Один день без служебного автомобиля

Лимузин министра внезапно остановился. Габи, водитель, выключил мотор и обернулся:

— Извините, шеф, — но вы же, наверняка, слушали радио.

В утренних новостях сообщили, что в девять часов состоится забастовка водителей грузовиков. Их профсоюз требовал то ли объединения с профсоюзом инженеров химической промышленности, то ли вновь объединиться с профсоюзом транспортных рабочих, то ли чего-то еще. В общем, они бастовали.

Габи вышел из машины и зашел в здание профсоюза, чтобы получить дальнейшие инструкции. Министр остался в машине, стоящей посреди улицы. Он не умел управлять машиной. Обнаружив, что нажатие на кнопку сигнала производит громкий гудок, он сильно испугался. Насколько он мог вспомнить, за рулем машины ему приходилось сидеть только пару раз. Это было лет сорок назад в парке развлечений, где министр — тогда еще юный и честолюбивый — постоянно проводил время. Потом он вступил в правящую партию, сделал карьеру, так что в его распоряжении всегда находился персональный водитель. Видимо, придется запрашивать вертолет, подумал министр. Его прибытия ждали на очень важном заседании кабинета. По поводу кризиса в цементной промышленности. В одиннадцать часов.

Минстр принялся разглядывать прохожих, проходивших мимо его автомобиля. Странное, волнующее чувство охватило его: он впервые оказался в самом центре улицы. Он был ошеломлен тем, как много чужих людей на улице. Знакомыми для него были только те лица, которые он ежедневно видел у себя в министерстве. Все остальные были для него чужими и в лучшем случае проходили безликой массой в День Независимости или на стадион на матч за этот… как же называется та штука… за третье место.

Министр вышел и прошелся по улице. Постепенно стали всплывать воспоминания. Он вспомнил, когда с ним случалось нечто подобное. Точно: в 1951-м. Тогда его машину протаранил грузовик какого-то дальнобойщика, и он шел домой пешком, через весь город — пешком!

Взгляд министра устремился вниз, туда, где из-под выпуклым животом видны были ноги, его собственные ноги, которые ритмично двигались, топ-топ, топ-топ, левая нога правая нога, да-да, он еще умел пользоваться своими ногами. Он еще знал, как ходят по улице. Приятное чувство. Только вот ботинки выглядели какими-то чужими. Откуда они у него? Он же еще ни разу не покупал себе обуви. Длительное размышление показало, что он вообще себе никаких покупок не делал. Так откуда же ботинки?

Он остановился перед витриной обувного магазина и уставился в нее. Странно. Совершенно необычное явление. Столько всякой обуви, — мужской, женской и детской, разложенной попарно, на постаментах, на медленно вращающихся подставках, с ума сойти. Внезапно решившись, министр вошел в магазин, в высокое, вытянутое помещение с рядами удобных примерочных и полками вдоль стен, полками, полными обувью, одной только обувью.

Министр кивнул идущему навстречу ему человеку:

— Вы довольны экспортным бизнесом?

— Вам-то какое дело? — прозвучал ответ. — Я ищу полуботинки на резиновой подошве.

Министр осмотрелся по сторонам. Что здесь, собственно, происходит? Люди просто получают тут обувь или ждут, когда появится официант? Какой-то человек в белой униформе, вероятно, врач, подошел к министру и спросил его, чем он может ему помочь.

— Пришлите мне пару образцов, — благосклонно произнес министр и покинул магазин.

Снаружи, на улице он вдруг догадался, что его там попросту не узнали. И что он сам был неузнаваем. Мне следует почаще появляться в телевизоре, подумал министр. Было уже поздно. Может быть, стоит позвонить в канцелярию, чтобы ему выслали какое-нибудь транспортное средство или просто встретили. Позвонить. Но как это делается? И самое главное — где? Поблизости не видно ни одного телефона. Но даже если бы и было видно, он ведь не знает, как им пользоваться. Ведь это всегда делала его секретарша, которая как раз сегодня уехала в Хайфу, в какое-то семейное поселение. И кроме того, она все равно была бы в бюро, а не здесь, где, к тому же, нет телефона. Но вот — там, за стеклянной перегородкой — черный ящик — никакого сомнения: телефон.

Министр открыл дверь кабинки и снял трубку:

— Город, пожалуйста.

Ничего не происходит. Аппарат молчит. Снаружи маленький мальчик выразительным жестом показывает ему, что в ящик надо сначала что-то бросить. Ну, конечно, теперь он вспомнил. Он же председатель парламентского комитета по маркам и монетам. Он все это знает. Он заходит в ближайший магазин и просит телефонную марку.

— Это прачечная, — сообщают ему. — Марки с телефоном вы можете получить на почтамте.

Какой он путанный, этот мир. Министр ищет почтамт и видит на другой стороне улицы красный ящик на стене дома. Уж он-то знает, что это. В такие ящики люди кидают письма, которые перед этим пишут дома.

— Извините, — обращается он к даме, стоящей перед ним на перекрестке. — При каком свете следует переходить?

Он почти уверен, что его машина двигалась всегда на зеленый. Но относится ли это и к пешеходам? Поток людей, пришедший в движение, подхватывает его и переносит на другую сторону улицы. Там, прямо рядом с красным ящиком, он обнаруживает и почтамт, входит и обращается в первое же окошко:

— Пожалуйста, отправьте телеграмму в мое министерство, чтобы меня немедленно встретили.

— На самолете или на подводной лодке? — интересуется сидящий в окошке и на всякий случай закрывает его матовым стеклом.

Он просто ненормальный, думает министр и, пожав плечами, отходит. Рядом с почтамтом стоит газетный киоск. Оказывается, министру не так просто разобраться в этой массе газет без отмеченных статей. В газетах на его рабочем столе все статьи, которые ему следует прочитать, всегда были обведены.

— Стаканчик апельсинового сока? — спросили его из киоска с напитками, перед которым он остановился.

Министр кивнул. Он испытывал жажду и осушил стакан до последней капли. Как это замечательно: не спеша выпить на улице целый стакан апельсинового сока и, посвежевшему, пойти дальше.

Хозяин киоска выскочил за ним вслед:

— 45 агорот, если вам будет угодно!

Министр уставился на него. Это продолжалось несколько секунд, пока он понял, что имеется в виду. Потом он полез в свой карман. Там было пусто. Конечно. Любую вещь он получал от своей секретарши. И зачем только она именно сегодня поехала в свою Хайфу?

— Пришлите мне счет, пожалуйста, — сказал он своему изумленному инкассатору и удалился в раздумье.

Когда он наконец отвлекся от своих мыслей, он стоял перед строящимся домом. Старательные рабочие, занятые там, глубоко впечатлили его. Только шум немного раздражал. И что это за серая масса, которую они там перемешивают в чане?

— Желаю вам хорошего, удачного дня!

Пожилой человек, вероятно, собиратель каких-нибудь новоучрежденных займов, протянул ему руку. Уж он-то наверняка отведет его в бюро. Снова сюрприз: там, в одном ряду с лабиринтом лампочек, висели картины с полуобнаженной женщиной! Министр пригляделся — точно, теперь он догадался: это кино. Так вот как оно выглядит! Его охватило сильное желание войти внутрь и хоть разок, наконец, посмотреть фильм. Ведь он же ни разу там не был.

Министр постучался в закрытую металлическую дверь. Ему пришлось повторить это несколько раз, прежде чем тощая персона женского пола высунулась оттуда:

— Чего надо?

— Я хочу посмотреть фильм.

— Сейчас? Первый сеанс начинается в четыре вечера.

— Вечером я занят.

— Ну, так говорите с г-ном Вайсом.

И железная дверь защелкнулась на замок.

На следующем углу стоял необычно большой, продолговатый, голубой лакированный вагон, вбирающий в себя группу ожидавших его людей.

— Автобус! — сверкнула догадка в голове министра. Ведь только на прошлой неделе мы увеличили ему бюджетное финансирование. На 11,5 процента. Ну, сюда мне надо войти!

— Улица Айяркон, — скомандовал он водителю. — Дом 71.

— А какой этаж?

— Что-что?

— Послушайте, сойдите с подножки! — Водитель закрыл автоматическую дверь и укатил.

Запутанный мир с запутанными правилами. Министр попытался сориентироваться, однако не смог по каким-либо признакам — отель "Хилтон" или греческий ресторан — точно установить, где он находится. Людская толпа обтекала его, словно ничего не произошло. Это была нация, народ, избирательная масса. Согласно последнему опросу общественного мнения, проведенному в октябре, каждый третий из этих незнакомых ему людей голосовал за него. Министр любил их всех. Ведь он с ранней молодости был убежденным социалистом.

Наконец, длинными, запутанными путями вернулся он к своему лимузину, как раз вовремя, чтобы увидеть подходящего водителя Габи.

— Две дополнительных выплаты ежегодно и повышение отпускных, — сообщил Габи.

Забастовка была окончена. Они сели в машину. Габи завел мотор. И министр вернулся из своего захватывающего путешествия на чужую планету к своим повседневным заботам.