Либеральная модель реформирования государственного управления в началеXX в

Революции в России

Начало XX века в России ознаменовалось усилением либерализма благодаря развитию капитализма и связанному с этим стремительному экономическому подъёму. Поражение в русско-японской войне в 1905 г. привело к тому, что недовольство режимом переросло в революционное движение. Резко усилились радикальные течения, включая марксизм и анархизм.

Илья Репин. 17 Октября 1905

Под давлением сторонников обновления строя среди правительства Витте[9], император Николай II учредил высший представительный орган власти Государственную Думу и провозгласил ряд гражданских прав: неприкосновенность личности, свободу слова, свободу собраний. Возникли первые легальные политические партии: кадеты, октябристы и др. Однако декларациям противоречили практические действия, состоявшие в принятии авторитарных законов, государственной поддержке экстремистских организаций (как, например, «Союз русского народа») и разгонах Государственной думы.

Пётр Струве.

Одним из лидеров либерального движения того периода был Пётр Струве. Он полагал, что государственность и нация в равной степени берут начало от народного единства (политического и духовного). Разочарование Струве в завоеваниях революции 1905 г. выразилось в его работе «Интеллигенция и революция», опубликованной в сборнике «Вехи» (1909 г.) В ней Струве утверждал, что роль интеллигенции состоит не только в агитации среди народа, но и в воспитании из народа ответственных избирателей. В том же сборнике была опубликована статья Н. Бердяева «Философская истина и интеллигентская правда», в которой он подверг критике основную массу интеллигенции за чрезмерное увлечение идеями социализма в ущерб либерализму.

Параллельно широкий ряд философов, юристов, историков, экономистов и социологов (Н. И. Кареев, С. И. Гессен, П. И. Новгородцев, П. Н. Милюков, М. М. Ковалевский, Л. И. Петражицкий, С. А. Муромцев, Б. А. Кистяковский и др.) продолжали работать над синтезом идей либерализма и социализма (см. Социал-либерализм).

Начало Первой мировой войны нанесло удар по российской экономике. Ситуация усугубилась грубыми ошибками в кадровой политике, в результате которой император оказался в изоляции[9]. В 1916 г. на фоне глубокого кризиса власти вновь усилилось забастовочное движение. Острая нехватка продовольствия в Петрограде привела к массовым волнениям[9], к которым 24 февраля 1917 г. присоединился Петроградский гарнизон. 2 марта (15 марта по новому стилю) 1917 г. Николай II отрёкся от престола.

Александр Керенский.

После Февральской революции власть перешла в руки Временного правительства, которое должно было подготовить почву для перехода к новой форме правления[10]. Несмотря на многолетнюю идеологическую подготовку, российские либералы не имели программы и во многом следовали абстрактным принципам[11]. В частности, Временное правительство полагало, что оно не имеет права проводить структурные реформы до созыва Учредительного собрания, которое должно было принять конституцию и дать правовую основу действиям исполнительной власти. Между тем, реальность требовала срочных мер по целому ряду вопросов, и с этой задачей справлялись местные представительные органы самоуправления — советы, в первую очередь, Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов. Возникло двоевластие. Если во Временном правительстве доминировали либеральные партии (главным образом, кадеты), то в советах преобладали социалисты и марксисты (эсеры, меньшевики и большевики). Из-за нерешительности Временного правительства страна медленно сползала в анархию[9], с трудом удалось подавить мятеж под предводительством Корнилова. Единственными работающими органами власти оставались советы.

Война, которую Временное правительство продолжило, становилась всё более непопулярной[12]. Большевики, которых на I Всероссийском съезде Советов было меньшинство, к сентябрю имели большинство как в Петроградском Совете, так и в Московском. Результатом стал переворот 25 октября (7 ноября) 1917 г., в процессе которого II Всероссийский съезд Советов передал власть новому правительству (Совнаркому), состоящему преимущественно из большевиков.

25 ноября 1917 года состоялись выборы в Учредительное Собрание. На этих выборах победили эсеры, набрав 48,1 % голосов[13]. Большевики заняли второе место с 24 %. Кадеты набрали всего 4,7 % голосов, и не сыграли существенной роли в работе Учредительного Собрания.

Впоследствии, русское либеральное движение перестало существовать в организованной форме. Некоторые представители партии кадетов примкнули к Белому движению, но после победы большевиков в Гражданской войне были вынуждены эмигрировать из страны.

Актуальной научной проблемой, имеющей большой общественный резонанс, является вопрос о выборе Россией нового вектора развития, совершаемого, как показывает история, в условиях необходимости совершения глобального догоняющего рывка. Статья посвящена одному из вариантов преодоления цивилизационного отставания, предложенного российским либерализмом в начале ХХ в. Рассматриваются основные этапы формирования либеральной модели формирования страны и ее основные сущностные характеристики.

Эта статья посвящена проблеме поиска Россией путей выхода из политического и экономического кризиса, предложенных либеральными политическими партиями в начале ХХ века. В статье рассмотрены основные этапы формирования либеральной модели общественного развития. Отдельно охарактеризованы ее главные характеристики.

ХХ век вошел в историю общественной мысли и политической практики как век господства в общественном сознании массовых идеологий. Являясь изначально определенными теоретическими конструкциями, генерируемые в сравнительно небольшой социальной группе, будучи воспринятыми массовым сознанием, они представляли собой мощную силу, формирующую новый тип общественного устройства. Но сами по себе идеологии, при всей своей распространенности и укорененности в общественном сознании, не представляли собой непосредственного регулятора общественных отношений, обеспеченного принудительной силой государства. На этом пути они неизбежно переживали трансформацию своих основных положений в нормы действующего законодательства, воплощаясь в законотворчестве своих социальных носителей.

Не стала исключением и идеология российского либерализма, которая на рубеже XIX-XX вв. не только претерпела значительную теоретическую трансформацию в сравнении с предшествующим этапом его развития, но и была творчески осмыслена, переработана отечественными либералами путем синтеза как опыта реализации различных европейских либеральных политико-правовых моделей общества, частично реализованных в странах Западной Европы, так и опыта теоретического иных направлений общественной (в т.ч. и социалистической) мысли.

Однако при всем своем теоретическом совершенстве, технической проработанности, учете представителями российского либерализма особенностей развития как российского общества, так и институтов традиционной государственности предложенная ими обществу либеральная модель, носителем которой на рубеже веков в России стали, по преимуществу, представители интеллигенции, носила верхушечный, интеллектуальный характер и требовала для своей реализации особой социальной ниши, без которой она была обречена оставаться не более чем разновидностью научной теории.

Переходя к непосредственной реализации своей модели общественных преобразований, российские либералы были вынуждены обратиться не только к законодательному оформлению основных либеральных ценностей, но и одновременно посредством партийной и парламентской работы стараться создать социальную основу для полномасштабной реализации либеральной модели реформирования страны, имея в качестве стратегической цели обеспечение догоняющего развития страны в целом. Этим, а также отсутствием у отечественных либеральных слоев сколь-нибудь масштабного опыта социальных преобразований можно объяснить присущий части либералов радикализм и утопизм, что нашло отражение и в ряде законопроектов, внесенных ими в Думу и послужившими впоследствии основанием для их обвинения в отсутствии желания идти на компромисс с исторической властью. Думается, что радикализм части представителей российского либерализма относится скорее к «болезням роста», чем к органически принадлежащим либерализму сущностным чертам. Что же касается утопизма ряда либеральных теоретических построений и законотворческих инициатив, то они не только вообще характерны политической практике обществ переходного периода, но и являются, судя по всему, неотъемлемой чертой социально-правовых теорий, генерируемых отечественной общественной мыслью.

В области теории российский либерализм не ограничился рецепцией и аккультурацией западных идей и готовых рецептов политико-правовой практики. Российская либеральная модель реформирования страны носила явно опережающий характер, что сказалось на ее воплощении в парламентском законотворчестве, особенно в период работы I-II Думы. В нее входили конструктивные элементы, достаточно близкие к программным установкам партий социалистической ориентации. По целому ряду направлений российская либеральная мысль пошла гораздо дальше своих западных коллег, выступая уже в качестве теоретического донора. Подобные примеры мы можем видеть в области разработки «права на достойное существование» и избирательного права.

Государственная дума объективно давала всем слоям общества, исповедовавшим эволюционные технологии его преобразования, потенциальную возможность перевода мощного социального движения, возникшего в ходе революции, в рамки легальной законодательной деятельности, призванной разрешить основные социально-экономические и политические проблемы российского государства. Можно говорить и о том, что значение Думы, как органа народного представительства, заключается в парламентском оформлении либерального движения (помимо проправительственных и различных радикальных сил). Его деятельность нашла свое главное воплощение в парламентском законотворчестве, попытках открыть путь правовым реформам, что было давним политическим идеалом отечественных либералов. Первоначально развитие событий внушало определенный оптимизм. В новых российских Основных законах нашел отражение ряд подготовленных либералами законодательных новелл, а либеральные силы были широко представлены в Думе первого и второго созыва.

Вышесказанное в очередной раз подвигает нас к научному осознанию и осмыслению того опыта либеральной трансформации, который имеет наша страна. Этим можно объяснить то, что Россия в последние десятилетия переживает «ренессанс юридической школы XIX - начала ХХ вв.», который «был связан с принятием доктрины правового государства и всей логикой постсоветской «борьбы за право».1

Изучение законотворческой деятельности российских либералов помогает в поиске ответа на вопрос о сущности государственного строя страны начала ХХ в. Россия этого периода классифицируется как конституционная, дуалистическая монархия, а ее политический режим как октроированный, монархический или мнимый конституционализм (псевдоконституционализм). Соответственно либеральное законотворчество в рамках парламентской практики начала ХХ в. можно определить скорее не как классическую, традиционную для западных парламентов форму деятельности, а как один из способов реализации либеральной модели развития страны. Одним из ее важнейших элементов выступали планы либеральных кругов по проведению широкомасштабных преобразований общественно-политического строя страны с помощью разнообразных технологий реформирования властных структур, правовой системы и форм собственности.

Научная актуальность темы исследования заключается также и в осмыслении противоречивых процессов становления в России начала ХХ в. институтов гражданского общества и правового государства, в определении способности представленных в парламенте либеральных политических сил реагировать на вызовы российской модернизации и предложить обществу эффективную программу преобразования, отвечающую на острые социальные вопросы, поставленные общественно-политической практикой, а также готовности общества к трансформации по либеральному сценарию и восприятию базовых ценностей, предлагаемых ему либеральной теоретической доктриной в виде конкретной программы законотворчества. Рассмотрение данной проблемы позволяет определить важные тенденции в развитии отечественной государственности, российского парламентаризма начала ХХ в., дает материал для поиска и установления оптимальных взаимоотношений между обществом и государством.

Свой первый опыт практического воплощения теоретических концепций в правовую практику российский либерализм получил в стенах Государственной думы в 1906-1917 гг.

Однако периоду непосредственных попыток российского либерализма реализовать собственную модель преобразования страны, связанному по преимуществу с думским этапом его деятельности, предшествовала сравнительно короткая по историческим меркам, но весьма насыщенная эпоха теоретического осмысления отечественными либералами своего места и роли в процессе трансформации страны. Начавшись хронологически во второй половине XIX в. и завершившись уже при эмиграции большинства видных либеральных мыслителей из России в начале ХХ в., этот период объединяет несколько этапов развития российского либерализма как оригинального политико-правового течения отечественной общественной мысли. Неотъемлемой чертой этого времени стало постоянное стремление его представителей реализовать теории, а в начале ХХ в. и практике парламентской деятельности планы переустройства социально-политического строя страны постоянно генерируемые в среде российской интеллигенции.

При всем разнообразии факторов, в большей или меньшей степени оказывавших влияние на приоритеты в теоретических построениях российского либерализма, нам представляется возможным говорить о том, что, помимо вечного для России интеллигентского типа саморефлексии о судьбах нации и страны, основную роль играли такие реальные проблемы: осознание необходимости преодоления векового разрыва между личностью, обществом и государством, социальная ответственность государства за исторические судьбы нации, выработка компенсаторных механизмов преодоления социальных и политических конфликтов. Подчеркнем, что российские либералы разрабатывали эти базовые идеи, с одной стороны, в общем контексте с западноевропейскими идеями, а с другой – с учетом национальных реалий.

Не останавливаясь подробно на конкретных путях и способах проникновения западных либеральных идей в Россию, ставших предметом изучения целого ряда отечественных исследователей,2 отметим, что российский либерализм достаточно быстро прошел путь от рецепции к аккультурации западных либеральных ценностей. Заимствовав на первом этапе базовый пакет либеральных ценностей в том виде, в каком он сложился в Европе к середине XIX в., российские либералы достаточно быстро осознали необходимость отдачи приоритета в теоретических разработках российской специфике, делавшей невозможной прямое приложение к отечественной действительности западных рецептов общественных преобразований. Кстати, именно в этом и состояло дежурное обвинение российских либералов со стороны их политических противников по преимуществу из правого лагеря.3 Однако отечественная либеральная мысль не ограничилась отдельными частными усовершенствованиями достижений западного либерализма. Мы можем говорить о том, что от отдельных предложений по совершенствованию государственно-политического строя страны, свойственных эпохе Б.Н. Чичерина и К.Д. Кавелина, уже к 70-80-м гг. российские либералы перешли к широкомасштабному моделированию нового типа общественной системы, предполагающей взаимосочетание и взаимообусловленность государства, личности и общества. В самом общем виде эта взаимообусловленность выражается в формуле –государство охраняет интересы личности и общества, а последние, в свою очередь, проникнуты сознанием значимости государственности.

Критерием прогрессивности общественного развития выступает на данном этапе примат неотъемлемых прав человека в сочетании с общегосударственным правом, которое признавалось существующим лишь при условии свободы личности. Важнейшим прикладным результатом, в необходимости достижения которого были убеждены его виднейшие представители, является разработка либеральной концепции теории и методологии разрешения общественных кризисов посредством широкомасштабной государственно-правовой реформы.

Соответственно перечисленным приоритетам, как нам представляется, в либеральной политико-правовой мысли России определился и круг объектов исследования, которым в большей или меньшей степени отдавали первенство лучшие интеллектуальные силы страны. К их числу относится вышеназванная триада, взаимоотношения в которой стали предметом исследования еще в философской мысли античности и споры вокруг которых не утихают вплоть до настоящего времени. Взаимоотношения и взаимосвязи в иерархии государство – личность – обществопредставляются одним из базовых теоретических построений в системе ценностной либеральной мировоззренческой системы.

Как отмечалось выше, данная проблематика присутствует в творчестве всех либеральных мыслителей России, хотя, разумеется, далеко не у всех ее элементы получили равную долю внимания. Неоднороден и характер произведений, в которых нашли отражение интересующие нас проблемы. Так, в их круг вошли и многотомные теоретические труды в области государственного права, и публицистические статьи, написанные, что называется, на злобу дня. Одни из них ставят перед собой задачу комплексного теоретического анализа основных этапов развития российского либерализма, его места в общемировом либеральном научно-политическом наследии,4 другие же касаются разработки политических технологий, реализации фундаментальных общетеоретических наработок.5

Нельзя не отметить и такую черту теоретических наработок отечественных либералов в данной сфере, как ее идеологическая и политическая направленность, связанная, однако, не с традиционными для политических технологий демагогическими приемами воздействия на электорат, а, напротив, с транспарентностью декларируемых целей и методов их реализации. Теоретические разработки проблематики взаимоотношений государства – общества – личности выполняли также и определенную пропагандистскую функцию, будучи весьма действенным средством презентации обществу либерального мировидения, мировоззрения и мироощущения, а также и предлагаемых технологий реализации в сочетании с определением места и роли либеральных политических сил в контексте трансформационного процесса начала ХХ в.

Теория правового государства, разработанная русскими мыслителями, во многом опиралась на западноевропейские аналоги. Но объясняется это не только тем, что имело место простое заимствование чужого опыта (к чему подталкивали определенные исторические обстоятельства), но и тем, что фундаментальные основы правового государства имеют внеклассовый и даже внеисторический характер и должны быть отнесены к общечеловеческим ценностям. Прежде всего это соблюдение и развитие всех прав и свобод человека, включая и гражданские, и социальные, и политические права; это верховенство права над государственной властью и закона над подзаконными актами; наконец, это разделение властей как необходимая предпосылка для реализации вышеназванных принципов и высокий уровень правосознания общества, позволяющий воспринимать право как онтологическую ценность.

В русской политико-правовой науке теория правового государства получила свое самобытное, глубоко научное развитие. Следует отметить и идею гармонии между интересами личности и общества в правовом государстве. Российской либеральной теории удалось в своих разработках пройти между Сциллой индивидуализма, ведущего общество к анархии, и Харибдой коллективизма, возвращающего общество к «полицейскому государству». Идея общественного интереса, солидарности и т.д. легли в основу совмещения интересов личности и общества путем решения правовым государством важнейших социальных вопросов. Особое значение уделялось разработке концепции личности, ее основных прав и свобод, выяснению ее природы и места в системе взаимоотношений государство – личность – общество, что особенно было свойственно школе «возрождения естественного права».

Другой, не менее важной особенностью отечественной либеральной теории правового государства, вытекающей из ее коренных предпосылок, являлось то, что оно никогда не выступало как только цель развития общества, или как универсальное средство разрешения всех социальных конфликтов. Само правовое государство понималось лишь как исторически необходимое средство, гарантирующее оптимальные условия для свободного и всестороннего развития личности и общества, проходящее в своем развитии несколько этапов, каждый из которых был связан с историко-социальными особенностями развития конкретного общества.

Права человека как системообразующий элемент либеральной теории преобразования общества определили основные направления и содержание исследований и политической практики российских либералов, которые могут быть классифицированы по следующим направлениям: обоснование (историческое, философское, юридическое) прав человека; обоснование совместимости конституционной монархии с институтом прав человека; исследования условий практики воплощения прав человека в России; попытки реализации теоретических разработок в законотворческой (парламентской) деятельности российского либерализма; анализ исторического развития и перспектив взаимодействия правового государства и института прав человека.

Российская либеральная правовая мысль в целом тяготела к западным научным направлениям, взяв в качестве базовых элементов своей модели реформирования общества типично либеральные социально-политические институты. Вместе с тем в ней могут быть выделены две основные тенденции, одна из которых заключалась в последовательной целенаправленной рецепции западного права на российскую почву, другая, в качестве императива рассматривала необходимость учета историко-социальных особенностей российского общества. Подобное разделение полностью не совпадало с партийной принадлежностью отечественных мыслителей, но в целом можно говорить о том, что первая из тенденций больше присуща конституционным демократам, а вторая характерна для либеральных партий и течений, занимавших более правые позиции.

Пути разрешения проблем соотношения права и власти, личности и государства и общества, права и справедливости во многом определялись конкретно-историческими условиями жизни России, что не помешало русским мыслителям развить фундаментальные, основополагающие принципы правового государства. Этим, собственно, и определяется интерес к их наследию, наследию многообразному и подчас противоречивому.

Концептуально сочетание всех базовых элементов либеральных теорий преобразования страны (государство – личность - общество) предполагалось достичь в ходе участия либеральных сил в государственном управлении посредством реализации в России основных институтов правового государства, которое считалось наиболее совершенным типом общественного бытия. «Оно, - по словам Б.А. Кистяковского, - создает те условия, при которых возможна гармония между общественным целым и личностью. Здесь государственная индивидуальность не подавляет индивидуальности отдельного лица. Напротив, здесь в каждом человеке представлена и воплощена определенная культурная цель, как нечто жизненное и личное».6

Впоследствии базовые теоретические идеи оказали решающее влияние на формирование либеральной модели общественного переустройства и были презентованы российскому обществу в программатике либеральных политических партий, а также нашли свое выражение в практической партийно-политической деятельности руководящих органов либеральных (и прежде всего конституционно-демократической) партий.

В целом представляется возможным говорить о том, что практическая и теоретическая деятельность руководящих органов конституционно-демократической партии за весь период существования государственной думы основывалось на учении о правовом государстве, о субъективных публичных правах человека как базовом элементе социальных преобразований, которые стали теоретической базой, лежавшей в основе ее политики. они определяли основные цели политической, парламентской деятельности кадетов и, прежде всего, ее законодательной составляющей.

Анализ изменений, происходивших в тактической линии партии в части реализации программы законотворчества, места и роли этой программы в ряду партийных приоритетов, показывает, что они достаточно четко коррелируются с внешними условиями, определявшими условия деятельности российского парламента. В зависимости от степени соотношения сил общества и исполнительной власти, возможностей влияния либеральных сил на развитие ситуации в стране прослеживаются три основных периода, выделяемых в связи с изменением места либерального законотворчества в деятельности центральных органов конституционно-демократической партии.

Первый из них связан с периодом работы думы I и II созывов, когда «положительное законодательство» выступает для российских либералов главным средством успокоения и преобразования страны, имея возможность, при благоприятных условиях, решить проблемы конституирования нового государственного устройства страны. На втором этапе, связанном по преимуществу с работой думы III созыва, мы видим отказ от внесения собственных законопроектов с сохранением общей линии на признание первенства органической законотворческой работы, в ряде приоритетных областей законодательства. Попытки собственной законотворческой инициативы, обсуждавшиеся на V съезде партии, были заблокированы проправительственным большинством думы. В период работы IV думы законотворческая деятельность обнаруживает тенденцию к выполнению агитационно-пропагандистских функций, направленных на повышение статуса партии в обществе. в период образования прогрессивного блока можно говорить об определенном внимании конституционно-демократической партии к вопросу о степени влияния общества в лице законодательного органа на деятельность исполнительной власти, и прежде всего это касалось института «ответственного министерства». однако в связи с преимущественно политическим характером этой борьбы между правительством и думой мы не видим здесь каких-либо масштабных законопроектов, предполагающих новый тип законодательного регулирования отношений между исполнительной и законодательной властью, создающих принципиально иную ситуацию в стране и обществе.

При всей многогранности либерального законотворчества как в теории, так и политико-правовой деятельности руководящих партийных органов, представляется возможным выделить в ней определенные сущностные приоритеты, которые достаточно четко могут быть соотнесены прежде всего с институтом прав человека.

Развитие идеи прав человека не только является одной из интеллектуальных традиций в русском дореволюционном либерализме. Вклад либеральных теоретиков и политиков состоит в разработке идеи прав личности и прежде всего в том, что они выявили связь прав человека с конкретно-историческими условиями, традициями, с социально-экономическими отношениями, социальной структурой общества, с политикой, правосознанием, этикой. Причем разработка данной проблемы осуществлялась представителями различных научных школ и направлений. Одним из примеров подобного рода может служить, как нам представляется, взаимодополняющее сотрудничество социологического и юридического позитивизма. Если первый из них видел источник прав человека в определенном уровне развития социальных отношений,7 то второй, делая акцент на отработке технологической стороны нормы права, способствовал их юридической определенности, что в немалой степени помогало в переводе общих либеральных идей в строго юридическую форму законопроектов. Характерной чертой либерального законотворчества, отличавшей его от деятельности в данной сфере как радикальных парламентских сил, так и быстро оформившегося в Думе подобия «партии власти», был высокопрофессиональный подход к законодательному процессу и технике законотворчества. Результатом совместных усилий были законопроекты, прошедшие проверку скрупулезным, политически неангажированным анализом, осуществленным лучшими представителями российской юридической мысли начала ХХ в. Изучение (предпочтительно постатейное, компаративистское) конкретных законопроектов, позволяет в полной мере раскрыть богатство либерального наследия в области реализации прав человека в России.

При действии либеральных сил в условиях неограниченности законотворческих и правоприменительных прерогатив самодержавия такая постановка вопроса вела к нормативному определению компетенции верховной власти по отношению к личности и обществу. Юридический позитивизм, формализуя государство, стремился сделать его действия предсказуемыми, открытыми и публичными, что объективно создавало условия для развития института контроля власти. Идея законности может рассматриваться как один из вариантов идеи ограничения самодержавия, составляющей часть российской правовой либеральной традиции.

В свою очередь, представители социологического позитивизма не абсолютизировали идею прав личности, что неизбежно привело бы их к выходу за рамки реального политического процесса. На основе анализа зарубежного опыта и того уровня политической зрелости, в котором находилось российское общество, был сделан вывод о том, что осуществление идеи прав человека без учета конкретных условий может привести к дестабилизации всей социальной системы, чего как раз и следовало избегать. Отсюда, на наш взгляд, и вытекают встроенные практически в каждый законопроект в области прав человека механизмы защиты социальной системы, как от неограниченного вмешательства верховной власти, так и от угрожающей ей бесконтрольной реализации индивидуальных прав.

В целом идея прав человека была призвана теоретически обосновать новую социальную роль личности в условиях трансформации общественной системы России начала ХХ в., а главным средством ее практического воплощения выступала законотворческая деятельность российских либералов, по преимуществу конституционных демократов и близких к ним фракций в Думе.

Как отмечалось несколько выше весьма перспективным представляется сравнительный анализ тех прав, свобод и обязанностей, которые в той или иной степени нашли свое отражение в либеральном законотворчестве начала ХХ в. с теми правами, обязанностями и свободами, которые стали предметом правового регулирования в большинстве цивилизованных стран на рубеже ХХ-XXI вв. Результаты данного анализа показывают, что отечественная либеральная юридическая мысль во многом предвосхитила современный уровень наработок в этой области не только в таких традиционных группах прав и свобод как «Неотчуждаемые права и свободы», но и в разделе «Экономические, социальные и культурные права». Тем более естественно, что полностью совпадают общие принципы правового положения личности, к которым относятся верховенство права, правовая определенность и равноправие.8

Примечательной чертой является высокая степень совпадения между программой конституционно-демократической партии, либеральными проектами Основного закона Российской империи, вышедшими из творческой лаборатории либеральной юриспруденции России начала ХХ в., и конкретным законотворческим материалом, где общие принципы правового регулирования основных прав и свобод человека были облечены в статьи проектов нормативных актов. Наряду с постатейным анализом текстов либеральных проектов, этот факт свидетельствует в пользу выдвинутого тезиса о цельности и единстве либеральной программы реформирования России посредством комплексной правовой реформы, что и нашло отражение в совокупности взаимосвязей между указанными документами.

Обращает на себя внимание особый акцент либерального законодателя не только на регламентацию прав и свобод, но и на их защиту как при помощи государства, так и посредством предоставления индивиду возможностей к самозащите нарушенных прав и свобод. Отражением вечной для России проблемы – традиционного произвола чиновников в отношении «маленького человека» служит большое количество нормативного материала в той или иной мере защищающего право индивида на возмещение вреда, причиненного незаконными действиями (или бездействием) органов государственной (местной) власти или их должностных лиц. Проблеме окончательного преодоления тяжелого наследия сословного общества так же был посвящен ряд специальных законопроектов, что и отразилось в соответствующих разделах таблицы, где речь идет о равноправии как принципе, определяющем правовое положение личности в обществе, и где данный принцип находит непосредственное выражение в нормах законодательства (свобода совести и вероисповедания, свобода преподавания, право на использование родного языка, право выбора языка общения, воспитания, обучения и творчества). Немало статей различных законопроектов связаны и с обеспечением свободы передвижения, выбора места пребывания и жительства, а также возможности выезда за границу.

Но особое внимание уделено гарантиям неприкосновенности личности и как таковой, так и в связи с необходимыми и неотъемлемыми для этого материальными гарантиями, связанными с неприкосновенностью жилища, корреспонденции, личной жизни. Думается, что это связано не только с естественным желанием каждого человека быть возможно более защищенным, но и обеспечить начало формирования необходимого элемента будущего гражданского общества – свободной, осознающей собственную самоценность личности. В этом контексте следует рассматривать так же большой пакет законопроектов, посвященный участию граждан в государственном управлении различного уровня и в области избирательных прав. В начале ХХ в. вопрос о целесообразности и возможности введения в России всеобщего избирательного права был дискуссионным, остается он таковым и для современной науки. Далеко не все представители либеральных партий эпохи первых лет отечественного парламентаризма однозначно выступали за всеобщее избирательное право (в данной статье мы оставляем за пределами рассмотрения избирательные права женщин), что нашло отражение в многочисленных партийных и парламентских дискуссиях.

Анализ материалов, представленных в приложении, так же показывает, что применительно к сравнению либеральных наработок в сфере прав человека с тем уровнем правового регулирования, к которому пришли в конце ХХ в., определенные пробелы либерального законотворчества связаны с общим уровнем развития права той эпохи. Отсутствуют законопроекты в области регламентации прав гражданства, его смены, института мультипатрида и т.д. Данная ситуация вполне объясняется тем, что уровень развития международного гуманитарного права (понимаемого как право прав человека) в начале ХХ века был совершенно иной и международно-правовое регулирование вопросов гражданства было весьма неразвито, в основном тяготея к защите прав собственных граждан. А тот факт, что либеральные юристы ввели в свои проекты нормы о национальном режиме иностранцев в России, делает им честь, доказывая прогрессивность разрабатываемого ими законодательства.

Что касается пробелов в области экологии, то это объясняется сходными причинами. В этом случае можно вспомнить, что и в Уставе ООН (1945 г.) также отсутствует упоминание об экологических правах, тем более это объяснимо для начала ХХ в. Не упоминаются в анализируемом законодательстве в области прав человека и целый ряд прав четвертого поколения, связанных с участием в культурной жизни, взаимные права и обязанности детей и родителей и т.д. Думается, что либеральный российский законодатель начала века видел и понимал эти проблемы. Но, будучи прежде всего практическим политиком, имевшим перед собой четкие и конкретные задачи преобразования страны, дифференцировал объекты правового регулирования, вынося на первый план те, реализация которых должна была инициировать в России процесс развития гражданского общества и правового государства, оставляя на будущее более частные вопросы.

Отсутствие в нормативном материале целого ряда прав человека, обеспечивающих «достойный уровень жизни», хотя наработки на теоретическом уровне имели место у ряда ведущих либеральных юристов, объясняются одним обстоятельством. Для России начала ХХ в. еще не стоял вопрос о строительстве «государства всеобщего благоденствия», предусматривающего его ответственность за реализацию целого комплекса прав в этой сфере. Подобная задача стала реальностью только для последней трети ХХ в., причем до сих пор не утихают споры об источниках благосостояния населения стран «золотого миллиарда», а также о ближайших и дальних перспективах данного типа общества.9 В целом подобная ситуация прогнозировалась либеральной юриспруденцией начала ХХ в. Так, в работах Б.А. Кистяковского отмечается, что «Личности и в будущем могут быть присвоены только те три разряда прав, которые и теперь уже признаются за ней. Из этих трех разрядов первый и третий, т.е. с одной стороны, свободы или право на невмешательство государства в известную сферу проявления личности, а с другой, политические права или права на участие в организации или направлении деятельности государства, будут, естественно, расширены в будущем, но их число и виды не могут быть умножены. Напротив второй разряд публичных субъективных прав, т.е. права на положительные услуги со стороны государства, будет не только расширен, но и пополнен новыми видами прав».10

Таким образом, мы можем констатировать весьма высокий уровень законодательного регулирования института прав и свобод человека, осуществленного в ходе законотворческой деятельности либеральными политическими партиями России начала ХХ в., а также сделать вывод об опережающем характере их законотворческих разработок, которые не только обогнали свое время, но и теперь дают нам как пример высокой степени прогнозирования степени правового регулирования общественных отношений в данной сфере, так и образец высококачественной законодательной техники при подготовке конкретных проектов частных нормативных актов.

Именно здесь проявился опережающий характер российской либеральной теории в области прав человека. Ни в одном из современных им государств не было всеобщего избирательного права, но российские либералы не только отрабатывали теоретические модели его реализации в России, но и в короткий период нахождения у власти реализовали его при организации выборов в Учредительное собрание. В данном случае представляется возможным говорить о том, что не только западноевропейская и американская либеральная мысль и политическая практика были источником заимствований для российских либералов, но в ряде случаев имел место и обратный процесс.

Конкретный законотворческий материал в области законодательного закрепления прав человека, разработанный в рамках думской деятельности отечественного либерализма, представлял собой единый взаимосвязанный комплекс проектов нормативных актов. Они были основаны прежде всего на фундаментальных теоретических разработках российских либералов второй половины XIX - начала ХХ в., где были предложены конкретные пути трансформации общественно-политической системы страны в правовое государство, которые, в свою очередь, легли в основу программных документов либеральных партий начала ХХ в.

Базовым принципом, пронизывающим всю систему либеральных проектов в области прав и свобод человека, был принцип верховенства прав личности, защищенный комплексом законодательных актов, которые, с одной стороны гарантировали индивиду объем политических прав на уровне самых передовых достижений правовой науки, а с другой - устанавливали четкую систему норм, ограждавшую общество от злоупотребления правами и свободами. Несомненным прорывом в теории и практике законодательного закрепления прав и свобод человека можно признать разработку отечественной либеральной мыслью такого института, как «право на достойное существование», также нашедшее свое воплощение в ряде либеральных законопроектов и иных формах думской работы российских либеральных фракций. Анализ либеральных законопроектов показывает их тесную взаимосвязь и взаимообусловленность как в части общелиберальных принципов их разработки, так и на постатейном уровне.

Как и в иных направлениях своей думской законотворческой деятельности либеральные партии именно в государстве видели главное средство реализации намеченных ими преобразований правового поля страны. Нормативное закрепление прав человека выступало одновременно и как цель, и как средство реализации либеральной модели реформирования страны, обеспечение ей догоняющих темпов развития с одновременным развитием демократических институтов, обеспечивающих социальную стабильность общества.

Однако либеральным силам даже частично не удалось реализовать свою модель преобразования общества. Современная им социально-политическая практика, социальная структура общества не были готовы к восприятию либеральной системы ценностей. Переходный характер эпохи, переживаемой Россией начала ХХ в., в немалой степени способствовал проникновению в либеральную теорию элементов интеллектуальных социальных утопий, имевших небольшие шансы на практическую реализацию, но свойственных общественному сознанию обществ, находящихся в точке социальной бифуркации. Законотворчество в области прав человека преследовала цель создания социальной основы для реализации либеральной модели преобразования общества в целом. Определенный радикализм, присущий ряду либеральных законотворческих инициатив, может быть объяснен отсутствием у российского либерализма опыта реализации собственных теоретических наработок. Для обществ с длительными традициями развития либерального движения характерен его отказ от подобных крайностей, к которому оно приходит в результате длительного исторического развития. Российскому либерализму история подобного шанса не предоставила и ему было свойственно сочетание практического опыта и утопии, характерное для политической практики обществ переходного периода.

Говоря об общих итогах деятельности российских либералов в ходе думской законотворческой деятельности, представляется возможным выделить основные сущностные черты в части реализации программы преобразования и развития государственного строя страны. На первом этапе, связанном по преимуществу с преддумским периодом законотворческой работы либеральных слоев страны, была разработана комплексная программа законотворческой деятельности, включавшая в себя пакет законопроектов, реализующих цель демократизации государственного строя страны, трансформации России от конституционно-дуалистической к парламентской монархии.

Второй этап - период попыток реализации российскими либералами данной концепции. Он может быть соотнесен с периодом работы государственной думы первого и второго созывов, в которых мы наблюдаем процедуру внесения предварительно разработанных законопроектов в области государственного строительства, работу над ними в комиссиях, периодические выступления в их поддержку с думской трибуны и в периодической печати.

После изменения избирательного закона и выборов на его основе нового состава III думы либеральные фракции и прежде всего кадеты оказываются в меньшинстве и, соответственно, лишаются большинства руководящих постов в важнейших думских комиссиях. Эта ситуация предопределила изменения в реализации программы законотворческой деятельности, которая в первые сессии III думы сводится к отдельным попыткам противостоять правому крылу в вопросах толкования смысла манифеста 17 октября и основных законов российской империи, а также к протестам с думской трибуны по фактам нарушения правительством прав народного представительства. Однако от сессии к сессии активность в данном вопросе сходит на нет, исключая в определенной мере процедуру обсуждения и принятия бюджета. Данный вопрос впервые стал предметом регулярного рассмотрения парламентом в период работы III думы и будучи традиционным атрибутом представительных органов власти, давал российским либералам хороший повод как для критики недостатков исполнительной власти, так и для демонстрации своих взглядов на реформирование данной сферы государственного управления. В течение работы III думы кадеты отстаивали точку зрения в том, что нормальный бюджет в России возможен только в случае изменения базовых основ финансово-экономических отношений в стране, к каковым в первую очередь они относили введение по преимуществу прямого, а не косвенного обложения, а также расширения прав думы в части обсуждения и принятия бюджета. Однако все либеральные законотворческие инициативы за весь срок работы думы так и не вышли из недр профильных комиссий, а у IV думы, работавшей большую часть времени в условиях военного времени, были уже иные задачи как в области законотворчества, так и в области политической борьбы.

Своеобразным рефреном всей законотворческой деятельности российских либералов в думе звучат слова П.И. Новгородцева, сказанные им после закрытия I Думы и отражавшие всю сложность деятельности либералов в условиях господства проправительственной фракции. «никогда народная свобода не будет упрочена в России без осуществления тех законодательных предложений, которые были начертаны IГосударственной думой и внесены в нее партией народной свободы», - говорил видный отечественный юрист, отвечая на критику позиции справа. Но необходимость реформирования правовой системы страны, которую сознавала либеральная часть общества, наталкивалась на императивное самоограничение, допустимых в политике средств и методов общественных преобразований. «Государственная дума, - подчеркивал П.И. Новгородцев, - должна держаться строго конституционных рамок и что существующие основные законы, хотя и несовершенны и подлежат изменению, должны быть соблюдаемы».11 Из этого замкнутого круга российский либерализм выхода не нашел. он не был услышан ни верхами, надеявшимися, что стоявшие перед страной проблемы отпадут сами собой, ни обществом, в котором постепенно накапливалась критическая масса готовности решать социальные проблемы силовыми неправовыми средствами. толчком к этому дала мировая война, способствовавшая стремительному развитию системного кризиса в стране, приведшего Россию к трагическим событиям национальной истории ХХ в.

Анализ законотворческой деятельности российского либерализма, проведенный на основе комплекса разнообразных источников (корпуса теоретических работ, программатики российских либеральных партий, законотворческих материалов Государственной думы) показывает, что эта деятельность была результатом синтеза либеральной теоретической концепции преобразования общества, возникшей в рамках нового этапа развития отечественного либерализма с установками, включенными российскими либералами в свои партийные программы. Попытка ее воплощения в парламентской деятельности отечественных либералов в Государственной думе I-IV созывов наглядно показала, что несмотря на высокий теоретический уровень либеральных разработок в области законотворчества, техническую отработанность проектов нормативно-правовых актов она оказалась малоэффективной. Неудача в реализации основных идей либеральной модели преобразования страны посредством парламентского законотворчества была обусловлена прежде всего отсутствием у российского либерализма сколь-нибудь широкой социальной основы в обществе.

Достижения либерального законотворчества в области теории и результаты воплощения теоретических наработок на практике остались невостребованными. Широкие слои населения, на протяжении сотен лет находившиеся под воздействием идеологии государственного патернализма (персонифицированного в фигуре монарха), оказались в начале ХХ в. гораздо более восприимчивыми к радикальным социальным доктринам, предлагавшим простые и понятные на уровне обыденного сознания рецепты ликвидации социальной несправедливости. Большая часть населения, с разной степенью осознания чувствовавшая необходимость социальных преобразований, не принимала в либеральной модели реформирования страны именно ее постепенность. Не вызывала особых симпатий и либеральная технология общественных преобразований, ориентированная на их поэтапность и приверженность мирным, по преимуществу парламентским методам борьбы, не обещавшим немедленного решения обострившихся вначале ХХ века социальных проблем.

Не была воспринята либеральная модель реформирования страны и представителями традиционной власти. Несомненно, что заметную роль в этом сыграл определенный радикализм либеральной концепции парламентского законотворчества, бывший следствием как отсутствия у российских либералов сколь-нибудь значительного политического опыта, так и попыток представителей левого фланга российского либерализма для давления на правительство использовать деятельность радикальных политических движений. Однако анализ позиций представителей социальных групп, обладавших в начале ХХ в. реальными рычагами власти, показывает полное отсутствие желания пойти навстречу либеральному движению, увидеть в нем реального союзника в деле преобразования страны. Верх взяли традиционный консерватизм, надежда на проверенные силовые методы разрешения социальных кризисов и конфликтов. Это обстоятельство не позволяет согласиться и с точкой зрения, которая утверждает, что именно либералы отвергли протянутую им руку со стороны власти и стали главными виновниками будущей цивилизационной катастрофы страны.

Либеральной теории начала ХХ в. и политической парламентской практики несомненно были свойственны и утопизм, которого наверное не удавалось и вряд ли удастся избежать в России любому либеральному движению, и известный радикализм, о причинах которого говорилось выше. Но изучение либерального теоретического наследия, партийной практики, думского законотворчества не дает оснований сомневаться в искренности их политико-правовых воззрений, бывших выражением глубинного демократизма, гуманизма, открытости к диалогу с политическими оппонентами разных флангов. К его сущностным чертам относится тесная связь с новым поколением российских либералов и их теоретических положений, возникших в рамках предшествующего этапа развития идеологии российского либерализма с реальной практикой политического преобразования страны в начале ХХ в. Новому типу отечественного либерализма было свойственно осмысление российской действительности в контексте западноевропейской политической истории с научно обоснованной рецепцией и аккультурацией основных правовых институтов гражданского общества и правового государства. Следует отметить, что в теоретическом осмыслении ряда базовых либеральных институтов и прежде всего в области нормативного закрепления прав и свобод человека, отечественные либералы пошли гораздо дальше своих западных коллег становясь, в свою очередь, источником для заимствований западной либеральной теории и практики.

Теоретические разработки западной политико-правовой мысли были творчески переосмыслены российскими учеными с учетом национальных особенностей, необходимости обеспечения догоняющих темпов развития страны при сохранении государства, как решающей силы осуществления общественных преобразований. Результатом разработок в данной сфере стало предложение обществу модели опережающего развития страны, основанной на общелиберальном пакете ценностей. В рамках думского этапа своей законотворческой деятельности отечественный либерализм предложил стране либеральное видение базовых параметров развития и наметил логику будущего развития страны, последовательно нашедших свое отражение в теории, программатике и законотворчестве либеральных политических партий России.

Характеризуя данный процесс с точки зрения его содержания, представляется возможным говорить о значительном опережении либеральных наработок прежде в сего в области нормативно-правового закрепления института прав и свобод человека, в сравнении с политической практикой России начала ХХ в.

Отечественная либеральная мысль не только создала передовые образцы проектов нормативных актов, которые могут быть высоко оценены как с точки зрения их соответствия базовым либеральным принципам, так и юридической техники создания законов. В ходе этого интеллектуального прорыва произошло значительное расширение представлений того времени в области обеспечения прав и свобод личности. Одним из крупнейших достижений стало правопритязание либеральной части общества в области реализации права на достойное существование.

К достижениям политической практики российского либерализма следует отнести то обстоятельство, что его представители сумели сопоставить новые теоретические подходы с потребностями социального развития общества и не только отразить их в программатике, но и сделать составной частью своей практической политики (программа и думская тактика конституционных демократов и их союзников).

В рамках практической парламентской деятельности конституционно-демократической партии был осуществлен перевод программатики на язык практического законодательства. Многие политические партии так и не дошли до данного этапа, оставшись на уровне декларативных норм, включенных в партийные программы. В рамках избранной темы партийные программы анализируются в качестве одного из средств презентации обществу либеральной модели развития страны, привлечения новых сторонников, борьбы за голоса избирателей.

Если же рассматривать такой аспект партийной деятельности как парламентскую тактику, как средство достижения теоретических и программных установок, то представляется возможным отметить ее более гибкий, в сравнении с программатикой, характер, обусловленный конкретной расстановкой сил в Думе, степенью поддержки обществом основных партийных установок.

Анализ всей совокупности либеральных законопроектов позволяет говорить о том, что в них либеральные силы с разной степенью полноты обозначили контуры законодательного ложа будущего развития страны, вчерне намеченные в теоретическом наследии второй половины XIX в.

Узловыми пунктами либеральной логики преобразования страны было провозглашение необходимости мирного изменения политического строя на основе внесения в него институтов представительной власти, сохранения незыблемости принципа права частной собственности при указании на необходимость усиления регулирующей роли государства в наиболее важных для общества сферах и прежде всего в аграрных отношениях, а в качестве главного средства ограничения произвола государственной власти выступал институт прав человека.

В программе конституционных демократов вообще впервые в практике политических партий на первом месте стояли права человека, что нашло отражение и в ее законотворческом наследии. Оно представляет собой не совокупность частных законопроектов, посвященных правовой регламентации отдельных прав и свобод человека, а единый комплекс взаимосвязанных документов, программу законотворчества, направленную на реализующую либеральных теоретических разработок в системе государство – общество – личность. Критерием новой правовой системы страны выступал либеральный тезис о необходимости сочетания связанности государства правом, гарантирующим права индивида, при одновременной пронизанности общества духом государственности. Это, по их мысли, превращало государство в мощный инструмент социальных преобразований, доступ к которому в ходе парламентской деятельности получали либеральные силы страны.

Не менее важным представляется и оценка законотворческой деятельности отечественных либералов с точки зрения изучения либеральной теории и технологии преобразования общества. Разница между либеральными политическими силами и их оппонентами состояла и в теории, и в технологии общественного реформирования. Главным методом реализации либеральной модели преобразования страны выступала широкомасштабная правовая реформа, осуществляемая исключительно эволюционным парламентским путем. Отрицая обвинения в приверженности к захватному праву, радикальным методам общественных преобразований, российские либералы уделили значительное внимание разработке теоретической базы правомерности отчуждения частной собственности, составлявшего важнейший элемент их аграрной программы. Легитимность отчуждения основывалась, по их мнению, на осуществлении их исключительно государством, в общенациональных целях при соблюдении законных прав и интересов всех социальных групп и прежде всего собственников отчуждаемого имущества.

Реформа социального строя страны, осуществляемая в ходе законотворческой деятельности, была в либеральной концепции альтернативой социальной революции, которая открыто провозглашалась главной целью ряда радикальных политических групп. Таким образом, законотворческая деятельность выступала в качестве материального воплощения базового постулата классического российского либерализма, отвергавшего коренную ломку общественных институтов, а также весьма настороженно относившегося к идеям коренных реформ общественного строя.

Для понимания основных ориентиров и задач законотворческой деятельности, поставленных перед собой российским либерализмом необходимо знакомство с его теоретическим и программным наследием, нашедшим впоследствии свое выражение в законотворческой деятельности Думы.

Истории было суждено распорядиться так, что законотворческая деятельность российского либерализма не помогла обществу в поиске путей выхода из системного общественного кризиса начала ХХ в. Либеральная модель преобразований осталась невостребованной ни власть предержащими, ни широкими слоями населения. В обществе стремительно нарастали процессы распространения правого нигилизма и правового цинизма. В этих условиях попытки лучших интеллектуальных сил страны предложить мирный бесконфликтный путь разрешения общественного кризиса путем упреждающего правового реформирования могут показаться достаточно наивными, но это отнюдь не означает, что они лишены позитивного значения. Сама концепция комплексного преобразования общества находящегося на кризисном этапе развития посредством правовой реформы, разработанной в теории, партийной программатике и воплощенной во взаимосвязанном массиве проектов нормативно-правовых актов, заслуживает изучения не только как этап в политической и интеллектуальной истории страны, но и как теоретически обоснованный и проработанный способ выхода из кризиса ценой минимального социального напряжения.

Вряд ли следует рассматривать либеральное законотворчества начала ХХ в. как панацею от всех бед и болезней, поразивших социальный организм России той эпохи. Уместным представляются слова В.С. Соловьева, который, оценивая возможности права как инструмента реформ, писал: «Задача права вовсе не в том, чтобы лежащий во зле мир обратился в Царство Божие, а только в том, чтобы он до времени не превратился в ад».12

Трудный и болезненный для общества процесс построения правового государства, формирования институтов гражданского общества идущий на фоне остающейся весьма сложной экономической ситуации и маргинализации многих социальных групп, вновь обращает нас к той эпохе. Эпохе, когда в России совершился своеобразный интеллектуальный прорыв, на теоретическом уровне была разработана стройная, целостная, пронизанная многочисленными структурно-логическими связями разных уровней концепция реформирования социального строя страны.

Пусть труды с высоты нашего дня выглядят в чем-то наивными в чем-то недоработанными, но главное в них - стремление избавить общество от трагедии резких структурных перемен, заключающих в себе, что и подтвердил век ХХ, угрозу потери национальной самобытности, что остается значимым и в наши дни. Буквально каждая страница, вышедшая из-под пера либеральных юристов и политиков периода российского парламента первых созывов, проникнута стремлением служения своей стране, стремлением дать ей возможность идти по общей дороге современной цивилизации не теряя, а подчеркивая и развивая национальную самобытность.