И Шри Нитьянанды Прабху 5 page

Соседские девушки стали дразнить Нимая:

—Эй, Нимай! Как Ты мог помешать брахману?!

—Что плохого Я сделал? — с улыбкой ответил Господь. На Его нежном, как осенняя луна, лице появилось невинное удивление. — Брахман сам позвал Меня!

—Ох, Нимай, вся Навадвипа только и делает, что обсуждает Твои шалости! Ты можешь лишиться высокого звания брахмана! Кто знает этого гостя, откуда он пришел, что у него за семья! Как Ты можешь кушать неизвестно кем приготовленную еду?

—Я из касты защитников коров, — продолжая улыбаться отвечал Господь Чайтанья, — и всегда принимаю пищу, приготовленную брахманами. Как же пастух может лишиться своей касты, кушая брахманский обед?

И Нимай обвел всех лучезарным взглядом. Верховный Господь Шри Чайтанья раскрыл Себя, но никто не понял Его слов и не придал значения. Так могуществен покров иллюзии, скрывающий Господа. Девушки подхватили Нимая, смеясь над Его детскими доводами, и со смехом стали передавать малыша из рук в руки. Кому выпадало счастье подержать Его, чувствовал необъяснимое блаженство.

Тем временем брахман закончил готовить и снова склонился у алтаря, с любовью предлагая Господу свое подношение. Он погрузился в размышления о Гопале, но Шри Чайтанья, Высшая душа, знал все. Очаровав сердца подружек и соседей, Он незаметно оставил их и с той же неземной улыбкой вошел в комнату, где святой гость, прикрыв глаза, негромко пел молитвы. На цыпочках подойдя к алтарю, Нимай снова запустил ладошку в тарелку. Он поспешно запихал в рот рис и стремглав выбежал вон. Брахман, как громом пораженный, смотрел Нимаю вслед, не веря своим глазам. Через мгновенье он очнулся: комната была пуста, а на алтаре стоял поднос с перевернутыми подношениями. Схватившись за голову, брахман еле слышно проговорил:

—О Боже! Ребенок опять все осквернил!

Гневу Джаганнатхи Мишры не было предела. Он схватил прут и, страшно ругаясь, пошел по всему дому искать Нимая, который в ужасе убежал от него и спрятался. Прошло некоторое время, пока Он отважился выглянуть из Своего укрытия.

—Да что с Тобой случилось сегодня?! — воскликнул Мишра, увидя круглые от страха глаза Нимая. — Почему ты такой вредный? Я последний глупец, что считал Тебя воспитанным и умным ребенком! У кого еще в доме вы найдете такого вора, как мой сын?! Нет, и не уговаривайте меня, я выпорю Его сегодня! Кончилось мое терпенье!

—Но дорогой Мишра, ты всегда был свободен от предрассудков! Это не самое лучшее — бить ребенка! Нимай еще так мал, Он не отличает хорошее от дурного, и только глупец будет бить такого малыша. Все дети непослушны, нет, не стоит воспитывать их палкой!

Тут в разговор вмешался брахман. Он взял Мишру за руку и сказал:

—Почтенный господин, пожалуйста, выслушай меня! Маленький мальчик ни в чем не виноват. Чему быть — того не миновать. Как видно, я совершил какое-то оскорбление лотосных стоп Господа, и Кришна не желает сегодня принять от меня и горсточки риса. Это сущая правда!

Джаганнатха Мишра был совсем подавлен. Он опустил голову и больше ни на кого не смотрел, пытаясь справиться с охватившим его возбуждением. И тут появился Вишварупа, старший брат Нимая, красотой подобный Господу Балараме, Верховной Личности Бога. Во всем творении Ему не было равных. Это было воплощение всей духовной силы и красоты. У Него на груди красовался брахманский шнур. Вишварупа занимался только изучением и толкованием писаний, главной сутью которых считал преданное служение Кришне, Верховному Господу.

Старый брахман не отводя глаз смотрел на утонченное лицо Вишварупы. У него даже рот открылся от неожиданности и изумления. Придя в себя, он наконец спросил:

—Кто отец этого необыкновенного юноши?

—Это старший сын Мишры.

Брахман радостно обнял Вишварупу:

—Как добродетельны Твои родители!

Вишварупа почтительно поклонился брахману.

—Благословен тот день и удачлив дом, в который ступила твоя нога! — заговорил он, лаская слух нектарно звенящим голосом. — Ты всегда черпаешь счастье в своем сердце и путешествуешь повсюду, очищая землю стопами святого! Для нас великое счастье принять такого гостя, и все же Мне грустно, что мы не почтили тебя прасадом. Если гость в доме вынужден поститься, хозяевам не избежать бед и клеветы. Я очень рад видеть тебя, но все, что Я услышавл здесь, причиняет невыносимую боль.

—Я житель лесов, — ответил брахман. — Там никто не дает мне риса, я не развожу огня и ем только фрукты, овощи и коренья. Если кто-нибудь приносит мне рис — я принимаю, но никогда не ищу его сам. Мальчик мой, мне кажется, что увидя тебя, я насытился на много дней вперед!

Джаганнатха Мишра продолжал сидеть, спрятав голову в колени. Он был очень расстроен и ничего не говорил. А Вишварупа продолжал:

—О господин, ты — океан милости! Я стыжусь просить тебя, но святые люди сострадательны к чужим бедам и всегда готовы одарить страждущих своей милостью. Сжалься над нами! Приготовь еще раз подношение для Господа, это избавит нашу семью от позора, и принесет Мне большое счастье!

—Я готовил уже дважды, но Господь Кришна не пожелал принять моего подношения. Я понял, что мне нужно поститься сегодня. Это воля Кришны, к чему же новые попытки? Даже если в доме горы еды, мы должны есть, если Кришна позволяет нам. Можно безустанно стремиться к чему-то, но если Господь не хочет, это будут тщетные попытки. Сейчас почти два часа ночи, кто готовит так поздно? Давайте не будем ничего затевать.

—Не стоит обращать внимания на время, — возразил Вишварупа, — своей милостью ты осчастливишь наш дом.

Вишварупа поклонился и умоляюще сжал в руках стопы святого гостя. И брахман, очарованный мальчиком, согласился. Вся семья в великом счастье принялась снова убирать кухню, воспевая имена Хари. Когда все было готово, туда пригласили почтенного брахмана. Маленького Нимая уложили в дальней комнате и закрыли на ключ. Джаганнатха Мишра сам встал у порога.

—Двери заперты снаружи, Он их никак не откроет, — заверили его женщины.

—Хорошо, хорошо, — согласился Мишра, — но я все равно останусь здесь.

—Не беспокойтесь, Нимай давно спит!

Так при участии всей семьи брахман быстро приготовил рис. Закончив, он красиво выложил все на подносе и сел перед алтарем. Пребывая в сердце каждого как Высшая душа, Нимай, сын матери Шачи, знал об этом. Являя брахману Свою беспричинную милость, Он пожелал предстать перед ним и раскрыть Себя.

Волею Верховного Господа весь дом уснул, и в комнате появился Шри Шачинандана. Увидя Нимая, брахман стал звать на помощь, но никто его не услышавл.

—О брахман, ты великая душа. Ты звал Меня, и Я пришел. Что в этом плохого? Ты читал мантры и возносил молитвы, призывая Меня, и вот Я перед тобой. Разве Я мог не придти? Ведь ты всегда думаешь обо Мне!

И в это мгновенье перед взором святого брахмана открылось удивительное видение. Верховный Господь предстал перед ним. У Него было восемь рук: в четырех Он держал раковину, диск, булаву и лотос; двумя другими ел масло, а еще двумя играл на флейте. Господь сверкал изумительными драгоценностями; могучая грудь, отмеченная благодатным знаком Шриватса, была украшена бесценным камнем Каустубха в оправе золотого с камнями ожерелья. На голове был венок из свежих лесных цветов. Его черные шелковистые волосы украшало переливающееся перо павлина, а нежные алые губы на мягком, сияющем, словно луна, лице напоминали восходящее солнце. Его розоватые в уголках, как лепестки лотоса, глаза сладко улыбались, а гирлянда из цветов Вайджайанти достигала колен. Серьги — две сверкающие акулы — изящно покачивались в ушах при каждом движении. Стопы, украшенные нежно звенящими колокольчиками, походили на красноватые цветы лотоса. Сияние, которое исходило от Его подобных жемчугу ногтей, рассеивало темноту ночи.

Брахман увидел, что все вокруг превратилось в святую обитель Вриндаван. Удивительные деревья кадамба были полны разноцветных щебечущих птиц. Там бродили мальчики-пастушки и гопи, и все было так, как он не раз уже видел в своих бесконечных размышлениях о Кришне. Сраженный неожиданной картиной и непередаваемой любовью к Богу, брахман без сознания повалился на пол.

Верховная Личность Господа — Шри Гаурасундара, океан милости — положил Свои трансцендентные ладони брахману на грудь. Этим прикосновением Он привел его в чувство. Но брахман оставался молчалив и неподвижен, словно утратил дар речи. Снова и снова он в обмороке валился на пол и, очнувшись, вставал, охваченный величайшими духовными переживаниями. Он весь покрылся потом и дрожал, мурашки пробегали по телу. Больше он не владел собой, и слезы, словно мать Ганга, хлынули из глаз.

Брахман держал в руках лотосные стопы Господа и рыдал. Всей душой он искал в них прибежища. Глядя на него, Верховный Господь Шри Гаурасундара заговорил, и сладостная улыбка заиграла у Него на устах:

—Ты всегда думаешь обо Мне, и потому Я раскрылся тебе. Прежде Я появлялся перед тобой в доме Нанды Махараджа, таким, как ты видишь Меня сейчас, но ты забыл об этом. Тогда Меня звали Кришна, и жил Я в Гокуле. Теперь, пройдя сотни святых мест в поисках Меня, Моей беспричинной милостью ты стал гостем в доме Джаганнатхи Мишры, чтобы приготовить для Меня что-нибудь вкусное. И в этой неожиданной встрече мы снова обменялись любовью. Я принял твое подношение еще вчера вечером.

Рождение за рождением ты Мой верный слуга, и поэтому Я предстал перед тобой. Никто другой не знает Меня. Я раскрыл тебе сокровенную тайну, и ты должен хранить ее, пока Я остаюсь на Земле. Иначе ты погибнешь.

Я пришел туда, где звучит святое имя Кришны, и теперь буду проповедовать воспевание святого имени по всему миру. Каждый дом Я одарю любовным преданным служением Верховному Господу, о котором мечтают великие освобожденные души. Ты можешь пожить несколько дней в доме Джаганнатхи Мишры, здесь ты увидишь много удивительного, но помни о Моем запрете.

Маленький Нимай — Верховный Господь Гаурасундара — побежал в свою комнату. Он снова лег в кроватку и закрыл глаза, безмятежная улыбка озаряла Его круглое, как луна, личико. Никто так и не проснулся, усыпленные непостижимой волей Господа.

А старый брахман готов был петь и танцевать в великой радости. Как замечательны игры Господа! Рисом, который оставался в тарелке, он натер все свое тело, а потом по рисинке съел его, обливаясь слезами счастья. Он танцевал, пел, смеялся и громко кричал, непрестанно восклицая: «Слава Господу Бала-Гопалу!» Это пробудило весь дом, и гостю пришлось успокоиться. Тарелка перед ним была пуста, и все были довольны. Глядя на эти радостные лица, брахман подумал: «Рядом с вами живет Верховный Господь, поэтому все вы свободны от страданий этого мира. Верховная Личность Господа, Шри Кришна, которому возносят молитвы великие Шива и Брахма, явился в этой почтенной брахманской семье!» Однако помня наказ Нимая не раскрывать Его тайны, он не проронил ни слова.

Брахман провел в Навадвипе еще несколько счастливых дней, наслаждаясь детскими играми Нимая, а потом простился с семьей Джаганнатхи Мишры.

* * *

Когда бы и где Господь Гаурасундара ни являл Свои игры, они всегда непостижимы. Не в силах достать птицу в небе, Он провожал ее глазами, а потом начинал горько плакать и кататься по земле. Полная луна на небе тоже волновала Его, когда Шачимате случалось ясным вечером выйти с Ним во двор.

—Мама! Мама! — плакал невинный мальчик.

—Не плачь, моя радость, я дам Тебе все, что Ты хочешь!

—Дай Мне луну!

—Ну, малыш, кто же может достать луну с неба?!

—Ты же сказала, что дашь все, о чем Я попрошу!

И Нимай заливался горькими слезами. Держа мать за сари, Он растирал кулачком покрасневшие глаза, а ногой ковырял землю. Нимай был безутешен, Он хотел луну. Он дергал сари и рвал Шачи волосы, ладошкой шлепал ее по голове, но ничего не помогало. И тогда мальчик с плачем упал на землю и стал кататься в пыли.

—О Нимай! Ты просто неисправим! Как странно Ты ведешь Себя! Ну как я достану тебе с неба луну?! С головы до пят Ты сияешь миллионами лун, и луна, смущенная Твоей красотой, скрылась за облака! О сынок, пожалуйста, послушай!

Шачимата посадила Нимая на колени и поцеловала. На Его плач собрался весь дом. Каждый хотел подержать малыша на руках. Его уговаривали, но Он решительно не хотел успокаиваться и продолжал кричать: «Дайте! Дайте!» Единственным лекарством было пение святых имен Господа Хари. Домашние и соседи начинали хлопать в ладоши и петь: «Хари! Хари!» — и Нимай сразу забывал о Своей необъяснимой тоске и умолкал.

Такое случалось настолько часто, что дом Джаганнатхи Мишры превратился в духовную обитель Вайкунтхи, потому что здесь постоянно звучало святое имя.

Но однажды безудержный плач Нимая невозможно было остановить даже святым именем Господа.

—О дорогой Нимай, что же Ты не танцуешь?! Ведь мы поем святое имя Хари!

Однако Нимай продолжал плакать, ни на кого не обращая внимания...

—Мальчик мой, почему же Ты так плачешь?! — Сынок, скажи, чего Ты хочешь? Я принесу тебе, — говорил отец. — Только перестань плакать!

—Если вы вправду любите Меня, — сквозь слезы отвечал Нимай, — сходите к двум брахманам — Хиранье Пандиту и Джагадише Пандиту. Это чистые преданные Кришны, и Меня так влечет к ним! Они приготовили сегодня замечательный прасад, и если вы принесете Мне немного, Я успокоюсь.

Просьба Нимая всем показалась странной и невыполнимой. Просить друг у друга прасад не принято было в Надии, да и писания не позволяли ничего подобного. Мать Шачи расстроилась. Однако Джаганнатха Мишра, чтобы утешить сына, был согласен на все. Улыбаясь, он погладил Его по голове и вышел на улицу. Хотя Хиранья и Джагадиша жили на другом конце города, Мишра не заметил, как оказался у их дома. Эти возвышенные вайшнавы были близкими друзьями Шри Мишры, и, услышавв желание его сына, оба страшно обрадовались.

—Это необыкновенная история, — говорили они, — мы никогда прежде не встречали столь разумного ребенка! Интересно, откуда Он узнал, что сегодня экадаши и что мы приготовили для Кришны много замечательных блюд?! Теперь понятно, почему этот ребенок так красив — должно быть, Сам Господь Гопала-Кришна вселился в Него. Через Нимая действует Верховный Господь Нараяна. Пребывая в сердце, Он побуждает Нимая говорить порой изумительные вещи!

Брахманы решили отдать Нимаю все, что они предлагали сегодня Господу, и с великим удовольствием сами поспешили в дом Джаганнатхи Мишры.

—Пожалуйста, съешь все, что мы готовили для Кришны, — сказали они Нимаю, — и мы удовлетворим Господа!

Только по беспричинной милости Кришны можно обрести бхакти, любовь к Нему. Это единственное сокровище таких возвышенных преданных, как Джагадиша и Хиранья. Они стали свидетелями сокровенных детских игр Верховного Господа — Шри Чайтаньи Махапрабху, — который рос в Надии, в семье Джаганнатхи Мишры.

Довольный Нимай стал пробовать каждое блюдо, и всех присутствующих тут же охватило трансцендентное блаженство. Весь дом запел: «Хари! Хари!» — а Нимай, с наслаждением жуя, пустился танцевать. Прасад из Его маленьких ладошек падал на пол, и Он, не останавливаясь в танце, поднимал его и снова клал в рот или ко всеобщему восторгу раздавал взрослым.

Вскоре после этого случая Нимай подошел к матери и, поклонившись, спросил:

—Мамочка, пообещай, что ты выполнишь Мою просьбу?

—Ну конечно же, мой мальчик, — ответила она. — Ведь я очень люблю Тебя.

Нимай не сводя глаз смотрел на нее:

—Никогда больше не ешь зерно в дни экадаши!

И Шачи стала строго поститься в одиннадцатый день полной и новой луны. Конечно, она не знала, как древняя «Сканда Пурана» описывает судьбу человека, который ест зерно в экадаши, не думала о том, что такой человек становится убийцей своей матери, отца, брата и духовного учителя, что он непременно вернется в этот материальный мир, даже если попадет в духовное царство Вайкунтхи. Шачимата просто была во всем послушна воле Верховного Господа, который Сам нежно заботился о ней как ее младший сын. С той поры она стала готовить в экадаши фрукты, овощи и молоко, воздерживаясь от зерна и гороха.

* * *

Нимай рос большим проказником. Еще малышом Он таскал у соседей еду, когда Его приглашали в гости поиграть. А если Его никто не приглашал, Он Сам забирался в соседские погреба в любое время дня и ночи. Там Он потихоньку выпивал молоко и рассыпал повсюду рис. Иногда Он пробирался на кухню и бил там все горшки. Если же в доме не находилось ничего вкусного, то Он до слез щипал маленьких детей и убегал при малейшей опасности. Если хозяину удавалось схватить шалуна, Нимай падал ему в ноги и смиренно просил:

—О Мой господин, обещаю, это в последний раз! Я больше никогда не приду! Никогда ничего не возьму, только будь милостив ко Мне!

При этом у Него было такое очаровательное лицо, что сердиться было просто невозможно, ведь Нимай был такой чудесный и разумный мальчик! Да, все в деревне любили этого шалуна больше собственных детей. Но однажды соседки все же пришли к Шачимате.

—У меня совсем маленький ребенок, а твой сын льет воду ему в глаза!

Шачимата, которой не хотелось слушать жалобы соседей, позвала сына и строго спросила:

—Зачем Ты таскаешь чужие вещи, бьешь детей? Зачем ходишь по соседям? Нимай, Тебе должно быть стыдно!

Нимай обиделся на мать, убежал в дом и в гневе побил там все горшки. Пряча улыбку, Шачимата пошла за Ним. Ведь она любила своего сына больше всего на свете! Она взяла Его на руки и крепко прижала к себе. Нимаю и в самом деле было стыдно, и Он сознался, что виноват.

Иногда Нимай бывал таким непослушным, что Шачимата в наказание связывала Его веревками, точно как мать Яшода. Правда, прежде Нимая нужно было поймать — Он проворно убегал от матери, а Шачимата с хворостиной в руках гонялась за Ним по всему дому и двору. Порой она отбрасывала хворостину, так и не догнав сына. Шалости Нимая все равно не прекращались, как и чудеса, то и дело случавшиеся в доме.

Однажды Шачимата прилегла немного отдохнуть, и Нимай тихонько устроился рядом. И она снова увидела, что ее дом полон жителями небесного царства. С молитвенно сложенными руками они возносили Господу хвалу. Не в силах объяснить себе эту картину, Шачимата просто закрыла глаза.

Прошло несколько дней, и Джаганнатха Мишра попросил Нимая пойти в дом принести ему книгу. День был нежаркий, и ему хотелось почитать во дворе. Нимай побежал за книгой, а в воздухе стоял мелодичный звон ножных колокольчиков.

—Откуда этот звон? — спросил жену Джаганнатха Мишра. Они с удивлением оглядывались кругом. — Нимай не носит ножных колокольчиков, откуда же этот нежный звук?

Оба замолчали, продолжая думать и припоминать все удивительное и необъяснимое, что так часто происходило у них в доме. Тем временем Нимай принес книгу и снова убежал играть.

—Я иногда поражаюсь, — Шачимата нарушила молчание. — С Нимаем все время происходит что-то необычное, наш дом посещают полубоги и жители небес!

—Пожалуйста, не тревожься и ни о чем не думай, — отозвался Джаганнатха Мишра. — Пусть удача всегда сопутствует Вишвамбхаре. Это все, о чем я молю Господа Кришну.

Нимай уже был большим мальчиком, и с каждым днем Его неистощимая фантазия рождала все новые и новые затеи и развлечения. Многие из них просто не вмещались в обычные представления, и Джаганнатха Мишра, нередко теряя всякое самообладание, как гроза, обрушивался на сына. И вот однажды Шри Мишре во сне явился незнакомый брахман, глаза его сверкали гневом:

—О Мишра, ты напрасно ругаешь Вишвамбхару! Ведь ты ничего не знаешь о Нем! Ты хватаешься за палку, бранишься на Нимая, словно это последний деревенский бездельник! Однако ты должен знать, что у тебя не простой ребенок!

—Да, возможно, это так. Пусть Нимай даже великий полубог, могущественный йог или святой. Но я отец, и давать Нимаю наставления — мой отцовский долг. Это принесет Ему благо, отец должен воспитывать сына!

—Ну а если твой сын — это трансцендентный мистический мальчик, и совершенное духовное знание само исходит от Него?! Зачем Ему твои наставления?

—Пусть это необыкновенный мальчик, пусть Он даже Сам Нараяна, все равно я буду воспитывать Его, — невозмутимо отвечал Джаганнатха Мишра.

Беседуя во сне со святым брахманом, Джаганнатха Мишра пил нектар чистой отцовской любви. Возражая сердитому незнакомцу, он отстаивал свое право на Господа и не хотел принимать веских доводов брахмана. Но как ни странно, брахман остался доволен беседой. Проснувшись на следующее утро, Джаганнатха Мишра с удивлением вспомнил свой сон. Он рассказал его друзьям и родственникам. Все приходили в изумление, слушая эту необыкновенную историю.

Пройдет еще немного времени, и Джаганнатха Мишра устроит большой праздник — хате-кхади, отмечая начало учебы Нимая. Но рассказ об этом знаменательном событии еще впереди.

ри Адвайта Ачарья, смиренный слуга Господа Чайтаньи Махапрабху и духовный учитель всей Вселенной, явил миру Свои трансцендентные игры задолго до санкиртаны Махапрабху. Желая облегчить страдания падших людей века Кали, своими молитвами он призвал Верховного Господа на Землю. Шри Адвайта всегда думает о Нитьянанде Прабху, так же как Господь Шива всегда медитирует на Господа Санкаршану. В шестой главе «Чайтанья-Чаритамриты» (Ади-лила) подробно объясняется природа этой безгранично могущественной и загадочной личности.

Материальный мир был проявлен благодаря двум причинам: изначальной внутренней (действенной) и непосредственной материальной. Обе причины изошли из Маха-Вишну, божественного повелителя космического творения. Изначальная внутренняя (действенная) причина берет свое начало в Маха-Вишну, который никогда не соприкасается с материальной природой. Этот самодостаточный Господь воплощается в Садашиву, который действует как посредник между божественной и материальной реальностью. Весь материальный космос поддерживается дыханием Маха-Вишну. Это Верховный Господин времени, космоса, причины и следствия, пяти грубых элементов, ума, разума, эго, гун материальной природы (благости, страсти и невежества), чувств, вселенской формы Господа и всей совокупности живых существ. Как Садашива Он также пребывает за пределами материи, но проявляет Себя в Шиву, или одиннадцать Рудр, и, благодаря своей супруге Махамайе («великой иллюзии»), созерцает материальную причину проявленного мира. Маха-Вишну и Садашива явились в играх Господа Чайтаньи как Адвайта Ачарья. И поскольку Он неотличен от Вишну, всепроникающего Господа, Его называют Адвайтой, «лишенным двойственности».

* * *

В детстве Адвайта был очень шаловливым мальчиком. Он не желал брать грудь матери, пока она не споет Харе Кришна, и с наслаждением вводил в замешательство соседей, проявляя божественное могущество. Родители и соседи ласково называли мальчика Камалакшей».

В ночь на Варуни-снана, тринадцатый день восходящей луны в марте-апреле, матери Лабхадеви было божественное видение, в котором сын отвел ее на высокую гору в провинции Шри-хатт. День Варуни-снана считается очень благоприятным. Лабхадеви давно хотела принять омовение в святых реках, и Камалакша отвел ее на гору, чтобы исполнить желание матери. Как только они поднялись, перед Камалакшей, который принял божественный облик четырехрукого Маха-Вишну, явились олицетворенные святые реки и стали возносить Ему сладкозвучные молитвы. Эхом отражая в своих благословенных водах звук Его раковины, реки приблизились и омыли мать Лабху. От наслаждения ей казалось, что она сейчас растает в святых водах.

—Посмотри, мама, — заговорил Камалакша, — вот красные воды Сарасвати, эти белые — Ганги, а черные — Ямуны, здесь Кавери, Нармада и Годавари. Они пришли исполнить твое давнее желание!

Многие детские игры Адвайты напоминали деяния Господа Шивы, которого называют Рудрой, богом гнева. Однажды Камалакша играл в пещере с сыном царя Дивьясимхи. Принц стал насмехаться над преданными, которые воспевают Харе Кришна маха-мантру, и Камалакша так разгневался, что принц, всегда гордившийся своей смелостью, потерял сознание от охватившего его ужаса.

С пяти до десяти лет Камалакша учился, поражая учителей Своей необычайной одаренностью, а в восемь отец одел на него брахманский шнур. Еще мальчиком Он проявлял могущество Господа Вишну. Однажды царь Дивьясимха, который был преданным богини Дурги, послал Камалакшу и своего сына в храм. Как только они вошли, Камалакша бросил спутнику с вызовом:

—Ну, покажите мне вашу богиню! — и, приблизившись к алтарю, не предложил ей поклонов.

Царский сын почувствовал себя оскорбленным:

—Ты должен поклониться!

В ответ Камалакша так разгневался, что мальчик снова упал без чувств. Сам еще ребенок, Камалакша перепугался и убежал. Деревенские мальчишки разыскали Его и привели в храм, где уже собрались царь, Кувера Пандит и другие знатные горожане. Царь Дивьясимха в великой печали склонился над своим сыном, который бездыханным лежал у него на коленях, но Камалакша тут же брызнул принцу на голову чаранамриту — воду, которой омывали лотосные стопы Господа Вишну, — и мальчик сразу же пришел в себя. Увидя такое чудо, все собравшиеся поразились мистическому могуществу Камалакши и Его безграничной вере в Господа Вишну.

Немного позже произошел похожий случай на празднике Дипавали, отмечаемом в первый день года по индийскому календарю, когда все верующие хинду посещают храм богини Дурги и ставят на алтарь свечи. Камалакша снова не стал кланяться Дурге, и принц так разволновался, что позвал Куверу Пандита. Кувера Пандит отвел сына в сторону и стал объяснять важность поклонения полубогам, напомнив Камалакше, что даже Господь Рама поклонялся богине Дурге, чтобы вернуть украденную Раваной Ситу. На это Камалакша вежливо ответил:

—Дорогой отец, прости, но ты слегка заблуждаешься. Дерево со всеми его ветвями и листьями питается благодаря корню, точно так же полубогов можно удовлетворить, поклоняясь изначальному Господу Вишну, или Кришне. Как птица чакора живет лишь при лунном свете, Я могу поклоняться только Господу Вишну или Кришне!

Не успел Он сказать это, как божество Дурги на алтаре разлетелось на куски и появилась сама богиня, осветившая собой все стороны света. Под сводами храма прогремел божественный глас:

—Муж никогда не будет кланяться жене! Жена должна кланяться мужу!

Так Дурга показала, что мальчик Камалакша — не кто иной, как ее муж, Господь Шива. Царь Дивьясимха понял, что в лице Камалакши оскорбил самого Господа Шиву. Его раскаянию не было предела, он весь зарделся от стыда. Со слезами на глазах царь стал возносить молитвы. Слушая его с нескрываемым удовлетворением, мальчик Камалакша милостиво указал Дивьясимхе, что его сын насмехается над вайшнавами, а сам он, царь, поклоняется полубогам, что свидетельствует лишь о его невежестве.

—Дурга — служанка Кришны, — сказал Он царю. — Это Его внешняя материальная энергия, и ее дело — всех вводить в заблуждение, окутывая иллюзией. Так что если ты будешь поклоняться Дурге, в твоем царстве никогда не будет процветания.

Понимая, что мальчик прав, царь снова и снова прославлял Камалакшу изысканными молитвами. Камалакша, довольный, возложил Свои стопы царю на голову и попросил его всегда петь святые имена Кришны. Царь стал вайшнавом и воздвиг в своем царстве величественный храм Господа Кришны. Он устраивал пышные вайшнавские праздники и наконец принял посвящение у Камалакши, который дал ему имя Кришнадас брахмачари.

После того как Камалакша благословил царя Дивьясимху, семья Куверы Пандита перебралась в Шантипур, на живописный берег Ганги. Камалакша стал посещать толу, рассказывая друзьям, что святые имена Кришны — это источник всего знания.

С годами Он в совершенстве познал философию Веданты и «Шримад-Бхагаватам» Шрилы Вьясадевы, а также хорошо изучил шесть главных философских систем, основанных знаменитыми мудрецами: Гаутамой, Канадой, Капилой, Патанджали, Джаимини и Аштавакрой. Будучи еще подростком, Камалакша был удостоен высокого звания Веда-панчана, которое обычно давалось людям вдвое старше Его. Учитель Камалакши, Сантачарья, жил в деревне Пурнавати, и мальчик, согласно ведической системе обучения, большую часть времени проводил у него в хижине, изучая науки и занимаясь служением своему учителю.

Сантачарья хорошо знал о божественной природе Камалакши и решил как-то раскрыть это перед Его одноклассниками, которые во всем завидовали Камалакше, пользовавшимся особой благосклонностью учителя. Однажды гуру привел всех своих учеников в лес. Их взору открылось сказочное озеро, полное прекрасных лотосов, которые охранялись огромными ядовитыми змеями. В самом центре этого озера возвышался необыкновенно большой и красивый лотос, и Сантачарья спросил учеников, кто из них может добраться до этого цветка и принести его, не рискуя быть укушенным змеей. Мальчики перепугались, услышавв такую невероятную просьбу, но Камалакша бесстрашно шагнул вперед. Он, не спеша, вошел в воду, и в тот же миг у Него под ногами появился лотос, который понес Камалакшу на середину озера, а из воды поднялся огромный змей, раскинув над Его головой свои бесчисленные клобуки, в точности как божественный змей Ананта, который защищает Господа Вишну. Так Камалакша благополучно добрался до лотоса и, сорвав его, предложил стопам своего учителя. Мальчики были потрясены и с того дня дали обет всегда почитать Адвайту.

Адвайте еще не было и двадцати лет, когда Его родители глубокими старцами удалились в духовную обитель Господа — Шри Вайкунтху, покинув материальный мир. Адвайта, являя Свои божественные игры, оплакал смерть родителей и, совершив необходимые обряды, отправился в многолетнее паломничество.