Становление русской романтической критики в тв-ве В.А.Жуковского, К.Н.Батюшкова. Типологический анализ 1й из статей Жуковского

Из всех литературных течений начала XIX в. наибольшим творче­ским потенциалом, как покажет время, обладал романтизм. Признав личность высшей ценностью бытия, европейские и русские романтики обратились к «внутреннему миру души человека, сокровенной жизни его сердца» (Белинский). Создание «новой школы» в русской поэзии и соответствующей запросам этой школы новой критики связано с именем Василия Андреевича Жуковского (1783—I8S2). Статьи Жуковского, его размышления об искусстве в письмах и дневниках, многочисленные эстетические конспекты, являющиеся важным сви­детельством активного самообразования и самоопределения, — бога­тейший материал для осмысления вклада поэта в русскую критику. Обращает на себя внимание тесная сращенность критической и поэтической мысли Жуковского, «передоверяющего» некоторые проблемы творчества именно поэзии. Многие стихи поэта («К поэзии», «Ве­чер», «Песнь барда..», «Певец», «К Батюшкову», «Певец но стане рус­ских воинов», «Таинственный посетитель», «Невыразимое» и др.)— прежде всего эстетические манифесты, с ратных сторон осмысляю­щие проблемы романтического искусства.

Расцвет деятельности Жуковского как критика связан с журналом «Вестник Европы». На протяжении двух лет (1808— 1809) поэт являл­ся редактором журнала, основанного еще Карамзиным, а затем (до 1814 г.) — его активным сотрудником. На страницах «Вестника Евро­пы» были опубликованы программные статьи Жуковского — «О кри­тике», «О сатире и сатирах Кантемира», «О басне и баснях Крылова», «Московские записки», «О переводах вообще, и в особенности о пере­водах стихов» и ряд др.

Названные статьи, раскрывающие процесс становления романти­ческой критики, опирались на солидный теоретический фундамент: стремясь осмыслить вопрос о природе поэтического воссоздания дей­ствительности, о роли фантазии в творческом процессе, о специфике восприятия художественного произведения, молодой Жуковский на протяжении нескольких лет (1805 —1810 г.) составлял «Конспект по истории литературы и критики». Конспектируя (и одновременно пере­водя) произведения Ватте, Лагарпа, Мармонтеля, Вольтера, Руссо, Эшенбурга, Гарве и др. теоретиков, предшествовавших романтизму, Жуковский искал в европейской эстетике близкое себе, полемизиро­вал с авторами, создавая систему собственных эстетических понятий. На первый план в его размышлениях выступал вопрос о субъективном начале в искусстве, свободе творчества, «вымыслах», их «действии на душу», что означало ориентацию на иное, антирационалистическое искусство. Пафосом труда Жуковского становилось требование изо­бражать «внутреннего человека», «трогать, восхищать, очаровывать душу».

Стремясь выйти за пределы традиционной эстетики, Жуковский вслед за Карамзиным выдвинул требование образованного вкуса как основы критической оценки (статья «О критике»). Вкус — это «чувст­во и знание красоты в произведениях искусства», критика — «сужде­ние, основанное на правилах образованного вкуса, беспристрастное и свободное». Обрисовывая идеал «истинного критика», автор разрабатывал особый профессионально-этический кодекс, лежащий в осно­ве его деятельности. По мнению Жуковского, дар критика заключается в способности «угадывать тот путь, по которому творческий гении дошел до своей цели»; великие критики «так же редки, как и великие художники».

Рассуждения Жуковского об «истинной критике» подкреплялись его собственными литературно-критическими опытами. На страницах «Вестника Европы» он публикует статьи историко-литературного ха­рактера («О сатире и сатирах Кантемира». «О басне и баснях Крыло­ва»), театральные рецензии (цикл «Московские записки» и др.), про­блемные статьи («О переводах вообще, и в особенности о переводах стихов»). Впервые в русской критике Жуковский пытался понять различные явления искусства в их историческом развитии. В статьях первого русского поэта-романтика мы не найдем попы­ток осмысления собственного элегического и балладного творчества, завоевавшего признание читателей. Вместе с тем в них было высказа­но немало положений, которые прокладывали пути романтической эс­тетике и критике. Жуковский приблизился к пониманию искусства как свободной, имеющей цель в самой себе творческой деятельности человека. Романтические веяния ощутимы в его стремлении отказать­ся от прямой дидактики и ограничить искусство областью «изящного» (статья «О нравственной пользе поэзии»), уравновесить поэтическое начало и нравоучение в басне, подчеркнуть в ней привлекательность фантастического, чудесного («О басне и баснях Крылова»). На стра­ницах журнала последовательно проводилась мысль, новая для эсте­тического сознания читателей, — о единстве этического и эстетического в искусстве: воздействуя на эстетическое чувство, поэзия тем са­мым усовершенствует нравственную сторону личности, воспитывает человека.

Арзамасские протоколы, стихотворные манифесты 1815—1824 гг., статья «Рафаэлева «Мадонна» (1824), «Обзор русской литературы за 1823 год», «Конспект по истории русской литературы» (1827) — все эти работы и выступления Жуковского раскрывают процесс дальней­шего оформления идей романтической эстетики. В центре внимания Жуковского — природа вдохновения, красота и идеал, универсум и личность, небесное и земное. Статья «Рафаэлева «Мадонна», опуб­ликованная в 1824 г. на страницах «Полярной звезды», была воспри­нята современниками поэта как манифест романтического искусства. Ее автор утверждал идею преображения человека и мира через встре­чу с красотой, обосновывал мысль о творчестве как бесконечном, стремлении к идеалу.

«Обзор русской литературы за 1823 год» и «Конспект по истории русской литературы» свидетельствуют о живой заинтересованности Жуковского судьбами русской литературы, его органической связи с литературным процессом 1820-х годов, его критическом чутье.

Разрушению прежних рационалистических воззрений на искусст­во и утверждению новых, романтических представлений способство­вала и литературно-критическая деятельность Константина Нико­лаевича Батюшкова (1787—1855). Сформировавшийся на раннем этапе развития русского романтизма, Батюшков был устремлен к по­искам новых художественных идей и новых форм. В то же время в его критических выступлениях, как и в художественном творчестве в це­лом, явственно проступали черты «переходности».

Батюшков не участвовал в критических полемиках своего време­ни, не публиковал статей о литературных новинках, и все же в слож­ном хоре голосов русских критиков первой четверти XIX в. ясно зву­чал его голос. Многие современники отмечали его изысканный вкус, тонкий ум и разностороннюю образованность; его критическими за­мечаниями дорожили Жуковский и Вяземский, присылавшие Батюш­кову свои новые произведения.

Главные черты облика Батюшкова-критика — независимость от господствующих литературных мнений и сознательно избранная позиция дилетанта в литературе, открывающая широкие возможности для творческих поисков. Молодой Батюшков ярко заявил о себе сати­рой «Видение на брегах Леты» (1809), ставшей своеобразным литера­турным манифестом и положившей начало богатой литературно-сати­рической традиции общества «Арзамас», которая развивала основные мотивы его произведения («суд» над современными поэтами, произ­несение «надгробных речей», усыпление от бездарных стихов и т. д.). Среди со временных поэтов подлинного бессмертна здесь удостоен лишь И. А. Крылов за самобытность и народность его басенного творчества. «Видение.,,» разошлось во множестве списков и стало очень популярным, однако сам поэт считал эту сатиру «проходной» и отказывался включить ее в собрание своих сочинений. Батюшкова отличало глубокое понимание особой роли слова в по­этическом искусстве и требование (предъявляемое к себе и поэтам-со­временникам) упорно работать над языком. Впервые в русской крити­ке он осознал и публично поставил вопрос «о влиянии легкой поэзии на язык». В речи под таким названием, произнесенной поэтом в 1816 г. на заседании Общества любителей российской словесности при Мос­ковском университете, осмыслялись не только проблемы языка, но и законы поэтического творчества вообще. Он считал, что «легкая поэзия» теснее, чем какой-либо другой род, связана с жизнью, глубже отража­ет мировосприятие современного человека и потому обладает боль­шими возможностями для развития.

С наибольшей полнотой романтические воззрения Батюшкова от­разились в его статье «Нечто о поэте и поэзии» (1815), свидетельст­вующей о глубоком понимании автором внутренних законов художе­ственного творчества. Поэзия для Батюшкова — «пламень небес­ный», «сочетание воображения, чувствительности и мечтательности». Душа поэта в минуты вдохновения сравнивается им с «растопленным в горниле металлом». Споря с эстетикой классицизма, он утверждал, что «изучение правил, беспрестанное и упорное наблюдение изящных образцов» недостаточно для поэта: «Надобно, чтобы вся жизнь, все тайные помышления, все пристрастия клонились к одному предмету, и сей предмет должен быть—Искусство.

Литературная критика русского гражданственного романтизма: представители, принципы, проблематика, жанровое своеобразие статей. Роль декабристских альманахов в развитии русской романтической критики.

Первое десятилетие после Отечественной войны 1812—1814 гг.— время расцвета литературно-критической деятельности П. А.Вязем­ского, В К.Кюхельбекера. А.А.Бестужева, О.М.Сомова и К.Ф.Ры­леева. Обращавшиеся к характеристике данного периода и данного круга имен исследователи истории отечественной критики предлагали разные дефиниции: «литературная критика декабристов», «критика революционно-романтического направления», критика «гражданско­го романтизма», «критика гражданственного романтизма» и т.д. Все эти дефиниции — плод исследовательской мысли XX в. Сами крити­ки ни революционными романтиками, ни тем более декабристами себя не называли. Некоторые из них (П. А. Катенин, В К. Кюхельбе­кер, К.Ф. Рылеев) весьма критично относились к романтическому на­правлению, утвержденному в отечественной литературе Жуковским и его последователями. Однако по характеру своего художественного творчества названные литераторы, как это убедительно доказали ис­следователи (Г. А. Гуковский, В. Г. Базанов, Н. И. Мордовченко, Н. Л. Степанов, М. И. Гиллельсон и др.), были романтиками—пред­ставителями иного, сравнительно со школой Жуковского, течения в романтизме, о чем свидетельствовали их суждения о природе худо­жественного творчества, его народности, о «духе времени», граждан­ской доблести, исторической героике и т.д.

Приблизительными хронологическими границами этого течения можно считать, с одной стороны, 1816 г. (год образования «Союза спа­сения» и начала важных перемен на литературной арене—распада возглавлявшегося Жуковским общества «Арзамас», создания «Воль­ного общества любителей российской словесности», ведущие пози­ции в котором вскоре займут будущие декабристы, возникновения по­лемики по проблеме народности литературы в связи с публикацией П. А. Катениным баллады «Ольга», обращенной против баллады Жу­ковского «Людмила»), а с другой — 182S—1826 гг., когда большинст­во литераторов радикально-дворянского лагеря были насильственно исключены из литературно-общественной жизни.

Среди молодых литераторов, ярко заявивших о себе на рубеже 1820-х гг. и во многом определивших темы и проблематику критики гражданственного романтизма, выделялись А.Л.Бестужев, В. К. Кюхельбекер и К. Ф. Рылеев. Одна из характерных черт этой кри­тики — широкая амплитуда эстетических пристрастий. Исходя из этого, исследователи обозначают в критике так назы­ваемого гражданственного романтизма два «крыла». К одному отно­сят тех, кто решительно отвергал традиции классицизма, призывал к эксперименту во всех жанрах, ориентируясь на опыт современной европейской литературы и эстетики (де Сталь, Л.Шлегель и др.),— Бестужева, Сомова, Вяземского, молодого Пушкина. Другое крыло представляли критики, признававшие ценность ряда достижений классицизма, — Катенин, Кюхельбекер, отчасти Грибоедов. Однако оба крыла критиков были близки в решении целого ряда проблем: на­значения литературы, ее народности, самобытности и т.д.

Молодые литераторы стремились занять ведущие позиции в суще­ствующих литературных обществах («Арзамас», «Вольное общество любителей российской словесности») и журналах («Сын отечества», «Соревнователь просвещения и благотворения»), а также создать соб­ственные печатные органы. Наиболее полным выражением их эстети­ческих пристрастий стали альманахи «Полярная звезда», издававшая­ся Рылеевым и Бестужевым (3 книги за 1823,1824 и 1825 гг.), и «Мнемозина», выпускаемая Кюхельбекером и В. Ф. Одоевским в 1824— 1825 гг.

Отстаивая мысль о высокой воспитательной миссии искусства, ли­тераторы радикальной направленности уделяли первостепенное вни­мание критике. «Законоположение «Союза благоденствия» предписы­вало членам этого общества не только воспитывать в согражданах стремление к общему благу, но и «объяснять потребность отечествен­ной словесности» защищать хорошие произведения и показывать не­достатки худых», сообщать изящным искусствам «надлежащее направление». В произведениях отечественной словесности более всего ценилось выражение «чувств высоких и к добру увлекающих». Подобный подход к задачам литературы и критики обнаруживал связь эстетических воззрений многих литераторов этой поры с просвети­тельскими воззрениями XVIII в. Большинству из них предстояло в те­чение нескольких лет пройти путь от представлений о литературе как средстве нравственного воспитания до идеи ее самоценности и нацио­нально-исторической специфики.

Будущие декабристы обращались к разнообразным критическим жанрам, среди которых обзорные и проблемные статьи, рецензия, по­лемические реплики, литературные фельетоны. В отличие от критики предшествующего этапа (сентименталистской критики Карамзина, романтической критики Жуковского) критические выступления но­вой поры обрели во многом публицистический характер.