Эпизод 8

Левый

Говорил в основном Юся. Я опять не выспался, и как бы приятно мне не было видеть Виксу на мониторе, глухое раздражение на брата, вскочившего ни свет, ни заря, мешало расслабиться. Тем более взрыва в лаборатории я ему ещё не простил.

– Вы где шатаетесь?! – возмущалась Викса. – Я смотрю, а вас всё нет и нет в сети, испереживалась вся.

– А что случилось?

– Специально ведь не звонила по уральскому времени, хотела по вашему, американскому, первая поздравить… Вы, где были?

– Виски пьянствовали.

– Я не поняла: вы с кем сейчас разговариваете?

– Шутка. День рождения отмечали. Слушай, а чего такая связь хорошая? У вас широкополосный интернет появился, что ли?

– Юся, ты хоть иногда письма читаешь, которые я вам пишу? Мы с мамой уже день как в Турции.

– Как вас угораздило?

– Повторяю для особо внимательных: я досрочно все экзамены сдала, ещё в марте, папа нам с мамой за это подарок сделал. Кстати, скоро сюда ваши должны прилететь.

– Вот тихушники, нам ничего не сказали.

Я вздохнул: Лэйла писала об этом десять дней назад, но Юся был слишком занят поисками шпиона, поэтому прочитал письмо из дома невнимательно.

– Мальчики, может, тоже прилетите? Мы тут соскучились уже все давно.

Не знаю, как Юся, а я тоже скучал. Очень хотелось увидеть Виксу не через заторможенный и нестабильный видеосигнал, а живьём. Последний раз живьём мы общались перед нашим отъездом за бугор. Она всё ещё была маленькой девочкой, всего‑то двенадцать лет. Я тогда даже не знал, что влюблюсь в неё однажды по самые уши.

Конечно, она присылала нам свои фотки, мы регулярно созванивались, и даже год назад отослали Виксе современный лэптоп со встроенной веб‑камерой, чтобы устраивать «сеансы космической связи». Но это было не то. Я хотел вживую убедиться, что она стала именно такой, какой выглядела на фотографиях.

– Извини, Викса, не можем. У нас творческая командировка на Гавайи.

– Мне кажется, вас обманули. На Гавайях люди отдыхают!

– А мы вот работать едем, потому, как за полноценных людей не считаемся. Знаешь, какое определение человеку дал Аристотель?

– Двуногое без перьев.

– Умница.

– Но вы ведь тоже двуногие.

– Это формализм. Нам тут предлагают шабашку – сняться на российский герб. Егор будет на восток смотреть, а я – на загнивающий запад.

– Трепло ты! – засмеялась Викса. – Егор, а ты чего молчишь?

– Он вчера перебрал немного, – ответил за меня Юся.

– Юся, я тебе при встрече нос сломаю! Егор, чего ты молчишь?

– Я ещё не проснулся, у нас шесть утра, – проворчал я, тронутый, однако, вниманием к моей персоне. Юсе я показал кулак.

– А чего вы так рано поднялись? – спросила Викса.

– Самолёт через четыре часа, надо успеть шмотки собрать, себя в порядок привести, вот, с тобой ещё поговорить хотели.

«Хотели», как же. Я вчера ночью предлагал связаться, так нет – не могу, спать хочу. Будто нарочно.

– Так вы что, серьёзно, что ли, на Гавайи летите?

– Когда мы тебя обманывали?

– Да сплошь и рядом. Вон, Егор в прошлый раз сказал, что вы лабораторию взорвали.

– Что?! – Юся сурово посмотрел на меня.

– Ты спал в это время, после процедур…

– Я тебе это припомню, – пообещал он, а сам опять осклабился Виксе: – Это он тебя обманул, там не лаборатория была, а небольшой город. Ты мне вот что скажи: твоё намерение стать сыщицей ещё не истаяло? Ты не передумала в Омск уезжать?

– Мне кажется, ты сегодня делаешь всё, чтобы вывести меня из душевного равновесия. Я в позапрошлом году решила туда поступать. Сам знаешь – я, если что решила, не отступлю. Секция каратэ, пять километров ежедневно с ускорением…

– Драмкружок, кружок по фото, а мне ещё и петь охота…

– Тебе не учёным быть, а диктором на радио, язык без костей. Это высшая школа милиции, между прочим.

– Не сердись. Честное слово – восхищаемся!

– Тебе всегда надо мной смешно!

– Что поделать, такой уродился…

– Это ты кому‑нибудь другому рассказывай, я‑то знаю, какой ты уродился, – язвительно заметила Викса.

Честное слово, противно слушать, как они друг друга подкалывают. На языке нормальных людей это называется «ревность». Как это называлось в нашем случае – я не знал. Глупо ревновать брата, такого же урода, как и я сам, к такой красавице, которой стала Викса. Что я могу знать о её жизни там, в уральских Понпеях? Может, у неё давно уже молодой человек имеется, и даже не один. Нормальный, двуногий, и без перьев, которого не приглашают фотографироваться на российский герб.

Я не стал больше терпеть этих мыслей, что всегда роятся в голове, когда мы разговариваем с Виксой, и выдернул шнур из сети.

Компьютер потух.

– Ты чего? – возмутился Юся.

– Ничего. Давай собираться, скоро такси приедет.

Юся немного поворчал, но спорить не стал. У нас и впрямь конь не валялся, надо было собирать чемоданы. А Виксе мы в следующий раз что‑нибудь соврём.

Полтора часа у нас ушло на сборы, душ мы для бодрости принять не успевали. Юся обиженно молчал. Я чувствовал себя виноватым, надо будет извиниться.

Такси приехало за час до начала регистрации. Водитель‑индус по‑английски говорил плохо, так что багаж нам вынес консьерж, он же уложил чемоданы в багажник.

– Спасибо, Ди‑Джей, без вас бы мы совсем пропали, – сказал Юся.

– Надолго улетаете?

– На месяц.

– Корреспонденцию пересылать, или оставлять в ящике?

– Оставляйте.

Мне хотелось добавить: будь вежливым, как носорог, и чистеньким, как хрюшка, тогда куплю тебе пирог и поцелую в ушко, но, думаю, Ди‑Джей эту шутку бы не оценил, тем более что на левой мочке он носил клипсу с фальшивым бриллиантом (видимо, прокалывать боялся).

Мы уселись на заднее сиденье такси, двигатель завёлся и машина поехала.

Поехала куда‑то не туда.

– Не понял, – возмутился Юся, когда мы выехали на мост Сан‑Франциско‑Окленд Бэй. – Ау! Нам в аэропорт надо! Руси‑хинди, бхай‑бхай? – постучал он в стекло водителю.

Водитель в чалме обернулся, добродушно заулыбался белыми зубами, покивал – и продолжал гнать вперёд.

– Вот гадёныш! – Юся обернулся ко мне в поисках поддержки.

Не сговариваясь, мы начали молотить кулаками в стекло, отделявшее нас от индуса.

– Останови, сволочь, мы вызовем полицию!

Индус опять обернулся, открыл нешироко окошечко, будто хотел лучше нас расслышать, и с той же белозубой улыбкой прыснул нам из баллончика какой‑то гадости, пахнущей сиренью. Окошечко тут же закрылось.

Такого мы уже никак не могли ожидать. Будто по команде, мы глубоко вдохнули, чтобы задержать дыхание, и, естественно, полной грудью заглотнули этой гадости. Юся сидел ближе к двери, и ему достало воли и ума, чтобы ухватиться за ручку стеклоподъёмника и попытаться провентилировать салон.

Увы, стекло не опускалось. И двери тоже были заблокированы.

Тут нам и кирдык настал, понял я. Ко всякого рода анестезиям у нас была аллергия. У Юси глаза уже закатились, и я тоже чувствовал, что начинаю задыхаться, а всё тело чешется, будто его крапивой настегали. Изображение поплыло, в ушах бухал молот. Потом я отключился.

Правый

Очнулись мы, судя по всему, часов через девять‑двенадцать, потому что пустыня вокруг нас была вся красная от заходящего солнца, а небо на горизонте уже приобрело глубокий фиолетовый оттенок.

Кости жутко ломило – видимо, мы так и ехали всё это время в положении сидя. Разве что автомобиль сменился. Теперь это был какой‑то пикап, и мы сидели в его кабине, а за рулём сидел мрачный латинос.

– Вы кто? – спросил Егор. Мне показалось, что он очухался немного раньше меня, и ждал, пока я приду в себя.

– Рон, – ответил латинос.

– Куда вы нас везёте, Рон?

– Куда просили – туда и везу.

– Кто просил?

– Откуда я знаю, кто? Вас, бухих, навалили мне на пересечении пятьдесят восьмой и пятнадцатой, сказали, что вам до Вегаса, заплатили, забросили вещички в кузов – и вот.

Рон кивнул на указатель. До Лас‑Вегаса оставалось двадцать пять миль.

– Это что – Невада?

– Да, парень, самый центр. Пустыня Мохаве.

– Твою мать, вот тебе и слетали на Гавайи, – сказал я Егору, а потом снова обратился к водителю. – У вас тут связь мобильная есть?

– В Вегасе точно есть, а на этом перегоне – вряд ли.

Мы какое‑то время тупо глазели в лобовое стекло, наблюдая, как тьма окутывает пустыню.

– Это не твои шутки? – спросил Егор.

– Ты с дуба рухнул? Когда я так шутил?! Может, это Дарк нас разыграть решил.

– Точно не ты?

– Зуб даю.

– Эй, парни, вы на каком языке говорите?

Всем интересно, на каком языке мы разговариваем. Будто знание, на каком языке говорит собеседник, автоматически даёт знание самого языка.

– На русском.

– А! Kagdila‑spasiba‑karrashow! – обрадовался латинос. – Я‑то думал – чего это такие молодые с утра нагрузились? А вы, оказывается, русские.

Хотелось нагрубить, но среди пустыни я не решился. Вот доберёмся до Лас‑Вегаса – тогда и нагрублю.

Сначала мы увидели зарево из‑за гор, а потом пикап взобрался на самый гребень – и нам открылась долина, сплошь залитая разноцветными огнями.

– Твою мать… – сказали мы по‑русски в один голос.

– Tvay‑umatt? – переспросил Рон. – Что это?

– Это «красиво» по‑русски.

Латинос несколько раз с удовольствием повторил это слово. Егор с укором посмотрел на меня.

Рон высадил нас на окраине, рядом с каким‑то недорогим отелем.

– «Визу» принимаете к оплате? Или лучше «Мастер кард»? – спросил я у портье.

Принимались к оплате обе карты, и я протянул «Визу».

Расплатившись за ночь, мы отправились в свой номер. Комнатка оказалась бедновата и грязновата, на три звезды отель никак не тянул, но постель была чистой, душевая работала, туалет тоже, доступ к сети имелся. Ладно, отдохнуть по‑человечески пойдёт.

Мы рухнули на кровать, и я тут же начал звонить Дагласу. Я был почти уверен, что в Лас‑Вегас нас сплавил именно он. Конечно, на кой хрен ему такие возмутители спокойствия. Почти сто человек в команде, легко обработают весь массив данных, выяснят, что там мешало работать нашей «линзе», мы в бумажной работе и впрямь лишние. По крайней мере – я.

Трубка Дагласа была вне зоны досягаемости, или отключена, как сказал автомат. Я раз двадцать пытался набрать Дарка, но всякий раз нарывался на вежливый автоматический голос.

Я бросил телефон, подцепил лэптоп к сети и просмотрел электронную почту. Помимо спама там нашлось письмо от Дагласа, датированное сегодняшним утром. Очевидно, он отправил его нам из аэропорта.

Письмо было коротким:

«Парни, извините за неудачную шутку. Отдохните недельку в Вегасе, разберёмся без вас.

Дональд Даглас.

P. S. – Люси никогда не чистит корзину».

В прикрепленном файле был номер брони в пятизвёздочном отеле в центре города.

Егор несколько раз перечитал постскриптум и недоумённо посмотрел на меня.

От нечего делать я заглянул на новостной сайт CNN – и мне стало плохо. Я начал кликать все ссылки подряд в поисках подробностей, но подробностей не было.

Егор, казалось, был спокоен, но по плотно сжатому рту и прищуренным глазам было понятно, что он потрясён.

Самолёт, совершавший рейс Сан‑Франциско‑Гонолулу потерял управление и рухнул в Тихий океан, на полпути к месту назначения.

Это был наш рейс.

Спать мы не могли. После непродолжительного спора я всё же убедил Егора позвонить Люси. Не зря же её упомянул в своём письме Дарк.

Люси, услышав мой голос, разрыдалась. Терпеть не могу, когда женщины плачут, потому что абсолютно не умею их успокаивать. Узнав, что мы в Лас‑Вегасе, она сказала, что немедленно вылетит к нам. Мы сказали, что не стоит беспокоиться – с её‑то ногами – и обещали вернуться первым же рейсом во Фриско.