Введение в арканологию

Тайное учение ИИСУСА

Из бесед с Марией Вадимовной Дороговой

Содержание

ВВЕДЕНИЕ В АРКАНОЛОГИЮ... 1

I. ПРИНЦИПЫ... 5

II. ЗАКОНЫ... 20

lll. ПУТЬ.. 39

IV. ЗАВЕРШЕНИЕ.. 54

КРАТКИЙ СЛОВАРЬ ИМЕН И ТЕРМИНОВ.. 58

ВВЕДЕНИЕ В АРКАНОЛОГИЮ

Считается, что Арканы - это самое высокое откровение са­мого высокого духовного центра планеты Земля. Они представ­ляют собой квинтэссенцию древней мудрости, в которой при должном устремлении к духовному знанию можно различить огненные знаки будущего. В рисунках-символах, выполненных в незапамятные времена в строгом соответствии с законами эзо­терической геометрии, зашифрован космически-посвятительный путь человечества. Именно - космический, поскольку челове­чество - и это не было тайной для адептов древней мудрости - не замкнуто в узкие земные границы; оно - космично.

Сохранить, во что бы то ни стало, эту путеводную нить для людей с еще не пробудившимся духом, не дать ей пре­рваться в период глобальных катаклизмов, стихийных и соци­альных, уничтожающих материальные накопления той или иной цивилизации, вот задача, которая вставала постоянно перед хранителями источников сокровенного знания. Соглас­но преданию, все началось с Атлантиды, где, собственно, и были начертаны космические иероглифы посвятительного словаря человечества, перекочевавшие - накануне гибели Ат­лантиды - в египетские храмы. Аналогичная ситуация сложи­лась и в Древнем Египте в ожидании неминуемого вторжения варваров, но теперь задача уже усложнилась: дабы гаранти­ровать сохранность арканологических символов для будуще­го, требовалось рассредоточить их по всей земле. Естествен­но, что под напором времени и обстоятельств менялся внеш­ний орнамент космических знаков, менялись условные на­именования, но главные контуры эзотерического рисунка ос­тавались незыблемыми. Этот непрекращающийся процесс можно назвать своеобразной реинкарнацией Арканов: они как бы умирали, чтобы воплотиться в новую форму, наполняя ее все тем же неизменным духовным содержанием. Вот так и получилось, что они дошли до нас в виде цыганской колоды игральных и гадальных карт «Таро», которая разбита на две части. Первая - 22 карты (что соответствует числу Великих или Мажорных Арканов). Вторая - 56 карт (что соответствует числу Малых или Минорных Арканов).

Духовные пути человечества обозначены светящимся пунк­тиром Великих Арканов. Именно к ним восходит древнеегипет­ская тайнопись двадцати двух изумрудных таблиц Гермеса Тресмигиста. Именно их имела в виду Блаватская, когда утвер­ждала, что Отец всего сущего вырубил «двадцать две буквы ос­нования». Именно они, «двадцать две буквы основания» угады­ваются в алфавите древнееврейского языка. По преданию, этот алфавит, каждая буква которого своим рисунком воспроизводит очертания того или иного созвездия, был создан в Атлантиде и унаследован от нее. Таким образом, Великие Арканы в определенном смысле слова есть не что иное, как эзотерический горо­скоп человечества, для расшифровки которого требуется, однако не только проникновение в глубинные тайны сакрального языка. Необходимо еще и проникновение в глубинные тайны сакраль­ной математики, неразрывно связанной с именем Пифагора. Как известно, Пифагору принадлежит открытие, что в основе строе­ния Вселенной лежат девять простых чисел, которые призваны упорядочить неустоявшийся хаос и гармонизировать космиче­ские процессы (декада или «десять» это лишь возвращение к единице). Суть пифагорейской нумерологии состоит в том, что из любого многозначного числа может быть извлечен его эзоте­рический корень. Иными словами говоря, любое многозначное число путем сложения цифр, образующих его, может быть све­дено к числу однозначному. Согласно той же нумерологии, каж­дая буква посвятительного языка человечества имеет свое определенное число, отвечающее ее внутренней вибрации к подчер­кивающее нерасторжимость единения Числа и Слова. Но отсюда следует, что звездная Книга Арканов содержит в себе Книгу Чисел, без прочтения которой невозможно вникнуть в смысл два­дцати двух величайших космических символов.

Вся обозримая история человечества свидетельствует о не­прекращающихся попытках приоткрыть завесу тайны, как будто специально огражденной от непосвященных чрезвычайно слож­ными терминами и загадочным орнаментом начертательных зна­ков прошлого. На заре христианской цивилизации криптограммы древней мудрости пытались расшифровать алхимики и каббалисты, в новейшее время - теософы. Но, пожалуй, ближе всего уда­лось подойти к рубежу вековечной тайны русским исследователям арканологии. И произошло это на стыке XIX и XX столетий, который был ознаменован невиданным взлетом русской духовной мысли. Именно этот период - конец XIX - начало XX века - и дал основания говорить о феномене, который принято называть «рус­ским космизмом». В нашем сознании данный феномен связан с именами великих ученых, которые, не изменяя ни на йоту науч­ным принципам, сумели раздвинуть земные границы науки в сто­рону космической беспредельности. Это автор «Философии об­щего дела» Николай Федорович Федоров, сумевший, казалось бы, совершенно мистическую проблему воскресения из мертвых поставить на научную почву. Это продолжатель Федорова, пытав­шийся дать практическое приложение его идеям, Константин Эдуардович Циолковский. Это Александр Леонтьевич Чижев­ский, с лабораторной точностью вычисливший воздействие сол­нечных импульсов не только на физические процессы, протекаю­щие на нашей планете, но и на духовно-социальные процессы ее обитателей тоже. Это Владимир Иванович Вернадский, который ввел в научный обиход понятие «ноосфера», обозначающее не­осязаемую физическую сферу, выработанную чувствами и мыс­лями людей на протяжении веков.

Однако школа русского космизма, о чем или забывают, или предпочитают умалчивать, не ограничивается лишь этими име­нами. Она шире, глубже, сокровенней. Несомненно, что гима­лайская ветвь этой школы представлена Рерихами, приобщив­шими человечество к Учению Агни Йоги, которое с привлече­нием научного инструментария раскрывает законы Тонкого Ми­ра, по многим своим параметрам совпадающего с ноосферой Вернадского.

Эхо русского космизма явственно слышится и в фундамен­тальных трудах по арканологии. Я имею в виду цикл лекций, про­читанных Георгием Мёбиусом в Санкт-Петербурге в 1911-1912 годах (впоследствии они были изданы под названием «Энцикло­педия оккультизма»), Я имею в виду развернутое исследование Владимира Шмакова «Священная Книга Тота. Арканы Таро», вышедшее в свет накануне революции в 1916 году. К ним примы­кает самая значительная работа, созданная в русском зарубежье – книга Валентина Томберга «Медитации на Таро», автор которой называет свою интерпретацию Арканов «Христианской йогой».

Однако айсберг русского космизма, как и положено айсбер­гу, имел свою потаенную, подводную часть, о существовании которой непосвященные и не подозревали. Со стороны Россия, превратившаяся в страну воинствующего атеизма, выглядела бездуховной пустыней. Недаром тот же Томберг как о чем-то совершенно немыслимом и фантастическом писал: «Представь­те себе только христианского герметиста на Красной Площади в Москве в день Первого мая или в годовщину Октябрьской рево­люции, великой социалистической революции!»

Но в том-то и дело, что, вопреки прямолинейно-арифметической логике внешних фактов, «христианские герметисты» присутствовали - и неоднократно присутствовали - в дни революционных праздников на главной площади советской страны, что не мешало им продолжать свою невидимую внут­реннюю работу, которая даже в самых экстремальных условиях не прекращалась ни на мгновение. Они были обречены на без­вестность не только потому, что требовалось строжайшее со­блюдение конспирации, но и потому, что их напряженнейший труд принадлежал будущему, временные координаты которого им не дано было знать. Происходило нечто, похожее на чудо. Не отвергая настоящего, согласовывая свои действия с неукосни­тельными правилами, предписываемыми настоящим моментом, герметисты новой формации жили в будущем, ибо руководство­вались Учением будущего, которое для них олицетворяло имя Параклета-Утешителя. Они как бы считали себя гражданами страны Параклета, которой, по утверждению святителей и под­вижников русских, обязательно должна стать Россия, когда при­дет время воплощения Духа Святого на нашей земле. И кто зна­ет: может именно тогда, когда Томберг излагал свои соображе­ния о невозможности сосуществования христианского герметизма и советской власти, советские герметисты в своих кле­тушках коммунальных квартир, улучив минуту относительного затишья, склонялись над рисунками Арканов, стараясь осмыс­лить их с точки зрения Учения будущего. Как и Томберг, они находились в вибрационном поле христианской эзотерики, но, подчеркивая космический характер Церкви Христа, они предпо­читали называть свои труды, посвященные арканологии, да и не только арканологии, космической Йогой.

Духовный смысл Октябрьской революции для многих был затемнен и насильственными эксцессами, неизбежными в ходе революции, и деформированием намеченных целей, а то и пря­мым отступлением от них. Поэтому он или подвергался сомне­нию или отрицался начисто. А между тем духовная суть рево­люции достаточно четко была обозначена, например, в декрете советской власти, появившемся год спустя после знаменитых декретов о земле и мире. Документ Совнаркома, датированный 10 октября 1918 года, носил непритязательно-будничное назва­ние: «О введении новой орфографии». Однако за скромным на­званием этого казалось бы нормативного акта, упорядочившего согласование падежей и изъявшего из употребления такие явно устаревшие буквы, как «ять» и «фита», таилась подлинная рево­люция, вторая Октябрьская революция, по своему масштабу и своим последствиям не уступающая первой.

Существует непреложная, не всегда фиксируемая нашим сознанием истина: в начале было Слово. Вспомним кириллицу, распространение которой среди славянских народов решитель­ным образом сказалось на их судьбе. Ведь без нее они не были бы приобщены к христианской цивилизации. Недаром деятель­ность авторов славянской азбуки Кирилла и Мефодия церковью (как православной, так и католической) приравнена высокому апостольскому служению.

Реформа русского языка, вне зависимости от субъективных намерений ее разработчиков, в сущности, была не чем иным, как созданием новой кириллицы, отвечающей потребностям насту­пающей эпохи. В чем, собственно, заключался ее главный, принципиальный итог? В том, что после отсеивания всего не­нужного и второстепенного выкристаллизовался алфавит, со­стоящий из 33 букв.

Смею уверить, что это отнюдь не случайность, так же как не случайность и то, что древнееврейский алфавит состоит из 22 букв. Структура посвятительного языка подчинена глубинным, сокрытым от поверхностного взгляда законам. Неспроста в са­мой цифре «22», сопоставимой с числом Великих Арканов, ус­матривается некая мистическая тайна. Но мистическая тайна угадывается и в цифре «33», ибо она соотносится с числом годов земной жизни Иисуса Христа.

Как известно, древнееврейский язык (он же, если верить преданию, язык атлантов) напрямую связан с небесной сфе­рой: рисунок созвездий повторяется в начертании букв дан­ного алфавита. Но ведь и русский язык тоже - и это перестает быть секретом - имеет небесные корни. Во всяком случае, Блаватская, как бы предвидя появление русского языка в со­временном виде, рассматривала его как своеобразную проек­цию эзотерической астрономии. По ее мнению, его светя­щуюся основу должны составлять двенадцать знаков зодиака и семь главных цветов, распадающихся на три оттенка (свет­лый, основной и темный). Двенадцать плюс двадцать один. Получается тридцать три. Тридцать три буквы русского алфа­вита, овеянные, как и посвятительный словарь прошлого, звездным дыханием неба. Санскрит будущего, как говорил о нем Рерих. Язык, призванный быть проводником волны Свя­того Духа на нашей земле.

Но если это так, то становится понятным, чем продиктовано молитвенное отношение к нему («ты один мне поддержка и опора, о великий, могучий, правдивый и свободный русский язык»).

Но если это так, то становится понятным, почему любая попытка его профанации превращается в выпад против Духа Свя­того, что не может оставаться безнаказанным. Не об этом ли свидетельствует судьба незадачливого и безграмотного инициа­тора языковой реформы Никиты Сергеевича Хрущева, смещен­ного с поста главы партии и государства в разгар подготовки реформы. Не об этом ли предупреждают проникновенные стро­ки Ярослава Смелякова: «Владыки и те исчезали мгновенно и наверняка, когда невзначай посягали на русскую суть языка».

И, наконец, если это так, то значит русский язык, ставший сакральным языком современности, и есть на данный момент самый надежный ключ к дешифровке сокровенной информации, содержащейся в Великих Арканах Таро.

Именно так и полагала Мария Вадимовна Дорогова, беседы с которой составляют основное содержание данного очерка, до­бавляя, что наука чисел Пифагора наиболее гармонично согла­суется с русским алфавитом. «Нынешняя нумерология, - гово­рила она, - не требует особо сложных математических опера­ций; она сводится к простому числовому обозначению букв от «А» до «Я». Этого вполне достаточно для арканологической расшифровки слов».

С Марией Вадимовной я познакомился в 1974 году, когда ей исполнилось 86 лет. Однако возраст, слава Богу, не помешал нашему общению, и в течение трех лет под ее руководством я постигал азы учения об огненных центрах человека (плексусах), а также осваивал курс арканологии, окончательно сложившейся в условиях духовного подполья в шестидесятые годы.

В документальной повести «Знаки Христа», посвященной встречам с Марией Вадимовной и ее духовной сестрой Наде­ждой Михайловной, я рассказывал, какое одобрение получи­ли мои первые робкие опыты медитаций, облеченные в по­этическую форму. Более того. Почти сразу Мария Вадимовна дала мне понять, что именно с этим новым направлением мо­ей духовно-творческой работы она связывает определенные надежды.

«Вы реализатор по натуре своей, - сказала она мне однажды после того, как я прочел ей очередную порцию своих стихо­творных медитаций, - причем в любой информации (в том числе и духовной) вы умеете схватить основное». И добавила - «Вы принесли мне большую радость, ибо я знаю теперь, что открове­ния, полученные мною, не будут лежать под спудом».

Собственно, этими словами Марии Вадимовны («откровения» не должны «лежать под спудом» и особенно в наше время, когда все тайное становится явным) я и руководствовался, приступая к работе над очерком, долженствующим высветить проблемы арканологии с точки зрения Учения Параклета-Утешителя. Заранее хочу предупре­дить предполагаемого читателя, чтоб он не ждал пространных ком­ментариев к арканологическим символам. Их не будет. Сжатый кон­спект на заданную тему, который потребует внутренних усилий для осмысления темы - вот что предлагается его вниманию. Не будет ри­сунков, которыми, как правило, сопровождаются книги по арканоло­гии. Почему? Да потому, что рисунок, сделанный рукой, как бы со­вершенен он ни был, обязательно огрубляет символ, навязывая так или иначе субъективное представление о нем. Вот почему рекомен­дуется выполнять арканологический рисунок мыслью и держать его в сознании как можно дольше, что, кстати, будет способствовать тре­нировке мысли и утончению ее.

И, наконец, до минимума будет сокращено использование гностических терминов и каббалистических формул. Дело в том, что многие из них, уместные в свое время, перестают быть не­обходимыми сейчас, когда Космос вещественно и зримо входит в жизнь людей, когда не вызывают отторжения такие понятия, как «космочеловек» и «космочеловечество». Разумеется, какие-то термины сохранятся - в противном случае прервется связь с традицией, - но их смысл, утраченный для современного чита­теля, обязательно будет прояснен в небольшом словаре, прила­гаемом к данной работе.

По словам Марии Вадимовны, арканология распадается на четыре части или четыре момента (так называемый Великий Квадрат).