Опять напрасные хлопоты

(продолжение)

Итак, Зевс сделал ответственными одновременно и меня, и Акробата. (Отказываться нужно было от двоевлас­тия. — М.Л.) Да и сам во время обходов довольно бесцере­монно и незаметно для себя вмешивался в лечебную так­тику, диагностику и пр. При формальной поддержке со всех сторон я не мог стационировать больных даже из-за рубе­жа. А ведь эти больные готовы были платить институту ва­лютой! Представьте себе такую картину, которая повторя­лась неоднократно.

Я высказываю свое мнение о диагнозе и о тактике лече­ния больного, а Зевс на обходе меняет и диагноз, и такти­ку лечения. В глазах большей части врачебной молодежи, да и некоторых больных я превращался в лучшем случае в чудака. При Оптимисте было все проще. Он авторитетом не пользовался, его распоряжения я просто не выполнял, если они мне казались неправильным. Да и он, честно говоря, почти не вмешивался в мои дела.

Зевс же желал все держать под контролем. После отпуска мне этот административный стиль стал тягостным. Объяс­нить это ему я не мог. Кстати, я без его вмешательства де­мократическим путем добился бы того, что он хочет, может быть, чуточку дольше, но зато навечно. Он же вел борьбу за жесткое, иногда формальное исполнение дисциплины. Когда я пытался все это растолковать, он обрывал меня, ссылаясь на регламент. Причем еще раз хочу повторить, что все это он делал неосознанно. Не вполне понимал, как я могу на это отреагировать.

Конечно, воевать я с ним и не собирался. У меня была одна форма протеста — уход. Мне заявляли, чтобы я ходил, что-то доказывал. Я уже не боялся начальства, но походы к начальству отнимали много времени. Нужно готовиться к приему, как-то его провести. Потом обдумывать, что произошло. Так я и одной бы книги не написал, если бы ходил и добивался своего. (Кстати, дорогие мои начальники, знай­те один факт. Если вы на приеме потратили на подчиненно­го 10 минут, то он за это же время потратил, может быть, несколько месяцев, добиваясь приема, мысленно готовясь к нему, переживая после приема. Причем больше всего времени тратят на это интеллектуалы с тревожно мнительным ха­рактером. Непозволительное расточительство! — М.Л,) За­явление об увольнении у меня было написано. Нужно было только поставить дату.

В середине декабря я узнал, что экспертный совет одоб­рил мою диссертацию и ждал, когда ближайший президи­ум ВАКа ее утвердит. Это была уже формальность. Однако в конце сентября меня вызвали в ВАК. Там на меня все дружно набросились. Я взял и ушел. Так и лежит в ВАКе моя диссертация. Потом я выяснил, что все это было в ос­новном против моего консультанта. После заседания ко мне подходили некоторые члены этого совета, выказывали высокую оценку моей работы. Но на совете заступиться за меня не могли. Я как-то все это осмыслил. Здесь действо­вал эффект толпы. Еще древние римляне говорили, что се­наторы — мужи достойные, сенат же — мерзкое животное.

С некоторыми из членов этого совета я поддерживаю хоро­шие отношения по сей день. Они дают высокую оценку моим работам и мне предлагают свою помощь. Но у меня сейчас совсем другие планы. Отстаивать свою правоту я не собирался. Тошно два раза по одной теме общаться с дура­ками. Да тут я еще где-то вычитал мудрую фразу: «Если хочешь быть счастливым, перестань отстаивать свою правоту».

Клиника наша похорошела. В конце декабря мы отпраз­дновали юбилей клиники и кафедры.

Книги мои расходились по всему миру. Меня стали при­глашать поработать в другие города и страны. Очень много было просто благодарственных писем, где читатели благо­дарили за понятные книги, с помощью которых удалось выйти из невротического состояния или им, или их близ­ким. Предложений становилось все больше. Особенно льстили мне предложения из-за рубежа. Звали как для про­ведения семинаров, так и для консультации больных. Меж­ду прочим, с оплатой всех проездных расходов и работы. Это тоже немаловажная подробность. Я готовился к поезд­ке в Германию.

В голове были все время мысли об увольнении.

Заключение

Сейчас хочу сделать небольшое резюме. Я могу сказать, что сценарное перепрограммирование прошло полностью. Те­перь его статус можно определить как Я+, ВЫ+, ОНИ+ и ТРУД+. Это подтверждается многими фактами. И хотя не все у Вечного Принца получалось, он все же не метался, само­оценка не падала. С близкими, хотя они и не всегда поступа­ли так, как он хотел, находил общий язык. Он не озлобился и на официальные органы. Он использовал все неудачи, как ис­точник для своего дальнейшего развития.

В шахматах есть одна ситуация, которая называется «цугцванг». В этой ситуации, какой бы ход игрок ни сделал, он проигрывает. Так в цугцванге живут многие невротичес­кие личности. Но у людей, вышедших из сценария, состояние прямо противоположное. Чтобы они ни сделали, чтобы с ними ни случилось, им все идет на пользу. Так и у Вечного Принца было в последние годы, когда он создал свое «королевство».

Конечно, если бы ему начальники разрешили сформировать кафедру или цикл, он с этим бы справился. Но мне представ­ляется, что так, как случалось, лучше, чем если бы его планы исполнились. Вряд ли у него было бы время писать книги. А рейтинг писателя, пользующегося успехом, выше рейтинга научного работника, чьи работы нередко представляют про­сто информационный шум, мешающий найти нужную и полез­ную научную информацию. Хорошо также, что ему не удалось организовать собственную клинику неврозов. Так он пролечил бы 300—400 человек в год. При помощи книг он помог гораздо большему количеству людей. Он иначе стал смотреть на тех, кто ставил перед ним барьеры, с благодарностью стал отно­ситься к женщинам, которые ему отказали во взаимности. Ведь именно эти люди создали ему все условия для творчества. Правильно в свое время писала Елена Рерих: «Благословляйте преследующих вас, ибо они, сами того не осознавая, гонят вас к светлому будущему». Дальнейшая деятельность Вечного Принца определяется как выход в международные сферы.

Глава одиннадцатая

Комментарий: