Главная Случайная страница


Полезное:

Как сделать разговор полезным и приятным Как сделать объемную звезду своими руками Как сделать то, что делать не хочется? Как сделать погремушку Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами Как сделать идею коммерческой Как сделать хорошую растяжку ног? Как сделать наш разум здоровым? Как сделать, чтобы люди обманывали меньше Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили? Как сделать лучше себе и другим людям Как сделать свидание интересным?


Категории:

АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника






Глава 3. Кропоткинский анархизм





После Бакунина пальму первенства в области анархических идей подхватил князь Петр Алексеевич Кропоткин. Выходец из богатого и родовитого рода, в юном возрасте он пережил смерть матери, человека редких достоинств. Отец его был типичный николаевский гвардейский офицер-карьерист, участник Крымской войны, но при этом добрый и мягкосердечный человек, игрок и хлебосольный хозяин[85]. Кропоткин получил хорошее домашнее образование, еще в детстве был произведен в пажи лично Николаем Первым, с детства водил знакомства со многими дворянскими семействами, о которых в своих записках отзывается преимущественно негативно, как о крепостниках, сумасбродах и чинопочитателях[86]. Крайне негативно воспринимает он и крепостное право как таковое: рекрутчину, «приказные» свадьбы, телесные наказания…

Вскоре он поступил в Первую московскую гимназию[87], а затем, в 1857 году – в Пажеский корпус. Он отмечает чудовищное положение дел в нем, драки, стукачество, «иезуита»-полковника, полностью попустительствовавшего жестокостям старших воспитанников[88]. Тем не менее, благодаря активной борьбе учеников с этими злоупотреблениями и общей смене режима в стране ненавистный «иезуит» был вынужден уйти в отставку. Словом, свой первый опыт борьбы с несправедливостью Кропоткин получил еще в подростковом возрасте. Тем не менее, образование, полученное Кропоткиным в Корпусе, было великолепным.

Кропоткин в период обучения в Корпусе застал 1861 год - освобождение крепостных крестьян, причем высоко оценивал это решение, хоть и понимал все его недостатки. После завершения обучения в Корпусе он изъявил желание проходить службу в Амурском казачьем войске[89]. Во время службы он занимается наукой, вникает в дела местного управления, трудится в Географическом обществе. Но от возможности стать профессиональным ученым он отказался – его ум заняла идея борьбы за права простого народа. Вскоре он вступил в «Большое общество пропаганды», созданное в 1871 и раскрытое в 1874[90]. Кропоткин арестован и заточен в Петропавловскую крепость, где продолжает работать над своим трудом «Исследования о ледниковом периоде», пока его не свалила болезнь. Друзьям удалось устроить ему побег и переправить революционера в Англию. Но и там он продолжил революционную деятельность.

Когда начала складываться система взглядов Кропоткина? Согласно «Запискам революционера», во время его пребывания в Сибири. «Я видел, например, как духоборы переселялись на Амур, видел, сколько выгод давала им их полукоммунистическая жизнь и как удивительно устроились они там, где другие переселенцы терпели неудачу, и это научило меня многому, чему бы я не мог научиться из книг…Воспитанный в помещичьей семье, я, как все молодые люди моего времени, вступил в жизнь с искренним убеждением в том, что нужно командовать, приказывать, распекать, наказывать и тому подобное. Но как только мне пришлось выполнять ответственные предприятия и входить для этого в сношения с людьми, причем каждая ошибка имела бы очень серьезные последствия, я понял разницу между действием на принципах дисциплины или же на началах взаимного понимания. Дисциплина хороша на военных парадах, но ничего не стоит в действительной жизни, там, где результат может быть достигнут лишь сильным напряжением воли всех, направленной к общей цели. Хотя я тогда еще не формулировал моих мыслей словами, заимствованными из боевых кличей политических партий, я все-таки могу сказать теперь, что в Сибири я утратил всякую веру в государственную дисциплину: я был подготовлен к тому, чтобы сделаться анархистом…»[91] - пишет он. Кропоткин имеет в виду то, что наиболее высокий результат труда достигается лишь при договоренности действующих лиц и их высокой мотивированности на достижение данной цели.

На отказ Кропоткина от военной карьеры определенно повлиял мятеж ссыльных поляков в 1866 и его жестокое подавление. Кропоткин понял, что не сможет заставить себя стрелять в людей, виноватых лишь в возмущении против бесправия и тирании[92]. Научная деятельность Кропоткина также во многом определялась его гуманизмом и сочувствием к угнетенному большинству российского общества – крестьянам и их вечному бичу – неурожаям. Он поставил себе цель научно-опытным путем определить наилучшие способы хозяйствования для любой земли[93], но понял, что его намерения реформировать сельское хозяйство наткнутся на крайнюю бедность крестьянства и их неспособность внедрить все эти новые методы[94].

Кропоткин – сторонник народного просвещения[95], утверждающий, что право на знание и образование имеют все, независимо от сословия и достатка. Он убежден: массы и готовы, и хотят учиться, но царское правительство в своей борьбе с крамолой не дает им и этого[96]. Духовенство полностью забирает в свои руки контроль над народным образованием, для привилегированных слоев общества активно открываются гимназии с их мертвящим, гнетущим ум и воображение курсом древних языков. Правительство начинает ожесточенную борьбу с частными инициативами по открытию новых школ и училищ. Технические училища закрываются под предлогом «революционности» изучаемых предметов. Женщин не допускают до образования, катковская пропаганда осуждает их стремление к знаниям, изображая ученых женщин революционерками и противницами царской власти[97].

Кропоткин отмечает и положение дел в обществе. Активизируется, после выстрела Каракозова в 1866 году, Третье отделение, радикалов начинают арестовывать, ссылать и подвергать пыткам. Поднявшая было голову в период реформ старая творческая интеллигенция вновь запугана и дистанцируется от революционного движения. На её фоне выделяются молодые радикалы, люди не только слова, но и дела. Например, каракозовцы ведут просвещение фабричных рабочих, но выделившаяся группа Каракозова, Ишутина и других придает движению политический характер[98].

Каракозов совершил покушение на Александра II 4 апреля 1866, но оно увенчалось неудачей, и он был арестован. К следствию был привлечен лично Н.М. Муравьев, кровавый палач польского восстания, который развернул активную следственную деятельность по делу Каракозова, а так же применял пытку (лишением сна) к нему лично. Были арестованы очень многие по подозрениям в причастности к каракозовскому обществу, что не могло не запугать общество еще больше. Более того, революционная молодежь оказалась в непростом положении: её не поддерживали даже старшие родственники, запуганные «вешателем».

Кропоткин пишет про развитие работы с массами, агитации и просветительской деятельности среди молодежи[99]. Студенты, будучи более прогрессивным, восприимчивым ко всему новому, образованным и в то же время менее всего заинтересованным в материальных ценностях слоем общества, ближе всех приняли к сердцу идею помощи угнетенным и обездоленным. В частности, именно это студенческое братство приняло активное участие в мировом рабочем движении, влилось в состав Интернационала.

Сам Кропоткин побывал членом чайковского кружка, отмечает эволюцию их взглядов в сторону социализма[100] и сам обращает свое внимание на рабочих, особенно ткачей, как на революционно-пропагандистскую силу[101]. Вскоре он сам присоединился к пропаганде, переодеваясь крестьянином, он рассказывает сельскому и рабочему люду о народном благе, гражданском обществе и необходимости переустройства России. Это небезопасно: жандармы бдительно следят за студентами и рабочими, имена пропагандистов уже широко известны, а среди народных масс хватает шпионов жандармского Третьего отделения[102]. Многих арестовали. Кропоткин мог бежать, но не захотел оставлять остальных участников движения, которые ещё были на свободе, что говорит о его благородстве. Вскоре арестовали и его[103]. На допросе он не выдал никого, что тоже не может не вызывать уважения к личности Кропоткина[104].

Во время пребывания в Петропавловской крепости Кропоткин воодушевляет себя примерами многих мыслителей и революционеров, среди которых – интересная и немаловажная деталь – названо имя Бакунина[105]. Видимо, он не только уважает первого российского анархиста, но и считает его мужество и несгибаемую волю примером для себя. Времени в заключении он не теряет: занимается гимнастикой, поет оперные арии, читает книги[106].

 

Интересная деталь отмечена Кропоткиным во время его штудий по исторической науке. «Каждый человек имеет свою физиономию, и француз отличается от русского, даже когда он принадлежит к тому же типу - дипломата, или воина, или мыслителя. Но если признать это неизбежное личное выражение и национальное и всматриваться в различные стадии человеческой культуры, то сходство поразительное…»[107] - пишет он, что позволяет считать, что его идеи относительно национального характера во многом становятся схожи с бакунинскими.

Но он идет дальше и выводит общие закономерности в истории разных стран: «Меровингский период во Франции - тот же первоначальный рюриковский период России. Городское народоправство проходит во Франции и в России те же стадии развития. Между Людовиком XI и Иоанном Грозным, в их борьбе с боярством, сходство полное, и – что всего поразительнее - в обеих личностях много общего. Между Петром I и Людовиком XIV, конечно, разница громадная, но их историческая роль - укрепление самодержавия государства - чрезвычайно сходная. Затем царствование императриц в России и любовниц Людовика XV во Франции - опять сходные периоды государственного развития. И, наконец, Александр II и Людовик XVI шли одною стезею, и, если бы не замешались террористы, царствование Александра II, вероятно, закончилось бы Учредительным собранием.

Большего сходства напрасно было бы искать. История повторяется, но не в виде слепка - все равно как в истории развития сумчатых повторилась история развития млекопитающих (или, вернее, наоборот) и создались сходные параллельные типы…»[108]. Параллельно радикализируются политические взгляды Кропоткина, что впоследствии приводит к политическому расхождению его с братом Александром, таким же участником левого движения, но более умеренным[109].

 

Вскоре Кропоткину разрешили писать в заключении по личной просьбе Александра II. Однако, даже несмотря на это радостное послабление, условия заключения оставались тяжелыми. Кропоткина выручает твердость характера и умение радоваться мелочам[110]. Вдобавок на него сваливается еще одно горе: арестовывают и на 12 лет ссылают в Сибирь его брата Александра[111].

Он перестукивается через стену с другими арестантами, узнавая чудовищные подробности их ареста и заключения. Многие сходят с ума или кончают с собой.

Следствие над Кропоткиным началось в 1876[112]. Вернее – откровенное судилище, чередующее истинные показания с ложными. Первый же вызов к прокурору Шубину это продемонстрировал. Тем временем он все еще сидит в крепости, и вскоре заболевает цингой. В марте 1876 начался непосредственно процесс.

Кропоткина перевели в лучшие условия в тюрьме «предварительного заключения», но его здоровье неуклонно ухудшается. В результате ходатайства родственников его переводят в госпиталь. Вскоре именно оттуда он и сбегает. С помощью верных товарищей его переправляют в Швецию, а затем в Великобританию, и Кропоткин начинает свою заграничную революционную деятельность.

Ключевым моментом его планов является стремление к народному бунту[113]: таким образом, из трех направлений революционного движения – бакунинского, лавровского и ткачевского – Кропоткин скорее поддерживает бакунинцев. Но при этом он является сторонником не только агитации, но и просвещения масс[114], что роднит его и с лавровцами. Он сторонник деятельности за рубежом, так как видит, что большинство активных революционеров схвачены, а те, что на свободе, не столь радикальны[115]. Обоснование его европейской деятельности – то, что пример европейских рабоче-крестьянских революций всколыхнет и российский народ: «Вот если бы в Италии началось народное восстание в широких размерах и привело бы к республиканской революции, вроде Французской революции 1789- 1793 годов, тогда другое дело…Вот почему я думаю, что работать для подготовления народных восстаний в Европе и для теоретического обоснования будущих движений - еще лучшее средство для подготовления того же в России…»

Слова у Кропоткина с делом не расходятся. В Англии он зарабатывает себе на жизнь переводами, параллельно агитируя не очень активных английских рабочих на борьбу за свои права. В январе 1877 он отбывает в Швейцарию – и впервые заявляет о себе, как об анархисте[116].

В это время происходит распад социалистического движения на две группы: марксистов (во главе с Марксом и Энгельсом) и анархистов (во главе с Бакуниным). Кропоткин более склоняется к бакунистам, входит в состав основанной Бакуниным интернациональной Юрской федерации, исповедующей крайне левые взгляды[117]. Вскоре в Берне эта организация участвует в демонстрации социалистов[118], окончившейся боями с полицией. Юрская федерация официально формирует доктрину анархизма. Кропоткин пишет: «Это общество будет состоять из множества союзов, объединенных между собою для всех целей, требующих объединения, - из промышленных федераций для всякого рода производства: земледельческого, промышленного, умственного, художественного; и из потребительских общин, которые займутся всем касающимся, с одной стороны, устройства жилищ и санитарных улучшений, а с другой - снабжением продуктами питания, одеждой и т. п…»[119]. То есть, он принимает классическую концепцию анархизма как союза самоуправляющихся общин, ассоциаций и союзов, обменивающихся продуктами своего труда. Идти к этой цели Кропоткин намеревается постепенно, шаг за шагом, через многочисленные местные революции, восстания и прочие мелкие победы анархической идеи[120]. Он считает, что серьезные изменения в обществе куда больше зависят от народных масс, чем от неординарных личностей[121]. Анархизм для него – нечто большее, чем идеал общественного устройства, это философия и образ мышления, основанные на идеалах свободы и взаимопомощи[122].

В то время, как в России крепнет в борьбе с самодержавием народническое движение, Кропоткин способствует развитию идей анархизма в Европе, особенно во Франции. Более того: в Европе, как и в России, также ширится вооруженная борьба против правительства. Именно в её нарастании французские буржуа обвиняют анархистов, и в том числе – Кропоткина. Его арестовывают, обвиняют и приговаривают к пятилетнему тюремному заключению. Срок он отбывал вначале в лионской, а после в клервосской тюрьме, где вновь начал испытывать трудности со здоровьем. Одно из прозрений, которое можно отнести к его европейскому тюремному опыту, заключается в том, что тюрьмы не уменьшают, а лишь множат и порождают преступность[123].

Кропоткин возвращается к революционной деятельности, продолжая её во Франции и Англии. Он отмечает активизировавшуюся деятельность шпионов и провокаторов[124], а так же аресты анархистов и социалистов по самым абсурдным обвинениям[125]. В то же время, английское правительство и буржуазия стремилось к компромиссу с рабочим движением, пыталось не допустить столкновений[126].

Именно тогда в его философии появляются взгляды, направленные на критику социального дарвинизма и стремление противопоставить ему теорию о взаимопомощи, на основании которой он формирует новый базис анархистской идеологии. Эти взгляды нашли свое отражение в труде «Анархия».

Именно на основании этого труда мы можем рассмотреть, к каким взглядам пришел Кропоткин в результате. Взаимоотношения в обществе для Кропоткина основаны отнюдь не на примитивно понятой дарвинистами борьбе за выживание, войне «против всего мира», а на взаимопомощи. Генеалогию взаимопомощи как основного фактора развития общества Кропоткин проводит еще из доисторических времен, в качестве примера приводя взаимопомощь в популяциях животных, которую он наблюдал еще в Сибири[127]. В принципе, как Кропоткин признает, он не первопроходец в данной области – первым роль взаимопомощи в животном мире признается К.Ф. Кесслером, отечественным ученым-зоологом[128], критиковавшим примитивное понимание дарвинизма. Пример – взаимоотношения муравьев одного муравейника, полностью отказавшихся от соперничества между особями во имя интересов всей популяции. В результате муравьиный коллективизм позволяет им успешно защищаться от хищников и строить колоссальные «жилища», многократно превышающие размерами их самих[129]. Подобные взаимоотношения встречаются в живой природе и у многих других видов животных.

Но насколько естественна анархия и откуда она происходит? Кропоткин дает ответ и на этот вопрос. Анархизм – изобретение человечества, идущее из первобытных времен. Более того, он и породил первую разновидность первобытного общества, в котором лишь потом появились отношения власти и подчинения. «Очевидно, что анархизм представляет собой первое из этих двух течений - то есть творческую созидательную силу самого народа, выработавшего учреждения обычного права, чтобы лучше защититься от желающего господствовать над ним меньшинства. Именно силою народного творчества и народной созидательной деятельности, опирающейся на всю мощь современной науки и техники, анархизм и стремится теперь выработать учреждения, необходимые для обеспечения свободного развития общества, - в противоположность тем, кто возлагает всю свою надежду на законодательство, выработанное правительством, состоящим из меньшинства и захватившим власть над народными массами при помощи суровой жестокой дисциплины.

В этом смысле анархисты и государственники существовали во все времена истории…»[130]. Таким образом, общество появилось как результат взаимопомощи для достижения процветания, а для защиты от «примитивно-дарвинского» всевластия более сильных индивидуумов были придуманы нормы обычного права, уравнивавшие членов первобытного племени. Анархизм, таким образом, в сочинениях Кропоткина изначально прогрессивная сила.

Следующая мысль это подтверждает: «Затем во все времена происходило также то, что все учреждения, даже самые лучшие, которые были выработаны первоначально для поддержания равенства, мира и взаимной помощи, со временем застывали, окаменевали по мере того, как они старели и дряхлели. Они теряли свой первоначальный смысл, подпадали под владычество небольшого, властолюбивого меньшинства и кончали тем, что становились препятствием для дальнейшего развития общества. Тогда отдельные личности восставали против этих учреждений…»[131].

То есть, анархизм появился, как это ни парадоксально, раньше самих анархистов, которые (как более или менее стихийное движение) явились ответом на устаревание норм и обычаев прошлого и скатывание общества к примитивной деспотии. А основной вектор их устремлений – реформировать общественное устройство, приспособив его к новым реалиям путем всеобщего, всенародного участия в общественных переменах. По мнению Кропоткина, закон стал основным инструментом в борьбе анархии и деспотии. Как отмечает он, закон, подтверждая сложившиеся исторически нормы прошлого, видоизменялся в интересах господствующей прослойки общества.

В качестве основного метода познания он утверждает естественнонаучный, а в качестве основных вопросов, на которых базируется философская концепция анархизма – 1) Какие общественные формы сделают человечество наиболее счастливым? 2) Какие общественные формы позволят обществу развиваться, не утрачивая и преумножая это счастье[132]?

Таким образом, концепция Кропоткина основана на идеалах прогрессивного развития человечества. Идеал анархизма, по Кропоткину, развился и сложился еще во время Французской революции 1789- 1793 гг, благодаря стараниям Годвина. Годвин отмечал, что революционные правительства стремятся в первую очередь упрочить и укрепить свою власть, а значит, они вскоре оставляют те идеалы, с которыми пришли к власти и становятся новой реакционной силой. Потому для успешного протекания революции необходимо отказаться от концепции государственной власти, закона, собственности, и.т.д.[133]

Следующим теоретиком анархизма, по мнению Кропоткина, был Прудон, в середине XIX века переживший революцию 1848 года. Её поражение сподвигло его к написанию труда «Общая идея революции», в котором он высказывает анархические идеи и взгляды.

После провала Парижской Коммуны 1871 проблемами анархизма занялись многие, в том числе и участники Интернационала. Наиболее известным из них является Бакунин, в результате деятельности которого от мирового социалистического движения откалываются и складываются несколько «латинских федераций», исповедующих анархизм в качестве идеологии (Кропоткин сам был деятельным участником Юрской федерации, как мы знаем из «Записок революционера»). Именно с этого периода мы можем говорить об анархизме как о реальной политической силе на европейской арене.

Итак, каковы же идеи анархизма в представлении Кропоткина?

Вот что представляет себе Кропоткин, когда пишет об анархизме как о комплексе политических идей: «Мы представляем себе общество в виде организма, в котором отношения между отдельными его членами определяются не законами, наследием исторического гнета и прошлого варварства, не какими бы то ни было властителями, избранными или же получившими власть по наследию, а взаимными соглашениями, свободно состоявшимися, равно как и привычками и обычаями, также свободно признанными. Эти обычаи, однако, не должны застывать в своих формах и превращаться в нечто незыблемое под влиянием законов или суеверий. Они должны постоянно развиваться, применяясь к новым требованиям жизни, к прогрессу науки и изобретений и к развитию общественного идеала, все более разумного, все более возвышенного…»[134]. Провозглашается приоритет развития как общества в целом – путем его изменчивости и приспособляемости к условиям реальности – так и каждому индивиду в пределах данного общества. Любое подчинение, любое насилие в данном обществе недопустимо, причем в число примеров насилия входит и навязывание определенных религиозных и идеологических догм[135].

Анархическое общество эгалитарно и лишено государственных институтов как элементов принуждения. «Общество людей свободных и равных сумеет лучше защитить себя от таких поступков, чем наши современные государства, которые поручают защиту общественной нравственности полиции, сыщикам, тюрьмам - т.е. университетам преступности, - тюремщикам, палачам и судам…» - пишет Кропоткин[136]. Действительно, как отмечено в «Записках революционера», на примере российских и европейских тюрем, шпионов и судов, работает и то, и другое, и третье крайне неэффективно, и вместе с тем – безжалостно к невинным.

Поневоле возникает вопрос: возможно ли такое общественное устройство в принципе? Кропоткин убежден: да, и еще как. В качестве аргументов он использует следующие утверждения[137]:

1)Раньше были сомнения и в возможности республиканского устройства как такового. Тем не менее, на конец XIX века уже существует такая развитая демократическая республика, как Соединенные Штаты Америки. Таким же образом, по его мнению, будут опровергнуты и взгляды скептиков относительно анархического устройства общества.

2)Изначально стремление к власти и сопутствующая ей борьба и угнетение масс порождало в обществе такие институты как обычное право, крестьянская община, а позднее – цеховые советы и целые вольные города, функционирующие по демократическому принципу. Установлены они отнюдь не волей правителей, а усилиями самого народа. Таким же образом, через отказ от собственности и органов принуждения, будет установлена анархическая форма общественного устройства. Более того, она уже устанавливается на примерах некоторых форм организации рабочего движения в Европе.

3)Сами идеи анархизма чрезвычайно древние, еще античные философы вроде Зенона отстаивали идею свободной общины без правительства. Стихийными анархистами в Средневековье были многие христианские мыслители, а впоследствии и участники гуситского движения. Таким образом, в идеях анархизма нет ничего необычного или противоестественного.

Кропоткин, подобно Бакунину, не испытывает особой приязни к социалистическому пути развития общества, так как видит в нем лишь форму смены одной государственности на другую[138]. Ни якобинцы, ни симонисты ему подлинными борцами за освобождение народа не кажутся – недаром в самом начале, когда он пишет о революционной борьбе, Кропоткин выделяет два типа борцов за народное благо: один идет на борьбу с режимом из солидарности с угнетенными массами, желая изменить общественное устройство. Второй жаждет захватить власть сам.

 

Основой анархизма, по Кропоткину, являются крестьянские общины, ремесленные союзы, а так же многочисленные временные и постоянные кооперативы, компании и ассоциации, преследующие разные цели. Между этими тремя видами объединений уже, как правило, существуют разнообразные виды связей, которые, при определенной степени развития, и призваны подменить собой государство[139]. Более того, во вторую половину XIX века в обществе наблюдалась тяга к созданию всевозможных союзов и ассоциаций, как с политическими, так и с экономическими целями. Ключевым моментом, к которому предстоит стремиться, является эгалитарная структура общества – анархизм невозможен без равенства[140]. Именно равенство призвано позволить достичь одну из целей анархизма – неограниченное свободное развитие личности, затрудняемое отсутствием социальной справедливости в буржуазном обществе.

Кропоткин по своим убеждениям антиклерикален. Церковь, в его представлении, организация, изначально далекая от тех идеалов, которые проповедует, и в борьбе рабочих против буржуазии и государства она совершенно точно займет реакционные позиции[141].

Кропоткин отрицает писаные законы и право в целом, так как считает их созданными правительством в интересах правящих элит[142]. Если в обществе изначально существует имущественное и сословное неравенство, то исправить его в рамках закона, написанного для господствующих сословий и классов, не получится.

 

Несколько слов было сказано Кропоткиным об анархо-индивидуализме Прудона и Штирнера. Индивидуалисты штирнеровского толка ставят во главу угла личную свободу, не стесненную никакими рамками. К ним Кропоткин относится с предубеждением: «…так как в одной из предыдущих глав уже указали, насколько «утверждение личности» метафизично и далеко от действительной жизни; насколько оно оскорбляет чувство равенства - основу всякого освобождения, т. к. нельзя освобождаться, желая господствовать над другими; и насколько оно приближает тех, кто зовет себя «индивидуалистами», к привилегированному меньшинству: к духовенству, буржуа, чиновникам и т. п., которые также считают себя стоящими выше толпы и которым мы обязаны государством, церковью, законами, полицией, военщиной и всевозможными вековыми притеснениями…»[143].

Анархо-индивидуалисты, последователи Прудона, предлагают такой же союз многих мелких цехов и ассоциаций, где налажен обмен продуктами труда с помощью условной единицы, обозначающей количество часов, потраченных на производство данного товара или услуги. Кропоткин указывает на недостатки этой системы «трудовых марок», и считает, что подобное общество основано на двух абсолютно разных принципах: индивидуалистическом и социалистическом, отмене собственности в целом на все, произведенное прежде, и сохранении собственности на то, что было создано личным трудом[144]. А значит, такое общество не может быть прочным.

Отдельно Кропоткин пишет об анархизме Бакунина, во многом считая, что его прорыв в области стратегии рабочей борьбы предопределен неудачным опытом Парижской Коммуны, и его взгляды, во многом проистекая из социализма, явились оппозицией взглядам социалистов-государственников, таким образом, анархисты - бакунинцы становятся самым радикальным крылом левого движения. Отдавая должное бесстрашию, твердости и пламенной борьбе за идеалы анархизма у Бакунина, Кропоткин отмечает, что в экономическом плане он пока еще недалеко ушел от коммунистических идей, и именуется коллегами по Интернационалу «анархическим коллективистом»[145].

 

К каким формам действия Кропоткин призывает анархистов? Очевидно, он понимает, что мирное завоевание свободы невозможно[146]. Нужно четко определить цели, потенциальных противников (церковь, буржуазия, государство) и союзников (европейские страны, где развивается левое, а в особенности анархическое движение), нужно поэтапно бороться за свои праваи стремиться к объединению этой борьбой как можно больших сил[147]. Социалистическое движение кажется ему тупиковым путем, так как оно стремится к государству, то есть к таким же механизмам подчинения и ограбления народных масс[148].

 

Какие претензии у Кропоткина к государству? Он четко отличает государство и общество. Общество стихийно и естественно, оно создается само в результате взаимодействия людей. Государство же – сила искусственная и направлена на подчинение общества определенной группе лиц. По его мнению, государство - это союз военного вождя, судьи и священника, трех сил, которые погубили сельскую и городскую вольницу еще в средневековье[149]. В своем стремлении к абсолютной власти королевская власть силы и насилия, опираясь на законы и религию, стравливала и уничтожала враждебные ей политические силы, делая общество более атомарным и бесправным перед любым произволом. По мнению Кропоткина, подобное отношение власти к обществу продолжается и в современное ему время, усугубляясь тем, что многие поколения людей уже и не мыслят иной жизни. «Дело в том, что государство - нечто гораздо большее, чем организация администрации в целях водворения «гармонии» в обществе, как это говорят в университетах. Это - организация, выработанная и усовершенствованная медленным путем на протяжении трех столетий, чтобы поддерживать права, приобретенные известными классами, и пользоваться трудом рабочих масс; чтобы расширить эти права и создать новые, которые ведут к новому закрепощению обездоленных законодательством граждан по отношению к группе лиц, осыпанных милостями правительственной иерархии. Такова истинная сущность государства. Все остальное - лишь слова...»[150]

Более того. По мнению Кропоткина, государство, раздавив любую инициативу и живую мысль в обществе, рано или поздно приводит страну к гибели[151]. Об этом свидетельствует пример любой деспотии Древнего Мира. Любое, даже в известной мере демократическое общество, по мнению Кропоткина, построено на угнетении и принуждении. Человек же, по его мнению, изначально более склонен к свободе и готов на лишения ради неё, но обучение и пропаганда в духе государственной идеологии разрушает эту тягу к свободе в нем[152]. Отказ человека от свободы, таким образом, носит скорее добровольный, по неведению, чем принудительный характер. Помимо образования, инструментами государства по контролю над обществом и обогащению элиты являются налоги и войны.

Таким образом, кропоткинский анархизм, как вид организации общества, отвергает любые постоянные формы взаимодействия и институты, вместо этого используя преимущества своей полицентричности и изменчивости для лучшей реакции на обстоятельства[153]. Его задача, как неоднократно было сказано – наибольшая свобода личности при максимальном развитии общества в целом. Государство как метод достижения этой цели является не только негуманным, но и неэффективным[154], поэтому оно должно быть уничтожено. Анархизм Кропоткина – развитие идей Бакунина, под которое подведен философский и этический базис. Своим призванием Кропоткин считает борьбу со стереотипами и догмами, распространенными в обществе, гласящими, что государственный путь развития есть наилучший, а анархия – путь к хаосу и беспорядкам. Его труд носит черты апологии и формировании притягательного образа анархистов как борцов за свободу, обоснования анархизма как идеи с философско-этических и исторических позиций, а так же формировании приблизительной стратегии действия для анархического движения.

 

Date: 2016-05-17; view: 475; Нарушение авторских прав; Помощь в написании работы --> СЮДА...



mydocx.ru - 2015-2024 year. (0.012 sec.) Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав - Пожаловаться на публикацию