Главная Случайная страница


Полезное:

Как сделать разговор полезным и приятным Как сделать объемную звезду своими руками Как сделать то, что делать не хочется? Как сделать погремушку Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами Как сделать идею коммерческой Как сделать хорошую растяжку ног? Как сделать наш разум здоровым? Как сделать, чтобы люди обманывали меньше Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили? Как сделать лучше себе и другим людям Как сделать свидание интересным?


Категории:

АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника






Извини, дорогой! Я не тот, кто способен вынести всю твою образованность. Наша любовь была ошибкой, расстанемся навсегда!





Можете представить моё негодование, ведь он мне “пудрил мозги” целых три недели. Я мог бы за это время найти другого! Но, главное, ведь он, гад, опередил меня. Я тут же вытащил из кармана заранее написанное письмо, где сообщал ему, что это я сам разрываю с ним все связи. Я написал это письмо из опасения, что он меня отвергнет. Но я опоздал, а он меня опередил! – возмущённо рассказывал Володя.

Я как мог, успокаивал его, но на следующий день он пришёл ещё более распалённым. Хотя, казалось бы, Володя мог бы и утешиться: из мести он уже переспал с другим молодым человеком, тоже найденным по объявлению, и собирался пойти на свидание с третьим. Но обида не утихала. Володя поделился со мной планами жестокой мести. Он пишет злые эпиграммы, называя своего обидчика его подлинным именем и делая достоянием всего света (точнее, гомосексуального круга) его “грязные тайны”.

Назначенные транквилизаторы не помогли больному; занятия в университете пошли прахом. Володя строчил стихи, “напоённые ядом”. Вскоре рукописный труд приобрёл солидный объём. Автор давал его читать всем подряд: и тем, кто знал его незадачливого любовника, и тем, кто о нём даже не слыхал. Мстительный поэт полагал, что репутация его обидчика погублена навеки. Вот один из “шедевров” Володиного цикла, где он обзывает любовника женщиной и поздравляет себя с тем, что отделался от него:

И в руки женщины меня отдал Всевышний.

И в руки женщины, – меня! – какая кара!

Я женщине поверил. Что же вышло?

"Ну, извини!" – она бессовестно сказала!

…Недавно встретил я её в троллейбусе –

Пришлось сойти на остановке следующей.

Эта “элегия” выбрана из цикла, включающего около трёх десятков стихов, не случайно. Стихотворение отличается от других тем, что в нём нет нецензурных выражений. Да и написано лучше других (мягко говоря, смелые рифмы не идут ни в какое сравнение с огрехами, которыми полны другие стихи).

Не надо думать, что, называя своего обидчика женщиной, новоявленный “граф Монте-Кристо” намекает на его пристрастие к пассивной роли в сексе. Роли у обоих любовников были попеременно одними и теми же. Володя в чём-то даже уступал своему партнёру; ведь у него нет эякуляции при половом акте. Речь в стихотворении идёт о другом: для Володи “быть женщиной”, значит сочетать в себе все мыслимые отрицательные качества. Назвать обидчика женщиной – это ли не оскорбление, публичное и несмываемое!

Несколько месяцев продолжался этот невротический срыв. Наконец, обида, хотя она и сохранится у Володи на всю его жизнь, потускнела. Он нашёл близкого по духу любовника, который оказался способным оценить его личность, творческий дар и интеллигентность. Мало того, Георгий тоже любил Брамса! Увы, через две недели возмущённый молодой человек изливал свои сарказмы уже на Георгия:

Представляете, он заколебал меня своим Брамсом! Ставит диск и ноет: – “Послушай адажио ещё раз!” Тьфу! Я больше не мог его вынести и ушёл. Нет для меня подходящего человека, поймите же, наконец, мою беду!

Стоит ли говорить, что Володя, конечно же, понимает и ценит музыку Брамса лишь на словах. Ссылки на этого композитора (более сложного для восприятия, чем скажем, Паганини) нужны ему лишь для того, чтобы выдавать себя за человека образованного и нестандартного. Демонстрация же интеллектуальной мощи служит средством подавления половых партнёров. Как только ему попался человек действительно понимающий Брамса, они оба стали ненавистны Володе – и более образованный, чем он, партнёр, и Иоганнес Брамс!

Молодой человек страдает психопатией, иного круга, чем у Руслана.Подобное уродство характера называют по-разному. Пётр Ганнушкин предложил термин “параноическая психопатия ”, вложив в него следующее содержание: “Самым характерным свойством для параноиков является их склонность к образованию так называемых сверхценных идей, во власти которых они потом и оказываются. Эти идеи заполняют психику параноика и оказывают доминирующее влияние на всё его поведение. Самой важной сверхценной идеей параноика обычно является мысль об особом значении его собственной личности. Соответственно этому, основными чертами психики людей с параноическим характером являются безмерный эгоизм, постоянное самодовольство и чрезмерное самомнение. Это – люди крайне узкие и односторонние: вся окружающая действительность имеет для них значение и интерес лишь постольку, поскольку она касается их личности; всё, что не имеет близкого отношения к его "я", кажется параноику не заслуживающим внимания, малоинтересным. Всех людей, которые с ним общаются, он оценивает исключительно по тому отношению, которое они обнаруживают к его личности, к его словам. Он не прощает ни равнодушия, ни несогласия. Кто не согласен с параноиком, кто думает не так, как он, тот в лучшем случае – просто глупый человек, а в худшем – его личный враг.

Крайний эгоизм и самомнение не оставляют места в их личности для чувств симпатии, для хорошего отношения к людям. Сопротивление, несогласие, на которые они иногда наталкиваются, вызывают у них и без того присущие по самой их натуре чувства недоверия, обидчивости, подозрительности. Они неуживчивы и агрессивны: обороняясь, они всегда переходят в нападение и, отражая воображаемые ими обиды, сами, в свою очередь, наносят окружающим гораздо более крупные; таким образом, параноики всегда выходят обидчиками, сами выдавая себя за обиженных. Всякий, кто входит с параноиком в столкновение, кто позволит себе поступать не так, как он хочет этого и требует, тот становится его врагом. Другой причиной враждебных отношений является факт непризнания со стороны окружающих дарований и превосходства параноика. В каждой мелочи, в каждом поступке они видят оскорбление их личности, нарушение их прав. Таким образом, очень скоро у них оказывается большое количество "врагов", иногда действительных, а большей частью только воображаемых. Всё это делает параноика по существу несчастным человеком, не имеющим интимно близких людей, терпящим в жизни одни разочарования. Видя причину своих несчастий в тех или других определённых личностях, параноик считает своим долгом – мстить; он злопамятен, не прощает, не забывает ни одной мелочи. Нельзя позавидовать человеку, которого обстоятельства столкнули с параноиком”.

Приведенный клинический пример полностью подтверждает выводы, сделанные ранее. Психопатия и гомосексуальность – два различных явления.

Необходимо лишь заметить: хотя при “ядерной” психопатии (но не “ядерной” девиации!) уродливое развитие личности неизбежно (ведь психопатия, по определению, – уродство характера), заботливым воспитанием всё же удаётся смягчить его проявления.

Хуже, если биологические причины, приводящие к развитию психопатии, усугубляются депривацией любви в родительской семье и дефектами воспитания. В подобных случаях отклонение от психологической нормы достигает особой степени выраженности, приводя к развитию садизма и некрофилии.

Нам предстоит сравнить, есть ли существенная разница между садистами с гетеро- и гомосексуальной ориентацией.

Патопсихология садомазохизма

При множестве нюансов поведения садистов, есть нечто общее, что их роднит: они абсолютно бесчувственны к чужим страданиям. Вернее, их реакция на сигналы бедствия (Лоренц называет их альтруистическими “стоп-сигналами”), подаваемые другим человеком или другим живым существом, извращена. Вместо того чтобы прерывать агрессивные действия, эти сигналы, свидетельствующие о боли и взывающие о помощи, лишь усиливают жестокость садистов, которые, по мере их отчаянной подачи, возбуждаются всё сильнее. Чем жалобней мяучит котёнок, тем в больший раж входит его мучитель-подросток. Чем беззащитнее жертва, тем изощрённее пытки, изобретаемые насильником.

Именно так, судя по газетным публикациям, вёл себя печально знаменитый убийца Иртышов, вырвавший через задний проход кишечник у изнасилованного им в лифте ребёнка. Детство садиста было несчастным. Алкоголиками были и мать, и отец. В возрасте 10 лет он получил тяжёлую черепно-мозговую травму, попав под автомобиль. Мать, избавляясь от ненужного ей чада, отдала его в интернат для умственно отсталых. Там более сильные подростки насиловали его, а слабых насиловал он сам. Окончив ПТУ, Игорь перебрался в Петербург. Здесь его садистские наклонности получили признание со стороны мазохистов. Но связи со взрослыми не устраивали Иртышова, поскольку он не мог истязать свои жертвы по-настоящему. Потому-то он стал насиловать и убивать малолетних. В ходе следствия Иртышов в течение полугода упрямо отрицал свою причастность к изнасилованиям и убийствам (на его счету девять мальчиков). Потом он во всём признался, объясняя содеянное душевным расстройством. Слёзы, однако, ему не помогли, ведь убийца прекрасно знал, что творил, и невменяемым отнюдь не был.

В психологическом портрете Иртышова легко узнаётся особый тип “нарцисса”, личности холодной и ориентированной лишь на собственные ощущения. Он соответствует составленному Р. Бриттеном классическому портрету “серийного убийцы как инвертированного, робкого, тревожного и социально изолированного человека. <…> Он чувствует себя ниже других мужчин, сексуально сдержан и неопытен, <…> обладает богатыми садистическими фантазиями, реализация которых движется низким чувством самоуважения” (Brittain R., Цит. по Ткаченко А., 1999).

Таким же был и Г., знаменитый “Лифтёр” – убийца-душитель из Магнитогорска. По моей просьбе он написал свою исповедь, полностью опубликованную в книге “На исповеди у сексолога” (Бейлькин М. М., 1999). Холодность “нарцисса” проявилась у Г. в том, что, помня малейшие нюансы ощущений, испытанных им во время убийства своих жертв, в разговоре со мной он не мог припомнить их имён и фамилий. Между тем, они были на устах у всех магнитогорцев, терроризированных садистом.

По мере того, как ухудшалась половая жизнь с женой из-за неполадок в его сексуальной сфере, Г. всё больше чувствовал себя ничтожеством как мужчина. Наконец, нормальный половой акт стал ему и вовсе ненавистен. После первого совершённого им убийства Г. намеревался вступить в половой акт с трупом. Это не удалось ему из-за отсутствия эрекции. После последующих убийств он, правда, уже не делал никаких попыток к осквернению трупов и даже не расстёгивал свои брюки. Страх, беспомощность и агония девочек, а главное, что с их трупами он мог делать всё, что ему заблагорассудится, стали самоцелью. Г. полностью утратил способность к нормальной половой жизни с супругой; эрекция стала слабой даже при онанизме.

Г. жил в мире собственных фантазий, играя роль супермена, неуловимого для милиции. По всем правилам театральной постановки он купил себе тёмные очки, нож и игрушечный пистолет. Убийца колесил по городу, сбивая со следа своих преследователей, и упивался тем, что держал в страхе целый город. Элементы театральной игры, по мнению А. Ткаченко (1999), – обычный атрибут “перверсной сексуальности. Достаточно вспомнить случай Джека-Потрошителя, отсылавшего перед убийством в Скотланд-Ярд предупреждение с указанием новой жертвы, или, из новейшей истории,случай Бостонского душителя, оставлявшего рядом с изуродованным трупом открытку с поздравлением по случаю Нового года”. У Г. подобная игра была способом психологической защиты: строя из себя супермена, убийца компенсировал собственный комплекс неполноценности.

Психоаналитик Эрих Фромм (1994) словно именно о Г. писал: “Человек становится садистом оттого, что чувствует себя импотентом, неспособным к жизни. Он пытается компенсировать этот недостаток тем, что приобретает огромную власть над людьми и тем самым превращает в Бога того жалкого червя, каким он себя чувствует”. Характерную деталь психологии “нарциссов” подметили польские психиатры З. Соколик и М. Шостак (Sokolik Z., Szostak M., 1976; Цит. Збигнев Старович, 1991): “у них нарушена способность различия собственных переживаний и реальных событий; отмечается склонность к такой интерпретации мира, когда желаемое принимается за действительное”.

Фантастическая зловещая игра была выражением основной черты характера Г., его нарциссизма. Этим термином, восходящим к имени самовлюблённого героя греческого мифа, Фрейд подчеркнул отстранённость нарциссических психопатов от остальных людей. Окружающий мир интересует их лишь как продолжение их самих или неинтересен им вовсе. Если для самоутверждения и компенсации комплекса неполноценности “нарцисс” решит кого-то убить (разумеется, слабого и беззащитного), то сделает это без малейших угрызений совести.

Своей нарциссической холодностью Г. поразил даже много повидавшего в своей практике следователя, участвовавшего в аресте. Когда за ним пришли, Г. сидел за обеденным столом. Не изменившись в лице, он холодно и спокойно попросил: “Можно, я доем апельсин? А то мне в камере его не дадут”. Это была не просто бравада. Таково уж бесчувствие психопата, считающего себя центром мироздания и не способного воспринять масштабы действительного соотношения между его Я и окружающим миром.

Такой тип садистов Фромм не зря назвал некрофильским. Обычный садист нуждается в трепещущей и смертельно напуганной, но живой жертве. Некрофил же получает полное наслаждение от мертвеца. Уж от него-то никакой критики в свой адрес (в том числе по поводу сексуальной несостоятельности) не услышишь наверняка.

Страшно, когда садисты получают неограниченную возможность мучить и убивать. Это продемонстрировали фашисты, как рядовые палачи, так и вожди Рейха во главе с некрофилом Гитлером. Своими кровавыми “подвигами” прославились и садисты времён эпохи Возрождения. Среди них были душевно больные люди и психопаты. Они оправдывали свой садизм ссылками на философию гедонизма, утверждая при этом, что наслаждением должны пользоваться лишь сильные личности, которым всё позволено. Позорным и жутким был “беспредел”, чинимый Иваном Грозным (царь был, конечно, психически больным человеком). Он лично пытал заключённых в своих застенках, наслаждаясь их муками. Царь приказывал убивать и грабить население русских городов (Новгорода, например). Что уж тут говорить о зверски замученных жителях населённых пунктов, захваченных в ходе военных действий (таких, как город Полоцк, где он приказал вырезать всех евреев)? Он заставил своего любовника Федю зарезать в его присутствии собственного отца – боярина Алексея Басманова. Меньшие доказательства любви к своей персоне царя не устраивали! Кстати, когда Фёдор был ещё в фаворе, он пожаловался своему царственному любовнику на гомофобные замечания в его адрес, сделанные воеводой князем Овчининым. Царь не замедлил с наказанием обидчика своего любимца. Князя пригласили на царский пир и подпоили, а затем по приглашению Грозного он спустился в винный подвал. Там воеводу и задушили царские псари.

Важно заметить, что сочетание органических поражений головного мозга с болезнетворным воспитанием, полученным в условиях авторитарной семьи (подавление личности ребёнка при дефиците родительской любви), формирует чрезвычайно уродливый характер, свойственный так называемым серийным убийцам. Психологический портрет такого подростка-некрофила, не успевшего, к счастью, совершить убийства,даёт в своём очерке в “Комсомольской правде”журналист Олег Кармаза:

«С ним можно долго разговаривать о музыке, о внеземных цивилизациях, о чём-то высоком и сентиментальном. Однако разговор может прерваться неожиданным вопросом вроде: “Как ты думаешь, курицу можно трахнуть?” Пока ты обдумываешь, как бы поделикатнее ответить, беседа снова может плавно перетечь в русло оценки творчества “Дип Пёпл” и “Автографа”».

Паша отличался не только своим сексуальным интересом к курам, но ненавистью к кошкам. Эта аномалия появилась у него в 10 лет, когда он поймал маленького, голодного и жалобно пищавшего котёнка. “Его он хотел убить одним ударом. Но так почему-то не получилось. И тут Паша обалдел. От удовольствия. Или от возбуждения. Он даже взмок – это он хорошо помнит. Дальше всё пошло так, как и должно было пойти. В городе, где живёт Паша, он превратился для кошек в Шарикова № 1. Вскоре участь мурок постигла и семью ежей. Почему он их так ненавидит, Паша объясняет достаточно определённо: “Они не вписываются в мою эстетическую программу”. Суть программы, насколько я понял, в следующем: жить должны только те животные, которые красивы и миловидны. В Пашином, естественно, представлении. Всех остальных надо уничтожать.

Потом Паша случайно зашёл на городское кладбище. Там, рассказывает он: “Тихо, спокойно, птицы щебечут. Постоял минут пять, а потом вдруг злость откуда-то взялась на всё, и на покойников тоже. Лежат, думаю, гниют, воздух портят, да и землю тоже...”

В первый раз он сломал несколько крестов и свалил три гранитных памятника. “А потом, – как сообщает очерк, – Паша зачастил на кладбище, круша памятники десятками. А затем переключился на покойников, раскапывая свежие могилы и кромсая трупы. Со слов Паши, его душила постоянная злоба. “Хотелось кого-то резать, бить. А покойники – с ними что хочешь делать можно. А потом интересно было, как они разлагаться начинают – сразу или постепенно”. Дело кончилось тем, что Пашу передали под наблюдение психиатров. Как пишет Олег Кармаза: «Те дают ему медикаменты и уверяют, что с ним будет всё в порядке. По словам матери Паши, таблетки ему действительно помогают. Но стоит только сделать пропуск в их приёме, как у него “появляется странный блеск в глазах, он черствеет, становится жёстким и непробиваемым”».

Таблетки таблетками, а злоба у подростка копится и может реализоваться в любой момент. «Кто-то из одноклассников выбил из-под него стул ради потехи. Все, как водится, посмеялись и разошлись. Но кто же знал, что Паша такое вряд ли забудет. “Я хочу его уничтожить, так чтобы тела даже не осталось, – сквозь зубы цедит он”».

Попытки совокупления с курами Паша пока забросил. Теперь появилось влечение к женщинам. “Мне в последнее время женщины стали сниться, я их раздеваю, бью... Попробовать жутко хочется”. Таков этот особый подвид садизма – некрофилия – влечение к трупам и к смерти, свойственное очень злобным людям, к тому же время от времени впадающим в приступы яростной агрессии.

По словам автора очерка, Паша “в смысле заболевания совершенно здоров. И это после длительного обследования подтвердили все без исключения врачи. Он не шизофреник”.

Версия журналиста о психическом здоровье Паши, мягко говоря, неубедительна. Тем более что автор сам же сообщает факты, способные объяснить особенности Пашиного характера. И на свет тот появился с родовой травмой. И с родительской любовью вышла осечка: “Ребёнком он был нежелательным – отсюда отношение к нему в первые два года. Строгий, даже суровый отец, в детстве часто сажал его на цепь, чтобы Паша не убежал гулять со “всякой шпаной”; на этой цепи Паша нередко сидел день, два, три. Мать однажды, было, заступилась за сына, но всё кончилось тем, что больше таких попыток она не делала”. В довершение всего, в возрасте 8 лет Паша перенёс тяжёлое сотрясение головного мозга, по поводу которого он долго пролежал в больнице.

Конечно же, заболевание подростка имеет органический характер: оно вызвано родовой травмой и последующим сотрясением головного мозга. Беспричинная ярость, немотивированная злоба, особая патологическая грубость (психиатры называют её брутальностью), агрессивность, ждущая своего часа жажда убийства – всё это атрибуты психики людей с органическим поражением головного мозга.

Может быть, особо бережное воспитание помогло бы Паше стать достаточно терпимым в жизни, хотя и невероятно трудным человеком. Увы, садистская “педагогика” в родительской семье окончательно направила интересы подростка в русло садизма и некрофилии.

Хотя это неизвестно автору очерка, любопытство к курам и попытки Паши вступить с ними в половой контакт, вполне объяснимы. Они свидетельствуют о наличии своеобразной аномалии, – “микропениса”, когда очень малые размеры члена вызваны генетическими причинами и не зависят от уровня андрогенов. Об этом говорит и то, что попытки спаривания с курами были предприняты Пашей уже после его вступления в возраст полового созревания. Ведь уровень мужских половых гормонов у него стал достаточно высоким, так что наследственно запрограммированные размеры его члена уже вполне определились. Особая же тяга лиц с микропенисом к курам известна сексологам с давних пор. Не оригинален Паша и своём выборе котят, в качестве объекта садистских истязаний: Е. Ревич и Л. Шлесинджер (Revitch E., Schlesinger L. B., 1988) выделили “ненависть и насилие по отношению к кошкам”, свойственную детям и подросткам – будущим насильникам и убийцам. А. Ткаченко (1999) описал садиста, который причинил женщине “тягчайшие повреждения с отрезанием ушей, выбиванием глаз и т. д.”, умертвив жертву. При этом полностью дублировались действия, с детства “отработанные” им на кошках.

По мере своего взросления Паша вместо котят станет истязать людей, но обязательно более слабых, чем он сам. Потому-то, исходя злобой к подшутившему над ним однокласснику, он выберет себе в жертву не его, а кого-нибудь из хрупких девушек. Впрочем, у него может появиться и “ненависть” к детям и к старикам, ведь они тоже слабые!

Если речь идёт не о серьёзных психических заболеваниях и не об органических поражениях головного мозга, сопровождающихся агрессивностью, то садомазохизм может быть проявлением невротического развития личности. В этих случаях в основе неспособности любить лежит всё та же беда: авторитарный характер родительской семьи и недополучение ребёнком материнской, а позже и отцовской любви. Начиная с детства и усиливаясь с возрастом, у такого человека может развиться тяжёлое чувство одиночества, ощущение враждебности и опасности, исходящих из окружающего мира. Болезненным выходом из подобного состояния может стать образование симбиоза, особого союза двух людей, из которых один – садист, а другой – мазохист.

Мазохист, попадая в зависимость от “сильной личности”, чувствует себя более защищённым; немотивированная тревога мучает его не так остро, как обычно; слабеет чувство опасности, исходящей извне; он меньше страдает от одиночества. Способность к жестокому обращению расценивается как доказательство могущества партнёра-садиста. Чем больше мук выносит мазохист, тем больше он к нему привязывается. Садист же, мучая свою жертву, упивается чувством собственной силы и непобедимости. Он как бы приобретает (иллюзорно, разумеется!) способность противостоять враждебности окружающего мира. Часто, однако, всё это не помогает, так что и садист и мазохист обычно ищут спасения в алкоголе, наркотиках, промискуитете.

Скорее всего, тот же механизм (воспитание в авторитарной семье и депривация родительской любви) мы обнаружили бы у сержанта, вступившего в половую связь с Сергеем, автором письма в “СПИД-инфо”. Судя по письму, он вёл себя садистски: наслаждался беспомощностью своей жертвы; болью, причинённой молодому человеку при анальном акте; тем, что заставил его почувствовать себя “шлюхой” (термин из письма).

Можно возразить, сказав, что ничего подобного бы не произошло, если бы у Сергея были деньги, и он мог откупиться. Это верно, но и в таком случае поведение сержанта оставалось бы садистским. Дело в том, что он испытывает наслаждение от любого проявления своей власти и от любого способа эксплуатации своих ближних, начиная от использования их кошелька и кончая их “очком” (цитата из письма Сергея).Подобным людям свойственны жадность, грубость, нахальство. Психологи называют этот тип садистов “эксплуататорским”. Садисты, подобные сержанту, нередко являются представителями авторитарных структур; их можно встретить в армии, милиции, на таможенной службе. Такого сорта садистом был, кстати, Геринг, один из вождей фашистской Германии. Склонность к промискуитету, иначе говоря, половая жадность, была свойственна ему точно так же, как жадность в питье, еде, в алчном присвоении себе всевозможных ценностей, награбленных в странах, оккупированных немцами. Только вот, в отличие от гомосексуала Рёма, вождя штурмовиков, он был гетеросексуалом. Дорвавшись до власти, Геринг отправил на муки и смерть миллионы людей.

Любить садисты, конечно же, не могут. Кстати, тот, кто думает, что садист-эксплуататор не ведает затруднений в сексе, глубоко ошибается. Дело в том, что взаимоотношения садистов с их половыми партнёрами строятся на постоянной и изнурительной пробе сил (“кто сильнее”), на вечных ссорах и стычках. Садисты и мазохисты нередко меняются местами, недаром эта девиация получила название “садомазохизм”. Такая сексуальность скоро притупляется и тогда появляется необходимость подхлёстывать её алкоголем и наркотиками (кстати, Геринг был наркоманом). Затем перестаёт помогать и допинг.

В долговременных садомазохистских связях обычно практикуются слегка замаскированные формы подавления одного партнёра другим. Скажем, характерны объявления в газете: “Голубая семья ищет гомосексуального партнёра для встречи”. Вряд ли оба “супруга” в равной мере заинтересованы в этих поисках. Чаще всего один из них заставляет другого терпеть собственную измену и навязывает ему необходимость тоже стать неверным, вступив в групповой секс. Впрочем, он может ограничиться и тем, что по-садистски принудит своего постоянного партнёра наблюдать за половым актом с пришельцем. “Супругам” надо вывалять друг друга в грязи, что не имеет ничего общего с любовью.

Опаснее, если садомазохизм принимает аддиктивный характер и ритуализируется. Поиски разрядки приводят геев к анонимному сексу, который может закончиться не столь благополучно, как у Сирила Коллара, талантливого писателя, музыканта и кинорежиссёра:

“Чтобы заглушить боль, мне нужно было окунуться в мерзость и порок, только это помогало. Под мостом Гренель есть аллея, где черноту ночи не разгоняет ни одно светлое пятно. Под мостом колышутся человеческие тени.

Бритоголовый парень в холщовых штанах и армейских ботинках прижимает меня к опоре моста и бьёт коленом в пах. Он плюёт мне в лицо, я мочусь ему на руки, а он вытирает их об мои волосы и шею”.

Ещё одно тёмное место в Париже: “метромост, спуск к реке, бетон, запах мочи в конце лета. Чьи-то пальцы расстёгивают мою ширинку, приподнимают майку, щиплют и выкручивают соски. Руки, терзающие меня, принадлежат человеку, боль принадлежит мне, она мне необходима.

Я тяну моего мучителя на свет; с поверхности под мост проникает луч, рисующий на бетоне решётку. Мы достигаем оргазма в клетке, созданной игрой света и тени” (Коллар С., 1994).

Сирил Коллар выбрался из клетки своего парадоксального влечения, умерев от СПИДа совсем молодым, но трагическая развязка могла наступить и намного раньше при встрече с садистом-убийцей под тем же мостом Гренель или в любом ином месте, где собираются гомосексуальные “тусовки”. Там же возможна гибельная встреча и с бандой “ремонтников” – “голубых гомофобов”-садистов. Множество геев находят смерть в собственных квартирах от рук опасных незнакомцев, “снятых” на “плешке”.

Сопоставления, сделанные в этой главе, свидетельствуют о том, что поведение психопатов, как гомо-, так гетеросексуалов, скроено по одним и тем же шаблонам. “Голубой” убийца Иртышов – психологический близнец садиста-гетеросексула Г. и некрофила Паши. Садисты всегда опасны и отвратительны, убивают ли они девочек или мальчиков, женщин или мужчин, а также и в тех случаях, когда им одинаково по душе убийство и мучительство тех и других (именно таким был бисексуальный убийца Чикатило).

Напомним, что некрофилия и садомазохизм в его крайних формах – это парафилии, развивающиеся при органических поражениях головного мозга и психопатиях. Что же касается сравнительно мягких невротических вариаций садомазохизма, то они достаточно часто наблюдаются у гомосексуалов, сочетаясь с блокадой психосексуального развития на незрелых стадиях, проявляющихся промискуитетом и неспособностью любить.

Таким образом, можно сделать вывод о том, что из трёх предположений, выдвинутых для объяснения особого пристрастия части геев к деиндивидуализированному сексу, справедлива версия о невротической природе этого феномена. Не их особая биологическая “половая ненасытность” и не предполагаемое сродство девиаций с психопатиями – в основе психосексуальной незрелости гомосексуалов лежит их невротическое развитие. Система гетеросексизма, царящая в обществе, неосознанно преломляясь в психологии геев в интернализованную гомофобию, делает подавляющую часть представителей сексуальных меньшинств несчастными в любви, склонными к опасным, нелепым, а подчас шокирующим окружающих формам половых отношений.

Справедливость такого вывода подтверждается клиническими наблюдениями, психологическими исследованиями и анализом литературных произведений, написанных гомосексуалами. Разумеется, психосексуальная незрелость многих геев заслуживает не столько разоблачения и осуждения, сколько понимания её психогенной природы и лечения. Именно с этих позиций написаны главы, посвящённые парадоксам интернализованной гомофобии и лечению неврозов, спаянных с гомо- и транссексуальностью.

 

Date: 2016-02-19; view: 260; Нарушение авторских прав; Помощь в написании работы --> СЮДА...



mydocx.ru - 2015-2024 year. (0.009 sec.) Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав - Пожаловаться на публикацию