Природа и предмет литер.критики. Взаимод-е критики с различн.отраслями искусства и науки. Соотношение критики и литературоведения. Основные ф-ии критики

Литературная критика двойственна посвоей природе. Она обнаруживает взаимопроникновение и противостояние, а в идеале — органи­ческий сплав художественной интуиции и логико-понятийной выве­ренности рассуждений. Интуиция как высшее напряжение человече­ского духа чаще всего первична в литературно-критическом сознании. Подкрепляя и корректируя интуицию, литературно-критическая логи­ка (рассудительность) неизбежно вступает с ней в драматически слож­ные отношения: интуиция предопределяет логику, логика же, при всём чрезвычайном усердии и убедительности, не в состоянии объять интуицию, исчерпывающе ее «озвучить» и объяснить.

Литературная критика естественно соотносится со многими об­ластями науки и культуры: с филологией, философией, историей, эс­тетикой, герменевтикой, культурологией, психологией, социологией, книговедением, с публицистикой и журналистикой, с критикой худо­жественное, музыкальной, театральной, с кинокритикой, телевизион­ной критикой и др. Испытывая непосредственное влияние близких или смежных гуманитарных сфер, литературная критика в слою оче­редь способствует их развитию.

Литературная критика — одна из стойких разновидностей иску­шения, которое заключается в стремлении перевести с языка словес­но-образного на язык «рассудительный», логико-понятийный. Во взаимосвязи «художественная литература—литературная критика» всегда первична сама литература: её рассматривают, осмысляют, ана­лизируют, комментируют и т. д. Литературно-критический текст при­зван вторить самой литературе с существенной поправкой на очевид­ное активное сотворчество критика. По словам А.И.Солженицына, «дар великого критика редчайший; чувствовать искусство так, как ху­дожник, но почему-то не быть художником».

Литературная критика — пристрастное, интуитивно-интеллекту­альное просвечивание словесно-художественных текстов, выявление их наследственного историко-культурного кода, зримых и невидимых невооруженным глазом тончайших нитей, которыми данный текст прочно привязан к давнему эстетическому и этическому опыту, к уже сложившимся и устоявшимся традициям и навыкам художественного восприятия. Эстетическое чувство критика в огромной степени под­сознательно опирается на его литературную память. Новые элементы в новых художественных текстах вызывают и естественное сопротив­ление староверов и восторженный приём у неофитов.

Литературно-критические произведения насквозь пронизаны вол­нениями, соблазнами, сомнениями, связующими текст словесного ис­кусства с текстом реальной многоцветнойсовременности. Существен­ная особенность прежде всего русскойлитературной критики заклю­чается в том, что литературно-критические высказывания в своем не­сомненном большинстве обращены к широчайшему спектру жгуче злободневных социально-нравственных вопросов, к живым потребно­стям общественного организма. Литературный критик, способный вы­разить индивидуальное понимание художественных откровений, за­ключенных в тексте, — сознательный или невольный посредник на пути литературного произведения от автора к читателю. В одном лице он нередко представительствует и писательский цех, и читательский мир.

Первостепенная роль в становлении и развитии литературно-кри­тического сознания принадлежит художественному вкусу критика.

Лучшие образцы русской и мировой критической мысли свиде­тельствуют о трепетном и пристрастном проникновении их авторов в предмет эстетического анализа. Обаяние литературной критики — во впечатляюще-разум­ной мере ее субъективности, в энергии размышлений, сближающих художественное произведение с картиной мира, которая открывается самому критику. Чем меньше в литературно-критическом высказыва­нии сокровенно-личного, субъективного начала, тем вероятнее опас­ность профессиональной глухоты, произвольного или стереотипного толкования, анализируемого, поэтически многозначного текста.

Устойчивые и общепризнанные свойства литературной критики в новой и новейшей истории словесности — оперативность выступле­ния, повышенный градус диалогической активности, обращённость главным образом к современной литературной жизни, неред­ко— публицистическая одушевленность, стремление соизмерять не­давно созданное или опубликованное с давно известным и прошедшим уже испытание историческим временем. Литературно-критическому труду зачастую сопутствует поле­мическая настроенность, азартный диалог-спор с автором, с коллегами-оппонентами, с предполагаемыми читателями.

Литературно-критическим текстам свойственна особая универ­сальность, существенно отличающаяся от конкретно-чувственной объемности и многозначности поэтического творения и обусловлен­ная возможностью более иди менее прямого обращения к поистине не­ограниченной сфере «больных», «проклятых» вопросов жизни.

Отечественная литературная критика последних двух столетий часто выполняла функции, присущие многим демократическим ин­ститутам, отсутствовавшим в российской реальности. Далеко выходя за круг собственно литературных вопросов, нередко прибегая к приемам эзоповского иносказания, критики обсуждали в подцензур­ной печати общественно-политические, правовые, социально-нравст­венные, естественно-научные и многие другие животрепещущие про­блемы.

К объектам литературно-критическогоусмотрения относятся сло­весно-художественные произведения любого эстетического достоин­ства. В поле зрения критики могут быть произведения высокой пробы, которые переживают своих авторов-творцов и обретают в читатель­ском сообществе статус классики. Критик живо интересуется и лите­ратурой так называемого беллетристического, явно или скрыто иллю­стративного ряда, и«коммерческими» изданиями, рассчитанными на заведомо нетребовательный, массовый читательский рынок («чти­во»), на откровенную развлекательность и слезоточивость, на отчётливый эмоционально-интеллектуальный примитив. Литератур­ный критик чаще всего первопроходец. Одним из первых» не имея еще за собой традиций интерпретации новорожденного текста, он стре­мится определить его ценностные параметры.

Критик может обращаться и к текстам давним по своему происхо­ждению, но продолжающим властновлиять ив умонастроение новых читательских поколений. Так, статья Д. И.Писарева «Мотивы русской драмы», содержавшая характеристику Катерины Кабановой — глав­ной героини драмы А. Н. Островского «Гроза» и темпераментно спо­рившая со статьей Н.А.Добролюбова «Луч света в темном царства», появилась почти четырегода спустя после журнальной публикации пьесы и через три с половиной года после Добролюбовского выступле­ния. Критический этюд И. А Гончарова «Мильон терзаний», откликав­шийся на постановку «Горя от ума» на сцене Александрийского театра в Петербурге исодержавший развёрнутый анализ самой комедии А. С. Грибоедова, былотделен от времени рождения произведения не­сколькими десятилетиями. При подобной временной дистанции между явлением на свет художественного произведения и его литератур­но-критической оценкой, как правило, с большей степенью вероятно­сти дает о себе знать публицистический пафос критического выступ­ления, возвращающегося к давним литературным событиям для уяснения их необычайно острого, злободневного звучания.

Нередко литературные критики осмысляют и оформляют сам ли­тературный процесс, объясняют его, дерзают его предугадать и пред­варить. Опираясь на богатый исторический опыт западноевропейской и русской словесности» В. Г. Белинский заключал: «Искусство и лите­ратура идут рука об руку с критикою и оказывают взаимное действие друг на друга».