Снежная королева

Таня замечательная девочка, но и она иногда ябедничает на брата. Конечно, с чисто воспитательными целями:

— А Серёжа опять мультик смотрел.

— Ну и что!? Мне папа разрешил.

— Да, — подтвердил Игорь Петрович. — “Снежную королеву”. Ничего в этом плохого не вижу. Пусть смотрит.

— В который уже раз, — не унималась Таня, за что и получила от брата:

— А Танька в который раз ябедничает!

— О тебе же забочусь. Лучше бы книжку почитал. Книги развивают. А мультик смотреть каждый дурачок может.

— Да читал я её. Мультик интересней. Посмотрел — и всё ясно.

— Ясно, говоришь? — Дедушка испытующе посмотрел на внука. — Объясни-ка нам, если ты такой понимающий — почему Кай дал себя увезти в ледяной дворец?. Ведь он, помнится, собирался поджарить Снежную королеву на печке.

— Не поджарить, дедушка, а растопить, — поправила Таня.

— Вот-вот: растопить. Так как же его похитили? Куда его храбрость девалась?

— Он перепугался. Закричал, — восстанавливал в памяти события Серёжа. Сестра подтвердила:

— В книжке так и написано: он кричал, а никто его не слышал.

— Так и написано? — хитро прищурился дедушка. — Что-то мне захотелось проверить — так ли? Дай-ка мне сказки Андерсена. Да не ту большую книжку, а эту, которая рядом — поменьше.

— Но я ту читала.

— А теперь мы во вторую заглянем. Впрочем давай и ту, и другую.

— Зачем? — удивился Серёжа, — Сказка-то одна и та же.

— Не совсем одна. Если начать сравнивать, получается, что они совсем разные, — дедушка указал внучке на нужное место в большой книге. — Вот, почитай.

— “Кай громко закричал — никто не услышал его. Снег валил, санки мчались, ныряя в сугробах, прыгая через изгороди и канавы. Кай весь дрожал”. Как я и говорила.

— А теперь почитай здесь, — показал дедушка Серёже в другой книге.

— “Весь дрожа, Кай старался прочесть „Отче наш", но в уме у него вертелась только таблица умножения”.

Бабушка закивала головой:

— Теперь у многих в голове вертится только таблица умножения: цены, прибыли, проценты. Как в калькуляторе. Вертится, вертится, а в это время замерзают сердца...

— А почему Снежная королева выбрала именно Кая, а не Герду, чтобы увезти с собой? — обратился дедушка к внуку, которому всё было ясно в сказке.

— Потому что осколок дьявольского зеркала уже попал в его глаз, и всё доброе казалось ему злым, а красивое — безобразным.

С этим объяснением была согласна и Таня:

— Он даже Герде сказал, что она некрасивая, и цветы назвал гадкими. Сорвал розу, бросил. Герда пыталась его остановить, крикнула: “Кай, что ты делаешь!”, а он сорвал ещё одну и убежал.

В “расследовании” захотелось поучаствовать и маме:

— Потом возомнил, что он уже взрослый. Картинки, те картинки, которые они всегда с удовольствием смотрели, Кай счёл годными лишь для грудных младенцев. Когда же бабушка что-нибудь рассказывала, а она была, как и наша, верующей, и всегда рассказывала только хорошее, что делал Кай?

— Он придирался к каждому слову, — вспоминал Серёжа, — передразнивал и её, и соседей.

— И даже саму Герду, которая любила его всей душой, — с обидой на Кая напомнила девочка.

Дедушка продолжал:

— Этот мир стал казаться ему безобразным. Он рвал и бросал цветы, всех передразнивал, не слушал слов бабушки, забыл “Отче наш”. Кай захотел, чтобы снежинки, которые ему нравились больше, чем окружающая его красота, не таяли, то есть внутренне он уже был готов оказаться в ледяном дворце. Снежная королева и раньше манила его к себе. А почему не была похищена Герда? Чем она любила заниматься?

— Она любила цветы, рассматривала картинки, пела, — легко справилась с вопросом Таня.

— Что она пела?

Таня безуспешно пыталась вспомнить:

— Не знаю. В книге ничего не сказано.

— Смотря в каком издании. Почитай-ка сначала эту, — дедушка передал раскрытую книгу внуку, который прочёл:

— “Дети пели, взявшись за руки, целовали розы, смотрели на солнечное сияние”.

— Какая идиллия! — с иронией воскликнул папа, но дедушка, словно не заметив, подал другую книжку внучке:

— Почитай теперь, что сказано здесь. Таня с удивлением заново открывала для себя старую сказку:

— “В то лето розы цвели особенно пышно. Девочка выучила псалом, в котором упоминалось о розах, и, напевая его, она думала про них. Девочка пела псалом мальчику, а он подпевал ей:

Розы цветут... Красота, красота!

Скоро увидим Младенца Христа.

Взявшись за руки, дети пели, целовали розы, смотрели на солнечные блики и разговаривали с ними, — ив этом сиянии им чудился Сам Младенец Христос”.

— Но в той книге про Христа ничего нет! — не понимал Серёжа. — Почему так?

— Кто-то хотел заморозить наши сердца, чтобы и мы видели мир перевёрнутым и безобразным, — спокойно объяснила бабушка.

— А почему в другой книге про Христа написано? — всё равно не понимал Серёжа.

— Потому что в ней напечатано так, как написал сам великий сказочник.

— Но здесь написано, что и Кай пел вместе с Гердой про Младенца, и ему тоже в солнечном сиянии чудился Христос, — обнаружил папа, заглянув в книгу. — Почему же всё-таки именно его похитила Снежная королева?

Вместо ответа дедушка задал новый вопрос:

— А что сказал Кай, когда Герда спросила, не может ли Снежная королева ворваться к ним?

— Он сказал: “Пусть приходит, я...” Дедушка даже перебил Таню:

— Значит он пригласил её?

— Нет, — воскресил в памяти события Серёжа. — Он сказал, что растопит её на печке.

— Он сам?

—Да.

— Значит, он понадеялся на себя?

— Ну да, на кого же ещё?

— Выходит, он бросил ей вызов? Пригласил повелительницу снежных бурь с ним сразиться?

Серёже ничего не оставалось делать, как согласиться с дедушкой:

— Выходит, так.

Дедушка был очень доволен ответом.

— Чем это закончилось, мы помним.

— Он со страха... — что-то хотел сказать Серёжа, но вместо него досказала сестрёнка:

— “Отче наш” забыл!

— Тут бы каждый забыл, — заметил папа, но бабушка не согласилась с ним:

— Не говори за всех. Некоторые, наоборот, в беде Бога вспоминают.

Дедушка продолжал расспросы:

— А как это получилось, что маленькая девочка без рукавичек и даже без башмачков в трескучий мороз одолела многочисленные войска Снежной королевы? Помните: “Неистовые хлопья, громадные-прегромадные, напоминали страшилищ — ощетинившихся ежей, змей с вытянутыми шеями, взъерошенных медвежат”. Как ей, маленькой беспомощной девочке, удалось их победить?

— Своей любовью, — предположила Таня.

— Своей верой в победу, — уверенно заявил Серёжа.

— Она растопила их своим горячим сердцем, — не осталась в стороне мама.

— А что по этому поводу думает папа?

— В сказках всё возможно. Победила дружба. А как — не сказано.

— В том-то и дело, что сказано, — с горечью проговорил дедушка. — Правда, не в тех изданиях, которые выходили миллионными тиражами в нашей стране. Послушаем, что же на самом деле произошло.

Бабушка поправила очки:

— “Герда принялась читать „Отче наш". Было так холодно, что её дыхание мгновенно превращалось в густой туман. Туман этот сгущался и сгущался, но вот в нём стали возникать маленькие светлые ангелочки, которые, ступив на землю, вырастали и превращались в больших ангелов, увенчанных шлемами, вооружённых копьями и щитами. Их становилось всё больше и больше и, когда Герда дочитала молитву, её окружал уже целый легион ангелов. Ангелы пронзали снежных страшилищ копьями, и хлопья рассыпались на тысячи снежинок.

Теперь Герда могла смело идти вперёд: ангелы погладили девочке руки и ноги, и ей стало теплее. Наконец она добралась до чертогов Снежной королевы”.

— Как интересно! — воскликнула Таня.

— Нормально, — попытался пробасить Серёжа.

— Это же совсем другое дело! — прошептала поражённая услышанным мама.

— Это ещё не всё. Андерсен предупреждал: “Вот дойдём до конца нашей сказки, тогда будем знать больше, чем теперь”. Помните, что было в начале?

— Там про тролля было, — напомнил Сережа.

— Да. Послушаем. Почитай, сынок, — дедушка выбрал удобный момент.

Папа, чтобы не выглядеть белой вороной, стал читать:

— “Жил-был тролль, злой-презлой — сущий дьявол! Как-то раз он был в особенно хорошем настроении, потому что смастерил зеркало, отражаясь в котором всё доброе и прекрасное исчезало, а плохое и безобразное, напротив, бросалось в глаза и выглядело ещё отвратительней... Лучшие из людей казались уродами,- или же чудилось, будто эти люди стоят вверх ногами. Лица в этом зеркале искажалась до того, что их нельзя было узнать”.

Бабушка решила сопоставить старую сказку с нашей действительностью:

— Так и нам подсунули кривое зеркало и внушили, что наш предок — обезьяна. Тогда мы и стали вести себя, как и подобает потомкам гориллы. Образ Божий, искра Божия в человеке растаптывались. Всё было перевёрнуто вверх ногами.

Тут книгу взял в руки дедушка:

— “Тролль не мог удержаться от хохота, так он радовался своей выдумке. Ученики тролля рассказывали о зеркале, как о каком-то чуде. Только теперь, — говорили они, — можно видеть людей, да и весь мир такими, какие они есть на самом деле!”

— Какой обман! — простосердечно возмутилась бабушка.

— Ну, вы совсем как маленькая: верите в сказки, — улыбнулся папа.

— А как не верить, если эти сказки у нас в жизнь превратились?! Почти вся страна стала безбожной, — бабушка потянулась за книгой. — Дайте-ка я почитаю про учеников тролля: “И вот они принялись носиться по свету с этим зеркалом; и скоро не осталось ни страны, ни человека, которых оно не отразило бы в искажённом свете. Напоследок ученикам тролля захотелось добраться и до неба”.

В этом месте дедушка попросил обратить особое внимание:

— Далее идут слова, которые были вычеркнуты из миллионов книг. Читай, читай дальше, — попросил он бабушку.

— “Напоследок ученикам тролля захотелось добраться до неба, чтобы посмеяться над ангелами и Господом Богом. И чем выше они поднимались, тем сильнее кривлялось и корчилось зеркало — трудно было удерживать его в руках. Всё выше и выше, всё ближе к Богу и ангелам летели ученики тролля, но вдруг зеркало так перекосилось и задрожало, что вырвалось у них из рук, полетело на землю и разбилось вдребезги. Разбилось оно на миллионы, биллионы, несметное множество осколков”. Дальше вы помните: “Другим людям осколки проникали прямо в сердце, — и это было хуже всего: сердце тогда превращалось в кусок льда”. А ледяное сердце, дорогие мои внуки, не способно ни веровать в Бога, ни любить.

— Как же Герде удалось растопить замёрзшее сердце Кая? Он же и дом свой забыл, и “Отче наш”, то есть Бога, и Герду, — вновь обратился к слушателям дедушка. — Душа его оказалась в ледяном плену. Помните, как это было? — спросил дедушка.

Вместо ответа Таня прочитала:

— “Он сидел на одном месте, такой бледный, неподвижный, словно неживой. Можно было подумать, что он замёрз. В это-то время в огромные ворота, в которые вечно дули буйные ветры, входила Герда. И перед нею ветры улеглись, точно заснули”.

— И опять упущено главное! — возмутился дедушка и дал маме другую книгу.

Елена Сергеевна неторопливо произносила каждое слово, давая всем время представить царство Снежной королевы:

— “А Герда тем временем входила в огромные ворота, где её встретили вечно воющие свирепые ветры”.

— Значит ветры не улеглись, а свирепо дули ей навстречу, — проявил наблюдательность Серёжа.

— Да, — согласилась мама и продолжала еще медленнее:

— “Она прочитала вечернюю молитву, и ветры улеглись, словно заснули”.

— Улеглись после молитвы! — радостно закричала Таня.

Мама улыбнулась ей и продолжала:

— “Потом она вступила в огромный пустынный зал и увидела Кая. Герда сразу узнала его и бросилась ему на шею, крепко обняли и воскликнула: “Кай, милый Кай! Наконец-то я тебя нашла!”

— Кай узнал её? — вновь спросил дедушка внучку.

— Нет.

Мама продолжила чтение:

— “Он сидел такой же неподвижный и холодный. Тогда Герда заплакала; горячие слезы её упали Каю на грудь, проникли ему в сердце, растопили ледяную кору и расплавили осколок. Кай взглянул на Герду и вдруг залился слезами и плакал так сильно, что осколок вытек из его глаза вместе со слезами. Тогда он узнал Герду и обрадовался”.

— Всё понятно, — поспешно согласился папа. — Её сердечная теплота согрела его, и он оттаял.

— А теперь почитаем здесь. — Дедушка указал Елене Сергеевне место на странице.

Мама с интересом взяла книгу:

— “Горячие слезы её упали Каю на грудь, проникли ему в сердце, растопили ледяную кору, и осколок растаял. Кай взглянул на Герду, а она запела:

Розы цветут... Красота, красота!

Скоро увидим Младенца Христа.

— И вот тут-то... — прошептал дедушка. Все замерли, а мама, чётко произнося каждое слово, прочла:

— “Кай вдруг разрыдался, и рыдал так бурно, что осколок выпал у него из глаз, — его смыли слезы. И вот он узнал Герду и так обрадовался!”

— После песни, — радостно догадалась Таня, — они же её вместе пели.

Мама взволнованно дочитала: “Герда! Милая Герда! Где же это ты была так долго? Где был я сам?”

— И завершается сказка не просто возвращением домой, — обратила внимание бабушка. — Забывая о ледяной стране, они идут и несут с собой что-то удивительное. Там, где они прошли, расцветали цветы и зеленели травы. А на солнышке сидела бабушка и читала Евангелие: “Если не будете как дети, не войдёте в Царство Небесное”. Так Кай из царства холода и льда вновь вернулся в мир красоты и света.

Таня, вникая в каждое слово повторила:

Розы цветут... Красота, красота!

Скоро увидим Младенца Христа!

— Христос и есть радость, мир, сердечное тепло, жизнь и любовь, — подтвердил дедушка. — К этой встрече привела их вера. А безверие рождает мрак, холод и духовную смерть. Все несчастья, беды, пороки, войны и преступность — от атеизма.

— А что такое “атеизм”? — спросила Таня. К и ответил папа:

— Слово “тео” означает Бог. Буква “а” — означает “нет”. Если их сложить вместе, то и получится атеизм, то есть — “нет Бога”.

Бабушка перекрестилась:

— Господи, помилуй! Царь Давид ещё за 1000 лет до Рождества Христова назвал безбожника безумным!

Печально кивнув, дедушка тихо произнёс:

— Безумие вошло в мир оттого, что человек отрёкся от своего Небесного Отца. Безбожие, секты, расколы, лжецеркви — всё отсюда. Христос сказал: “Я создам Церковь Свою, и врата адовы не одолеют её”. Но Его противник пытается какого-нибудь другого бога придумать, какую-нибудь другую веру, другую церковь... Всё это страшные грехи против первой заповеди. Только одной держитесь веры, детки, той, что оставил нам, обливаясь Своей кровью, Христос. Он сказал: “Многие придут под именем Моим”. Вот и приходят. Упаси вас Боже — изменить Христу. Всё внутри вас оледенеет, как у Кая. Будем жить по первой заповеди, которую дал Сам Создатель. Помните её?

— Конечно, — ответила Таня. — Кто же её не знает:

Я — Господь Бог твой, да не будут у тебя другие боги, кроме Меня.