Navigare necesse est

“Уже под вечер причалил к берегу у самой южной оконечности острова, привязал плотик к большому камню и выгрузил колышки. Инга соскользнула с брёвен и ушла в воду.

А Сашка увидел остов разбитого корабля.

От шхуны или небольшого зверобойного бота осталась примерно половина, выдавленная льдом высоко на камни. Обломки мачты, расщепленные доски обшивки и остатки шпангоутов выглядели так, будто гигантский дракон перекусил этот парусник пополам, будто неведомый великан разрубил шхуну надвое тупым мечом.

Гарт стал медленно обходить остатки кораблекрушения кругом, и тут из расщелины в досках разбитой рубки вылетела трясогузка.

- Цивить-цивить, цирли-ти-ти! - птичка уселась на обломке мачты и закачалась, укоризненно поглядывая на человека живым чёрным глазом. Откуда ни возьмись и вторая пичужка, белые щёки, чёрная шапочка и чёрная грудка, «цитти-цирли!» - оказалась рядом с первой.

- Надо мне вашего гнезда! Я совершенно случайно здесь, поверьте!

- Цитти-цитти-цирли! (Ну, так отойди подальше, не мешай!)

- А вы откуда взялись тут, на 75 -ой параллели?

- Цли-и, цли-и, ти-и! (Мы из Марокко!)

- Но это ж какая морока — лететь из Марокко!

- Цирли-цирли-цивлить! (Не так уж просто. Но тут - наша Родина!)

- Моё почтение, храбрые пичужки. Ухожу, ухожу!

Гарт заглянул в полуразрушенную рубку. Среди обломков дерева и осколков стекла, тускло отсвечивая латунной набойкой, лежал сорванный с места штурвал.

Осторожно поднял его. Отошёл подальше, чтобы не беспокоить птиц, и осмотрел находку. Крепкое дерево изделия всё ещё держало в себе рукояти, но они уже поддавались нажиму, и Сашка без труда раскачал и вытащил одну. Осмотрел эту державку, отполированную за многие годы прикосновениями человеческих рук, и вставил её на место: одно к одному принадлежит, пусть будет, как было.

На изогнутой латунной полосе, привинченной к штурвалу шурупами с крупными красивыми головками, легко читалась надпись: «Navigare necesse est, vivere non est necesse.“

Cразу вспомнились уроки латыни в институте и многие попытки правильно передать по-русски смысл этого латинского изречения от которого пересыхает в глотке и волосы на голове шевелятся.

«Плавать по морю необходимо, жить не так уж необходимо».

«Жить не обязательно. Плавать по морю обязательно».

«Кто на море не бывал, тот не жил на свете».

«Плавать по морю необходимо, жить необходимости нет».

Последний вариант и был принят за наиболее близкий по смыслу к оригиналу. Но и он не передаёт всей чеканной гордости, всей высокой жертвенности, всей дерзости изречения Гнея Помпея.

В бытность свою консулом Римской республики Помпей получил от сената полномочия на закупку пшеницы в Африке. В Италии случился неурожайный год, и Рим остро нуждался в хлебе.

Когда корабли были уже загружены и стояли у причалов, готовые к отплытию, неожиданно разразилась буря, грозившая сорвать корабли с якорей и выбросить их на берег. Единственным спасением было презреть опасность и выйти в море. И Помпей обратился к матросам флотилии с короткой речью:

«Мужи римские! Выйти в море необходимо, жить необходимости нет!»

Он первым шагнул на сходни. И моряки, все как один, заняли свои места у такелажа.

29. Старый костёр

«Неужели весь экипаж погиб в ледяной воде или разбился о скалы во время шторма?» - Гарт вспомнил себя самого на гребне стремительно несущейся к берегу прибойной волны, и мороз прошёл между плеч.

«От скал тех каменных у нас, варягов, кости. Мы в море родились, умрём на море!»

Смотреть на море расхотелось. Вышел на кромку берега и прошёлся туда-сюда в надежде найти следы потерпевших кораблекрушение в давние- предавние годы. И обратил внимание на песца. «Домашняя животная» лежала, свернувшись клубочком, на ярко-зелёном мху и внимательно наблюдала за человеком.

И это моховое пятно имело чёткую круговую форму, чего никогда не бывает в тундре. А в тундре никогда ничего не бывает просто так.

Шуганул песца шлепком по заду. Черныш обиженно тявкнул и отскочил. Гарт наклонился, запустил обе руки в эту плотную зелёную шубу и рванул её к верху. Чёрные зёрна блеснули в зелени. Набрал горсть.

Древесный уголь. Старый, полураспавшийся. Между пальцев можно растереть. Сашка снял весь слой мха.

Вот так новости!

Открылось кострище.

С толстенным слоем углей.

Здесь жгли огонь не один день.

Всё ясно. А же где стояла палатка?

А вот! Рядом с огромным длинным валуном, который как динозавр выставил свой зубчатый гребень из мерзлой глины - ровная ярко-зелёная площадочка. Сашка снял мох и с неё. Открылись лежащие рядом три широкие, толстые доски. Охотник поднял одну. Строганая. Верхняя сторона, изъеденная гнилью и мохом, крошилась под пальцами. Нижняя, лежавшая на мерзлоте — почти как новая.

Максимум двое могли уместиться на такой малой площади. Где же стояли остальные палатки? Поиски ничего не дали. Лишь несколько остатков колышков, беспорядочно набитых вокруг досок, освободил Гарт из-подо мха. Значит, не было палатки, значит, просто обрывки паруса натянули от дождя и ветра.

Неужели только двое моряков спаслись в тот несчастливый день? Ещё раз обошёл остов корабля кругом. Внимательно осмотрел каждую досочку сохранившейся носовой части обшивки. Но если была какая-то надпись, то краска давно осыпалась от дождя и мороза.

Интересно, сколько лет должно пройти, чтобы на углях вырос мох? Чтобы толстый слой мха вырос на мёртвом, сгоревшем дереве?

Где-то в этих местах, погибла в 1913 году экспедиция геолога Владимира Александровича Русанова на судне «Геркулес». Искали экспедицию в 1914 и в 1915 году. Моторная шхуна «Эклипс» под руководством знаменитого норвежца, капитана Отто Свердрупа, вышла на поиски из Архангельска, имея радиостанцию на борту, но сама попала в ледовый плен. Близ устья Нижней Таймыры «Эклипс» вмёрзла в лёд и зазимовала.

Ледокольные пароходы «Таймыр» и «Вайгач» под общим руководством капитана Бориса Вилькицкого вышли из Владивостока, двигаясь Северным морским путём к Архангельску.

В августе 1913 года, встретив на траверсе м. Челюскина непроходимые льды, Вилькицкий приказал отвернуть к северу. Так был открыт огромный архипелаг: «Земля императора Николая Второго», который большевистское правительство переименовало затем в архипелаг «Северная Земля».

„Navigare necesse est...“

Беседа с Чернышом

Увидев, что человек копается в земле, Черныш тоже стал с деловитым видом нюхать мох и раскапывать-разрывать его передними лапками. И не без результата. Вскоре он выкопал половинку нижней челюсти оленя с отлично сохранившимися зубами и несколько тонких нерпичьих рёбрышек.

- Вот спасибо, помощник хвостатый! Дай, поглажу тебя по головке. Заслужил! Теперь я вижу: эти люди здесь охотились!

Но Черныш тявкнул и отскочил. Во всём он доверял человеку, но притронуться к своей голове не разрешал.

- Ну, вот! Я приручить тебя собрался. А ты всё как дикий!

- Вау! (А мы, песцы, не приручаемся!)

- Так уж и не приручаетесь? Ты же почти совсем ручной. И еду из моих рук берёшь, и спишь рядом, и не обижаешься, если наругаю или шлёпну тебя за проказы. Давай будем жить вместе?

- Вау! (Нет, мы - кочевники. Мы любим бегать, разные другие места узнавать. Я тоже скоро убегу, а за еду спасибо, кто ж от еды откажется?)

- Говорят, вашего брата и на паковом льду видели, далеко-далёко от земли. Что же вы там едите? Ведь ни лемминга, ни куропатки там днём с огнём не сыщешь?

- Вау - вау! (Зато медведи есть!)

- Вам удаётся загнать и сожрать медведя?

- Вау! (Сожрёшь его, раскатал губу! Он сам кого хочешь сожрёт!)

- Не пойму тогда...

- Вау! (А мы за ним ходим. Добудет мишка нерпу или моржа, всё ведь не съест. Всегда останется мясо на косточках, лапки, морда, ласты, шкура. А тут и мы...)

- Так он делится с песцами? Не знал, что они такие благородные животные!

- Вау-вау-вау! (Какой там «благородные»! Обжоры ещё те! Но глупые. Ты видел, как медведь добытую нерпу жрёт?)

- Только в бинокль.

- Вау! (В бинокль всего не углядишь... Если мишка сытый, он лишь жирок объест с нерпы добытой. А всю тушу бросает и уходит за новыми приключениями. И тут нам пир горой! Все, кто из нашего брата есть в окрестностях, все прибегают на свежину. Важно быстрее бургомистров успеть. Совсем негодная птица. Начисто острым клювом всё выклюет, ничего не оставит. Мало того: если зазеваешься, и тебе глаз выбьет, а потом и заклюёт насмерть. Ну, естессно, и мы их тоже... Ляжешь на бережку, мёртвым прикинешься, а одним глазом смотришь. Ну, и...в общем, как повезёт...)

- А если мишка голодный?

- Вау! (Тогда всё сожрёт, ни кусочка не оставит. Но шкуру не ест и на ластах довольно жил останется, чтобы погрызть раз-другой и наесться. Мы, песцы, народ не привередливый, ни шкурой, ни жилкой не брезгуем. Даже каменно-замёрзшее мясо едим. Подышим-подышим на него, оттаиваем и грызём.

- И что, босые не гоняют вашего брата?

- Вау! (Ещё как гоняют! Тут гляди в оба! Не успеешь увернуться, такую плюху получишь — летишь, как чайка!)

- Так что же вы в тундре не живёте? Мышей не едите?

- Вау! (Как это не едим? Лемминг — основное наше питание. Только не каждый год они бывают, мыши эти. И потом, тяга к странствиям у нас, охота к перемене мест, немногих добровольный крест, как вот у Онегина вашего, помещика богатого. Тоже ведь не сиделось ему: и там, и сям наследил...)

- Н- ну, ты грамотный! Прям редкостный песец! Где учился-то?

- Вау-вау-вау! (До всего сам доходил... На заброшенных зимовках книжек навалом, на берегу моря - всяких фляжек из-под духов-шампуней, - начитаешься и нанюхаешься до одури! Мочевой автограф, если ты воспитанный песец, оставишь: «Нюхал, читал и пробовал на зуб недоросль Черныш», и бежишь себе дальше).

- Моё уважение к Вам, о недоросль Тундры, высокоучёный Черныш, многократно возросло! - Гарт шаркнул ногой по щебёнке и склонился в поклоне, - ныне же властью, данной мне свыше, в ознаменование великих подвигов Ваших, произвожу Вас в графское достоинство и рекомендую всем именовать Вас не иначе как Его Сиятельство, Граф Чернышов-Таймырский! В награду же Вам — съедобная медаль, каковая будет выдана немедленно и без судебных проволочек!

- Вау-вау-вау! - обрадовался Его Сиятельство, встал на задние лапки и исполнил Танец Тундрового Песца. Был награждён «медалью» в виде куска вяленой оленины и приступил к трапезе