Спасение 2-й ударной

Мне могут сказать, что Василевский так скупо написал о Тихвинских операциях потому, что лично в них не участвовал. Ну хорошо, давайте рассмотрим операцию середины 1942 года, в которой генерал-полковник Василевский участвовал лично как представитель Ставки Верховного Главнокомандования. Речь идет о попытке вывода из окружения 2-й ударной армии. В упомянутой выше энциклопедии об этом ничего нет, в статье об этой армии нет даже фамилии того, кто ею на тот момент командовал, - генерал-лейтенанта Власова. Поэтому для ориентировки дам то, что вообще сказано об ударных армиях РККА.

«Создавались с ноября 1941 года. Предназначались для разгрома группировки противника на важнейших направлениях действий фронта... Основу ударной армии составляли стрелковые дивизии и бригады. Всего в пересчете на стрелковые дивизии (2 сбр приняты за 1 стрелковую дивизию) в 1943-1945 годах в составе ударных армий насчитывалось от 9 до 20 стрелковых дивизий. Ударная армия имела больше танков и артиллерии, чем обычные общевойсковые армии, в ряде операций в их состав включались механизированные, танковые и кавалерийские корпуса... бронепоезда и аэросанные подразделения».

Так вот, о своем личном участии в выводе 2-й ударной из окружения Василевский пишет:

«После того как кольцо окружения войск 2-й ударной армии замкнулось и было принято решение о восстановлении Волховского фронта, по приказу Ставки вместе с командующим К. А. Мерецковым в Малую Вишеру к волховчанам был направлен и я, как представитель Ставки. Основной задачей нам было поставлено вызволить 2-ю ударную армию из окружения, хотя бы даже без тяжелого оружия и техники. И надо сказать, что нами были приняты, казалось бы, все возможные меры, чтобы спасти попавших в окружение, вызволить из кольца самого командарма Власова.

С 10 по 19 июня 1942 года непрерывно шли яростные бои, в которых участвовали крупные силы войск, артиллерия, танки 4-й, 59-й и 52-й армий. При этом повсеместное геройство проявляли не отдельные воины, а целые подразделения, части и соединения. Ненависть к врагу, стремление во что бы то ни стало выполнить приказ Родины были общим настроением, и они помогали преодолевать упорство врага, жестокости боя, невзгоды, плохую погоду. За ходом этих боев непрерывно следил Верховный Главнокомандующий.

В итоге нашим войскам удалось пробить узкую брешь в немецком капкане и спасти значительную часть окруженной 2-й ударной армии. Однако, несмотря на все принятые меры с привлечением партизан, специальных отрядов, парашютных групп и прочих мероприятий, изъять из кольца окружения Власова нам не удалось. И не удалось сделать прежде всего потому, что этого не хотел сам Власов».

Как видите, написано тоже не густо, но зато чрезвычайно брехливо, и то, что эта брехня согласована после войны с маршалом Мерецковым, дела не меняет. Мерецков тоже врет, вложив в уста Сталину слова, которые тот якобы сказал 8 июня: «...во что бы то ни стало вызволить 2-ю ударную из окружения, хотя бы даже без тяжелого оружия и техники».

Сталин дал другой приказ, и его смысл виден из директивы, которую Василевский и Мерецков дали генералу Власову 9 июня. Но о ней несколько ниже, а пока процитирую пункт в этой директиве:

«Особо предупреждаю Военный совет 2-й ударной армии о персональной ответственности за планомерность и четкость проведения операции по выводу войск армии в резерв фронта. Принять все меры к тому, чтобы все войска выходили организованно в составе своих частей и подразделений, чтобы все оружие, вся боевая техника и все военное имущество были выведены и вывезены с оставляемой территории. Ничего врагу не оставлять. Предупредить об ответственности за военное имущество и боевую технику всех командиров и комиссаров частей».

Как видите, из документов следует, что ни о каком оставлении оружия врагу и речи не было!

И даже через две недели, 23 июня, после полного провала задачи, поставленной Сталиным, штаб Волховского фронта доносил в Генштаб:

«2-я ударная армия провела следующие подготовительные мероприятия к выводу материальной части и автотранспорта. Артиллерия частью погружена на площадки узкоколейной ж. д., частью обеспечена прицепами, автотранспортом и горючим. Автотранспорт в составе 1300 машин разбит на эшелоны (из них 75 % снабжены горючим). Подготовлены щиты для перекрытия разрушенных участков дорог при следовании в пути».

И только 26 июня начальник штаба Волховского фронта упомянул:

«После того как в войсках армии началось стихийное уничтожение техники, обстановка продолжала ухудшаться. С 23 июня 1942 г. командарм отдал устное распоряжение всем начальникам родов войск и командирам соединений уничтожить всю технику армии. С получением этого распоряжения началось массовое уничтожение и порча матчасти, вооружения, автотранспорта, средств связи и оставшихся боеприпасов и разного имущества. В течение 23 и 24 июня 1942 г. всюду наблюдались пожары и взрывы. 24 июня начальники родов войск доложили командарму о том, что техника армии была уничтожена. Только незначительная часть орудий и автомашин попали в руки врага в исправном виде».

Еще брехня Василевского. В окружении оказалось 7 стрелковых дивизий и 6 стрелковых бригад 2-й ударной армии, кроме этого, танковые, артиллерийские, инженерные и другие части армейского назначения. Поэтому, даже с учетом потерь, численность 2-й ударной была более 100 тысяч человек. А всего из окружения вышло около 13 тысяч человек, включая вывезенных раненых. Это, по Василевскому, «значительная часть». Да, очень значительная...

То есть свой полководческий маразм в качестве представителя Ставки Василевский выдает за «блестящее» исполнение задачи, якобы поставленной Сталиным.

На самом деле Сталин приказывал не это, - да кто же в своем уме даст приказ просто «выходить из окружения» такой громадной силище, какой являлась 2-я ударная? Как следует из директивы № 00333/Оп, данной Мерецковым Власову 9 июня, т.е. на второй день после получения задачи от Сталина, 2-я ударная и 59-я армии должны были в 2 часа ночи 10 июня совместным ударом навстречу друг другу уничтожить немецкие войска, отрезавшие 2-ю ударную от 59-й армии, а затем, последовательно отходя на три рубежа, 2-я ударная должна была сосредоточиться в тылу 59-й армии и, пополняясь, находиться в резерве Волховского фронта. Эту директиву Мерецков послал Власову в 14:00 9 июня 1942 года, предупредив в пункте 8:

«Лично вам руководить операцией войск 2-й ударной армии по прорыву, очищению прохода и обеспечению его флангов в пределах поставленной задачи. Руководство подготовкой промежуточных рубежей, контроль за своевременностью занятия их войсками прикрытия и обороны на них в пределах установленных вами сроков персонально возложить на заместителя командующего армией генерал-майора Алферьева».

Чуть позже, чтобы взбодрить Власова, полководцы шлют ему еще одно указание:

«Директивой фронта № 00333/Оп на Вас возложена исключительно важная задача, за выполнением которой лично следит товарищ Сталин. Операция, выполняемая Вами, будет проведена и завершена успешно только тогда, когда каждый командир и политработник будут на своих местах, будут жестоко держать подчиненные войска в своих руках, будут спокойно, твердо и уверенно управлять ими.

Всеми мерами, не считаясь ни с чем, не допускать возникновения паники. И, наоборот, всех бойцов, командиров и политработников, отличившихся в деле организации и осуществления отвода войск, брать на учет и немедленно представлять к правительственной награде.

Я, совместно с генерал-полковником Василевским, буду находиться на КП 59-й армии.

По ознакомлению уничтожить. МЕРЕЦКОВ, ЗАПОРОЖЕЦ, СТЕЛЬМАХ».

В ответ, в 22:00 9 июня Власов присылает Военному совету Волховского фронта донесение:

«1. Наступление противника, батальон пехоты с 10-13 танками, на участке 92 сд продолжается. Нами подбито 4 танка противника. На участке 327 сд противник продолжает наступление, непрерывно подбрасывая резервы из Вдицко. 10 танков противника из района 1,5 км восточнее Восход в течение 9 июня с.г. обстреливали боевые порядки 1102 сп. Кроме этого, отмечается 10 танков противника в районе Финев Луг. Авиация противника 9 июня 1942 г. трижды бомбила район Новая Кересть, КП армии и боевые порядки войск. Имеются потери.

Войска армии, оказывая упорное сопротивление наступающему противнику, продолжают удерживать занимаемый рубеж. Войска восточной группы без изменений в готовности к наступлению. ВЛАСОВ, ЗУЕВ, ВИНОГРАДОВ».

Как хотите, но то, что из 7 дивизий и 6 бригад Власов сообщил обстановку только у двух дивизий, причем какую-то чепуху про то, как батальон немцев непрерывно обижает целую нашу дивизию, и молчит о положении на фронте у остальных соединений армии, говорит о том, что Власов либо совершенно не имел сведений, что происходит у него в армии, либо уже умышленно ею не управлял. К этой мысли приходишь, когда видишь, что Власов в ответ на сообщение командующего фронтом о том, что Мерецков выехал из штаба фронта на командный пункт 59-й армии, чтобы лично контролировать прорыв, не сообщил, что он сам выехал на КП восточной группы, чтобы лично руководить ее наступлением. А ведь это Власову было прямо приказано!

В результате, как сетует Мерецков:

«Сигнал к наступлению дали на рассвете 10 июня. Артиллерия произвела короткую подготовку. Танки и пехота двинулись в атаку. Кажется, все было продумано и предусмотрено. Но успеха не получилось».

Ну, теперь уж должно было стать понятным, что Власов не командует войсками? Почему же не вылетели во 2-ю ударную и не взяли командование на себя? Положим, Мерецков командовал фронтом, но ведь Василевский все равно без дела сидел, почему же не бросился организовывать сражение 2-й ударной?

Умники мне скажут - а если бы он, начальник Генштаба РККА, попал в плен? А зачем ему было попадать в плен, у него что - пистолета не было? Генерал Ефремов, даже тяжело раненный, сумел застрелиться. Но если бы Василевский возглавил 2-ю ударную армию, то ведь, возможно, спас бы 100 тысяч советских солдат, а так просидел в штабе Мерецкова, давая Власову «на деревню дедушке» директивы, указания, информацию и наблюдая, как через узкий коридор выходит «значительная часть» армии без техники и оружия.

И уверен, что именно из-за своей позорной роли Василевский так скупо описал историю гибели 2-й ударной. Со мною не согласятся и скажут, что это из-за предателя Власова, вон и в энциклопедии о нем ничего не написано. Ну, хорошо, давайте рассмотрим эпизод той войны, в котором Василевский лично участвовал, но откровенных предателей в той ситуации не было.

ДЕМЯНСКИЙ КОТЕЛ

К концу февраля 1942 года четыре армии Северо-Западного фронта, в том числе две ударные (3-я и 4-я), окружили под Демянском немецкий 2-й армейский корпус - около 100 тысяч немцев. Теперь предстояло окруженных уничтожить или принудить сдаться. Для этого Ставка и послала под Демянск полководца Василевского. Энциклопедия об итогах полководческой деятельности Василевского пишет так:

«Противнику удалось 23 апреля разорвать кольцо окружения. Образовался так называемый рамушевский (по названию села Рамушево) коридор шириной к концу апреля 6-8 км. Предпринимавшиеся с 3 по 20 мая попытки войск Северо-Западного фронта замкнуть коридор и ликвидировать Демянскую группировку противника успеха не имели».

И немцы в этом котле сидели год и лишь в начале 1943 года прорвались из него, правда, не без потерь. Ну и сколько же написал маршал Василевский об этой операции, в которой блеснул его полководческий талант? А вот сколько:

«С середины апреля и до 8 мая 1942 года я, выполняя задания Ставки, находился в войсках Северо-Западного фронта и вместе с его командованием решал задачу ликвидации окруженной Демянской группировки фашистов».

И это все.

Что интересно, согласно цитируемой энциклопедии, одной из причин, почему Василевскому не удалось уничтожить 100-тысячную группировку немцев под Демянском, была лесисто-болотистая местность: «Большие трудности для действий фронта создавали лесисто-болотистая местность и глубокий снежный покров». А одной из причин, почему Василевскому не удалось сохранить для РККА 2-ю ударную армию, а для советского народа 100 тысяч советских мужчин, тоже была лесисто-болотистая местность. Штаб Волховского фронта так и докладывал: «В результате активных действий противника в лесисто-болотистой местности путем охвата наших флангов... противнику удалось... вклиниться в нашу оборону...» У людей попроще в ходу поговорка, что плохому танцору и яйца мешают, а для данного случая ее можно было бы перефразировать: для тех полководцев, которым лесисто-болотистая местность и наступать, и обороняться мешает.

Вы мне скажете, что КПСС запрещала нашим доблестным маршалам уделять много внимания неудачным операциям, вот Василевский и поскупился на подробности, в частности не привел ни одного документа и о том, как Сталин оценил его, Василевского, деятельность под Демянском.

КРЫМСКИЙ ФРОНТ

Но это ведь не единственная неудачная операция Красной Армии, были и другие. Вот, в частности, Крымский фронт на Керченском полуострове в 1942 году имел в своем составе три армии, среди которых ни одной ударной, т.е. меньше, чем у Василевского было под Демянском, а противостоял ему не корпус, а 11-я немецкая армия и румыны. Энциклопедия скупо сообщает:

«27 февраля - 13 апреля 1942 года Крымский фронт трижды проводил наступление с целью оказать помощь войскам Севастопольского оборонительного района, но был вынужден перейти к обороне... В мае 1942 года войска фронта были вынуждены оставить Керченский полуостров и эвакуироваться на Таманский полуостров».

Казалось бы, что Василевский должен был бы сообщить об операциях в Керчи еще меньше, чем о своем сидении под Демянском. Но посмотрите, сколько он написал.

«Из ежедневных разговоров с начальником Генерального штаба и из докладов работников Оперативного управления мне было известно, что предпринимавшиеся в то время Крымским фронтом попытки с Керченского полуострова освободить весь Крым, несмотря на большое превосходство в силах над противником, закончились неудачей. Ставка приказала фронту во второй половине апреля прекратить наступление и организовать прочную, глубоко эшелонированную оборону. В распоряжении Крымского фронта была тогда двадцать одна стрелковая дивизия, 3577 орудий и минометов, 347 танков, 400 самолетов (175 истребителей и 225 бомбардировщиков). Враг же имел здесь десять с половиной пехотных дивизий, 2472 орудия и миномета, 180 танков и тоже до 400 самолетов. Таким образом, наше превосходство было налицо.

24 апреля И. В. Сталин по телефону сообщил мне, что напряженнейшая работа подорвала здоровье Б. М. Шапошникова и что Ставка в связи с этим вынуждена освободить его от работы, дать ему возможность подлечиться, отдохнуть, что принято решение временно исполнение обязанностей начальника Генерального штаба возложить на меня, освободив меня от непосредственного руководства Оперативным управлением Генштаба. Вечером того же дня для меня был передан в штаб Северо-Западного фронта приказ наркома обороны об этом, а 26 апреля мне было присвоено звание генерал-полковника...

Несмотря на то что превосходство в силах у войск нашего Крымского фронта над врагом было значительным, 8 мая немецко-фашистские войска нанесли удар в Крыму на Керченском полуострове вдоль побережья Черного моря, прорвали оборону в полосе 44-й армии и вклинились в глубину на расстояние до 8 км.

9 мая я получил указание И. В. Сталина немедленно вернуться в Москву.

К вечеру первого дня наступления врага Верховный Главнокомандующий получил от Л. З. Мехлиса, являвшегося тогда представителем Ставки Верховного Главнокомандования при руководстве и в войсках Крымского фронта, телеграмму следующего содержания:

«Теперь не время жаловаться, но я должен доложить, чтобы Ставка знала командующего фронтом. 7 мая, то есть накануне наступления противника, Козлов созвал военный совет для обсуждения проекта будущей операции по овладению Кой-Асаном. Я порекомендовал отложить этот проект и немедленно дать указание армиям в связи с ожидаемым наступлением противника. В подписанном приказании комфронта в нескольких местах ориентировал, что наступление ожидается 10-15 мая, и предлагал проработать до 10 мая и изучить со всем начальством, командирами соединений и штабами план обороны армий. Это делалось тогда, когда вся обстановка истекшего дня показывала, что сутра противник будет наступать. По моему настоянию ошибочная в сроках ориентировка была исправлена. Сопротивлялся также Козлов выдвижению дополнительных сил на участок 44-й армии».

В ответе Мехлису Верховный писал:

«Вы держитесь странной позиции постороннего наблюдателя, не отвечающего за дела Крымфронта. Эта позиция очень удобна, но она насквозь гнилая. На Крымском фронте Вы - не посторонний наблюдатель, а ответственный представитель Ставки, отвечающий за все успехи и неуспехи фронта и обязанный исправлять на месте ошибки командования. Вы вместе с командованием отвечаете за то, что левый фланг фронта оказался из рук вон слабым. Если «вся обстановка показывала, что с утра противник будет наступать», а Вы не приняли всех мер к организации отпора, ограничившись пассивной критикой, то тем хуже для Вас. Значит, Вы еще не поняли, что Вы посланы на Крымфронт не в качестве Госконтроля, а как ответственный представитель Ставки.

Вы требуете, чтобы мы заменили Козлова кем-либо вроде Гинденбурга. Но Вы не можете не знать, что у нас нет в резерве гинденбургов. Дела у вас в Крыму несложные, и Вы могли бы сами справиться с ними. Если бы Вы использовали штурмовую авиацию не на побочные дела, а против танков и живой силы противника, противник не прорвал бы фронта и танки не прошли бы. Не нужно быть Гинденбургом, чтобы понять эту простую вещь, сидя два месяца на Крымфронте».

В течение двух дней почти все войска Крымского фронта оказались втянутыми в бой. Утром 10 мая Ставка приказала отвести войска фронта на линию Турецкого вала и организовать там оборону, но командование фронта, не выполнив приказ Ставки, затянуло отвод на двое суток и к тому же не сумело правильно организовать его. В результате враг 14 мая прорвался к окраинам Керчи. Начались отход наших войск на восток и переправа через Керченский пролив на Таманский полуостров. Войска несли большие потери.

Ставка детально изучила ход Керченской операции. Мы пришли к выводу, что руководство войсками фронта со стороны командующего Крымским фронтом генерал-лейтенанта Д. Т. Козлова, члена Военного совета дивизионного комиссара Ф. А. Шаманина, начальника штаба генерал-майора П. П. Вечного и представителя Ставки Верховного Главнокомандования армейского комиссара 1-го ранга Л. З. Мехлиса было явно несостоятельным.

Поражение в Керчи было досадным и несло за собой тяжелые последствия для Севастополя. Поэтому Ставка отнеслась к этому чрезвычайно строго. В своей директиве от 4 июня 1942 года она указывала: «Основная причина провала Керченской операции заключается в том, что командование фронта - Козлов, Шаманин, Вечный, представитель Ставки Мехлис, командующие армиями фронта, и особенно 44-й армии - генерал-лейтенант Черняк и 47-й армии - генерал-майор Колганов, обнаружили полное непонимание природы современной войны...» Далее конкретно указывалось, в чем это выразилось. Командование Крымского фронта растянуло дивизии в одну линию, не считаясь с открытым равнинным характером местности, вплотную пододвинуло всю пехоту и артиллерию к противнику; вторых и третьих эшелонов, не говоря уже о резервах в глубине, не было создано, а потому после прорыва противником линии фронта командование не сумело противопоставить достаточные силы врагу, своевременно задержать его наступление, а затем и ликвидировать прорыв. Командование фронта в первые же часы наступления противника выпустило из рук управление войсками, ибо первым же налетом авиация врага разбомбила хорошо известные ей и длительное время не сменявшиеся командные пункты фронта и армий, нарушила проволочную связь, расстроила узлы связи. По преступной халатности штаба фронта о радиосвязи и других средствах связи забыли. Командование фронта не организовало взаимодействия армий и совершенно не обеспечило взаимодействия наземных сил с авиацией фронта. Отвод войск происходил неорганизованно.

В директиве давался анализ тактики врага, совершенно не разгаданной командованием фронта. «Противник, нанося главный удар против левого фланга фронта, - говорилось в ней, - сознательно вел себя пассивно против правого нашего фланга, будучи прямо заинтересован в том, чтобы наши войска на этом фланге оставались на своих позициях, и рассчитывая нанести им удар с выходом своей ударной группировки на тылы наших войск, остававшихся в бездействии на правом фланге. Когда же на второй день после начала наступления противника, учитывая обстановку, сложившуюся на Крымском фронте, и видя беспомощность командования фронта, Ставка приказала планомерно отвести армии фронта на позиции Турецкого вала, командование фронта и т. Мехлис своевременно не обеспечили выполнение приказа Ставки, начали отвод с опозданием на двое суток, причем отвод происходил неорганизованно и беспорядочно. Командование фронта не обеспечило выделения достаточных арьергардов, не установило этапов отхода, не наметило промежуточных рубежей отвода и не прикрыло подхода войск к Турецкому валу заблаговременной выброской на этот рубеж передовых частей».

Ставка резко осудила метод руководства войсками со стороны командования фронта и Л. З. Мехлиса. Называя этот метод бюрократическим и бумажным, Ставка считала его второй причиной неудач наших войск на Керченском полуострове.

«Тт. Козлов и Мехлис считали, что главная их задача состояла в отдаче приказа и что изданием приказа заканчивается их обязанность по руководству войсками. Они не поняли того, что издание приказа является только началом работы и что главная задача командования состоит в обеспечении выполнения приказа, в доведении приказа до войск, в организации помощи войскам по выполнению приказа командования. Как показал разбор хода операции, командование фронта отдавало свои приказы без учета обстановки на фронте, не зная истинного положения войск. Командование фронта не обеспечило даже доставки своих приказов в армии». Такой факт имел место с приказом для 51-й армии, ей было приказано прикрыть отвод всех сил фронта на Турецкий вал. Однако приказ даже не был доставлен командарму. «В критические дни операции командование Крымского фронта и т. Мехлис, вместо личного общения с командующими армиями и вместо личного воздействия на ход операции, проводили время на многочасовых бесплодных заседаниях Военного совета».

Третьей причиной неуспехов на Керченском полуострове Ставка считала недисциплинированность Козлова и Мехлиса, которые нарушили указание Ставки и не обеспечили его выполнения, не обеспечили своевременный отвод войск за Турецкий вал. Опоздание на два дня с отводом войск явилось гибельным для исхода всей операции. Ставка строго взыскала с виновных, сняла их с занимаемых постов, снизила в воинских званиях. Ставка потребовала от командующих и военных советов всех фронтов и армий, чтобы они извлекли уроки из этих ошибок:

«Задача заключается в том, чтобы наш командный состав по-настоящему усвоил природу современной войны, понял необходимость глубокого эшелонирования войск и выделения резервов, понял значение организации взаимодействия всех родов войск, и особенно взаимодействия наземных сил с авиацией. Задача заключается в том, чтобы наш командный состав решительно покончил с порочными методами бюрократическо-бумажного руководства и управления войсками, не ограничивался отдачей приказов, а бывал почаще в войсках, в армиях, дивизиях и помогал своим подчиненным в деле выполнения приказов командования. Задача заключается в том, чтобы наш командный состав, комиссары и политработники до конца выкорчевали элементы недисциплинированности в среде больших и малых командиров».

Потеря Керченского полуострова поставила в исключительно тяжелое положение наши войска, защищавшие Севастопольский оборонительный район. Против них теперь были повернуты все силы 11-й немецкой армии. 250 огненных дней и ночей продолжалась оборона героического города. В начале июля 1942 года, когда выяснилось, что третье наступление врага отразить не удастся, часть защитников Севастополя была эвакуирована на Черноморское побережье Кавказа. Но на берегу оставалось еще немало бойцов, которые продолжали самоотверженную борьбу вплоть до 9 июля. Отдельные подразделения ушли к крымским партизанам и продолжали там борьбу. Военная обстановка на южном крыле советско-германского фронта изменилась в пользу врага после овладения им Крымом».

Почувствовали разницу в описании операций той войны? О Крыме Василевский чуть ли не диссертацию написал. Оказывается, Ставка, если верить Василевскому, раньше не изучала причины провала операций по отводу 2-й ударной армии и по ликвидации Демянской группировки немцев, то тут опомнилась, все изучила и нашла виноватого - представителя Ставки Л. З. Мехлиса.

Мехлис, оказывается, не сделал то, Мехлис не сделал се, короче - один Мехлис виноват, потому что не слушал мудрых указаний московского полководца Василевского по отводу войск за Турецкий вал.

Давайте об этом. Немцы начали громить Крымский фронт 8 мая 1942 года, приказ Ставки, исполненный и.о. начальника Генштаба Василевским, был послан Крымфронту 9 мая, а немцы захватили Турецкий вал 10 мая. Так кто начал «отвод с опозданием на двое суток» - Мехлис или Василевский? В своей директиве, анализирующей разгром Крымфронта, Ставка, как вы прочли выше, совершенно правильно учит: «...издание приказа является только началом работы и что главная задача командования состоит в обеспечении выполнения приказа, в доведении приказа до войск, в организации помощи войскам...» Согласно этим нудным указаниям, чтобы выполнить приказ Ставки по отводу войск за Турецкий вал, Мехлису и Козлову нужно было выехать в войска, но Василевский в пункт 7 этого приказа вписал: «Решительно возражаем против выезда Козлова и Мехлиса в группу Львова» - туда, откуда Крымфронт должен был нанести контрудар по немцам. Однако, как видите, «анализируя» причины поражения Крымфронта, Ставка глубокомысленно назвала метод руководства Мехлиса «бюрократическим и бумажным». А из Москвы, за две тысячи километров указывать командующему фронтом в разгар сражения, где тому находиться, - это не бюрократия?