Преподобный Севастиан Карагандинский

Содержание

1. Преподобный Севастиан Карагандинский

2. Блаженный Иоанн (Липецкий)

3. Старец Порфирий (Биарактарис)

4. Преподобный Алексий (Соловьёв)

5. Старец Зосима

6. Старец Константин

7. Старец Михаил (Едлинский)

8. Старец Варсонофий

9. Старец Григорий (Долбунов)

10. Блаженный старец Георгий (Карслидис)

11. Игумен Никон (Воробьёв)

12. Старец Иоасаф (Моисеев)

13. Старец Серафим (Мирчук)

14. Блаженная старица Ольга (Московская)

15. Блаженная Екатерина (Пюхтицкая)

16. Старица Сепфора

17. Святитель Серафим (Соболев)

Преподобный Севастиан Карагандинский

(1884-1966 гг.)

28 октября/10 ноября 1884 года в селе Космодемьяновское Орловской губернии в бедной крестьянской семье у Василия и Матроны Фоминых родился третий сын. При Святом крещении младенец был назван Стефаном, в честь преп. Стефана Савваита, творца канонов.

В 1888 году благочестивые родители привезли детей в Оптину Пустынь к старцу Амвросию. Четырехлетний Стефан на всю жизнь запомнил лицо и ласковые глаза старца. Вскоре после поездки умирает отец семейства, а через год от болезни легких умирает и мать. Семнадцатилетнему Иллариону, старшему брату Степана, пришлось сразу жениться, так как он не справлялся с хозяйством и заботами о младшем брате, однако жена брата, не смогла заменить сироте мать. Пятилетний Стефан очень привязался к среднему брату Но Роман, с ранних лет стремившийся к иноческой жизни, через три года после смерти родителей, пожелал уйти в монастырь, и Илларион отвез его в Оптину Пустынь. Роман вскоре был пострижен в монашество с именем Рафаил. Стефан очень скучал по брату и мечтал уехать к нему и поступить в монастырь. В зимние месяцы, свободные от работ в деревне, он посещал своего брата.

Когда Стефан подрос, то стал просить брата отпустить его в монастырь. Наконец, в 1905 году Стефан, освобожденный от воинской службы по состоянию здоровья, получил паспорт и уехал к брату Рафаилу.

В 1909 году молодого послушника определили келейником к старцу Иосифу, в Иоанно-Предтеченский скит. Скит находился в полукилометре от монастыря. Впоследствии он часто вспоминал о том времени: «Жили мы со старцем, как с родным отцом, вместе кушали, вместе читали, слушали его наставления».

9 мая 1911 г. скончался старец Иосиф, и в его келью перешел старец Нектарий. Стефан остался при нем келейником и стал его духовным сыном. В этой келье он прожил со старцем Нектарием до закрытия монастыря.

В 1917 году Стефан принял пострижение в монашество с именем Севастиан. Под руководством двух старцев о. Севастиан воспитал в себе кротость, рассудительность, высокий молитвенный настрой, милосердие, сострадание и другие духовные качества. В 1923 году, за два месяца до закрытия Оптинской Пустыни, о. Севастиан принял рукоположение в иеродиаконы.

После закрытия монастыря о. Севастиан, по благословению старца Нектария стал приходским священником: служил в Козельске, затем в Калуге. В 1927 году он был рукоположен в иеромонаха. По промыслу Божиему о. Севастиану пришлось некоторое время служить в Тамбове. Наконец, в 1928 году он получает назначение на приход в г. Козлов (Мичуринск) в Ильинскую церковь, где настоятелем был протоиерей о. Владимир Нечаев (отец Владыки Питирима), здесь он прослужил пять лет. В 1933 году о. Севастиан был осужден на десять лет, и отправлен в Карагандинские лагеря, в Казахстан.

О своем пребывании в лагере о. Севастиан позже рассказывал своим духовным детям: «Когда меня принуждали отречься от Православной веры, то поставили в одной рясе на всю ночь на мороз и стражу приставили. Стража менялась через два часа, а я бессменно стоял на одном месте. Но Матерь Божия опустила надо мной такой «шалашик», что мне в нём было тепло». Безбожникам стало ясно, что силой сломить волю праведника не возможно, и тогда его решили отправить на «перевоспитание» в барак к уголовникам. Со временем слабый, больной священник своей кротостью и любовью покорил всех: привел к вере в Бога весь барак.

Верные духовные дочери старца последовали за любимым старцем, они устраивались на работу в колхозе, расположенном недалеко от лагеря, работали в медицинских учреждениях. Они опекали своего духовника все десять лет его заключения: носили еду, покупали ему все необходимое. Позже ими был куплен в г. Караганде домик в Михайловке (район города) на Нижней улице.

Из воспоминаний духовной дочери старца Татьяны В. Тортенстен: «В конце 1943 г. поехали за батюшкой. И в начале 1944 г. привезли его в свой собственный дом. Он ходил по дому, все по-хозяйски осматривал и говорил, что нужно переоборудовать.

- Да зачем же, батюшка, не в Казахстане же нам вековать, вот кончится война и поедем с Вами на родину.

- А кто нас там ждет? - спросил батюшка... Здесь вся жизнь другая и люди другие. Люди здесь душевные, сознательные, хлебнувшие горя... Мы здесь больше пользы принесем, здесь наша вторая родина, ведь за десять лет уж и привыкли.

Вот так и остались все до смерти в Караганде и похоронили мечту вернуться домой... Когда батюшка обосновался на Михайловке, к нему стали съезжаться монашествующие со всей страны, и не только монашествующие, но и глубоко верующие, ищущие духовного руководства миряне. Ехали и из Европейской части, и с Украины, и из Сибири, и с дальних окраин Севера и Средней Азии. Он всех принимал с любовью и помогал устроиться с жильем... Хлопотали об открытии церкви не один год. Наконец разрешили в 1952 г. открыть молитвенный дом. В нем разрешалось выполнять все требы: крестить, венчать, отпевать покойников, собираться читать молитвы, исповедовать. Но службы церковные совершать не разрешалось. Причастия не было. Матушка Агния стала писать большие иконы для иконостаса... Священников батюшка подобрал себе сам. Сначала приглядывался к кому-нибудь из прихожан, потом звал к себе и говорил: «А Вам надо быть священником».

Через три года, по молитвам старца, было получено разрешение на открытие церкви в Михайловке. В 1955 году состоялось освящение храма в честь Рождества Пресвятой Богородицы.

Из воспоминаний духовной дочери старца Татьяны Изюмовой:

- Как такового монастыря не было, но дух монастырский был присущ. Община была небольшая, монахинь было 10-12, но были и тайные. Батюшка очень любил длинные службы. В нашем храме ничего не опускалось, не сокращалось. Дух Оптиной Пустыни Батюшка старался возводить в этом храме... Великий был он, великий угодник Божий, великие чудеса творил, но тайно, скрыто от людских глаз. Свою прозорливость Батюшка скромно выражал... Он порой говорил так: «Я вас знаю больше, чем вы сами себя»... Батюшка мог лечить человеческие души своим словом, своим прикосновением. Погладит по голове, или такое вот слово скажет, которое сразу растворяет душу, приносит мир и покой...

Он был такой благообразный. Необыкновенно добрый и очень ласковый. С людьми обращался очень добродушно. Всех встречал с душевной теплотой, особенно, если человек приходил к нему впервые... Очень болезненно всё переживал, каждое человеческое горе было ему близко, как его собственное. Он говорил: «Я сам рос сиротой, и сиротское горе я воспринимаю как своё, чужое горе близко моему сердцу».

Из воспоминаний келейницы старца Севастиана Веры (Ткаченко):

- Батюшка был исключительный человек. С плачущими он плакал, с радующимися - радовался. Он всегда держал умную молитву, она была в его сердце... Когда мы жили на Нижней улице, мы кушали из одной миски. Садились за стол 5-6 человек и Батюшка с нами... Мисочку поставят одну на всех... И прямо чудо было! Ещё оставалась в миске еда, и все были сыты. Как это Батюшка умел делать?

По свидетельству духовных чад старца, он оказывал помощь верующим, призывавшим его имя, даже на большом расстоянии.

Из воспоминаний Татьяны В. Тортенстен:

- Батюшку отмечали безупречная верность церковным установлениям, постоянная забота об устроении в людских душах глубокого мира и высокая требовательность ко всем, а, прежде всего, к самому себе.

Не снисходительной была любовь его, дар большой и глубокой рассудительности был у батюшки. И всегда и во всем - умеренность. Батюшка часто говорил: «Тише едешь - дальше будешь». Или: «Самая большая добродетель - рассудительность». А главное, всегда была в нем полная вверенность Промыслу Божию. Вот каков был его пастырский облик.

Все батюшкины дети не ступали шагу без его благословения. Батюшка очень огорчался, если кто не слушался и не выполнял его советы, потому что это всегда во вред, а часто и к несчастью этого человека. Батюшка в таких случаях часто плакал. Часто батюшка плакал и во время исповеди...

Батюшка считал, что очень важно прикладываться к иконам и ставить свечи. Иногда он звал к себе кого-нибудь из своих духовных детей или прихожан и давал пучок свечей. Иной раз большой, иной раз меньше. И говорил: «Молись и ставь свечи почаще»... Если батюшка замечал, что кто-либо не прикладывается к иконам, он говорил ему: «Ты, дорогой, когда-либо размышляешь или отвергаешь, имей в своем сердце и уме правильную рассудительность. Рассудительность есть самая высшая добродетель».

Мне он как-то рассказывал, что старец Нектарий говорил всегда, что премудрость, разум, рассудительность - это дары Святого Духа, они приводят к благочестию. И что человек, лишенный рассудительного дара, часто помышляет в себе превосходство над другим.

При общении с батюшкой само собой, неоспоримо и даже наглядно ясно становилось без лишних слов, что душа живет вечно. Что со смертью наша жизнь не кончается, основная наша сущность не умирает, а только изнашивается наше тело. Что душа не есть что-то неясное, а это - весь человек, истинный, внутренний человек. И было это так просто, так понятно потому, что он говорил об этом просто, как о чем-то обычном, всем давно известном.

Батюшка высоко чтил св. Иоанна Богослова, память которого он совершал особенно торжественно, благоговейно и требовал этого от своей паствы...

Особенно он благоговел перед праздниками Пресвятой Троицы и Вознесения, как завершения искупительного дела.

Преодолевая болезни, слабость, старость, он до последнего дня своей жизни выполнял свой пастырский долг, отказавшись от заветного желания своей души отойти от настоятельства на покой и принять схиму.

Тринадцать с половиной лет была я духовной дочерью батюшки. Это было счастье ни с чем не сравнимое. Такая полная во всем защита, такая любовь. Ведь что бы ни случилось, только бы успеть добежать до него, только бы успеть сообщить ему - и все, он отведет всякую беду, исправит. Даже и жизнь продлит. Как-то он сказал мне, вернее проговорился, во время откровенной беседы: «Скольким я продлил жизнь»...

От многих бед спасал нас батюшка, когда мы того и не знали, а когда знали, было это поразительно... Тихое было батюшкино водительство и заступничество. Три раза подходила в Караганде смерть к моему порогу, но батюшка не отдавал и продлял мою жизнь.

Прослужил батюшка настоятелем храма одиннадцать лет, с1955 по 1966 г., до дня своей смерти. В 1957 г. он был возведен в сан архимандрита, был награжден патриархом Алексием грамотой - «За усердное служение Святой Церкви». А в конце 1965 г., ко дню именин был награжден митрой и посохом. Перед смертью, за три дня, батюшка был пострижен в схиму...

Тяжело больной старец в пасхальную ночь 10 апреля 1966 года, прощаясь со своими духовными детьми, сказал: «Прощайте, дорогие мои, я ухожу уже. Простите меня, если я в чем-либо огорчил кого из вас. Ради Христа простите... Об одном умоляю, одного требую: любите друг друга. Чтобы во всем был мир между вами. Мир и любовь! Если послушаете меня, а я так прошу вас об этом, будете моими чадами. Я недостойный и грешный, но много любви и милосердия у Господа. На Него уповаю. И если удостоит меня Господь светлой Своей обители, буду молиться о вас неустанно...

19 апреля 1966 года кончились тяжкие страдания нашего батюшки...