Послесловие к подвигу

Группа Фильченкова входила в состав 18-го отдельного батальона морской пехоты, одного из тех, кто принял на себя первый удар немецко-фашистских войск под Севастополем.

Батальон был сформирован из моряков кораблей и частей флота в течение двух — трех дней — 28–30 октября 1941 года — и насчитывал 980 человек, подавляющее большинство их были добровольцы.

Вечером 31 октября мы вышли на боевой рубеж в район поселка Кача, а утром следующего дня, выдвигаясь на передовые позиции, вступили в бой с противником. Как только гитлеровцы открыли огонь по дороге, командиры рот, чтобы избежать потерь, быстро оттянули роты метров на четыреста вправо и влево от дороги, выставив на флангах все станковые и ручные пулеметы.

Через полчаса, видимо, решив, что плотный минометный огонь расчистил путь, около двух рот врага двинулось на наши позиции. Шли колоннами, полагая, как после говорили пленные, что «впереди войск нет, обедаем в Севастополе». Подпустили противника метров на сто пятьдесят и разом ударили из винтовок и пулеметов. В течение двадцати минут гитлеровцы были почти полностью уничтожены, лишь нескольким солдатам удалось бежать в сторону поселка Кача. В батальоне лишь несколько человек было ранено.

2 ноября гитлеровцы вновь атаковали нас, теперь [36] уже на правом фланге, в стыке с нашим соседом, морской пехотой. И на этот раз атаки были успешно от биты.

Этим боем руководил военком батальона старший политрук Е. А. Мельник, так как комбат накануне заболел и был отправлен в госпиталь.

Батальон приобрел первый боевой опыт. Поздним вечером батальон получил новое предписание: выйти в район долины Бельбек (селение Дуванкой), занять высоту 103,4, перекрыть долину, оседлать дорогу Симферополь — Севастополь.

4 ноября в 17 часов, приняв позиции от 2-го батальона 8-й бригады морской пехоты, с ходу вступили в бой с противником.

Утром следующего дня противник при поддержке авиации перешел на нашем участке в наступление. Упорный бой продолжался весь день.

6 ноября после непродолжительной артиллерийской и минометной подготовки фашисты вновь атаковали. На этот раз в качестве прикрытия они гнали перед собой около двухсот овец. Но наши разведчики разгадали замысел врага. Капитан М. С. Черноусов, новый командир батальона, вызвал огонь артиллерии. При первых же разрывах снарядов овцы разбежались, оголив наступающие цепи фашистов. После короткой схватки противник отступил на исходные позиции. А в 14 часов гитлеровцы пошли в «психическую» атаку. Под прикрытием минометного огня пьяные фашистские солдаты, непрерывно строча из автоматов, двинулись на наши позиции. Ожесточенный бой длился дотемна. Батальон выстоял.

Вечером после подведения итогов дневного боя командир батальона сказал:

— Завтра наша Родина отмечает 24-ю годовщину Великой Октябрьской социалистической революции. Предлагаю в этот великий праздник атаковать противника. Задача: выбить врага с высоты, которую он занял несколько дней назад, и улучшить позиции. Все горячо поддержали это предложение. Роты поднялись в атаку затемно. Гитлеровцы не выдержали яростного удара моряков и в панике бежали, бросив в окопах немало винтовок, автоматов. Батальон продвинулся до километра, но недостаток сил не позволил углубиться дальше. [37]

Оправившись от удара, немцы около 12 часов дня перешли в контратаку. Особенно жаркий бой разгорелся на участке первой роты, которой командовал лейтенант Архипов. Рота заняла удобные позиции в винограднике. Туда пришел и командир батальона капитан Черноусов. Четыре атаки отбили моряки, бросаясь в рукопашные схватки. Бой затих около девяти часов вечера. Оставив на поле боя до роты убитых, противник отошел. Наша рота тоже покинула виноградник.

За три дня боев противнику был нанесен большой урон. Пленные показали, что в ротах осталось по 40–50 человек.

Тяжелые потери понесли и мы: около трехсот человек было убито и ранено. Выбыли из строя все командиры рот и взводов, около половины командиров отделений.

8 ноября утром командир батальона убыл в штаб флота по делам батальона. Его заменил военком старший политрук Е. А. Мельник, а мне было приказано исполнять обязанности комиссара батальона.

В 10.40 наблюдатели доложили, что по дороге на наши позиции движутся семь танков и до двух рот гитлеровцев. Старший политрук Е. А. Мельник и начальник штаба батальона капитан А. Ф. Егоров тут же отдали распоряжения по телефону командирам рот (в командование ротами вступили политруки) и, связавшись с командиром бронепоезда «Железняков», попросили оказать артиллерийскую поддержку.

По пути на передовую я встретил политрука Фильченкова с газетами в руках.

Ты чем сейчас занимаешься? — спросил у него.

Да вот несу в роты газеты.

Вот что: бросай газеты и быстро иди к истребителям танков. Они на шоссе у моста. Возьми сколь ко нужно и выдвинись к Дуванкою, перекрой шоссе. Ваша задача: не пропустить танки.

Фильченков оживился, словно ожидал такого приказания.

Есть, не пропустить танки! — с готовностью ответил он.

Будет трудно, Николай.

— Выдержим!.. Простились. Он тут же побежал к истребителям [38] танков, а я направился в первую и вторую роту. Не думал я тогда, что расстались мы навсегда.

…С Фильченковым мы познакомились в августе 1941 года, когда учились на политкурсах. В Севастополь Николай прибыл из запаса незадолго до начала войны. Занимались в разных группах, но по боевому расписанию были рядом, в одном пулеметном расчете, я — первым номером, он — вторым.

Это был скромный, несколько молчаливый человек, очень настойчивый в достижении цели. Хороший товарищ.

Однажды нас подняли по тревоге: в районе Балаклавы фашисты сбросили с самолета диверсантов. К месту назначения пришлось бежать около четырех километров. В последний момент оказалось, что один из товарищей заболел и Фильченков, взвалив на себя станок пулемета, взял также коробку с лентами и лопату — то, что должен был нести товарищ — и вовремя прибыл на боевую позицию.

Сильным он был не только физически, но и своим глубоким коммунистическим убеждением. Как-то незадолго до выхода на передовую, во время ночного дежурства, товарищи завели разговор о том, как правильно поступить в критический момент боя: сдаться в плен или пустить пулю в себя. Все говорили о том, что следует застрелиться.

Фильченков слушал молча. Затем спокойно сказал: «Я отвергаю то и другое. Надо биться до последнего. И если придется погибнуть, то в схватке с врагом».

На том и закончили разговор. Все согласились с ним.

При формировании батальона политрук Фильченков был назначен начальником клуба.

…Фильченков отобрал десять краснофлотцев, разъяснил им задачу. Потом разбил на две группы — одну оставил у моста через овраг, а сам с Василием Цибулько, Даниилом Одинцовым, Юрием Паршиным и Иваном Красносельским выдвинулся вперед, занял позицию на шоссейной дороге, у небольшой высотки, которая именовалась на наших картах высотой 100,3.

А уже через несколько минут там, на шоссе, разыгрался бой пяти черноморцев с фашистскими танками. Одновременно, с танковой атакой позиции [39] батальона атаковала пехота. Завязался ожесточенный бой. Гитлеровцы, видимо, были уверены, что танки откроют им путь на Севастополь, и лезли, не считаясь с потерями.

Как протекал бой группы Фильченкова с фашистскими танками, мне наблюдать не пришлось — он проходил внизу на шоссе. Да и у нас, на плато, в это время шел жаркий бой.

Мне тоже пришлось лечь за станковый пулемет. Все больше и больше перед нашими окопами убитых и раненых немцев, но натиск врага не только не ослабевает, но и усиливается.

Во второй роте один взвод стал отходить назад. Создалась критическая обстановка. И тут атака врага неожиданно прекратилась. Немцы стали пятиться и отошли. Посмотрел на часы: бой длился около сорока минут. Причина бегства гитлеровцев стала ясна, когда мы увидели, как через Дуванкой поспешно отходят танки. За танками откатилась и пехота, атаковавшая наши позиции.

После боя мы со старшим политруком Мельником и группой бойцов спустились к шоссе, к месту недавнего поединка моряков с фашистскими танками. В живых остался лишь смертельно раненный краснофлотец Цибулько. Он успел назвать фамилии боевых товарищей, погибших в этом бою. Я тут же записал их в свою фронтовую тетрадь.

Невдалеке на дороге все еще пылали немецкие танки, за ними лежали сотни трупов фашистских солдат и офицеров.

Пятеро отважных преградили путь бронированным машинам врага к Севастополю.

Советское правительство высоко оценило подвиг пяти героев-черноморцев. 23 октября 1942 года Указом Президиума Верховного Совета СССР Н. Д. Фильченкову, Ю. К. Паршину, И. М. Красносельскому, Д. С. Одинцову и В. Ф. Цибулько было посмертно присвоено звание Героев Советского Союза.

18-й батальон морской пехоты вскоре был передан в 241-й стрелковый полк 95-й стрелковой дивизии, где моряки до последних дней героической обороны сражались за родной Севастополь.[40]

В. Л. Вильшанский, генерал-майор артиллерии в отставке, бывший командир 8-й бригады морской

На огневом рубеже

28 октября 1941 года 8-я бригада морской пехоты, находившаяся в Новороссийске, получила приказ срочно погрузиться на корабли для отправки в Севастополь.

Бригада, сформированная незадолго до этого, могла с полным правом именоваться морской: в ее состав входили запасники флота, многие из которых прошли службу на кораблях и в частях Черноморского флота. Те, кто на службу не призывался, плавали на судах морского и речного флота машинистами, кочегарами, матросами.

К этому времени бригада по существу еще не была полностью укомплектована стрелковым оружием, минометами, противотанковыми средствами, телефонной и радиосвязью, не, имела артиллерии. Большинство личного состава не прошло общевойсковой подготовки. Внезапность отправки говорила о том, что в Крыму сложилась тяжелая обстановка и Севастополю угрожает опасность.

29 октября крейсер «Красный Крым» под командованием капитана 2 ранга А. И. Зубкова доставил в Севастополь 1-й батальон и управление бригады.

Пока шла разгрузка, я отправился в штаб флота. Заместитель командующего Черноморским флотом. по обороне главной базы контр-адмирал Г. В. Жуков, которому я доложил о прибытии первого эшелона бригады, был краток:

— Обстановка очень сложная. Немцы прорвали Ишуньские позиции, и не сегодня — завтра их передовые части появятся здесь, под Севастополем. Сил же у вас мало — в основном батальоны, которые формируем из личного состава Учебного отряда флота да кораблей. Вам следует направиться на станцию Мекензиевы Горы, где будет пункт сосредоточения бригады. — И уже прощаясь добавил: — Завтра ждите боевой приказ.

На следующий день в Севастополь на транспорте [41] «Украина» прибыл второй эшелон бригады в составе 2, 3 и 4-го батальонов. В 14 часов 30 минут бригада в полном составе, за исключением тыловых частей (они были доставлены позднее), сосредоточилась на станции Мекензиевы Горы. Численность бригады составляла 3744 человека.

В 16 часов личный адъютант контр-адмирала Жукова доставил боевой приказ. В нем говорилось:

«8-й отдельной бригаде морской пехоты немедленно выйти на передовой оборонительный рубеж, занять оборону по линии: западная окраина деревни Дуван-кой, курган Азис-Оба, гора Максым-Кор и селение Аранчи, далее через Качинскую долину на ее северные возвышенности до родника Алтын-Баир и далее до стыка с соседом слева — местным стрелковым полком, с задачей не допустить прорыва противника к северной окраине Севастополя».

Через полчаса бригада двумя колоннами выступила на передовую. В ночь на 31 октября она заняла назначенный ей рубеж протяженностью в девять с лишним километров и вскоре вступила в соприкосновение с противником.

Подразделения бригады перекрыли кратчайшие и наиболее удобные пути движения вражеских войск к Севастополю с севера. На этом рубеже предстояло создать устойчивую оборону с целью задержать дальнейшее продвижение противника и не допустить его к Севастополю.

Одновременно пришлось решать задачу обучения личного состава.

2 ноября по приказанию контр-адмирала Г. В. Жукова в подчинение командира бригады прибыл отошедший из района Альма-Томак 1-й батальон Учебного отряда Черноморского флота, который был включен в состав бригады как 5-й батальон (командир батальона майор П. К. Галайчук, комиссар политрук И. И. Малыгин). Батальон состоял из трех рот общей численностью. 710 человек. В боевом порядке батальон был расположен на 2-й позиции, за 2-м и 3-м батальонами.

4 и 5 ноября я был вызван в штаб флота для доклада обстановки. Воспользовавшись этим, мы решили изложить предложение о проведении разведки боем на широком участке фронта. [42]

Оперативный дежурный сказал, что меня ждет командующий.

Вице-адмирал Октябрьский сразу спросил:

— Где противник и что он делает?

Я ответил, что точными данными о противнике на нашем участке мы не располагаем. Немцы, упредив нас, захватили важные высоты, и наш боевой порядок досматривается противником на всю глубину обороны. Поэтому нам необходимо улучшить наши позиции.

Что вы предлагаете? — спросил Командующий.

Частью сил атаковать противника. И именно сейчас, когда он этого от нас не ждет и пока не вышел, еще к рубежу своими главными силами. Кроме того, — добавил я, — хотя бригада и отражает в течение нескольких дней атаки небольших сил противника, по-настоящему она еще не обстреляна и это даст хороший опыт всему личному составу.

Командующий сказал:

Опыт опытом, а где гарантия успеха? Что будет, если противник перейдет в контратаку и ворвется на плечах в ваши окопы? Резервов-то нет!

Мы надеемся на помощь береговых батарей…

— И на корабли, — добавил Ф. С. Октябрьский. Еще долго обсуждали все «за» и «против»; наконец командующий сказал:

— Когда думаете начать?

— Мы с комиссаром считаем, что разведку боем следует провести 7 ноября.

Командующий согласился. Прощаясь, напомнил:

— Будьте осторожны. Все хорошо обдумайте, держите меня в курсе событий на вашем участке. Желаю успеха!..

…Задача заключалась в том, чтобы силами выделенных подразделений на рассвете внезапно атаковать, противника и выбить его с трех высот, господствующих над нашими позициями. При этом подразделения, которым ставилась задача овладеть высотами 158,7 и 132,3, должны были удержать их, а подразделениям 2-го батальона, атаковавшим высоту 165,4, предписывалось с наступлением темноты отойти на исходные рубежи.

В ходе боя намечалось также уточнить передний край обороны противника, расположение его живой [43] силы и огневых средств, захватить пленных и документы.

Высоту 158,7 атаковали подразделения 4-го батальона под командованием лейтенанта А. С. Удодова и следовавшая за ними 3-я рота 5-го батальона под командованием старшего лейтенанта Д. С. Приводы. Ударом с юга им содействовала 1-я рота 3-го батальона, которой командовал старший лейтенант П. В. Тимофеев.

На высоту 132,3 наступала усиленная рота 1-го батальона. Эти подразделения возглавил начальник штаба батальона капитан В. А. Карпенко.

На рассвете 7 ноября наша артиллерия — 10-я батарея береговой обороны, батарея 265-го артполка и 227-я зенитная батарея — провела короткую артиллерийскую подготовку. С наблюдательного пункта хорошо было видно, как сразу после того, как умолкли батареи, в атаку пошли морские пехотинцы. Стреми тельное движение подразделений в трех направлениях создало впечатление наступления по всему 9-километровому участку фронта.

Наиболее напряженный бой разгорелся за высоту 158,7. Наши наступающие подразделения уже минут через двадцать — тридцать приблизились к окопам фашистов, но, прижатые сильным огнем врага, вынуждены были остановиться. Тогда лейтенант Удодов вызвал огонь артиллерии. Под прикрытием артогня моряки вновь бросились на врага. Это были первые штыковые атаки батальона. Фашисты не выдержали удара, стали выскакивать из окопов и, бросая оружие, спасались бегством.

В это время группа бойцов из разведвзвода под командованием политрука С. Т. Дзысяка зашла с фланга и, открыв огонь из двух ручных пулеметов, отрезала пути отхода с высоты.

Моряки сражались геройски. Метко бил по врагу пулеметчик И. П. Ткаченко, он был ранен в руку, но и после этого продолжал вести огонь по врагу.

Отделение сержанта Д. А. Ермолова, продвигаясь вперед, наткнулось на минное поле. Взрывы мин привели в замешательство бойцов. Тогда Ермолов быстро обезвредил три мины, затем поднялся во весь рост и, увлекая бойцов за собой, с криком «ура!» бросился вперед. За ним устремились бойцы. [44]

Краснофлотцы отделения сержанта Ю. Б. Чулкова уничтожили до десяти фашистов и захватили несколько пленных.

Противник упорно сопротивлялся, стремясь во что бы то ни стало, удержать высоту. Но вскоре в бой вступила и рота старшего лейтенанта Д. С. Пригоды. Она с ходу атаковала врага, вышла на восточные скаты высоты и тем самым решила успех боя в нашу пользу. Около десяти часов утра высота была очищена от противника.

Как оказалось, ее обороняло не менее двух рот с минометами. На поле боя осталось свыше двухсот убитых и раненых, вражеских солдат и офицеров.

Четвертая рота второго батальона, наступавшая на высоту 165,4, также была встречена сильным огнем противника. Но моряки, преодолевая сопротивление врага, упорно продвигались вперед. К полудню и эта высота была в наших руках. Противник потерял до двух десятков убитыми. Выполнив свою задачу, рота в 22 часа отошла на свои позиции.

Успешно атаковали противника и подразделения капитана В. А. Карпенко, которые наступали на высоту 132,3. Здесь в бою было уничтожено около тридцати гитлеровцев.

Таким образом, в результате боя противник был выбит с важных в тактическом отношении высот, при этом было уничтожено около 250 вражеских солдат и офицеров. Захвачены пленные, а также три 37-милли метровых орудия, десять минометов, двадцать ручных пулеметов, 150 винтовок, четыре телефонных аппарата и 15 ящиков с боеприпасами.

Интересно отметить, что в это время на вооружении нашей бригады было всего 29 пулеметов.

В результате боя было установлено, что перед фронтом бригады обороняются передовые и разведывательные подразделения 132-й немецкой пехотной дивизии.

Противник не смирился с потерей высот. На следующий день он бросил в контратаку на позиции первого и четвертого батальонов танки и пехоту. Один из танков сержанту Ф. С. Дьяченко удалось подбить гранатами. Танк остановился, и тут его добила зенитная батарея.

Навстречу другому танку устремились командир взвода разведки лейтенант А. С. Удодов, политрук [45] С. Т. Дзысяк и краснофлотец И. П. Шокарев. Они заняли позиции с двух сторон движущегося танка и, когда он приблизился, забросали его бутылками с горючей смесью и противотанковыми гранатами. Танк был уничтожен, но в бою погибли Дзысяк и Шокарев.

Наше небольшое наступление, которое имело ограниченные цели, оказалась неожиданным для врага я существенно повлияло на последующие действия противника. Командование 11-й немецкой армии, расценив нашу разведку боем как начало наступления наших войск севернее Севастополя, уже 8 ноября изъяло 22-ю пехотную дивизию из 30-го армейского корпуса, двигавшегося на Севастополь по Ялтинскому шоссе, и повернуло ее назад через Симферополь на усиление 54-го корпуса, действовавшего на севере и северо-востоке Севастополя. Перед фронтом 8-й бригады она появилась 13 ноября 1941 года.

Это существенно ослабило 30-й корпус, силами которого при первом наступлении враг намечал нанести главный удар на правом фланге обороны. Наступление же одной 72-й немецкой дивизии успеха не имело.

Таким образом, активными боевыми действиями в первых числах ноября 8–.я бригада существенно способствовала срыву первого наступления врага на Севастополь.

«Благодаря энергичным мерам советского командования, — писал в своей книге «Утерянные победы» бывший командующий 11-й немецкой армией Манштейн, — противник сумел остановить продвижение 54-го армейского корпуса на подступах к крепости. В связи с наличием коммуникаций противник счел себя даже достаточно сильным для того, чтобы при поддержке огня флота начать наступление с побережья севернее Севастополя против правого фланга 54-го армейского корпуса. Потребовалось перебросить сюда для поддержки 22-ю пехотную дивизию из состава 30-го армейского корпуса. В этих условиях командование должно было отказаться от своего плана взять Севастополь внезапным ударом с ходу с востока и юго-востока».

9 ноября 1941 года, когда комиссар нашей бригады бригадный комиссар Л. Н. Ефименко прибыл в штаб для доклада о боевых действиях, командующий [46]

Приморской армией генерал-майор И. Е. Петров встретил его словами:

— Молодцы, моряки восьмой бригады! Так и надо воевать — не ждать, пока противник начнет нас лупить, а бить его первыми!

Следует отметить, что аналогичные разведки боем повторялись и позже.

Высокое морально-политическое состояние личного состава бригады явилось одним из решающих факторов, обеспечивших успешное выполнение 8-й бригадой задач, которые перед ней ставились.

Душой бригады были коммунисты. На них равнялись, за ними шли в. бой. Умело и храбро действовали командиры батальонов капитаны А. В. Хотин, Е. И. Леонов, Г. С. Шелохов и майор Ф. И. Линник, умело вели партийно-политическую работу среди личного состава военкомы батальонов Д. Т. Кращенко, И. А. Кроник, Г. Г. Кривцун, В. Г. Омельченко, И. Г. Чайка, И. И. Малыгин и Ф. Н. Паршин.

Земля в междуречье Бельбека и Качи, где в сорок первом насмерть стояли морские пехотинцы 8-й бригады, останется вечным свидетелем ее славных боевых дел. [47]

В. А. Борисов, бывший первый секретарь Севастопольского горкома партии