Мой смертный приговор

Мой отец умер у меня на руках, когда мне было только 11 лет. Ему было только 55 лет. У него был тяжелый сердечный приступ, но он умирал очень медленно. Это для него было мучительно физически, а для меня - эмоционально, потому что ему чтобы умереть потребовались приблизительно три часа. Он был в настолько сильной боли, он очень сильно потел (так, что простыня просто была как в луже), его рвало, он потерял контроль за мочевым пузырем и кишечником, иногда кричал...и внезапно - он успокоился, вся боль прошла и он стал спокоен. Он заглянул мне в глаза и сказал: "Я умер", - а затем обмяк в моих руках в последний раз. Я мог видеть его огромный страх, по большей части не смерти, но того, что должно произойти со мной. Моя мать никаким образом не была подготовлена к такому испытанию. С этого дня она пошла по наклонной и сама умерла от тяжелого сердечного приступа всего несколько лет спустя

- также в возрасте 55 лет. Мне тогда было только 14.

Я жил на улицах, в коммунах и в трущобах больших городов. Я ел из многих мусорок, и к 16 годам имел сильные боли в левой руке, левой челюсти и в сердце. Я падал в обморок по крайней мере раз в день и до 4 раз в день имел сильно учащенное сердцебиение. В конечном счете, я пошел в больницу, где они провели много анализов и, в конечном счете, диагностировали мне меня деформированное сердце и деформированные сердечные клапаны. Они сказали, что без немедленного начала курса кардиальных препаратов и корректирующей операции на открытом сердце, я умру в течении нескольких лет. Они сказали, что я буду мертв к 20 годам, потому что мое слабое, деформированное сердце и клапаны не будут в состоянии прокачать достаточно крови по телу взрослого человека.

Я спросил своего доктора есть ли что-либо еще, что я мог бы сделать помимо разрезания ребер пополам и врезания в мое сердце. Мысли об этом были ужасны, жуткая операция пугала меня до смерти. Я спросил его, что если начну тренироваться как безумный, что если я начну по-другому питаться (потому что к тому времени по городу начали появляться магазины здорового питания), что если я буду молиться...? Он посмотрел на меня и сказал: "Мне жаль, но это - физическая деформация, и только хирургия убережет Вас от скорой смерти".

Я был до смерти напуган, я боялся смерти, и лег в больницу. В больнице я встретил другого подростка, и мы стали друзьями. У него была почти та же проблема, что и у меня и ему предстояло перенести ту же операцию, что и мне, приблизительно за две недели до моей. Я всегда буду помнить как мой доктор, который также был и его доктором, вошел в мою комнату и сказал мне, что мой друг умер на столе. Я был ошеломлен, потрясен, наполнен яростью, ненавистью и гневом. В тот день я оделся и выбежал из той больницы, и я никогда не оглядывался назад.

Я знал, что умираю, но также знал, что если я останусь в больнице, то тот же самый доктор, который убил моего друга, через две недели убьет и меня. Это походило на французский иностранный легион, где говорят: "Маршируй, или умри", - по этому я маршировал. Побег из больницы, в котором я убегал буквально спасая свою жизнь, был началом моего путешествия, моего приключения на пути самоисцеления, на пути естественного заживления.