запас лояльности со стороны населения, который позволяет урезать социальные программы, но надо понимать, что снижение объемов и качества бюджетных услуг чревато в будущем деградацией образовательного и культурного уровня людей, ростом заболеваемости и смертности, а балансировка пенсионной системы без реформы, просто за счет постепенного обесценения пенсионных обязательств - откатом к временам массовой бедности.

С другой стороны, если объем расходных обязательств бюджетной системы относительно ВВП не снизится за ближайшие годы на 3-4 процентных пункта (где-то за счет номинального сокращения, где-то за счет отказа от индексации), долгосрочная сбалансированность достижима только путем повышения налогов. Пока рассматриваются отдельные предложения, такие как введение акцизов на «вредные продукты» или повышения акцизов на алкоголь, но здесь речь идет о небольших суммах. Возможно новое повышение налогов на нефтегазовую отрасль, поскольку даже при снижении цен на нефть, сырьевые компании чувствуют себя лучше других. Однако, имея в виду, что в перспективе бюджету надо уходить от сырьевой зависимости, балансировать его за счет повышения нефтяных налогов недальновидно.

Еще один возможный источник дополнительных налоговых поступлений – социальные платежи. Самый простой вариант – установление для всех уровней зарплат плоской шкалы выплат в Пенсионный фонд. Есть и более сложные решения – повышение подоходного налога, который остается в России одним из самых низких или внедрение квазиналоговых соплатежей населения за бюджетные услуги. К сожалению, практически любые инициативы в налоговой сфере при прочих равных приведут к еще большему подавлению экономической активности и углублению рецессии. Если еще при этом часть налогоплательщиков уйдет в тень, есть риск не получить ожидаемого повышения эффективной налоговой ставки и доходов бюджета.

Приватизация долей государства в собственности компаний давно назрела, однако нежелание чиновников и нынешнего менеджмента отказываться при этом от реального контроля мешает выработать эффективную схему. К тому же доходы бюджета от приватизации в любом случае будут носить разовый характер.

Минфин также может выйти на рынок с новыми заимствованиями, несмотря на то, что высокие ставки будут генерировать расходные обязательства на следующие годы. При этом текущие расходы бюджета будут профинансированы за счет внутренних инвестиционных ресурсов (которых и так не хватает). В краткосрочном плане такая политика может сработать, потому что сейчас у банков и компаний действительно много ликвидности, которая никуда не вкладывается из-за плохого делового климата. Однако, если эти средства будут вложены в госбумаги, то они не будут инвестированы в экономику и в последующие годы.

По мере исчерпания резервов довольно реальной становится еще одна альтернатива – вместо снижения расходов и повышения налогов использование в той или иной форме эмиссионного финансирования дефицита. Помимо очевидных инфляционных последствий (по нашим оценкам, инфляция в этом случае будет оставаться двухзначной, обесценивая как текущие доходы, так и сбережения населения), проблемой эмиссионного финансирования является неэффективное распределение ресурсов. Вследствие все тех же институциональных ограничений средства получат прежде всего сильные лоббисты. В 2016 году объем эмиссии конвенционально ограничен объемом Резервного фонда – Минфин продает валюту Центральному банку, который печатает рубли на покрытие дефицита бюджета, при этом Центральный банк может стерилизовать ликвидность, сокращая ранее выданный кредит банковской системе. Когда объем эмиссии станет вопросом торга или «политической целесообразности», никаких ориентиров и соответственно доверия к макроэкономической политике не остается. Учитывая повышенные риски бегства капитала подобная политика почти наверняка будет сопровождаться ограничением валютных операций. Таким образом будет заложено еще несколько кирпичей в стену, которая отгораживает Россию от других стран.

Если в 2014-2015 гг. возможностей макроэкономической и в частности бюджетной политики еще хватало, чтобы поддерживать «стабильность» на фоне сокращения экспортной выручки, санкций и контрсанкций, то сейчас запас прочности уже практически исчерпан. Предстоит тяжелый выбор между жизненными интересами широких групп населения и частного бизнеса. Если при этом крупнейшие госкорпорации, оборонное лобби и аффилированные с государством подрядчики не будут готовы уступать свои позиции, включение эмиссионных механизмов позволит потянуть время, но макроэкономические риски сделает неприемлемыми.

Date: 2016-05-18; view: 207; Нарушение авторских прав; Помощь в написании работы --> СЮДА...



mydocx.ru - 2015-2024 year. (0.007 sec.) Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав - Пожаловаться на публикацию