НЬЮ-ЙОРКСКИЕ БУДДИСТЫ

Около двух лет назад в американской и особенно в нью-йоркской прессе широко дебатировался вопрос о буддизме. Многие неверующие в христианство обратились к благородной философии мудреца из Капилавасту и объявили себя буддистами, ибо их собственные философские и научные убеждения более соответствовали логическим – хотя для многих скудных умов и слишком туманным – метафизическим концепциям Трипитаки. Но кто же они – те, что стремятся к Нирване! Предпочтительнее ли Нирвана современному Аду? Что говорят об этом ортодоксальные христиане? Таковы были задаваемые вопросы; наряду с многочисленными ответами был получен ответ и от некоего джентльмена, бывшего христианина. Статья его грешит некоторыми ошибками, но через нее красною нитью проходит одна мысль: что Церквам давно пора распроститься с идеей Ада. Если только они не хотят дожить до того дня, когда почти все разумные люди – особенно после публикации замечательной поэмы Эдвина Арнольда "Свет Азии", выдержавшей в Америке несколько изданий – не принимая и даже не понимая религии Гаутамы Будды, объявят себя буддистами просто в надежде на то, что никто не будет требовать от них веры в ад, несмотря на недавнюю ревизию Библии и достижения девятнадцатого века. То, что Нирвана – даже в качестве ложно истолкованной доктрины тотального уничтожения – в глазах каждого разумного человека предпочтительнее христианского ада, видно из вышеупомянутой статьи, напечатанной в "New York Telegram". Автор пишет:

"Последователи Будды обязаны проводить большую часть своего времени в размышлениях о Нирване – том состоянии небытия, к коему они должны вернуться после долгих странствий и многочисленных метаморфоз во плоти. Чтобы объяснить все своеобразие доктрин сих необычных религиозных фанатиков, потребовалось бы слишком много места, и мы касаемся их лишь затем, чтобы указать на мораль, которую выведем немного позднее. Выражаясь языком одного сведущего автора трудов об этой стороне буддизма, когда человек умирает, его тело распадается, а душа уничтожается, оставляя в качестве зародыша новой индивидуальности лишь свои деяния и их последствия. В соответствии с зарождающей мощью (которая определяется нравственностью поступков), результатом будет животное, человек, демон или божество; таким образом, идентичность душ заменяется непрерывностью их существования".

Сансара и Нирвана

Истинный буддист, следовательно, думает, что он должен поступать праведно не только во имя собственного эгоистического блага, но ради нового "Я", которое придет ему на смену. Конечная цель буддийского спасения – искоренение порока путем исчерпания самого существования, то есть неизбежности его возобновления. Такая жизнь именуется Сансарой.

Под Нирваной, куда мы перейдем после всех метаморфоз бытия, на которые способны здесь, подразумевается "высшее освобождение", и сие неясное определение означает то, что теисты назвали бы "растворением в Боге", а атеисты – "небытием, ничто". Нирвана знаменует собою освобождение от существования, от дальнейших рождений, прекращение всех страданий и описывается как "по ту сторону" Сансары – ее антипода; вне времени, пространства или силы. Жизнь рассматривается как summum malum, а уничтожение, следовательно, как summum bonum. Придерживающиеся сей веры считают, что даже в этом мире человек может на несколько мгновений вознестись в Нирвану, предаваясь божественной медитации и будучи совершенно бескорыстным. Многие обретают поддержку в этой особенной вере. Но жители христианских стран порою упускают из виду сей факт.

Вопрос Ада

Мы рассказали об этом буддистам, поскольку, похоже, их вера в некоторых отношениях счастливее и разумнее веры многих экстремистски настроенных ортодоксальных теологов. Излюбленная тема – ад как место или состояние вечного наказания – вот уже несколько месяцев будоражит публику, и ныне к ней проявляется столь же большой интерес, как и всегда. Если бы его существование или несуществование могло быть доказано, это стало бы наиважнейшею темой, которая, возможно, захватила бы внимание всего человечества. Но существование или несуществование ада не может быть доказано, и потому, хотя тысячи людей и проявляют интерес к данному предмету, лишь сравнительно немногие чувствуют поистине глубокую, насущную заинтересованность. Особенно с тех пор, как лекции полковника Ингерсолля сделали ад в глазах миллионов посмешищем, а ожидаемое по этому поводу эссе графа Джоаннеса, возможно, вызовет еще больше веселья. Небольшая группа, действительно жизненно заинтересованная в данном вопросе – ортодоксальные верующие различных Церквей,

Ад и Нирвана

Конечно, все ортодоксальные священники вознегодуют на любую попытку лишить их удовольствия веровать в пылающий и вечный ад. Тщетно пытались мы проанализировать и понять, в чем же именно состоит сие удовольствие. Казалось бы, будущее, устраняющее бесчисленным существам перспективу вечно гореть в муках, предпочтительнее будущего, в котором сии муки являются sine qua non.

Религия буддистов исключает любое подобное представление и взамен предлагает всему религиозному миру свое. Если человек не может жить счастливо вечно, то нет ничего удручающего в том, что сознание его в предстоящем уничтожится, либо пребудет в спокойствии и безмятежности, недоступных никакой боли.

Мы отнюдь не пропагандируем религию буддистов, но когда столько сект обсуждают вопрос существования или несуществования ада, занятно узнать, что религия, исповедуемая миллионами людей, обходится вообще без этой идеи.

Несмотря на доводы в пользу того, что времена, когда Церковь сможет обходиться без ада, не наступят вовек, спорить по данному вопросу, как это делают многие, представляется праздным и лицемерным.

"Я христианин", – говорит один. – "Тогда вы веруете в ад и в дьявола?" – "О, нет, конечно же, нет; ибо доктрина эта смехотворна и давно уже развенчана". – "Тогда вы не христианин и ваше христианство – всего лишь притворство", – вот наш ответ. – "Но, послушайте, я действительно христианин, ибо я верую во Христа". – "Во Христа-бога или во Христа-человека? Если вы веруете во Христа-человека, тогда вы не более христианин, нежели еврей или магометанин, поскольку оба по-своему верят, что такой человек в самом деле жил с первого по тридцать третий годы; один принимает его за обманщика, другой же снисходит до того, что видит в Иисусе пророка, хотя и гораздо ниже Магомета. Однако никто из них не называет себя христианином – им ненавистно даже само это слово! Если же, соглашаясь с вашей Церковью, вы видите в распятом "Человеке Скорбей" своего спасителя, самого Бога, тогда, в силу сего факта, вы должны верить и в ад..."

"Но почему?" – спросят нас. Мы ответим словами Шевалье де Муссо. В книге "Moeurs et pratiques des demons", получившей одобрение покойного Папы и нескольких кардиналов, он говорит: "Дьявол есть главная опора церкви. Это один из величайших персонажей, чья жизнь тесно связана с жизнью Церкви; и если бы не его слова, которые он столь торжествующе изрекает устами Змия – своего медиума – падения человека могло бы и не быть. Таким образом, если бы не он [Дьявол], то Спаситель, Распятый, Искупитель был бы самым нелепым статистом, а Крест – оскорблением здравому смыслу! Ибо тогда от кого бы сей Искупитель избавлял и спасал вас, если бы не было Дьявола, "Преисподней" – Ада".

"Доказать существование Сатаны – значит возродить одну из фундаментальных догм Церкви, являющуюся основою христианства, без которой Сатана остался бы просто пустым звуком", – говорит отец Вентура ди Раулика, римский архиепископ[90]. Это если вы католик. А если вы протестант, то почему же тогда в "Молитве Господней" вы просите Бога избавить вас от "лукавого" – разве что сей лукавый действительно существует, обитая в своем наследственном владении – Аду? Ведь вы же не осмелитесь обманывать Предвечного, умоляя Его избавить вас от чего-то или кого-то, в чье существование вы не веруете!

СУЕВЕРИЕ

Из-за невероятных сообщений легкомысленных и предубежденных путешественников, их полнейшего незнания азиатских религий, а весьма часто и своих собственных – у большинства западных народов сложилось странное впечатление, будто ни одна нация в мире не является столь нелепо суеверной, как нехристианское население Индии, Китая и других "языческих" стран. Не облагодетельствованные светом Евангелий, говорят они, сии несчастные язычники ощупью ходят во тьме, приписывая мистическую силу самым неподходящим предметам: так, о грядущем счастье или горе души своего родителя они судят по тому, клюнет ли прыгающая ворона рисовое зернышко на церемонии "шраддха"; и верят, как и небезызвестные колхапурские заговорщики, что "совиные глаза", если носить их в качестве амулета, сделают обладателя оных неуязвимым. Признано: все подобные суеверия столь же унизительны, сколь нелепы и абсурдны...

Но глубоко заблуждается и явно несправедлив тот, кто утверждает, будто все эти странные поверья ограничиваются язычеством, либо являются прямым следствием только языческих религий. Они присущи всем народам и представляют собою совокупный продукт и неизбежное следствие бесчисленных плутней недобросовестного духовенства всех религий и всех времен. Политика подчинения невежественных масс, избранная архаическими священническими иерархиями, дабы владеть кошельками людей через душу, играя на их наивных представлениях и суеверных страхах, оказалась эффективной и применялась священниками по отношению к мирянам повсеместно, от зари истории вплоть до наших дней. Все в природе – и в абстрактной, и в конкретной – имеет в себе две стороны, как и любой яд где-то должен иметь противоядие. Религия, или же вера в невидимый мир, основываясь на дуальном принципе – Бог и Сатана, или добро и зло – если философия ее являет собою поток истинно религиозного чувства, может быть уподоблена чистому ручью; тогда как суеверие есть клоака всех догматических вероисповеданий, зиждущихся на слепой вере. Образно говоря, это сточная труба, несущая зловонные воды халдейско-ноева потопа. Не встречая запруд на своем пути, суеверие течет по прямому руслу, через язычество, иудаизм и христианство, подбирая по пути весь сор людских интерпретаций мертвой буквы; а на топких берегах оного толпится духовенство всех времен и вероисповеданий, предлагая легковерным поклоняться его омерзительным водам как "священной реке", которую называют то Гангом, то Нилом, то Иорданом.

Почему же тогда западные народы обвиняют в подобных верованиях лишь нехристианские нации? Не возвышается "истина Божия" подобною ложью, выказывая непочтение чуждой религии и представляя ее в ложном свете. История убеждает нас, что христианские прозелиты, уничтожая каждый очаг язычества и осуждая привязанность к древним обрядам и действия "чар" как козни дьявола, в то же самое время становятся хранителями тех же предрассудков и, постепенно перенимая их, вновь одурманивают ими людей, но уже под другими названиями. Бесполезно повторять то, что уже было сказано, и сказано лучше, а также доказано статистикой преступлений, совершённых из-за суеверий, во всех христианских странах. Самые чудовищные и опасные верования все еще бытуют в католических Франции, Испании, Италии и Ирландии, в протестантских Англии, Германии и Скандинавии, а также в греческих России, Болгарии и других славянских землях; и поныне они живут в народе точно так же, как и во времена короля Артура, первых Пап или варяго-русских Великих Князей. И если высшие и средние классы переросли подобные абсурдные фантазии, то массы сельского населения все еще остаются во власти предрассудков. Низшие классы, предоставленные милости деревенского священника – который, если не глуп, всегда достаточно хитер, чтобы осознать важность удержания своей паствы в интеллектуальном рабстве – верят в чары, заклинания и силы дьявола сегодня так же, как и прежде. И доколе вера в Сатану и легион его падших ангелов (ныне дьяволов) остается догмой христианской церкви – а мы не видим, как ее можно уничтожить, ибо она является краеугольным камнем доктрины (ныне дьявольского) спасения – дотоле будут существовать эти унизительные суеверия, так как вся их надстройка покоится на этой вере в могучего противника Бога.

Доказательства того, о чем мы говорим, содержатся чуть ли не в каждом номере нашего журнала. Только в прошлом году в России судили от шестидесяти до ста человек обоего пола за самовольное сжигание на костре так называемых ведьм и колдунов, якобы нагнавших порчу на каких-то истеричных женщин. Суд, длившийся месяцами, вскрыл ужасающий ряд чудовищнейших преступлений. Тем не менее, все крестьяне были оправданы, ибо их признали безответственными. Хоть раз в России над мертвою буквой закона восторжествовала справедливость. И вот опять приходит известие о таком же суеверии и даже еще более чудовищном. Нижеследующее читается как средневековая повесть времен "святой" инквизиции. Газета "Русский Курьер" опубликовала официальное сообщение из Чембара, уездного города Пензенской губернии, которое мы приводим здесь:

"В конце декабря, на праздниках, в селе Балкашине совершено было ужасное преступление, вызванное суеверием. Помещик Я.Н.М. получил богатое наследство и на праздники уехал в Пензу. Крестьяне этого села, благодаря неурожаю, особенно бедствуют, и двое из них, наибеднейшие, решились обокрасть помещика в его отсутствие. Они отправились к знахарке посоветоваться, каким образом совершить им задуманное преступление, чтоб избежать ответственности за него. Знахарка предложила им убить какого-нибудь человека, вырезать сальник из-под брюшины, растопить его, приготовить из него свечу, зажечь последнюю, войти в дом помещика, и, по ее уверению, при свете этой свечи никто их не заметит, так что беспрепятственно можно брать что угодно на глазах даже самого хозяина или прислуги. Следуя этому совету, крестьяне вышли на улицу села в два часа ночью, встретили там шедшего из кабака своего односельца – крестьянина, известного под названием "Якова-столяра", убили его и зарыли в снегу у одного из крестьянских сараев. На третий день после убийства труп был разрыт собакой и началось дознание; была арестована масса крестьян и, по произведенному обыску, у одного из преступников найден был горшок с растопленным салом. По исследованию врача, сало это оказалось человеческим. Преступник сознался и указал на своего сообщника. Оба они показали, что совершили убийство по совету знахарки, но имени ее, несмотря на все усилия со стороны следователя, не открыли. Замечательно, что до сих пор убийцы пользовались хорошею репутацией. Знающие их утверждают, что только безвыходная бедность могла заставить их решиться на такое преступление. Оба преступника – еще молодые люди"[91].

Узнать, которая же из окрестных "ведьм" – ибо их много и некоторые известны лишь своим "клиентам" – виновна в убийственном совете, представляется почти невозможным. Также нет никакой возможности собрать улики у односельчан, так как самые уважаемые из них ни за что не согласятся навлечь на себя гнев одной из этих подружек дьявола. И мы вправе утверждать и действительно полагаем, что вышеописанное суеверие превосходит по лиходейству сравнительно безобидную веру колхапурских заговорщиков в эффективность "совиных глаз".

Еще один случай с "колдуном" произошел совсем недавно. В том же декабре-месяце сельский сход Александровска постановил исключить из своей общины и принудительно выслать в Сибирь зажиточного крестьянина по имени Родинин. Когда было зачитано обвинительное заключение, признававшее его виновным в "величайшем преступлении – совершенном владении наукой колдовства и искусством вселять в людей Беса" – приговор сельских присяжных был всеми поддержан единодушно. "Как только, – говорится в обвинительном протоколе, – обвиняемый Родинин приближается к какому-то человеку – особенно если подносит ему стакан водки – в того тут же вселяются бесы... Жертва тут же начинает истошно вопить, причитая, что внутри него разлилась огненная река и жалостно уверяя окружающих, что Бес разрывает все его внутренности в клочья... С этого момента он не знает покоя ни днем, ни ночью и вскоре умирает в жуткой агонии... Многочисленны жертвы сего дьявольского колдовства, содеянного обвиняемым... Вследствие чего сельские присяжные, признав его "виновным", почтенно просят властей исполнить свой прямой долг". "Прямой долг" означал высылку Родинина в Сибирь, что и было исполнено.

Всем на Западе известно о повсеместной народной вере – распространенной особенно в Германии и России – в чудодейственную силу некоего трехлистного папоротника, сорванного в безлюдном лесу в ночь на Ивана-купалу. Пробужденный заклинанием к дьяволу, лист папоротника начинает расти с конца первого куплета и заканчивает в конце последнего. И если, не устрашенный ужасающими сценами, разыгрывающимися вокруг него – а они по своей жути ни с чем не сравнимы – заклинатель не обращает на них внимания и не теряет присутствия духа от криков "лесных чертей" и их попыток обратить его в бегство, то получает в награду растение, которое дарует ему при жизни власть над Дьяволом и заставляет последнего ему служить.

Это – вера в Дьявола и его власть. Можем ли мы осуждать невежественных или даже образованных, но все же набожных людей за подобную веру? Разве Церковь – будь то католическая, протестантская или греческая – не внушает нам с раннего детства и не требует от нас такой веры? Разве она не sine qua поп христианства? Да, ответят нам; но Церковь осуждает нас за любое подобное сношение с Прародителем Зла. Церковь хочет, чтобы мы верили в дьявола и в то же самое время презирали и "отрекались" от него; она единственная может, через своих законных представителей, иметь дело с его седовласым величеством и вступать с ним в прямые сношения, прославляя Господа и демонстрируя мирянам огромную, Богом данную власть усмирять Дьявола именем Христа, чего ей, впрочем, никогда не удавалось сделать. Она никак не может сию власть доказать; но ведь не всегда больше верят в то, что лучше всего доказуемо. Самое убедительное доказательство, когда-либо предоставленное Церковью в пользу существования ада и Сатаны, было явлено в средние века, когда "святая" Инквизиция, на правах помазанника Божьего, выступила орудием раздувания на земле адского пламени и сжигания в нем еретиков. С похвальною беспристрастностью она одинаково сжигала и тех, кто не верил в ад и дьявола, и тех, кто слишком сильно веровал во власть последнего. Стало быть, логика сих несчастных легковерных, хоть сколько-то верящих в возможность "чудес", также не вполне ошибочна. Веруя в Бога и Дьявола и видя, как зло господствует на земле, они вряд ли могут не думать о том, что в своей извечной борьбе с Богом Сатана одержал победу. А если так – тогда его властью и союзом не стоит пренебрегать. Мучения ада так далеки, а несчастья, страдания и голод – удел миллионов. И поскольку им кажется, что Бог их оставил, они обращаются к другой силе. Если в одном случае "лист" наделен чудодейственными силами Богом, то почему же другой лист не может быть столь же полезным, произрастая под бдительным присмотром Дьявола? И разве в бесчисленных житиях мы не читаем о том, как грешники, заключив договор с Дьяволом, потом хитростью выманивают у него свои души, вверившись защите какого-нибудь Святого, каясь и моля об "искуплении" в свой смертный час? Двое убийц из Чембара, сознаваясь в преступлении, откровенно заявили, что если бы кража помогла им обеспечить их семьи, то они тут же отправились бы в монастырь и, приняв "духовный сан, покаялись"!! И если, наконец, вера в один лист рассматривается нами как вопиющее, унизительное суеверие, тогда почему же государство, общество и еще век назад закон – карали за неверие в церковные чудеса? Вот свежий пример "чудотворного" листика, заимствованный нами из "Catholic Mirror". Приводим его для сравнения, и, может быть, наши читатели будут более милосердны к суевериям "несчастных язычников", не осененных знанием и верою во Христа.

Чудотворный лист

Отец Игнатий, читающий ныне миссионерские проповеди в Шеффилде, рассказывает о замечательном "чуде" исцеления некой леди из Брайтона, будто бы сотворенном листочком с куста, на который якобы нисходила Дева Мария во время недавних небесных явлений, коими она удостоила аббатство Ллэнтони.

Описав видения, отец Игнатий поведал, что Бог подтверждал истинность сих видений всяческими священными знаками. Листья с этого куста были посланы многим и применялись Богом для исцеления.

Отец Игнатий упомянул об одном великом чуде. Пожилая леди, содержащая школу для девочек из благородных семей и, стало быть, хорошо всем известная, в течение тридцати восьми лет страдала от невыносимой боли в бедре, не позволявшей ей ни сидеть, ни лежать нормально. Она была полной калекой. Он даже сам видел однажды, как она стала иссиня-бледной от боли в бедре. Он послал ей листочек – не то чтобы в надежде на исцеление, но как некое напоминание о видениях. Тем же вечером, ложась спать, она взяла с собою его письмо и листочек, а в ушах у нее меж тем звучали слова, вычитанные из "Hawker's Morning and Evening Portion": "По вере вашей да будет вам". Она помолилась и приложила листик к гнойнику на ноге, и тот мгновенно исчез, гной мгновенно перестал течь, боль мгновенно прекратилась, и она мгновенно встала больною ногой на пол.

С тех пор она могла ходить, как все люди, и полностью избавилась от невыносимых страданий. Он может дать имя и адрес сей леди любому, кто захочет узнать подробности, и сама эта леди охотно предоставит любую информацию.

"Видение" ли в аббатстве Ллэнтони, или "видение" в кабинете медиума – мы, право, не видим большой разницы между ними; и если Бог снисходит до того, что творит чудеса посредством листика, то почему бы и дьяволу – "обезьяне Божьей" – не делать того же?

НЕДОСТАЮЩЕЕ ЗВЕНО

Новость, только что пришедшая в Европу из Сайгона, страшно взбудоражила многие западные газеты. Наиболее радикальные и либеральные из них торжествуют – и вправе делать это, в интересах истины – словно плотнейший и доселе самый непроницаемый из покровов, скрывавших деяния Матери-Природы, сорван раз и навсегда и у антропологии уже больше не осталось тайн. Виновником такого возбуждения является маленький монстр – семилетний мальчик, выставленный напоказ в Сайгоне. Малютка, уроженец Камбоджи, вполне крепок и здоров, но в то же время имеет весьма ценное и редкое физическое достоинство – настоящий хвост, длиною в десять дюймов и толщиною в полтора у основания!

Оригинальный маленький образчик человечества – полагаем, уникальный в своем роде – выдается последователями Дарвина и Геккеля за bona fide. Недостающее Звено. Давайте в порядке дискуссии представим, что эволюционисты (к коим мы, конечно, причисляем и себя) правы в своей гипотезе, и незабвенная теория обезьяньего происхождения человека оказывается верной. Устранятся ли тогда все препятствия на нашем пути? Отнюдь: ибо тогда, более чем когда бы то ни было, нам придется решать доселе неразрешимую задачу: кто же сначала – Человек или Обезьяна? Это будет все та же аристотелевская проблема творения: яйцо или курица? Мы никогда не узнаем истину, если некая полоса везения не позволит науке убедиться воочию, что в различные периоды и в разных климатических условиях либо женщины рождали обезьян, награжденных хвостовым аппендиксом, либо самки-орангутанги становились матерями бесхвостых и к тому же получеловеческих детенышей, наделенных способностью речи, по крайней мере, настолько же, насколько ею обладает в меру умный попугай или майна[92].

В этом отношении наука для нас – лишь трость надломленная, ибо она так же, если не больше, сбита с толку, как и все мы, простые смертные. Столь мало света может она пролить на эту тайну, что ученейшими из людей оказываются те, кто нас больше всего смущает. Как гелиоцентрическая система, остававшаяся неоспоримым фактом более трех столетий, в конце нынешнего века обрела весьма серьезного оппонента в лице профессора астрономии Берлинского Университета д-ра Шрепфера, так и дарвиновская теория обезьяньего происхождения человека имеет среди своих научных оппонентов одного, который, хотя и сам является эволюционистом, но горит желанием выступить против Дарвина и основать собственную школу.

Сей новоявленный "сторонник усовершенствования" – профессор из венгерского городка Фюнфкирцхен, выступающий в данный момент с серией лекций в Германии. "Человек, – говорит он, – зародившийся в силурийском иле, в коем он начал эволюционировать из лягушки, когда-нибудь непременно реэволюционирует в ту же амфибию!" До сих пор все прекрасно. Но объяснения, подтверждающие сию гипотезу – принимаемую профессором Чарльзом Дизи за совершенно установленный факт – довольно туманны, чтобы позволить выстроить на их основе нечто вроде неопровержимой теории. "В ранние дни первого периода эволюции, – говорит профессор, – в морях обитало огромное лягушкоподобное млекопитающее, которое, принадлежа к виду земноводных, подобным же образом могло жить и на суше и дышало на воздухе так же легко, как и в воде; главной же средой его обитания являлись воды соленого моря. Сие лягушкоподобное создание есть то, что мы ныне называем... человеком [!], а его водное происхождение подтверждается тем фактом, что он не может жить без соли". Если верить сему новоявленному пророку науки, у человека имеются и другие признаки, столь же впечатляющие, что и вышеупомянутые, по которым можно установить его происхождение. Например, "отчетливый остаток плавников, различаемый между большим и указательным пальцами, а также его непреодолимая тяга к водной стихии" – тяга, заметим мы, passim, более заметная у индусов, нежели у горцев! Венгерский ученый настроен и против дарвиновской теории обезьяньего происхождения. В соответствии с его новым учением, "не антропоид породил человека, но последний – антропоида; человек – прародитель обезьяны. Сама же обезьяна – это просто человек, вновь вернувшийся к своему примитивному, дикому состоянию". Взгляды нашего профессора относительно геологии и конечного разрушения нашего глобуса, вкупе с его понятиями о будущем состоянии человечества, не менее оригинальны и являют собою сладчайший плод с его Древа Научного Знания. Хотя они и вызывают всеобщее веселье, тем не менее, подаются "ученым" лектором в весьма серьезном духе, а его труды изучаются в колледжах. Если верить его заявлению, то мы должны поверить и в то, что

"Луна медленно, но верно приближается к Земле". Следствием такого неблагоразумия со стороны нашей прекрасной Дианы непременно должно стать следующее! "В один прекрасный день морские волны поглотят наш глобус и постепенно затопят все континенты. Тогда человеку, который не сможет долее жить на суше, придется вернуться к своей первобытной форме, то есть вновь стать амфибией – человеком-лягушкой". И, мог бы он добавить, компаниям по страхованию жизни придется закрыть свои заведения и сделаться банкротами. Мы советуем всем рисковым биржевикам принять меры предосторожности заранее.

Позволив себе такую малую толику непочтительности к Науке – а скорее к тем, кто злоупотребляет своею принадлежностью к ней – мы можем изложить здесь и некоторые более приемлемые теории, имеющие касание к недостающему звену. Они отнюдь не так уж малочисленны, как в том хотели бы уверить нас ханжи.

Швейнфурт и другие великие исследователи Африки, считая, что они нашли расы, которые могут представлять недостающие звенья – между человеком и обезьяной – ручаются за истину сих утверждений. Таковы африканские племена ака – те, кого Геродот называет пигмеями ("История", II, 32), рассказ о которых – несмотря на то, что он вышел из-под пера Отца Истории – вплоть до недавнего времени считался неправдоподобным, а сами они – мифом вымышленного народа. Но поскольку ныне публика располагает самыми достоверными рассказами европейских путешественников, мнение изменилось, и никто уже больше не думает, что Геродот спутал людей с кинокефалоидными[93] обезьянами Африки.

Стоит лишь прочесть описания орангутанга и шимпанзе, и мы сразу же обнаружим, что эти животные – во всем, кроме волосатой наружности – походят на этих ака. Говорят, что у них большая цилиндрическая голова и тонкая шея; туловище высотою в четыре фута; очень длинные руки, совершенно непропорциональные и свешивающиеся намного ниже колен; грудь узкая в плечах и сильно расширенная к животу, который всегда огромен; толстые колени и удивительно красивые по форме кисти рук (за исключением коротких больших пальцев, обезьяны отличаются тонкими и поразительно изящными пальцами, сужающимися к концу, и красивой формой ногтей). Походка у ака, как у шимпанзе и орангутанга, шатающаяся, вследствие огромной величины их живота. У них большой череп, сильно сплющенный у основания носа и увенчанный узким лбом, отлого спускающимся прямо вниз, выступающий рот с очень тонкими губами и безбородый подбородок – или, скорее, вообще никакого подбородка. Волосы у них на голове не растут, и хотя они менее шумливы, чем орангутанги, но по сравнению с другими людьми, чрезвычайно шумны. Поговаривают, что из-за высокой травы, частенько вырастающей в местах их обитания в два раза выше их собственного роста, они прыгают, словно стая кузнечиков, делая огромные шаги и выполняя все телодвижения крупных антропоидов.

Некоторые ученые полагают – и на сей раз с полным основанием – что ака даже более, чем матимба (о которых столь занимательно рассказывает Эскейра де Лотюр), кимоса и бушмены южной Африки, являются остатками недостающего звена.