Реальность образно-знаковых систем

Образы и знаки как реальность человеческого бытия. Образ как термин имеет массу значений. В контексте обсуждения реальности образно-знаковых систем мы будем рассматривать реальность предметного и природного миров как реальность культурно выношенных и презентированных в нашем бытии предметов, созданных рукотворно (предметный мир) и нашим подсознанием, воображением и означением (исконно природный мир), а также природный мир, произведенный путем отбора, селекции и т.д.

Весь многообразный предметный и природный мир есть система внешних образов – реальных воплощений долгого пути человечества к современной культуре. Предметы, являясь материальными продуктами труда человека, представляют собой еще и образы – знаки нашей культуры. Каждый предмет своим внешним видом, функциональным назначением и эстетическим воплощением сообщает каждому человеку информацию о своем присутствии и назначении. Образы предметов выступают знаками реальности человеческого бытия.

Помимо названной категории образов во внешнем мире широко представлены образы искусства, литературы и науки.

Произведения изобразительного искусства хранятся в музеях, в собственных домах человека, предстают перед нами в виде копий. Концентрированная выразительность художественного произведения демонстрирует человеку феноменологическую сущность предмета. Мы научаемся воспринимать предметы искусства как концентрированное выражение идеи, мысли, чувства.

Следующая реальность – знания без познающего субъекта. В своей работе “Объективное знание” К. Поппер писал о наличии трех миров: “С самого начала я хочу признаться, что я реалист: я полагаю, отчасти подобно наивному реалисту, что существует физический мир и мир состояний сознания и что они взаимодействуют между собой, и я считаю также, что существует третий мир <...>.

Обитателями моего третьего мира являются, прежде всего, теоретические системы, другими важными его жителями являются проблемы и проблемные ситуации. Однако его наиболее важными обитателями – это я буду специально доказывать – являются критические рассуждения и то, что может быть названо – по аналогии с физическим состоянием или состоянием сознания – состоянием дискуссий или состоянием критических споров; конечно, сюда относится и содержание журналов, книг и библиотек” (Поппер К. Объективное знание. Эволюционный подход//Логика и рост научного знания: избр. работы: пер. с англ. – М., 1983. – С. 440-441.). К. Поппер заявлял о независимом существовании третьего мира. Если библиотеки и наша способность учиться, усваивать их содержание выжили, то после преодоления значительных трудностей наш мир может начать развиваться снова.

“Научные знания не есть просто знания в смысле обычного использования слов "я знаю". В то время как знание в смысле "я знаю" принадлежит к тому, что я называю "вторым миром", миром субъектов, научное знание принадлежит к третьему миру, к миру объективных теорий, объективных проблем и объективных рассуждений” (Там же. – С. 442.).

Безусловно, научное знание обладает особой ценностью, оно несет в себе потенциал к развитию новых поколений, новых идей, новых научных знаний. Однако, рассуждая о значении реальности научных знаний, мы должны обратить внимание на то, что знание существует в контексте образно-знаковых систем. Это обстоятельство побуждает нас после обсуждения реальности образов и реальности знаний обратиться к реальности образно-знаковых систем.

Человечество в своей истории породило особую реальность, которая развивалась вместе с предметным миром, – реальность образно-знаковых систем.

Знак – любой материальный чувственно воспринимаемый элемент действительности, выступающий в определенном значении и используемый для хранения и передачи некоторой идеальной информации о том, что лежит за пределами этого материального образования. Знак включается в познавательную и творческую деятельность человека, в общение людей.

Человек создал системы знаков, которые воздействуют на внутреннюю психическую деятельность, определяя ее, и одновременно детерминируют создание новых предметов реального мира.

Современные знаковые системы подразделяются на языковые и неязыковые.

Язык – система знаков, служащая средством человеческого мышления, самовыражения и общения. С помощью языка человек познает окружающий мир. Язык, выступая орудием психической деятельности, изменяет психические функции человека, развивает его рефлексивные способности. Как писал лингвист А.А. Потебня, слово – “намеренное изобретение и божественное создание языка... Слово первоначально есть символ, идеал, слово сгущает мысли” (Потебня А.А. Мысль и язык. – Киев, 1993. – С. 7.). Язык объективирует самосознание человека, формируя его в соответствии с теми значениями и смыслами, которые определяют культуру языка, поведение, отношения между людьми, на образцы личностных качеств человека (Реальность языка столь многообразна, что является предметом изучения многих наук: лингвистики, логики, психолингвистики, психосигнифики, этнолингвистики, культурологии, литературоведения, социологии, семистики, психологии личности и др.). Знаковая функция языка опосредует связь: человек – знак – человек.

Каждый естественный язык складывался в истории этноса, отражая путь овладения реальностью предметного мира, мира создаваемых людьми вещей, путь овладения трудовыми и межперсональными отношениями. Язык всегда участвует в процессе предметного восприятия, становится орудием психических функций в специфически человеческой (опосредованной, знаковой) форме, выступает средством идентификации предметов, чувств, поведения и т.д.

Язык развивается благодаря социальной природе человека. В свою очередь, развивающийся в истории язык влияет на социальную природу человека. Слову И.П. Павлов придавал определяющее значение в регуляции поведения человека, господстве над поведением. Грандиозная сигналистика речи является для человека новым регулятивным признаком овладения поведением (Павлов И.П. Полн. собр. соч.: в 13 т. – М.; Л., 1951. – Т. 4.).

Слово имеет определяющее значение для мысли и душевной жизни вообще. А.А. Потебня указывал на то, что слово “есть орган мысли и непременное условие всего позднейшего развития понимания мира и себя”. Однако по мере использования, по мере приобретения новых значений и смыслов слово “лишается своей конкретности и образности”. Это очень важная мысль, которая подтверждается практикой движения языка. Слова не только объединяются, истощаются, но и, потеряв свои изначальные значения и смыслы, превращаются в мусор, который засоряет современный язык. Обсуждая проблему социального мышления людей в их повседневной жизни, М. Мамардашвили писал о проблеме языка: “Мы живем в пространстве, в котором накоплена чудовищная масса отходов производства мысли и языка” (Мамардашвили М. Как я понимаю философию. – М., 1990. – С. 164.). Действительно, в языке как цельном явлении, как основе человеческой культуры наряду со словами-знаками, выступающими в определенных значениях и смыслах, в процессе исторического развития возникают осколки отживших и выходящих из употребления знаков. Эти “отходы” естественны для всякого живого и развивающегося явления, а не только для языка.

О сущности языковой реальности французский философ, социолог и этнограф Л. Леви-Брюль писал: “Представления, называемые коллективными, если определить только в общих чертах, не углубляя вопроса об их сущности, могут распознаваться по следующим признакам, присущим всем членам данной социальной группы: они передаются в ней из поколения в поколение. Они навязываются в ней отдельным личностям, побуждая в них сообразно обстоятельствам чувства уважения, страха, поклонения и т.д. в отношении своих объектов, они не зависят в своем бытии от отдельной личности. Это происходит не потому, что представления предполагают некий коллективный субъект, отличный от индивидов, составляющих социальную группу, а потому, что они проявляют черты, которые невозможно осмыслить и понять путем одного только рассмотрения индивида как такового. Так, например, язык, хоть он и существует, собственно говоря, лишь в сознании личностей, которые на нем говорят, тем не менее несомненная социальная реальность, базирующаяся на совокупности коллективных представлений. Язык навязывает себя каждой из этих личностей, он предшествует ей и переживает ее” (Леви-Брюль Л. Сверхъестественное в первобытном мышлении. – М., 1994. – С. 9.) (курсив мой. – В.М.). Это очень важное объяснение того, что сначала культура содержит в себе языковую материю системы знаков – “предшествует” отдельному человеку, а затем “язык навязывает себя” и присваивается человеком.

И все-таки язык – основное условие развития психики человека. Благодаря языку и другим знаковым системам человек обрел средство для умственной и духовной жизни, средство глубокого рефлексивного общения. Безусловно, язык – это особая реальность, в которой развивается, становится, реализуется и существует человек.

Язык выступает средством культурного развития; помимо этого, он – источник формирования глубинных установок на ценностное отношение к окружающему миру: людям, природе, предметному миру, самому языку.

Эмоционально-ценностному отношению, чувству есть множество словесных аналогов, но прежде в множестве языковых знаков заложено то, что лишь затем становится отношением конкретного человека. Язык – концентрация коллективных представлений, идентификаций и отчуждений предков человека и его современников.

В онтогенезе, присваивая язык с его исторически обусловленными значениями и смыслами, с его отношением к явлениям культуры, воплощенным в реальностях, определяющих существование человека, ребенок становится современником и носителем той культуры, в рамках которой формируется язык.

Различают языки естественные (речь, мимика и пантомимика) и искусственные (в информатике, логике, математике и др.).

Неязыковые системы знаков. Неязыковые системы знаков: знаки-признаки, знаки-копии, автономные знаки, знаки-символы и др.

Знаки-признаки – запримета, метка, отличие, отлика, все, по чему узнают что-либо. Это внешнее обнаружение чего-либо, обозначение признаков присутствия конкретного предмета или явления.

Признак сигнализирует о предмете, явлении. Знаки-признаки составляют содержание жизненного опыта человека, являются наиболее простыми и первичными по отношению к знаковой культуре человека.

В древние времена люди уже выявляли знаки-признаки, что помогало им ориентироваться в природных явлениях (дым – значит огонь; алая вечерняя заря – завтра ветер; молния – гром). Через знаки-признаки, выражающие внешние экспрессивные проявления разных эмоциональных состояний, люди учились рефлексии друг у друга. Позднее они освоили более тонкие знаки-признаки.

Знаки-признаки – богатейшая область человеческой культуры, которая присутствует в ней в сфере не только предметов, отношений человека с миром, но и языка.

Знаки-копии (иконические знаки) – это воспроизведения, несущие в себе элементы сходства с обозначаемым. Таковы результаты изобразительной деятельности человека – графические и живописные изображения, скульптура, фотографии, схемы, географические и астрономические карты и др. Знаки-копии воспроизводят в своей материальной структуре важнейшие чувственно ощутимые свойства предмета (форма, цвет, пропорции и т.д.).

В родовой культуре знаки-копии чаще всего изображали тотемных животных – волка, медведя, оленя, лису, ворона, коня, петуха – или антропоморфных духов, идолов. Природные стихии – солнце, месяц, огонь, растения, вода – также имеют свое выражение в знаках-копиях, использовавшихся в ритуальных действиях, а затем ставших элементами народной изобразительной культуры (орнаменты в домостроении, вышивки рушников, покрывал, одежды, а также все многообразие оберегов).

Отдельную самостоятельную культуру иконических знаков составляют куклы, которые таят в себе возможности особенно глубокого воздействия на психику взрослого и ребенка. Кукла – иконический знак человека или животного, изобретенный для обрядов (из дерева, глины, стеблей злаковых, трав и др.). В человеческой культуре кукла имела много значений.

Она изначально обладала свойствами живого человека как антропоморфное существо и помогала ему как посредник, принимая участие в ритуалах. Ритуальная кукла обычно красиво наряжалась. В языке остались выражения: “кукла куклой” (о щеголеватой, но глупой женщине), “куколка” (ласка, похвала). В языке есть доказательство возможного прежде одушевления куклы. Мы говорим “куклин”, т.е. принадлежащий кукле, даем куклам имя – знак ее исключительного положения в мире человека.

Кукла занимает пространство детской игровой деятельности и наделяется антропоморфными свойствами.

Кукла – действующий персонаж театра кукол.

Кукла – символический знак и антропоморфный субъект в куклотерапии.

Знаки-копии становились участниками сложных магических действий, когда предпринимались попытки освободиться от злых чар колдуна, ведьмы, демонов. В культурах многих народов мира известно изготовление чучел, являющихся знаками-копиями устрашающих существ, для ритуальных их сожжений с целью освободиться от реальной опасности. Кукла оказывает многосоставное воздействие на психическое развитие.

В процессе исторического развития человеческой культуры именно иконические знаки обрели исключительное пространство изобразительного искусства.

Автономные знаки – это специфическая форма существования индивидуальных знаков, которая создается отдельным человеком (или группой людей) согласно психологическим законам творческой созидательной деятельности. Автономные знаки субъективно свободны от стереотипов социальных ожиданий представителей одной с созидателем культуры. Каждое новое направление в искусстве рождалось пионерами, открывающими для себя новое видение, новую представленность реального мира в системе иконических знаков и знаков-символов. Через борьбу новых значений и смыслов вложенная в новые знаки система или утверждалась и принималась культурой как действительно необходимая, или уходила в небытие и становилась интересной разве что специалистам – представителям наук, заинтересованным в отслеживании истории сменяющихся знаковых систем (Термин “автономные знаки” используется еще в одном значении – как специфически детская продукция изобразительной деятельности, когда дети создают узнаваемые друг другом образы, которые не практикуются в конвенциональном изобразительном опыте творчества взрослых художников (Мухина В.С. Изобразительная деятельность ребенка как форма усвоения социального опыта. – М, 1981).).

Знаки-символы – это знаки, обозначающие отношения народов, слоев общества или групп, утверждающие что-то. Так, гербы – отличительные знаки государства, сословия, города – материально представленные символы, изображения которых располагаются на флагах, денежных знаках, печатях и т.д.

К знакам-символам относятся знаки отличия (ордена, медали), знаки различия (значки, нашивки, погоны, петлицы на форменной одежде, служащие для обозначения звания, рода службы или ведомства). В качестве знаков-символов следует рассматривать девизы и эмблемы, а также условные знаки (математические, астрономические, нотные, корректурные, фабричные, фирменные, знаки качества, иероглифы), предметы природы и рукотворные предметы, которые в контексте самой культуры приобретали значение исключительного знака, отражающего мировоззрение людей, принадлежащих к социальному пространству этой культуры.

Знаки-символы, как и другие знаки, появились в родовой культуре. Тотемы, амулеты, обереги стали знаками-символами, защищающими человека от опасностей, таящихся в окружающем мире. Всему природному, реально существующему человек придавал символическое значение.

Присутствие знаков-символов в человеческой культуре бесчисленно, они создают реалии знакового пространства, в котором живет человек, определяют специфику психического развития человека и психологию его поведения в современном ему обществе.

Одна из наиболее архаичных форм знаков – тотемы. Тотемы и поныне сохранились у отдельных этнических групп не только в Африке, Латинской Америке, но и на Севере России.

В культуре родовых верований особое значение имеет символическое перевоплощение человека с помощью специального символического средства – маски.

Маска – специальная накладка с изображением звериной морды, человеческого лица и т.д., надеваемая человеком. Маска маскирует лицо человека, помогает созданию нового образа. Перевоплощение осуществляется не только с помощью маски, но и соответствующего костюма, элементы которого предназначены “заметать следы”. Каждой маске присущи только ей свойственные движения, ритм, танцы. Магия маски состоит в содействии идентификации человека с обозначаемой ею личиной. Маска позволяет облачиться в чужие личины или проявить свои подлинные свойства.

Освобождение от сдерживающего начала нормативности выражается в символах человеческой смеховой культуры, а также в различных формах и жанрах фамильярно-площадной речи (ругательство, божба, клятва, блажь), которые также берут на себя символические функции.

Смех, будучи формой проявления чувств человека, в отношениях между людьми выступает и в качестве знака. Как показывает исследователь смеховой культуры М.М. Бахтин, смех связан “со свободой духа и свободой речи” (Бахтин М.М. Франсуа Рабле и народная культура Средневековья и Ренессанса. – М., 1990. – С. 80.). Безусловно, такая свобода появляется у человека, который может и хочет преодолеть контролирующую канонизацию сложившихся знаков (языковых и неязыковых).

Мат в неприличной брани, ругательстве, поносных словах имеет особое значение в речевой культуре. Мат несет в себе свою символику и отражает социальные запреты, которые в разных слоях культуры преодолеваются площадной бранью в обыденной жизни или входят в культуру поэзии (А.И. Полежаев, А.С. Пушкин). Бесстрашное, вольное и откровенное слово выступает в человеческой культуре не только в значении снижения другого, но и в значении символического освобождения человеком самого себя из контекста культуры социальной зависимости. Контекст мата значим внутри того языка, которому он сопутствовал в истории (Русские заветные сказки. Собрано А.Н. Афанасьевым. – М., 1992.).

Особое значение среди знаков-символов всегда имели жесты.

Жесты – телодвижения, преимущественно рукой, сопровождающие или заменяющие речь, представляющие собой специфические знаки. В родовых культурах жесты использовались в качестве языка в ритуальных действиях и в коммуникативных целях.

Ч. Дарвин объяснял большинство жестов и выражений, непроизвольно употребляемых человеком, тремя принципами: 1) принципом полезных ассоциированных привычек; 2) принципом антитезы; 3) принципом прямого действия нервной системы (Дарвин Ч. Выражение эмоций у человека и животных//Сочинения. – М., 1953. – Т. 5. – С. 708-709.). Помимо самих жестов, сообразных с биологической природой, человечество вырабатывает социальную культуру жестов. Природные и социальные жесты человека “читаются” другими людьми, представителями того же этноса, государства и социального круга.

Жестовая культура весьма специфична у разных народов. Так, кубинец, русский и японец могут не только не понять друг друга, но и нанести моральный ущерб при попытке отрефлексировать жесты друг друга. Знаки жестов внутри одной культуры, но в разных социальных и возрастных группах также имеют свои особенности (жесты подростков (Мухина В.С., Хвостов К.А. Как обрести врага. – М., 1994.), правонарушителей, учащихся семинарии).

Еще одна группа структурированных символов – татуировка.

Татуировка – символические охранительные и устрашающие знаки, наносимые на лицо и тело человека путем наколов на коже и введения в них краски. Татуировки – изобретение родового человека (Большая советская энциклопедия. – 3-е изд. – М., 1976. – Т. 2, 9, 23, 25.), сохраняющее свою живучесть и распространенное в разных субкультурах (матросы, преступная среда (Пирожков В.Ф. Законы преступного мира молодежи (криминальная субкультура). – Тверь, 1994.) и др.). У современной молодежи разных стран появилась мода на татуировки своей субкультуры.

Язык татуировок имеет собственные значения и смыслы. В преступной среде знак татуировки показывает место преступника в его мире: знак может “поднять” и “опустить” человека, демонстрируя строго иерархизированное место в его среде.

Каждой эпохе соответствуют свои символы, отражающие человеческую идеологию, мировоззрение как совокупность идей и взглядов, отношение людей к миру: к окружающей природе, предметному миру, друг к другу. Символы служат стабилизации или изменению общественных отношений.

Символы эпохи, выраженные в предметах, отражают символические действия и психологию человека, принадлежащего этой эпохе. Так, особое значение во многих культурах имел предмет, знаменующий собой доблесть, силу, храбрость воина, – меч. Ю.М. Лотман писал: “Меч также не более чем предмет. Как вещь, он может быть выкован или сломан... но... меч символизирует свободного человека и является "знаком свободы", он уже предстает как символ и принадлежит культуре” (Лотман Ю.М. Беседы о русской культуре. Быт и традиции русского дворянства (XVIII – начало XIX века). – СПб., 1994. – С. 6.).

Область культуры – всегда область символическая. Так, в разных своих воплощениях меч как символ может быть одновременно оружием и символом, но может оказаться только символом, например когда для парадов изготовляется специальная шпага, не используемая по ее прямому назначению и фактически становящаяся изображением (иконическим знаком) оружия. Символическая функция оружия была отражена и в древнерусском законодательстве (“Русская правда”). Возмещение, которое нападающий платил пострадавшему, было пропорционально не только материальному, но и моральному ущербу: рана (даже тяжелая), нанесенная острой частью меча, влечет за собой меньшую виру (штраф, возмещение), чем не столь опасные удары необнаженным оружием или рукояткой меча, чашей на пиру или тыльной стороной кулака. Ю.М. Лотман писал об этом так: “Происходит формирование морали воинского сословия, и вырабатывается понятие чести. Рана, нанесенная острой (боевой) частью холодного оружия, болезненная, но не бесчестит. Более того, она даже почетна, поскольку бьются только с равным. Не случайно в быту западноевропейского рыцарства посвящение, т.е. превращение "низшего" в "высшее", требовало реального, а впоследствии знакового удара мечом. Тот, кто признавался достойным раны (позже – знакового удара), одновременно признавался и социально равным. Удар же необнаженным мечом, рукояткой, палкой – вообще не оружием – бесчестит, поскольку так бьют раба” (Лотман Ю.М. Указ. соч. – С. 7-8.).

Вспомним, что наряду с физической расправой над участниками дворянского декабрьского движения 1825 г. (через повешение) многие дворяне претерпели испытание позорной символической (гражданской) казнью, когда над их головами надламывался меч, после чего их ссылали на каторгу и поселение. Н.Г. Чернышевский также перенес унизительный обряд гражданской казни 19 мая 1864 г., после чего был отправлен на каторгу в Кадаю.

Оружие во всей многосторонности его использования как символа, включенного в систему мировоззрения определенной культуры, показывает, сколь сложна знаковая система культуры.

Знаки-символы конкретной культуры получают материальное выражение в предметах, языке и т.д. Знаки всегда имеют соответствующее времени значение и служат средством передачи глубинных культурных смыслов. Знаки-символы, как и иконические знаки, составляют материю искусства.

Разделение знаков на знаки-копии и знаки-символы условно. Эти знаки во многих случаях обладают достаточно выраженной обратимостью. Так, знаки-копии могут обрести значение знака-символа (статуи Родины-матери в Волгограде и Киеве, статуя Свободы в Нью-Йорке и др.).

Непросто определить специфику знаков в новой для нас, так называемой виртуальной реальности, которая предполагает множество разнообразных миров, представляющих собой по-новому трансформированные ею иконические знаки и новые символы.

Условность знаков-копий и знаков-символов обнаруживает себя в контексте особых знаков, которые рассматриваются в науке как эталоны.

Знаки-эталоны. В человеческой культуре существуют знаки-эталоны цвета, формы, музыкальных звуков, устной речи. Одни из этих знаков условно можно отнести к знакам-копиям (эталоны цвета, формы), другие – к знакам-символам (ноты, буквы). В то же время эти знаки подпадают под общее определение – эталоны.

Эталоны имеют два значения: 1) образцовая мера, образцовый измерительный прибор, служащие для воспроизведения, хранения и передачи единиц каких-либо величин с наибольшей точностью (эталон метра, эталон килограмма); 2) мерило, стандарт, образец для сравнения.

Особое место занимают так называемые сенсорные эталоны.

Сенсорные эталоны – это наглядные представления об основных образцах внешних свойств предметов. Созданы они в процессе познавательной и трудовой деятельности человечества. Люди постепенно вычленили и систематизировали разные свойства предметного мира сначала с практическими, а затем и научными целями. Выделяют сенсорные эталоны цвета, формы, звуков и др.

В человеческой речи эталонами являются фонемы, т.е. образцы звуков, рассматриваемые как средство для различения значений слов и морфем (части слова: корень, суффикс или приставка), от которых зависит смысл произносимых и слышимых слов. Каждый язык имеет свой набор фонем, отличающихся друг от друга по определенным признакам. Как и другие сенсорные эталоны, фонемы выделялись в языке постепенно, через мучительные поиски средств их эталонизации.

Сегодня мы можем наблюдать большую дифференциацию уже достаточно освоенных человечеством эталонов. Мир знаковых систем все более и более дифференцирует природные и созданные человечеством (исторические) реальности.

Особое значение имеет слово, способное одновременно использовать несколько чувственных модальностей в художественном произведении или описании. Романисту, отсылающему читателя к цвету и звуку, к запахам и прикосновениям, обычно удается достичь большей выразительности в описании сюжета целого произведения или отдельного эпизода.

Сложная реальность образно-знаковых систем в контексте бытия личности. Неязыковые знаки не существуют сами по себе, они входят в контекст языковых знаков. Все виды знаков, сложившиеся в истории культуры человечества, создают весьма сложную реальность образно-знаковых систем, которая для человека является вездесущей и всепроникающей.

Именно она заполняет пространство культуры, становясь ее материальной основой, ее достоянием и одновременно условием развития психики индивидуального человека. Знаки становятся особыми орудиями психической деятельности, которые преобразуют психические функции человека и определяют развитие его личности.

Л.С. Выготский писал: “Изобретение и употребление знаков в качестве вспомогательных средств при разрешении какой-либо психологической задачи, стоящей перед человеком (запомнить, сравнить что-либо, сообщить, выбрать и пр.), с психологической стороны представляет в одном пункте аналогию с изобретением и употреблением орудий” (Выготский Л.С. Развитие высших психических функций. – М., 1960. – С. 121.). Знак изначально приобретает инструментальную функцию, его называют орудием (“Язык – орудие мышления”). Однако не следует при этом стирать глубочайшее различие между предметом-орудием и знаком-орудием.

Л.С. Выготский предлагал схему, изображающую отношение между употреблением знаков и употреблением орудий:

На схеме оба вида приспособления представлены как расходящиеся линии опосредствующей деятельности. Глубинное содержание этой схемы заключается в принципиальном различии знака и орудия-предмета.

“Существеннейшим отличием знака от орудия и основой реального расхождения обеих линий является различная направленность того и другого. Орудие имеет своим назначением служить проводником воздействий человека на объект его деятельности, оно направлено вовне, оно должно вызвать те или иные изменения в объекте, оно есть средство внешней деятельности человека, направленной на покорение природы. Знак... есть средство психологического воздействия на поведение – чужое или свое, средство внутренней деятельности, направленной на овладение самим человеком; знак направлен внутрь. Обе деятельности столь различны, что и природа применяемых средств не может быть одной и той же в обоих случаях” (Там же. – С. 125.). Применение знака знаменует собой выход за пределы органической активности, характерной для каждой психической функции.

Знаки как специфические вспомогательные средства вводят человека в особую реальность, определяющую перевоплощение психической операции и расширяющую систему активности психической функции, которые благодаря языку становятся высшими.

Пространство знаковой культуры превращает не только слова, но и идеи, чувства в знаки, отражающие достижения развития человечества и трансформирующие значения и смыслы в исторической протяженности человеческой культуры. Знак, “ничего не изменяя в самом объекте психологической операции” (Л.С. Выготский), в то же время определяет изменение объекта психологической операции в самосознании человека (не только язык – орудие человека, но и человек – орудие языка). В истории человеческой культуры, человеческого духа происходит непрерывное укоренение предметного, природного и социального миров в контексте реальности образно-знаковых систем.

Знаки и образы в нашей человеческой культуре наблюдаются как в реальной действительности, так и в сфере наших интимных представлений. Здесь мы говорим о знаках и образах, представленных в нашей объективной культурной среде, существующих в качестве предметов объективной действительности. Мы говорим о знаках предметов, явлений, которые создала наша языковая и неязыковая художественная культура, мы говорим о внешних параметрах предмета как о его реальном образе.

В реальной действительности образы и знаки могут существовать раздельно, но чаще всего они соединены нашей культурой в образно-знаковые системы.

Реальность образно-знаковых систем, определяя пространство человеческой культуры и выступая средой обитания человека, дает ему, с одной стороны, средства психического воздействия на других людей, с другой – средства преобразования собственной психики. В свою очередь человек как личность, отражающая условия развития и бытия в реальности образно-знаковых систем, способен создавать и вводить новые виды знаков. Так осуществляется поступательное движение человечества.

Особое место в реальности образно-знаковых систем занимают поэзия и проза. Оба основных типа организации художественной речи внешне различаются не только строением ритма, но и способом формирования образного строя, искусством слова.

Поэзия – суверенная форма искусства: особый строй образно-знаковых систем.

В нашей человеческой культуре знаки и образы обыденной речи и литературы сосуществуют, перетекая друг в друга, взаимно дополняя друг друга, приумножая и расширяя свои значения и смыслы. При этом каждый отдельный человек может иметь в виду свой особый контекст восприятия знаков и образов. Он может радовать самого себя тонким чувствованием неких различий в значениях и образах, в их сопряженности друг с другом и в их непохожести.

Особая жизнь у художественных знаков и образов.

Памятуя о том, что язык “навязывает себя каждой личности”, как об этом замечательно сказал Л. Леви-Брюль, мы должны не забывать, что язык может уйти из живого употребления, как это случилось со многими языками в истории народов. Кроме того, язык, проживая свою особую жизнь в той или иной культуре ее носителей, может претерпевать разнообразные, свойственные ему метаморфозы.

Реальность образно-знаковых систем при этом не развивается только в отношении наращивания своего позитивного потенциала. Значения и смыслы слов как особых знаков не только сохраняются в арсенале нашего культурного достояния, но и меняют свои значения и смыслы во времени. Они могут объединяться в рамках отдельных слов, размежевываться, истощаться и исчезать вовсе из активного словаря родного языка. Потеряв свои изначальные значения, слова могут превращаться в словесный мусор. Действительно, мы живем в пространстве, в котором накоплена чудовищная масса отходов производства языка. Эту мысль многие лингвисты и филологи уже высказывали в своих работах.

Мы можем непосредственно наблюдать высокое значение слов родного языка, вариативность и поэтичность его фонем, таких ясных, таких таинственных и таких возвышенных. В то же время мы видим и слышим множество замусоренных, истертых и черных слов. И все это – суть наш язык, наша знаковая система, которая отражает наши сущностные черты.

Если начать сопоставлять разные языки, то можно с удивлением обнаружить бесконечное множество нюансов в различии значений и смыслов многих и многих слов, обозначающих наши чувства, характеризующих наши личностные качества и пр.

Диву даешься, как мы проникаем в сущностные особенности этнического, национального видения представителей других культур. Как в непосредственном живом восприятии по некоторым признакам предмета мы опознаем гораздо больше в нем, нежели способно отразить одно лишь зрение, слух, обоняние или что иное, так и в восприятии инородных слов мы опознаем и проникаем в суть их значений и смыслов в большой мере с помощью интуиции и чутья языка.

Язык отражает образ мира. Людвиг Витгенштейн в своем знаменитом логико-философском трактате лаконично сформулировал: “Границы моего языка определяют границы моего мира” (Витгенштейн Л. Философские исследования//Языки как образ мира. – М., 2003. – С. 227.). Действительно, реальность опосредуется языком, конституируется значениями и смыслами употребляемых слов. Тем самым язык структурирует в сознании человека образ мира. Язык уникален для конкретного этноса, конкретной культуры. Философ указывает не только на язык как таковой, но и на “языковые игры”, которые человеку дают огромный опыт: язык и действия, с которыми он переплетен; повторения; название именами природных предметов и др. (Там же.).

Действительно, мы постоянно наблюдаем игру словами, шутки, каламбуры, соединение несоединяемого в нашем речевом общении. Иначе говоря, мы существуем в неформально заданной, сложной реальности образно-знаковых систем. К условиям нашего языкового бытия человек склонен относиться творчески. “Языковые игры” – феномен, который актуален как для лингвистов, так и для психологов.

Язык – это путеводитель в социальной действительности. Но язык – это и великий обманщик, сбивающий с толку.

Язык существенно влияет на наше представление о социальных процессах и проблемах. Люди в значительной степени находятся во власти того языка, который стал для них средством коммуникации, средством выражения мыслей и чувств. Представление о реальном мире формируется в нашем сознании на основе образно-знаковых систем, прежде всего на основе всего многообразия слов, которые составляют словарь родного языка.

Реальность образно-знаковых систем сформировалась в истории человеческого рода не только как условие, облегчающее взаимодействия людей, обеспечивающее коммуникативную, сигнификативную, экспрессивную и прочие функции в их открытом предназначении, но и как потенциально беспредельные условия для вариативности человеческого поведения. Контекст языка позволяет нам говорить о языковой личности.

Реальность образно-знаковых систем выступает как условие психического развития и бытия человека.