Проблемы финансового воспитания

Это очень хорошо. Как мы увидим, в результате наш, Веч­ный Принц оказался не транжирой, К сожалению, многие дети эпохи развитого социализма были не знакомы с бюдже­том семьи, и первые собственные деньги у них появлялись, ког­да они получали свою первую зарплату после окончания института. Эти деньги им казались большими. И действительно,

их хватало дня на два-три, максимум на неделю. Потом при­ходилось занимать. Нет, с большинством ничего страшного не происходило, постепенно обучались. Но, к сожалению, и сейчас многие дети отгорожены от приобретения практических экономических знаний. Иногда, правда, некоторым везет с женой (мужем), которые и берут всю бухгалтерию в свои руки. Я дружил с одним доктором, очень толковым человеком, который сделал большую карьеру. Но денег у него всегда было не больше 1 рубля. Он и сам осознавал, что денег много ему иметь нельзя. Всеми финансами ведала жена. Бывало и наобо­рот, в одной молодой семье жена любые деньги, которые попадали ей в руки, тратила в течение одного дня. Но ей попался экономически грамотный муж. Он вынужден был взять о свои руки управление финансами и на расходы выделял ей деньги ежедневно. Она очень переживала, нервничала. Постепенно все же научилась тратить деньги в соответствии с доходами. Постепенно муж ей начинал давать деньги на два-три дня, а затем на неделю. Через лет 10 она, наконец, научилась правильно распоряжаться деньгами.

Это идет еще со времени, когда мы жили в эпоху развитого социализма и ждали, когда деньги вообще ликвидируют.

Нами разработана целая система приобщения детей к деньгам. В основе ее заключается вовлечение детей в дела се­мьи. За что точно не стоит платить детям — так это за их учебу. Учатся они для себя. Если получают тройки, то это их проблема. Тройка — это удовлетворительно. Президент доволен, и нам нечего лезть. А вот двойка это уже наша про­блема. Ребенок начинает мешать нам жить. Пусть сам ре­шает, как ему получить тройку.

Лучше всего вовлекать его в производственную деятель­ность семьи. Неплохо это получается у некоторых торгую­щих на базаре. Они привлекают своих детей к торговле и оп­лачивают их услуги согласно прейскуранту.

Послушайте рассказ одного из моих подопечных, как он приучал своих детей к финансам.

«Проникшийся Вашими идеями по воспитанию детей, Ми­хаил Ефимович, я решил их куда-то трудоустроить. Но это оказалось совершенно невыполнимым делом. В 12 лет детей на работу не брали. Тогда я нанял их к себе на работу. Я брал у вас психологическую литературу и просил детей, чтобы они мне их размножили. Я оплачивал своим детям их работу по перепечатыванию этих текстов и платил им в соответствии с существующими тогда расценками. У каждого ребенка был свой счет. Заработанными деньгами они пользовались по соб­ственному усмотрению. Как вы поняли, на первых порах я им подсовывал тексты по психологии общения, а оплату строил по аккордно-премиальной системе. Оплата зависела от сро­ков исполнения и количества ошибок. Вскоре они научились грамотно писать, да и психологию общения освоили. Это по­том им очень пригодилось. Деньги они тратили как хотели. Но бездумная трата была всего один раз. Потом я услышал возглас: «Надо же, месяц вкалывал, а деньги пустил зря». Ду­маю, что прямым давлением у меня ничего бы не получилось».

Итак, платить детям следует за конкретную помощь в производственных делах. В некоторых семьях домашние обя­занности распределяют, и все идет по бартеру. В некоторых сын оплачивает стирку.матери, если не хочет сам себе стирать. Мать оплачивает сыну ремонт оборудования. Деловые отношения между детьми и родителями с соответствующим финансовым расчетом следует приветствовать. А если они возникают между братьями и сестрами, то это просто здо­рово.

Проблемы секса.

И запомнился мне еще одинэпизод из моего пребывания в Средней Азии. По вечерам на открытом воздухе де­монстрировались художественные фильмы. И вот однажды, во время просмотра пошел небольшой дождик. Ко мне прильнула одна девочка. Я помню, как в одно и то же время у меня возникло необычное волнение и одновременно напряжение, которое вскоре взяло верх. Внутренне я осудил ее за разврат. Ответа с моей стороны не было. Точно не помню, но, по-моему, я даже поднялся. (Небольшая реплика: ВП считал, что ему с женщинами не везло. Нет, конечно, везло. Более того, он побеждал без боя. Ведь у него был великолепный актив — внешность, интеллект, семья, целеустремленность. Он просто не мог использовать результаты своей победы. Более того, он своим поведением способствовал победам других. Чаще, правда, этим занимаются представительницы женского пола. Пообнимается с парнем, а до конца не идет. Он же после свидания с ней идет к более покладистой. Я не хочу морализировать. Девушки и женщины, заниматься сексом или не заниматься сексом с тем или иным мужчиной решать вам. А вот работать на другую не стоит. И если вы решили сексом не заниматься, то какой смысл тогда в объя­тьях и поцелуях? Разве что подготовить его к сексуальной встрече с другой. — М.Л.)

Сексуальная проблема меня волновала все больше и больше, да и моих сверстников тоже. Хочу еще раз напомнить, что обучение тогда было раздельное. Здание нашей школы было огромное. В нем помещались две школы. Наша мужская — вход слева и рядом женская школа — вход справа. Общим был только огромный балкон па втором этаже. О здании школы тоже хочется сказать несколько слов. Строили ее до ВОВ немцы и построили в виде фашистского знака. Во время войны она была разбомблена, а потом половину одного креста вместе с поворотом оконча­тельно снесли. Получился очень большой фасад. Снесли так­же и поворот вперед на одной стороне креста. В конечном итоге, школа приняла форму буквы Ш. За зданием были огород, сад и стадион. В общем, школа была неплохая.

Так вот за нашей нравственностью учителя тогда очень следили, но в то же время нас, мальчиков и девочек, вместе сводили следующим образом. Все восьмые классы устраива­ли вечера в своей мужской школе и приглашали девочек из соседней женской школы, У нас все было очень удобно. Труднее было школам, которые были в разных зданиях. Так, женская школа занимала все здание. Ближайшая мужская школа была за 3—4 квартала. Вот они и приглашали друг друга. Были на этой почве и разные конфликты. Иногда старшеклассники пытались попасть на вечера восьмых клас­сов. Были еще и техникумы. Там, правда, уже шло совмест­ное обучение. На входе обычно были дежурные и обязатель­но кто-то из учителей. Вина на этих вечерах не было.

Танцевать мы все тогда не умели. Я помню, что нас это­му специально обучали за небольшую плату. Такие уроки давала нам учительница английского языка женской шко­лы с довольно уродливым лицом и великолепной фигурой. По-моему, вечер начинался с какого-то доклада, потом была художественная самодеятельность, а после самое главное — танцы, т. е., комсомольская стадия секса. Танцы-то и были гвоздем программы. На вечерах разрешалось танцевать только бальные танцы. Некоторые из них я освоил. Могу их станцевать и сейчас. Но в обнимку можно было танце­вать только вальс, который, кстати, мало кто мог танцевать. Я же ему учился весьма основательно. Дома под пластинку танцевал вместе со стулом минут по 30, как в правую, так и в левую сторону Входившие тогда в моду фокстрот и танго танцевать нам запрещали. Когда учителя отворачивались, то мы как раз их и танцевали под мелодию бальных танцев. Конечно, осознанно или неосознанно, танцы я любил. Ведь практически для меня это была единственная возмож­ность обнять понравившуюся девочку. На большее были большие внешние, да и внутренние запреты. Если уж по­целовал, то обязан жениться.

Хочу сказать, что школьные вечера былиединственным местом, где хотя бы вот так безопасно можно обняться. Квартирный вопрос был далек от разрешения. Большин­ство семей жило в одной комнате неизолированной квартиры. А семья нередко состояла из 5—6 человек (двое детей, иногда разного пола, мама и папа, иногда еще был кто-то из прародителей). В общем, домой к себе никого привести было нельзя. Мы, проживая в двух проходных комнатах изолированной квартиры втроем, считались буржуями. Второе место, где протекала наша сексуальная жизнь, — это парк и аллейка. В парке была танцевальная площадка, но там нужно было платить, да там еще и собирались местные хулиганы. Правда, на последние 2—3 танца двери открывались для всех, которые на танцы смотрели через решетку. Так вот тогда можно было туда зайти вполне бесплатно и пригласить кого-то с риском получить отказ или по «морде лица», или просто постоять и помечтать. Аллейка — это тротуар улицы, прилегающей к парку По ней небольшими группками ходили мальчики отдельно, девочки отдельно. Это были как раз мы, ученики 8—10-х клас­сов. Год тогда имел огромное значение. Старшие не хотели встречаться с нами, мы не хотели встречаться с младшими. В общем, была такая возрастная рознь. Иногда девочки шли впереди, мальчики чуть сзади. Иногда шли в ряд по 4—5 человек, перегораживая весь тротуар. По аллейке дефилирование шло примерно с 8 до 11 вечера. Идущих по делу там фактически не было. В центре на тротуарах центральной улицы собирался цвет города. В основном студенчество. Причем один тротуар был более высокого ранга и назывался Пижон-стрит, второй более низкого — киндер-штрассе. Это был отрезок между центральными проспектами не болеекилометра. Дальше улицы были пустынны. К центральной улице примыкал парк. Там тоже гуляли, но не студенты.

Так вот на нашей аллейке мальчики и девочки, когда были вместе, говорили в основном об оценках, о противных учителях и местных происшествиях, которых было немного. Девочки между собой говорили о мальчиках, а мальчики о девочках. Те, кто уже целовались, ходили в героях. О завершенных сексуальных отношениях, по-моему, нам, школьникам, и не мечталось. Ну, может, где-то в далеком, малообозримом будущем. Я не хочу давать здесь оценку хорошо это или плохо. Скорее плохо. Если бы было хорошо, то никто ничего бы и не менял. У меня тоже была примерно такая идеология, которая сочеталась с чрезмер­но высокой сексуальной конституцией. Только теперь я представляю силу этой идеологии, ибо побеждала все-таки всегда она, причем довольно легко. Уже потом я задумал­ся, а откуда эта идеология берет силу? Понятно, что у меня самого. Вот и выполни после этого свое предназначение. Если прибавить к тому же, что занятия не занимали у меня всех сил, то, представьте себе, сколько времени уходило на внутреннюю борьбу, этакую внутреннюю сексуальную борь­бу. Мастурбацией заниматься было нельзя: в свое время напугали. Поллюций у меня не было, а вот эрекции были довольно болезненными и возникали в самом удобном и неудобном месте. Например, когда сидишь в транспорте. Вот и приходилось стоять, даже когда места были свобод­ны. Я думаю, что наше поколение было более сексуально, что вынуждало нас быть вежливыми. Современные ребята запросто располагаются на сиденьях автобусов. Надо ду­мать, эрекции у них при этом не возникали,

К 9-му классу я практически перестал заниматься спортом. Турник за домом сломался. Наш лидер к этому времени женился на своей партнерше по акробатике. Пой­ти еще куда-нибудь в секцию я не решался. Да еще и шли тогда разговоры о том, что все уже слишком поздно. Сек­ции тогда работали на рекорды. Малоперспективных детей туда не брали. Впрочем, я и не пытался. Почему-то я дове­рил одному моему однокласснику, который уже год зани­мался легкой атлетикой, что я безнадежно в этом плане отстал. Я этим разговорам верил. Так, в семье постоянно отец говорил, что ему уже поздно заводить второго ребен­ка (а было-то ему всего 33 года, когда он вернулся с вой­ны), хотя его сверстники этим занимались вполне успеш­но. Потом я узнал, что оказывается он был болен и не в состоянии был иметь детей. Но и вообще он чувствовал себя старым. Кстати, вот это «теперь уже поздно» меня в свое время заставляло суетиться и делать неверные шаги, с од­ной стороны, и делало чрезмерно пассивным — с другой. Это сейчас я считаю, что никогда ничего не поздно.

(Понятие возраста, конечно, носит социальный характер. Знали бы вы, сколько вам лет, если бы вы жили в пещере, до­рогой мой читатель? Конечно, нет! Вот и забудьте о своем возрасте. Если вам хочется, то, следовательно, и нужно это желание осуществить, если конечно, у вас есть соответству­ющие навыки. А если этих навыков нет, то их следует при­обрести. Ни одно желание не возникает на пустом месте.

Вот не хочется мне петь тенором в миланском оперном театре «Ла Скала». Нет во мне таких способностей. А вот если бы хотелось, то следовало бы попытаться это сделать. Туда, конечно, можно и не попасть, но хоть петь научишься, И во­обще в писании сказано, что удовлетворенное желание — это древа жизни, а неудовлетворенное иссушает мозг. А ведь ВП хотел тренироваться!— М.Л.)