Реальность предметного мира

Система отношений к предмету. Предмет, или вещь (В философских трактатах понятия “вещь” и “предмет” часто используются как идентичные.), в сознании человека есть единица, часть сущего, все то, что обладает совокупностью определенных свойств, занимает объем в пространстве и находится в отношении с другими единицами сущего. Мы будем рассматривать материальный предметный мир, обладающий относительной независимостью и устойчивостью существования. В реальность предметного мира входят предметы природы и рукотворные предметы, которые человек создал в процессе своего исторического развития. Но человек не только научился создавать, использовать и сохранять предметы (орудия труда и предметы иного назначения), он сформировал систему отношений к предмету. Эти отношения к предмету отражены в языке, мифологии, философии и поведении человека.

В языке категория “предмет” имеет специальное обозначение. В большинстве случаев в естественных языках это существительное, часть речи, обозначающая реальность существования предмета.

В философии категория “предмет” (“вещь”) имеет свои ипостаси: “вещь в себе” и “вещь для нас”. “Вещь в себе” означает существование вещи самой по себе (или “в себе”). “Вещь для нас” означает вещь, какой она раскрывается в процессе познания и практической деятельности человека.

В обыденном сознании людей предметы, вещи существуют априори – как данность, как явления природы и как составная часть культуры. Вместе с тем для человека это объекты, которые создаются и уничтожаются в процессе предметной, орудийной, трудовой деятельности его самого. Лишь в отдельные моменты человек задумывается над кантовским вопросом о “вещи в себе” – о познаваемости вещи, о проникновении познания человека “во внутренность природы” (Кант Э. Критика чистого разума. – М., 1994.).

В практической предметной деятельности человек не сомневается в познаваемости “вещи”. В трудовой деятельности, в простом манипулировании он имеет дело с материальной сущностью предмета и постоянно убеждается в наличии у него свойств, поддающихся изменениям и познанию.

Человек создает вещи и осваивает их функциональные свойства. Здесь стоит вспомнить утверждение Ф. Энгельса о том, что “если мы можем доказать правильность нашего понимания данного явления природы тем, что мы сами его производим, вызываем его из условий, заставляем его к тому же служить нашим целям, то кантовской неуловимой "вещи в себе" приходит конец” (Энгельс Ф. Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии// Маркс К., Энгельс Ф. Полн. собр. соч.: в 50 т. – 2-е изд. – Т. 21. – С. 269-315.). Этот постулат, однако, вызывает сомнение. Предмет может быть изготовлен человеком, служить его целям и в то же время быть для человека “вещью в себе”. Человек многообразен в своем сознании.

В реальной действительности кантовская идея “вещи в себе” оборачивается для человека не практической непознаваемостью, а психологической природой человеческого самосознания. Вещь наряду с ее функциональными особенностями, нередко рассматриваемыми человеком с точки зрения ее потребления, в некоторых ситуациях обретает черты самого человека. Человеку свойственна идентификация с вещью – отождествление с ней и одухотворение вещи, придание ей тех свойств, которыми обладает он сам: идентификация с вещью как родственной человеческому духу. Здесь речь идет об антропоморфизме – наделении предметов природы и рукотворных предметов человеческими свойствами (Антропоморфизм как явление сознания человека был описан и проанализирован многими науками, заинтересованными в изучении истории культуры. См.: Леви-Брюль Л. Сверхъестественное в первобытном мышлении. – М., 1994; Леви-Строс К. Первобытное мышление. – М., 1994; Зеленин Д.К. Культ онтогонов в Сибири. – М.; Л., 1936; Лосев А.Ф. Диалектика мифа. – М., 1930; Он же. Античная мифология в ее историческом развитии. – М., 1957; Он же. Очерки античного символизма и мифологии. – М., 1993; Мелетинский Е.М. Поэтика мифа. – М., 1976; Потебня А.А. Слово и миф. – М., 1989; Токарев С.А., Мелетинский Е.М. Мифология//Мифы народов мира: в 2 т. – М., 1980. – Т. 1; Малиновский Б. Миф в первобытной психологии. – Лондон, 1926.).

Весь природный и рукотворный мир в процессе развития человечества обретал антропоморфические черты благодаря развитию в реальном социальном пространстве необходимого механизма, определяющего бытие человека среди других людей, – идентификации.

Антропоморфизм реализуется в мифах о происхождении Солнца (солярные мифы), Луны (лунарные мифы), звезд (астральные мифы), Вселенной (космогонические мифы) и человека (антропологические мифы). Существуют мифы о перевоплощениях одного существа в другое: о происхождении животных от людей или людей от животных. Представления о закономерных предках были широко распространены в мире. У народностей Крайнего Севера или у народов Африки, например, эти представления в выраженной форме присутствуют в их самосознании и сегодня. Мифы о превращении людей в животных, в растения и предметы известны многочисленным народам земного шара. Широко известны древнегреческие мифы о гиацинте, нарциссе, кипарисе, лавровом дереве. Не менее известен библейский миф о превращении женщины в соляной столп. (“Жена же Лотова оглянулась позади его и стала соляным столпом”. Быт., 19:26).

Под категорию предметов, с которыми идентифицируется человек, подпадают природные и рукотворные предметы, им придается значение тотема – предмета, находящегося в сверхъестественном родстве с группой людей (родом или семьей) (Есть и индивидуальные тотемы: предметы-охранители женщин и мужчин. Тотемы может выбирать человек, но и предметы могут выбирать человека (предмет, который “взглянул” на человека и “захотел” стать его тотемом).). Сюда могут быть отнесены растения, животные, а также неодушевленные предметы (черепа тотемных животных – медведя, моржа, ворона, а также камни, части засохших растений).

На особое значение предметов указывал в свое время Дж. Фрезер в своей великой работе “Золотая ветвь”. Разрешения и табу на предметы – магические правила, которые определяли бытие и судьбу человека (Фрезер Дж. Золотая ветвь. – 2-е изд. – М., 1986. – С. 216-235.).

Необычное отношение к предметам мы находим во многих народных сказках.

Анализируя морфологию сказки, в частности распределение функций между действующими лицами, В.Я. Пропп указывал на особое значение предметов – помощников героя сказки: “Здесь, прежде всего, следует остановиться на отношении между волшебными средствами и волшебными помощниками. Сравним следующие случаи: Иван получает ковер-самолет, на нем улетает к царевне или домой <...> Пред меты действуют как живые существа. Так и дубинка сама убивает всех врагов, сама наказывает воров и т.д. <...> Другое сопоставление: Иван получает коня, который может рассыпаться (испражняться) золотом и делает Ивана богачом. С другой стороны: Иван съедает птичий потрох и получает способность харкать золотом, становится богачом” (Пропп В.Я. Морфология сказки. – Л., 1928. – С. 91.). Таким образом, живые существа, предметы и качества в народных сказках рассматриваются как равнозначащие величины.

Описывая волшебные дары, В.Я. Пропп выделял волшебные предметы. Это могут быть когти, волосы, шкурки, зубы, предметы-орудия, предметы, вызывающие духов, огниво. Особое место занимают живая и мертвая, слабая и сильная вода (Пропп В.Я. Исторические корни волшебной сказки. – Л., 1986. – С. 191-201.).

Одушевление предметного мира – это не только удел древней культуры человечества с его мифологическим сознанием. Одушевление – неотъемлемая часть присутствия человека в мире. И сегодня в языке и в образных системах человеческого сознания мы находим оценочное отношение к вещи как обладающей или не обладающей душой. Существуют представления о том, что неотчужденный труд создает “теплую” вещь, в которую вложили душу, а отчужденный труд производит “холодную” вещь, вещь без души. Конечно, “одушевление” вещи современным человеком отличается от того, как это происходило в далеком прошлом. Но не следует торопиться с выводами о принципиальном изменении природы человеческой психики.

В различении вещей “с душой” и вещей “без души” отражена психология человека – его способность вчувствоваться, отождествлять себя с вещью и способность отчуждаться от нее. Человек творит вещь, восхищается ею, разделяя свою радость с другими людьми; он же разрушает, уничтожает вещь, превращает ее в прах, разделяя свое отчуждение с соучастниками.

В свою очередь вещь представляет человека в мире: наличие определенных, престижных для конкретной культуры вещей есть показатель места человека среди людей; отсутствие вещей есть показатель низкого статуса человека.

Вещь может занять место фетиша. Вначале фетишами становились природные вещи, которым приписывались сверхъестественные значения. Сакрализация предметов через традиционные обряды придавала им те свойства, которые оберегали человека или группу людей и задавали им определенное место среди других. Так, через вещь издревле происходило социальное регулирование отношений между людьми. В развитых обществах фетишами становятся продукты человеческой деятельности. Собственно, многие предметы могут стать фетишами: могущество государства персонифицируется золотым фондом, развитостью и множественностью техники, в частности вооружения, полезными ископаемыми, водными ресурсами, экологической чистотой природы, уровнем жизни, определяемым потребительской корзиной, жильем и т.д.

Место отдельного человека среди других людей реально определяется не только его личностными качествами, но и обслуживающими его вещами, которые репрезентируют его в социальных отношениях (дом, квартира, земля и другие престижные в конкретный момент культурного развития общества вещи). Вещный, предметный мир – специфически человеческое условие бытия и развития человека в процессе его жизни.

Натуралистически-предметное и символическое бытие вещи. Г.В.Ф. Гегель считал возможным различать натуралистически-предметное бытие вещи и ее знаковую определенность (Гегель Г.В.Ф. Соч.: в 14 т. – М., 1956. – Т. 3. – С. 265.). Такую классификацию разумно признать правильной.

Натуралистически-предметное бытие вещи представляет собой мир, созданный человеком для трудовой деятельности, для обустройства своей обыденной жизни (дом, место работы, отдыха и духовной жизни). История культуры – это и история вещей, которые сопровождали человека в его жизни. Этнографы, археологи, исследователи культуры дают нам огромный материал, характеризующий развитие и движение вещей в историческом процессе.

Натуралистически-предметное бытие вещи, став знаком перехода человека с уровня эволюционного развития на уровень исторического развития, стало орудием, преобразующим природу и самого человека, определило не только бытие человека, но и его умственное развитие, развитие его личности.

В наше время наряду с освоенным и приспособленным к человеку миром “прирученных предметов” появляются новые поколения вещей: от микроэлементов, механизмов и элементарных предметов, участвующих непосредственно в жизнедеятельности организма человека, замещающих его природные органы, до скоростных лайнеров, космических ракет, атомных электростанций, создающих совершенно иные условия жизни человека.

Сегодня принято считать, что натуралистически-предметное бытие вещи развивается по своим собственным законам, которые человеку все труднее контролировать. В современном культурном сознании людей появилась новая идея – интенсивное приумножение предметов: развивающаяся индустрия предметного мира помимо предметов, символизирующих прогресс человечества, создает поток предметов на потребу массовой культуре. Этот поток стандартизирует человека, превращая его в жертву развития предметного мира. Да и символы прогресса предстают в сознании многих людей как разрушители человеческой природы.

В сознании современного человека происходит мифологизация разросшегося и развившегося предметного мира, который становится и “вещью в себе”, и “вещью для себя”. Однако предмет насилует психику человека постольку, поскольку сам человек позволяет это насилие.

Побуждающая сила вещи. Натуралистически-предметное бытие вещи имеет известную закономерность развития: оно не только наращивает свою представленность в мире, но и изменяет предметную среду по своим функциональным характеристикам, по скорости исполнительских действий предметов и по требованиям, обращенным к человеку.

Человек порождает новый предметный мир, который начинает испытывать на прочность его психофизиологию, его социальные качества. Возникают проблемы проектирования системы “человек–машина” на основе принципов повышения человеческих возможностей, преодоления “консерватизма” человеческой психики, охраны здоровья человека в условиях взаимодействия со сверхпредметами.

Но разве первые орудия труда, которые создал человек, не предъявляли к нему те же требования? Разве от человека не требовалось на пределе своих умственных возможностей преодолевать природный консерватизм психики вопреки охраняющим его защитным рефлексам? Создание нового поколения вещей и зависимость человека от их побуждающей силы – очевидная тенденция развития общества.

Мифологизация предметного мира нового поколения – это подспудное отношение человека к вещи как к “вещи в себе”, как к предмету, обладающему самостоятельной “внутренней силой” (Мы не будем здесь говорить о технической стороне дела, когда происходит уничтожение вещи, сооружений по причине “старения”, “неспособности оператора”, “аварии” и др.).

Современный человек несет в себе вечное свойство – способность антропоморфизировать вещь, одухотворять ее. Антропоморфная вещь является источником вечного страха перед ней. И это не только дом с привидениями или домовым, это некая внутренняя сущность, которой человек наделяет вещь.

Таким образом, сама психология человека переводит натуралистически-предметное бытие вещи в ее символическое бытие. Именно это символическое господство вещи над человеком определяет то, что человеческие отношения, как это показал К. Маркс, опосредованы известной связью: человек – вещь – человек. Указывая на господство вещей над людьми, К. Маркс особо подчеркивал господство земли над человеком: “Существует видимость более интимного отношения между владельцем и землей, чем узы просто вещественного богатства. Земельный участок индивидуализируется вместе со своим хозяином, имеет его титул, <...> его привилегии, его юрисдикцию, его политическое положение и т.д.” (Маркс К., Энгельс Ф. Из ранних произведений. – М., 1956. – С. 554.).

В человеческой культуре возникают вещи, которые выступают в разных значениях и смыслах. К ним можно отнести вещи-знаки, например знаки власти, социального статуса (корона, скипетр, трон и т.д. вниз по слоям общества); вещи-символы, которые сплачивают людей (знамена, флаги), и многое другое.

Особая фетишизация вещи – отношение к деньгам. Своей наиболее яркой формы господство денег достигает там, где стирается природная и общественная определенность предмета, где бумажные знаки приобретают значение фетиша и тотема.

В истории человечества происходят и обратные ситуации, когда сам человек в глазах других приобретает статус “одушевленного предмета”. Так, раб выступал как “одушевленное орудие”, как “вещь для другого”. И сегодня в ситуациях военных конфликтов один человек в глазах другого может терять антропоморфные свойства: полное отчуждение от человеческой сущности приводит к разрушению идентификации между людьми.

При всем разнообразии понимания людьми сущности вещей, при всем многообразии отношения к ним вещи – исторически обусловленная реальность существования человека.

Мир вещей – мир человеческого духа, мир его потребностей, чувств, образа мышления и образа жизни. Производство и употребление вещей создали человека и среду его существования. С помощью орудий труда и предметов, необходимых в быту, человечество создало особый мир – вещные условия существования человека. Человек, организуя вещный мир, психологически вошел в него со всеми вытекающими из этого последствиями: мир вещей (среда обитания человека) – условие его бытия, средство удовлетворения его потребностей, а также условие умственного развития и развития личности в онтогенезе.

Предметный мир как жизненное пространство личности (Мухина В.С. Предметный мир как жизненное пространство личности//Развитие личности. – 2003. – № 2. – С. 227-234.). Реальность предметного мира стала для человека неотъемлемым условием развития и существования начиная с далеких глубин истории.

Человечество в своей истории создало материальный предметный мир, обладающий относительной устойчивостью и независимостью существования. Отдельный предмет – единица, часть сущего, но он не существует только сам по себе, а включен в систему предметов. Предмет принадлежит культуре, эпохе, ментальности.

В человеческой культуре исторически складывалась система отношений к вещам, к предметному миру. Эти отношения строятся внутри известной модели: человек – вещь – человек. Модель показывает, во-первых, связь человека с вещью (в языке вещь всегда – существительное; она может быть одухотворена, может иметь имя собственное, вещь может стать фетишем, может быть отчуждена – стать ничем и т.д.); во-вторых, зависимость оценки человека человеком от принадлежащих ему вещей (дом, библиотека, машина, одежда и др.). Вещь представляет человека в мире. Рукотворные предметы могут выступать для человека как “значимый другой”, как субъект, что влияет на характер взаимодействия человека с предметами. Одновременно человек может обособить себя от предметного мира.

В зависимости от общественной идеологии отношение к вещи претерпевает разительные изменения. В эпоху процветания философии киников вещи вовсе обесценивались. Позднее в истории эта позиция вновь и вновь поднималась на щит. В то же время в истории не раз возникали ситуации, когда вещам придавалось значение фетиша, сверхценности.

История человечества показывает, что вещи в сознании человека могут трансформироваться от значений, реальная ценность которых нивелируется, утаивается (так как она не соответствует провозглашенной идеологии), к значениям фетиша. В истории человечества сакрализация предметов в религиозных обрядах придавала им те качества, которые оберегали человека своими сверхъестественными свойствами. У разных слоев общества и у разных поколений кроме общих ценностей могут быть свои особые фетиши.

Сообразуя человека как высшую ценность с предметным миром, нельзя забывать, что мир вещей – среда обитания человека. Созданный человеком рукотворный мир прежде всего должен служить человеку. Такое служение предметного мира осуществляется по законам функционального использования предметов и их эстетического воздействия.

Люди и вещи тесно связаны между собой. В сложившейся истории дома вещи согласованы с людьми, обретают определенные значения и смыслы, аффективную ценность. Так, столовый гарнитур берет на себя (ему придается) нагрузку праздничных встреч и условностей этикета. Вещи в доме обозначают своим присутствием членов семьи: через отношение к вещи, кому-то принадлежащей, домочадцы символически демонстрируют свое отношение к личности (“Это папино кресло! Осторожно!..”; “Это книга Петра! Положи ее на место!”).

Вещи создают символическое пространство жилища, внутреннего убранства дома.

Помимо мебели семья приобретает вещи, которые вплетаются в ткань обыденной и праздничной жизни домочадцев, создают особую ауру дома – его добро и индивидуальную красоту.

Современные дома предстают перед нами в большем многообразии: начиная от традиционных избы и кирпичного домика и заканчивая многоликими в архитектурном отношении коттеджами и замками.

Сегодня в России предметный мир как частная собственность стал знаком социального места владельца в гораздо большей мере, чем в период, когда идеология вела общество к коммунизму. От понятий “общего”, “всенародного” граждане новой России переходят к новым значениям “частное”, “личное”. Перестройка сознания – не простая смена понятий. Значения и смыслы новых понятий, обращенных к предметному миру, перерастают сложившиеся ранее у человека представления. Вобрав без критики и понимания оценочные суждения изначальной для него идеологии, человек как социальная единица прежнего общества начинает испытывать возмущение по отношению ко всему, что лишает его сознание усвоенных опор. Его возмущают, раздражают, вызывают агрессию и зависть такие слова, как личная собственность. Эти слова-понятия несут в себе значение и смыслы нового времени.

Смена общественных ценностей в отношении к предметному миру порождает стимуляцию в человеке тех негативных образований, которые всегда сопутствуют позитивному развитию общества или отдельного человека.

Добро, которое взращивается в отношениях в доме, в семье, может обращаться во зло в глазах стороннего человека, с завистью смотрящего на материальное благополучие ближнего.

Зависть – ненависть к другому за его преимущество перед завистником. Преимущество во владении вещами в нашем обществе обычно не соотносится со способностями и вложенным трудом. Отношение к вещам колеблется от восхищения их эстетическим видом и функциональным совершенством до ненависти и вандализма. Предметный мир как ценность, содействующая комфорту индивидуального человека, вызывает желание владеть им. Овладеть предметом можно не только через созидательный труд, но и путем кражи или грабежа.

Кража – тайное хищение чьей-либо собственности, воровство. Грабеж – открытый разбой, не воровски, нахрапом. Грабитель обирает людей силой; он разбойник, хищник.

Кража, грабеж – зло, преступления насильственные и корыстные, обращенные против отдельной личности и общества в целом. Зло – худое, лихое, противоположно добру. Как замечательно писал по этому поводу более ста лет назад Владимир Даль: “Духовное начало двояко: умственное и нравственное; первое относится к истине, а противоположное ко лжи; второе к добру (благу) и к худу, ко злу. Всякое зло противно божественному порядку”.

Преступления против человека, сопряженные с присвоением вещей и насильственными действиями, деформируют личность, изменяя ее типологию и мотивацию жизненной позиции. Добродетели покидают человека, его позиция по отношению к миру становится аморальной, асоциальной. Вор, грабитель, а также убийца становятся циничными, отчужденными от других, подозрительными и т.д. Для них характерно следующее: 1) общее негативное содержание ценностно-нормативной сферы; 2) преимущественная идентификация себя с лицами, стоящими в маргинальной социальной позиции и позиции закононепослушания; 3) оценка морали как этикета, который они демонстрируют в соответствующих ситуациях (мораль – дело вкуса); 4) доминирование позиции “цель оправдывает средства”; 5) частое отсутствие ценностного отношения к работе и труду.

Преступления, совершаемые ради приобретения чужих вещей, помимо того что они деформируют личность преступника, в случае обнаружения общественно наказуемы: преступивший закон оказывается в изоляции.

В тюрьме условия существования резко меняются: преступник роковым образом теряет все то, чем так стремился овладеть, минуя законы нравственности. Преступник попадает в условия, которые лишают его свободы и определяют физическое и психическое самочувствие. К числу этих условий следует отнести те, которые связаны с предметным миром (обязательный, неукоснительный режим, бедность предметного мира, скученность на малом пространстве).

Режим – точно установленный распорядок жизни, проходящей в заданном пространстве помещений: камера, столовая, рабочие помещения (цеха). Наказание есть наказание, заключенные осуждены справедливо, поэтому достойное по своим делам приняли. Режим, изнуряющий своим однообразием, надо переживать изо дня в день.

Бедность, ограниченность предметного мира нарушают феноменологически присущую человеку потребность в многообразии рукотворного мира. Преступивший закон теряет возможность жить в своем доме (он находится в специальном казенном заведении), иметь значимые для него вещи. Те вещи, которыми он владеет в камере, примитивны, ветхи, всегда банально серийные.

Изоляция – обособление, отделение от окружающего мира, от стимулирующей к жизни и развитию среды. Изоляция в камере ведет к депривации сложившихся прежде потребностей (физических, психических и социальных), в том числе потребностей в рукотворных предметах как условии полноценного человеческого бытия.

Как всякое существо в природе, человек заинтересованно относится к проблеме пространства, которым он располагает. Потребность в индивидуальном пространстве заложена биологической и социальной природой человека (ареалы обитания предков человека; родовые территории; индивидуальное пространство в собственном жилище и на территории земельной собственности). У каждого человека в течение жизни складывается особый экзистенциальный опыт владения неким пространством среды рукотворных и природных предметов.

В условиях лишения свободы, строгого надзора над использованием жизненного пространства камеры с ее наказывающей меблировкой (койка, столик, стул, зачастую накрепко привинченные к полу) заключенный теряет возможность свободно пользоваться и этим малым пространством с ограниченными, строго функционально предопределенными предметами.

Изолированность в местах лишения свободы делает человека бездомным, обездоленным. Бездомность, в свою очередь, лишает человека возможности развертывать собственное бытие до полноты существования, ведет к примитивизации бытия как в социальном пространстве, так и во внутреннем, духовном мире.

Потеряв свободу взаимоотношений с людьми в обществе, внутри предметного мира по законам феноменологии взаимодействия труда, добра и красоты, человек, совершивший преступление внутри системы “человек – вещь–человек”, расплачивается несвободой, изоляцией в обедненном, примитивном предметном мире.

Сегодня считается, что натуралистическое (предметное) бытие вещи развивается по своим собственным законам, которые все труднее контролируются самим человеком. В современном культурном сознании людей появилась новая идея – интенсивное приумножение предметов. Развивающаяся индустрия предметного мира помимо предметов, символизирующих прогресс человечества, создает поток предметов на потребу массовой культуры. Этот поток стандартизирует человека, превращая его в жертву развития предметного мира. Да и символы прогресса – вещи – предстают в сознании некоторой части мыслителей как разрушители человеческой природы.

В сознании современного человека происходит мифологизация разросшегося и развивающегося предметного мира, который становится “вещью в себе” и “вещью для себя”. Предмет насилует психику человека постольку, поскольку сам человек позволяет это насилие.

Человек способен проявить к вещам жадность – ненасытную жажду приобретения, накопления, патологического бережения, без использования по назначению, недопущения других созерцать их красоту.

Человек может проявить к другим людям щедрость. Щедрый человек милостив, расположен делать подарки.

Вещный мир при всей безусловной значимости его для человечества в целом и для отдельного человека не должен превращаться в фетиш, манипулирующий сознанием и страстями человека.

Важно не забывать о нашей ответственности перед новым поколением – детьми и подростками. Особо пристального внимания требует отрочество – пора высокой сензитивности к социальным явлениям. В словнике (тезаурусе) детей и подростков сегодня доминируют естественные для времени слова: бедные, богатые, новые русские, баксы.

Отношения между людьми через призму формулы “человек– вещь – человек” – феномен исторического развития людей. Однако... отношение к другому через призму формулы “человек-вещь–человек” – норма. Вместе с тем владение вещным миром оказывает амбивалентное влияние на человека, что должно контролироваться общественным сознанием человечества, уже накопившего достаточные знания о феноменологических особенностях человека как социального существа.

Эволюция потребления вещей. Потребление сегодня понимается не только как использование общественного продукта в процессе удовлетворения потребностей общества, но и как активный модус отношений к, вещам, к группе людей и ко всему миру. В потреблении “осуществляется систематическая деятельность и универсальный отклик на внешние воздействия, на нем зиждется вся система нашей культуры”. Во всяком случае так считал французский социолог Жан Бодрийяр, аналитик культурных законов современной постиндустриальной цивилизации (Бодрийяр Ж. Система вещей. – М., 1995.).

С развитием цивилизации человечество производит все большее разнообразие вещей. Поддается ли классификации буйный рост предметного мира? Сегодня в нашей урбанизированной цивилизации в бурном темпе сменяют друг друга все новые и новые вещи.

Общество потребления сделало главным содержанием общественной жизни потребительство, потребительское отношение людей друг к другу и к вещам, опосредующим эти отношения. Потребление оттеснило на второй план производство и накопление, превратившись в активный процесс выбора и регулярного обновления вещей. Предполагается, что в этот процесс потребления должен (обязан) быть вовлечен каждый член общества, а сообщество потребителей будет пристально контролировать каждого своего члена. Погруженный в сообщество потребителей, человек алчно приобретает вещи, стремится к ускользающему идеалу – модному образцу, “опережает” время благодаря кредиту, пытается присвоить себе авангардные или коллекционные вещи. Это происходит благодаря развитию культуры потребления: в общественное сознание внедряется образ целостного общества, потребляющего все новые и новые вещи – товары. Культура потребления представляет собой прежде всего присвоение нового способа жизни, а не новых вещей как таковых. Однако этот способ жизни реально отчуждает человека от самого себя, лишая его жизнь родовых, собственно человеческих смыслов.

Чтобы не стать богатым маргиналом общества потребления, человек должен стремиться познать закономерности как развития культуры условий его существования, так и изменения сознания под влиянием этих условий. Должен не потому, что кто-то ждет от него этого, а по собственному личностному побуждению.

Вещь – это предмет, необходимый для удовлетворения разнообразных потребностей людей. Помимо обыденных потребностей в вещи для удовлетворения сложившихся способов жизнедеятельности, помимо социальных, престижных потребностей в вещи для удовлетворения своих амбиций развитому человеку присущи и духовно-эстетические потребности в вещи.

Среди огромного разнообразия вещей – красивых, высокохудожественных и безвкусных монстров, практичных и бесполезных – человек выбирает свою, особую вещь, которой дорожит.

Веками человечество формирует особый предметный мир – мир для любования.

Если обратиться к народной культуре, то в повседневных предметах быта можно заметить стремление мастера не только изготовить предмет на потребу его функционального назначения, но и придать предмету эстетически притягательную форму. Постепенно среди вещей стали выделяться и те, в которых доминировала сама красота. Человек находит красоту во многих проявлениях вещи: в ее простоте, рациональности, функциональном служении.

Применение даже простейших ручных орудий, не говоря уже о машинах, не только увеличивает естественные силы человека, но и дает ему возможность выполнять разнообразные действия, которые вообще недоступны невооруженной руке. Орудия становятся как бы искусственными органами человека, которые он ставит между собой и природой. Орудия делают человека сильнее, могущественнее и свободнее. Но в то же самое время вещи, рождающиеся в человеческой культуре, служа человеку, облегчая его существование, способны стать фетишем, который порабощает человека. Культ вещей, опосредующий человеческие отношения, может определять цену человека.

В истории человечества возникали периоды, когда отдельные слои человеческого рода, протестуя против фетишизации вещей, отрицали и сами вещи. Так, киники отказывались от всяких ценностей, созданных человеческим трудом и представляющих собой материальную культуру человечества (известно, что Диоген ходил в рубище и спал в бочке). Однако человек, отрицающий ценность и значимость вещного мира, по существу, попадает в зависимость от него, но иначе, чем стяжатель, алчно накапливающий деньги, имущество.