Лесник из-под Цесиса — соперник Ахтаева

Как-то в мае 1954 года мы приехали в небольшой го­родок Цесис (это примерно в восьмидесяти километрах от Риги), чтобы сыграть с местным «Спартаком». Нап­равляясь на стадион, мы заметили на главной улице не­обычного велосипедиста: сидел он, как все, в седле, а го­лова возвышалась над кузовами проезжавших мимо гру­зовиков, да и вращая педали, он как-то странно расстав­лял в стороны колени.

Сначала мы даже не поняли, что особенного в велоси­педисте, но кто-то из наших крикнул:

— Ребята, это же великан... Вот бы нам такого центра!

— Эй, надо его остановить!

А парня уже и след простыл.

Приходим на площадку, всматриваемся в окружаю­щую публику. Что такое? Ну да, так и есть: в заднем ряду возвышается тот самый велосипедист. Оказывается, это он на матч торопился.Сердце у меня забилось. Должен признаться, я ото­шел от площадки, не дожидаясь конца игры. Подобрал- ся поближе к парню, рассматриваю. В самом деле, ги­гант! Одет просто, но аккуратно. По виду крепкий, лад­ный. На ногах — огромные, тяжелые зимние ботинки.

Желание заполучить такого парня в команду было настолько велико, что я заговорил с ним, спросил, как ^; зовут, чем занимается.

Имя свое он назвал:

— Янис Круминын.

Я напрямик задал второй вопрос:

— Слушай, Янис, хочешь заниматься спортом? Хо­чешь в нашей команде играть в баскетбол?

А он отвечает:

— У меня хорошая работа и неплохая специальность. Уезжать из Цесиса я не собираюсь. А за приглашение спасибо.

Между прочим, в то время он работал лесником, а не лесорубом, как неправильно писали во многих газетных статьях. Янис собирал смолу с деревьев, выполнял по 3—4 нормы.

Мы поговорили еще немного. Чувствовалось, что Кру- миныну нравится спорт, что он бы не прочь попробовать в баскетболе свои возможности — большую силу и не­обычайный рост.

После игры к нам подошли все ребята, познакомились с Янисом. Уговаривали его заняться баскетболом. Но Круминын только улыбался, смущенно кивал головой. Так и не дал наш разговор никаких результатов.

Вернувшись в Ригу, мы сообщили в Республиканский комитет физкультуры и спорта, что видели в Цесисе та­кого великана, которого обязательно нужно сделать спортсменом. Но нас «обошли на вираже». Пока мы рассуждали и советовались, рижские легкоатлеты, узнав о Круминыпе, послали за ним тренера и уговорили по- ' ехать на тренировочный сбор в Нальчик.

Там Круминын провел весь свой отпуск. Занимался он под руководством знаменитого ленинградского трене­ра Виктора Ильича Алексеева, давшего путевку в боль­шой спорт многим метателям, прыгунам, многоборцам. Но легкоатлета из Яниса не получилось, и он вернулся домой.

Впоследствии выяснилось, что еще ранее Круминыпу предлагали боксеры испытать себя на ринге. Из этоготакже ничего не вышло: слишком мягкий и добрый у Яни­са характер, где уж ему быть боксером!

По той же причине он и бордом не стал. На ковре Круминын тоже не решался провести прием: а вдруг это не понравится противнику?

После неудач в Нальчике Янис, как я уже говорил легкоатлетом не стал, но любовью к спорту заразился. И когда он приехал в Ригу, то дал согласие тренировать­ся у нас в команде.

Для нашего новичка соорудили специальную кровать в гостинице Дома офицеров — трехметровый топчан. За­казали ему баскетбольную обувь — кеды 54-го размера. Янис стал заниматься специальной гимнастикой, знако­миться с новыми для него порядками.

Однажды мы пригласили Круминыпа посмотреть на­шу игру с баскетболистами «Динамо». Это была интерес­нейшая встреча. И армейцы и динамовцы играли с подъ­емом, в хорошем темпе, с точными прыжками, смелыми бросками, тонкими, неожиданными передачами. После матча Круминын заскучал:

— Так мне никогда не научиться играть, — сказал он. — Не стоит и браться за это дело. Лучше я поеду в Цесис, к своим лесникам.

Вот тебе и раз! А мы-то думали: наконец и у нас поя­вился центровой.

— Уеду я! — еще раз повторил Янис, когда его окру­жили ребята и каждый на свой лад стал уговаривать повременить, попробовать свои силы.

Со стороны смотрел на эту сцену Айвар Леончик. По­том подошел к Янису, сказал:

— Если я тебя буду уговаривать, что из тебя полу­чится хороший баскетболист, ты мне все равно не пове­ришь, потому что ты сейчас этого сам не можешь понять. Но вот что, Ян, — добавил он не с укором, а скорее с искренним удивлением, — мне казалось, что ты человек слова. Как сказал, так и будет! Ты же согласился попро­бовать. А теперь как?

Ничего не ответил Круминын, только долгим взгля­дом посмотрел на Леончика. И остался.

А тренироваться будущему центровому было нелегко. Летом мы занимались на стадионе Окружного спортив­ного клуба. Янис никогда не приходил на тренировки один. В первые дни, когда его мало знали в городе, за ним всегда ходила толпа ротозеев — не только мальчиш-ки, но и взрослые, пожилые люди. И на стадионе всегда было полно любопытных, готовых часами глазеть на не­обычайно рослого человека.

А ведь Круминына надо было учить ходить и бегать — да-да, именно учить передвигаться так, как это делают баскетболисты. Янис в обыденной жизни никогда не бе­гал, не прыгал (все это нетрудно понять, учитывая его рост — 2 метра 18 сантиметров и вес — 140 килограммов)... Ходил он медленно, вразвалку, сутулясь и сгибая коле­ни: все это для того, чтобы казаться ниже ростом и поменьше привлекать к себе внимание. Представляете се­бе, как трудно избавиться от многолетней привычки су­тулиться, от выработанной годами походки!

Яну в его 24 года пришлось не только впервые занять­ся спортом. Он, в сущности, начинал совершенно новую жизнь. Приходилось часы посвящать такой, например, «нехитрой» науке, как правильное передвижение на нос­ках. После пробежек в чередовании с ходьбой начина­лись гимнастические упражнения, которые должны были выработать у новичка ловкость и координацию движений.

Как и всякий начинающий спортсмен, Янис движения выполнял скованно, напряженно, мышцы его, как приня­то выражаться у нас, были «закрепощены». Все, что ни делал Круминьш, он выполнял с максимальным, совер­шенно не нужным в данном случае усилием. Мяч он брал в свои большие мозолистые руки так крепко, что каза­лось, сейчас тот лопнет.

Нелегко было обучить нашего исполина правильно соразмерять свои силы с поставленной задачей. Но время шло, силы становилось больше, а применять ее Кру­миньш стал правильнее.

На первых порах Янис часто опускал руки и в отчая­нии, желая все бросить, говорил:

— Не хочу, не могу. Уеду!

Но с каждой неделей такое настроение проявлялось все реже, а потом и вовсе исчезло. Новичок стал пробе­гать 400 метров по беговой дорожке. Вот забросил под­ряд без промаха пять штрафных. Научился ловить и пе­редавать мяч. В первый раз сумел перехватить его под щитом и мгновенно направить в корзину.

Физической подготовкой мы с Яном занимались инди­видуально, а к занятиям с мячом всегда привлекали дру­гих игроков. Это делалось для того, чтобы новичку было не скучно и чтобы он сразу же приучался к взаимодействию с другими игроками, ощущал борьбу сопротивления на площадке.

С первых же дней тренировки меня приятно поразило в Янисе трудолюбие. Это была не простая исполнитель­ность ревностного служаки,'а неуемное желание любой ценой преодолеть трудности, добиться своего. По несколь­ку сот раз в день мог Круминын повторять одну и ту же передачу, один и тот же бросок. Подчас он сильно уставал, пот струйками лился по щекам, по спине. Однако сам он никогда не прекращал тренировки, и, если ему говорили: «Ян, этот бросок нужно выполнить двести раз», можно было не сомневаться, что он не позволит себе сделать упражнение хоть на один раз меньше.

И чем больше удавалось Круминыпу, тем становился он оживленнее, разговорчивее. С удивлением мы обна­руживали, что Янис — наблюдательный парень, способ­ный на меткие суждения, более того — по-настоящему остроумный. Некоторых наших присяжных остряков он между делом, спокойно и даже доброжелательно сумел отбрить так здорово, что те, как говорится, хвост под­жали.

— Наш парень, — тепло, с уважением говорили ребя­та. Да, Круминьш прочно утвердился в команде.

Осенью мы выиграли первенство Латвии, обыграли сильную команду рижского «Спартака», прежнего чем­пиона республики. И получили право представлять рес­публику в высшей лиге чемпионата страны.

Янис приехал в Киев на свой первый чемпионат Со­ветского Союза. Играл он там еще мало, но увидел и по­нял многое. Готовились мы к первенству страны как одер­жимые. Я не щадил ни себя, ни ребят, тренировались в самую жару, по два-три раза в день. Мне казалось, что именно так, в трудных условиях, можно лучше подгото­виться к соревнованиям. Мы заняли четвертое место. Все говорили, что это здорово для молодой команды... но мы все же рассчитывали на большее.

Вскоре меня назначили тренером сборной Латвии, и я начал готовить команду к всесоюзному зимнему чемпио­нату, который проводился в Сталинграде.

Команда у нас подобралась сильная. Кроме наших ар­мейцев в нее вошли лучшие игроки «Спартака»: Остроух, Карнитис, Каугурс. Вернувшегося в Ригу опытного бойца и хитроумного тактика Гунара Силиныпа также включи­ли в сборную.

Я мечтал дать в этом баскетбольном «оркестре» одну из первых скрипок Янису. Но при этом натолкнулся на упорное сопротивление. На заседании республиканской баскетбольной секции маститые тренеры говорили:

— Круминьш — малоподвижный и нетехничный иг­рок. Рассчитывать на него не следует.

Сомнения возникали и у некоторых наших игроков. Они старались убедить меня:

— Янис поломает нам всю игру. Не надо вводить его в основной состав.

В чем-то они были правы: ведь Янис мог быть актив­ным только под щитом. По-настоящему бегать, прыгать, разыгрывать мяч в поле, делать меткие броски даже не с дальних, а со средних дистанций он не умел. Так не опасно ли, в самом деле, строить игру таким образом, чтобы в центре событий был медлительный Круминын? Не лучше ли обойтись без него, используя все то, что на­копили наши армейцы за два года упорных тренировок?

Но внутренний голос подсказывал мне, что пора дать нашему центровому боевое крещение, а игрокам привык­нуть к взаимодействию с ним в суровых игровых услови­ях. Иначе все, над чем мы работали, окажется бесполез­ным. А Круминын может и должен принести пользу и команде армейцев, и сборной Латвии, и всему советскому баскетболу.

В Сталинграде команда Латвии попала в трудную под­группу. Первая встреча нам предстояла со сборной Литвы. А литовцы в ту пору были очень сильны. Чтобы под­твердить это, достаточно назвать имена игроков основ­ного состава, известные каждому нашему любителю бас­кетбола: Бутаутас, Стонкус, Петкявичус, Сабулис, Лауретенас.

И все-таки мы рискнули вывести на площадку Круминьша. Рискнули и... потерпели неудачу. Очень плотно опекая наших баскетболистов, не позволяя им передавать мяч Янису, искусные литовцы разрушили наши замыслы и победили с разгромным счетом. На Яниса жалко было смотреть. Он ходил бледный, молчаливый, считая себя если не фактическим, то моральным виновником неуда­чи товарищей. Но они относились к нему хорошо, я его тоже незаметно подбадривал.

На следующий день мы обыграли баскетболистов Рос­сийской Федерации. А так как из каждой подгруппы в финальную группу, где оспаривались места с первого по шестое, входили по две команды, мы были уверены, что попадем в число сильнейших. И вдруг неожиданность: команда РСФСР победила литовцев с перевесом в 13 оч­ков. А мы выиграли у сборной команды Российской Феде­рации лишь с преимуществом в 9 очков. В итоге у нас оказалось худшее соотношение очков, и мы не попали в шестерку сильнейших. Вот как иной раз поворачиваются турнирные законы: одно поражение, и ты уже не можешь подняться выше седьмого места.

Но горевать было некогда. Надо было думать о том, чтобы лучше сыграть в той группе, где оспаривались мес­та с 7-го по 12-е. Вот тут, во время встречи Латвия — Казахстан, и произошла первая дуэль великанов — Яниса Круминына и Васи Ахтаева, двух самых рослых баскетболистов Советского Союза.

Ахтаев на 14 сантиметров выше Круминына, у него большой турнирный опыт, а наш Ян фактически только начинает играть.

Теперь, перед нашей встречей, Увайс в шутку сказал по адресу Круминына:

— Приведите этого малыша на площадку, я научу его играть в баскетбол.

Янису эти слова передали. Сначала он засмеялся, по­том с очень серьезным видом сказал:

— Надо будет поблагодарить Васю за заботу о детях.

И я понял, что у Яниса появилось то чувство, без ко­торого нет настоящего спортсмена, — благородная спор­тивная злость.

Одновременно с игрой Латвия — Казахстан проходила в другом зале встреча между москвичами и эстонцами, в которой решалась судьба одного из первых мест. Но зрители — во всяком случае большинство зрителей — пришли в тот зал, где играли мы, где играли Ахтаев и Круминын.

Мы построили игру таким образом, чтобы медли­тельный Круминын осуществлял против Ахтаева быст­рые прорывы. Пока атаковали алмаатинцы и Увайс задер­живался в нашей зоне, Янис должен был убегать вперед, в зону противника, и получать там мяч прежде, чем его соперник успевал вернуться к своему щиту. Такая такти­ка быстро принесла успех. Уже на первых минутах игры Круминьш сумел четыре раза оторваться от Ахтаева.

С огромным вниманием наэлектризованные зрители следили за ходом борьбы, за дуэлью двух гигантов. Силь­нее оказался Круминын, а победила в делом сборная Латвии.

К этому времени Круминын перевез в Ригу из-под Це- сиса, где они жили, свою маму, обаятельную, маленькую, несколько полную женщину, ростом 160 сантиметров. Отец Круминыпа умер, когда Янису было только две­надцать лет. Но отец его был довольно высокого роста, что-то около 195 сантиметров. Янис родился, когда его матери было 39 лет. Интересна закономерность: почти все наши гиганты родились, когда возраст их небольших по росту родителей был близок к сорока годам. Так было у Ахтаева и у Круминыпа, у Липсо и Дьяченко, у Андреева и Вольнова, так было и у Белостенного. Исключение, по­жалуй, составляет Сергей Коваленко, рост которого 215 сантиметров. Когда он родился, матери его было чуть больше 25 лет.

В 1955 году в Каунасе команда рижского СКА впер­вые стала чемпионом Советского Союза. Мы обыграли в финале тбилисских динамовцев, бывших до этого време­ни чемпионами. И, конечно, своим успехом были в значи­тельной мере обязаны Круминыну. Матч выдался труд­ным. Великий Отар Коркия, или Отари, как его называют в баскетбольных кругах, все сделал, чтобы удержать на­шего Яна. Он вставал ему на ноги, а Коркия тоже весил более ста килограммов, выталкивал из-под щита, висел на руках и все никак не мог разозлить тихоню Круминь- ша. Минут за десять до конца матча тбилисцы почти выровняли игру, и тут в Янисе наконец проснулся боец: он забросил подряд несколько мячей, подняв к кольцу и мяч и Отара Коркия. Обескураженные таким оборотом дела, тбилисцы сникли и проиграли.

1956 год... Первая Спартакиада народов СССР. В Москве на новой спортивной арене Лужников во вто­рой раз встретились Янис Круминьш и Увайс Ахтаев. Команды Латвии и Казахстана боролись в финале Спартакиады народов за первое — шестое места. К этому времени Круминьш уже приобрел вид настоящего спорт­смена: он был сух, поджар и весил около 120 килограм­мов. Ахтаев по своему внешнему виду, пожалуй, проиг­рывал Круминыпу. Он играл обычно в длинных трусах до колена, передвигался медленно.

Матч Латвия—Казахстан вызвал ажиотаж. На Ма­лой спортивной арене в Лужниках, которая вмещает до 15 тысяч человек, не было ни одного свободного места.

Наша команда шла без поражений и претендовала на первое место. Но впереди у нас был еще тяжелый матч с москвичами, где тогда выступал костяк сборной страны.

Вспоминается любопытный разговор в раздевалке Ма­лой арены с Ахтаевым перед встречей с командой Казах­стана. К этому времени Вася уже приобрел степенность, говорил медленно, как бы обдумывая, взвешивая каждое слово. Чувствовалось, что он знает себе цену, доволен своей баскетбольной судьбой... Он женился, купил авто­мобиль, правда, сам располагался на заднем сиденье, чтобы вытянуть ноги, а сиденье впереди убиралось. Уп­равляла машиной обычно его худенькая отважная жена. «Вася, — сказал я своему собеседнику, — если матч сло­жится в нашу пользу вначале и игра будет решена, Да­вай прибережем силы для завтрашних поединков —и вам и нам силы будут нужны». Несколько помедлив, как бы обдумывая ответ, Вася хитро посмотрел на меня и отве­тил: «Знаешь что, поживем — увидим».

Матч выдался трудным, до последней минуты игра шла очко в очко. Ахтаев играл зло, результативно, с ред­ким азартом и старанием. Мы выиграли всего шесть оч­ков. Вася дал команде 37 очков, Янис — 21. Тактика игры против казахстанской команды сводилась тогда к тому, чтобы не дать возможности партнерам Ахтаева сделать ему прицельную передачу, так как все мячи, которые он получал под щитом, обычно попадали в кольцо. Были, однако, ситуации, когда мяч уходил в аут, и здесь уж удержать Васю было невозможно, потому что очень труд­но помешать прицельной передаче Ахтаеву из аута. Обыч­но кто-нибудь из игроков набрасывал из аута мяч прямо над кольцом, Вася ловил его и спокойно забрасывал сверху в кольцо. Правила трех секунд еще не было!

После матча он подошел ко мне: «Это ты меня разоз­лил, поэтому я сегодня так здорово сыграл». Тот случай запомнил я на всю жизнь. Больше никогда, ни с одним соперником не говорил я до матча.

«В каждой сборной нужен свой Круминьш»

После победы на Спартакиаде народов СССР Круминьша вместе с Муйжниексом и Валдманисом включи­ли в олимпийскую сборную, и они отправились в далекий Мельбурн на Олимпийские игры.

В сборной команде страны дуэт Круминьш — Муйжниекс принес неплохие результаты.

Мне запомнились две встречи на Мельбурнской олим­пиаде с командой Франции. В те годы французская сбор­ная была одной из сильнейших в Европе. И судьба жре­бия уже в предварительных играх свела сильную команду Франции с нашей сборной. С первых минут французы по­вели в счете. Имея преимущество в пять-шесть очков, они избрали весьма своеобразную тактику: просто стали держать мяч. Ведь правило тридцати секунд тогда еще не было принято, и команда имела право держать мяч сколько ей заблагорассудится. Наши ребята, конечно, бросились отнимать мяч. Они применяли прессинг на од­ной половине поля и по всей площадке. Во всяком случае пытались все время отнять мяч у французов. А те доволь­но удачно использовали своих быстрых нападающих. Как только кто-либо из них прорывался под кольцо со­ветской сборной, ему сразу следовала передача, и либо мяч попадал в корзину, либо наши игроки вынуждены были «фолить». Естественно, в такой ситуации исполь­зовать Круминыпа было очень сложно; здесь нужны бы­ли легкие, подвижные игроки. И наша команда проигра­ла этот матч в подгруппе команде Франции.

Много было сделано критических замечаний в адрес наших игроков, тренеров, всей команды. И второй матч, в полуфинале, наша сборная начинала уже с Круминь- шем. В тот период сборную тренировал Степан Сурено­вич Спандарян. Он принял решение поставить Круминь­ша в стартовом составе. И надо сказать, что Янис оправ­дал себя. Он «заработал» в этой игре 23 очка, результат по тем временам отменный. Наши уверенно лидировали всю игру и, выиграв решающий матч, практически обес­печили себе второе место.

После этой встречи один из крупнейших специалистов баскетбола Франции, ныне президент Европейской ассо­циации баскетбола Роберт Бюснель сказал: «Нашей французской сборной нужен свой Круминьш, иначе мы никогда не одолеем русских». И это были не пустые сло­ва. Действительно, настало время, когда в каждой коман­де высокого класса должны быть игроки-гиганты. Пере­фразируя Бюснеля, можно сказать, что в каждой сборной нужен свой Круминьш. Французы активно отправились на поиски гиганта. Вскоре их усилия увенчались успе­хом. Из Тулузы в Париж был привезен Жан Клод Ле- февр, парень ростом 218 сантиметров, хорошо сложен­ный и довольно резкий для своего роста. Вес Лефевра был около 120 килограммов. Французы отправили Ле­февра стажироваться к лучшим тренерам американских колледжей и университетов, и два года Лефевр находил­ся под их опекой в Соединенных Штатах.

Уже на чемпионате Европы 1959 года в Стамбуле Лефевр, будучи в составе сборной Франции, что назы­вается, нагнал страху на соперника. Как тренер сборной, я помогал Спандаряну и вместе с ним тоже, конечно, приглядывался к французскому гиганту. Тем более что финальную встречу чемпионата нам предстояло провести с командой Франции. А Лефевр показывал умелую игру под щитом, овладел броском крюком и забивал много мячей. Всем было ясно, что под щитом Лефевр в то вре­мя представлял довольно большую угрозу.

Стоит ли говорить об интересе, с каким ждали все дуэ­ли Лефевр — Круминьш на чемпионате Европы! До мат­ча Янис, как обычно, был неразговорчив, и только плотно сжатые губы, необычная бледность говорили об опреде­ленном волнении. Вообще внешне всегда нелегко было определить, волнуется Круминьш перед матчем или нет. Всегда казалось, что он спокоен, невозмутим. На самом же деле ему стоило больших усилий скрывать свое вол­нение. И на этот раз Янис преодолел «предстартовую ли­хорадку» и матч отыграл прекрасно.

Человек, которому в некоторых играх так не хватало «еще чуточку» темперамента и спортивной злости, теперь буквально преобразился. Два стремления воодушевляли его: как можно лучше сыграть ответственнейшую встре­чу и, кроме того, доказать, что он, Круминьш, как игрок все-таки сильнее Лефевра со всей его американской вы­учкой. Круминьш играл так мощно и красиво, так точно забрасывал мяч в кольцо, как никогда раньше. Исключи­тельно активным был он и в защите. Лефевр был повер­жен, а вместе с ним и команда Франции. Золотые медали чемпионов Европы были вручены советским баскетбо­листам.

Вместе со сборной командой СССР Круминьш был на чилийском чемпионате мира 1959 года. Его уже хоро­шо знали в баскетбольных кругах нашей страны и за ру­бежом. Но Круминьш был не из тех, кому спортивная слава могла вскружить голову. Уважение к людям, скромность, тактичность — эти качества отличали Круминьша на протяжении всей его спортивной карьеры. Он никогда не перебивал в разговоре собеседника, никому не навязывал своего мнения. Он просто говорил: «Мне кажется, что вот так может быть лучше, давайте поду­маем и посмотрим».

Выдержка Круминыпа была поразительной. Ей можно было просто позавидовать. А терпел он в своей жизни не­мало, особенно на баскетбольном поле. Ведь соперники, опекая Круминыпа, не выбирали средства: откровенно толкали его в спину, щипали, закрывали глаза ладонью, вставали на ноги, били по рукам... Но Янис не только ни­когда не отвечал на грубость грубостью, как это иногда сейчас позволяют себе молодые игроки. Он ни разу не вступил с кем-либо в пререкания, ни разу не поспорил с судьей. Больше того, боязнь причинить кому-нибудь из соперников боль, наступить невзначай на ногу мешала Круминьшу проявить необходимую в спорте страсть, злость, амбицию.

Ну а в Чили ему доставалось больше всех. Репортеры буквально преследовали его. Таких здоровых парней, как Круминьш, в Темуко, где проходили предварительные иг­ры, не видали. При этом репортеры в своих газетных со­общениях писали все, что им вздумается. В один из дней мы приехали на очередную игру в машинах. На следую­щий день в одной газете было напечатано, что Круминьш на руках через громадную толпу перенес машину вместе с шофером, после чего испугавшийся шофер умер от раз­рыва сердца.

Газеты писали, что начиная с трехлетнего возраста он съедает ежедневно по три килограмма лука-—поэтому и вырос таким здоровым. Публиковались и сообщения, что богатырь Круминьш будто бы запускает в России ис­кусственные спутники Земли. Гостиницу, где мы жили, ох­раняли полицейские. Но и они не оставались в стороне и рвались к Круминыпу за автографами. Так что приходи­лось прятаться и от полицейских. Дверь в номер, в кото­ром проживал Янис, открывали только по условному па­рольному стуку, так как постоянно к нему хотели прор­ваться либо репортеры, либо просто болельщики.

В Темуко в предварительных играх бразильцы впер­вые лицом к лицу на баскетбольном поле столкнулись с Круминьшем и ничего не могли с ним поделать. Приемы защиты против него, мягко говоря, были недозволенными. Бразильские игроки откровенно грубили, пытались хитрить, оскорблять Яниса, выталкивали, били в спину, а он стоял, как скала, и забивал один мяч за другим. Ничего не могли сделать с ним кудесники из Рио. Мы встреча­лись с бразильцами дважды: в Темуко выиграли у них тринадцать очков, а в финале уже в Сантьяго — двенад­цать очков, Янис внес большой вклад в обе победы нашей сборной.

На Олимпийских играх в Риме и Токио бразильцы также ничего не могли противопоставить Круминыпу. И тогда, почувствовав, что справиться с ним невозможно, они бросили клич и пошли в поиски за своим гигантом, за своим «Круминьшем». Так получается, что один гигант заставляет искать следующего, и это приводит к тому, что появление игроков-гигантов в каждой классной коман­де, которая претендует на высшие мировые титулы, ста­новится нормальным явлением.

Своего «Круминыпа» бразильцы нашли в Кампиносе, городе, где живет знаменитый Ренато Регето, который много лет был лучшим баскетбольным арбитром мира. Рост Эмиля Рашида, так звали этого гиганта, достигал 226 сантиметров. Весил он 165 килограммов. Бразильцы начали готовить Рашида к чемпионату мира 1967 года. Тогда они еще не знали, что Янис решил уйти из большо­го спорта. Однако вместо Круминыпа в сборной появи­лись другие, новые великаны, более подвижные, мобиль­ные, такие, как А. Лежава, В. Андреев, С. Коваленко.

Рашид не помог бразильцам выиграть первенство ми­ра в Уругвае. Они уступили тогда титул чемпионов мира нашей сборной, которая впервые официально завоевала это высокое звание.

Интересная судьба гиганта из Кампиносы. Он продер­жался в большом баскетболе, пожалуй, меньше всех дру­гих гигантов. Уже после чемпионата мира Рашид бросил баскетбол и снова занялся своим делом — торговлей спиртными напитками. Это был его бизнес. В лавке, где он продавал спиртные напитки, были расклеены фотогра­фии Рашида, стоявшего среди игроков нашей команды. Он выучил несколько русских слов, и друзья считали, что он отлично говорит по-русски, а уж в водке русской раз­бирается совершенно. Видимо, торговать русской водкой значительно проще и легче, чем играть в баскетбол про­тив русских.

В начале 60-х годов появились гиганты и в сборной команде Югославии. Несколько лет в команде играл 20-летний Джура Петрикевич из Загреба. Его рост — 213 сантиметров, вес— 150 килограммов. По мнению спе­циалистов, именно Петрикевич помог югославской сбор­ной выйти на второе место в чемпионате мира 1963 года в Бразилии. Несколько лет назад во время выступлений баскетболистов ЦСКА в Югославии мы познакомились там с Милованом Тасичем, ростом 220 сантиметров. Так же, как и другие великаны, он поздно пришел в баскет­бол— в 21 год. Но с его именем тренеры Югославии свя­зывают определенные надежды. Интересно, что когда Тасич родился, матери его тоже было около 40 лет.

Ну, а что же сам Круминьш? До 1965 года он активно играл за рижскую команду СКА и за сборную Советского Союза. Затем он решил уйти из большого спорта. Прав­да, он поигрывает еще и сейчас, но это уже, как говорит­ся, для здоровья. У Яниса чудесная жена Иннеса, кото­рая познакомилась с ним при весьма трогательных обстоятельствах. Была организована выставка «20 лет Со­ветской Латвии», и Иннесе как скульптору поручили сле­пить для выставки голову Яниса. Вот так и получилось: сначала она лепила Круминына, его голову, а потом...свадьба. Иннеса небольшого роста, симпатичная, очень спокойная, умная женщина. Ей понравился характер Круминьша, его чуткость, тонкость. Вообще все, кто близ­ко знал Яниса, не могли не любить этого отзывчивого и очень тактичного человека. Сейчас Круминьш, обладая незаурядными способностями, хорошим вкусом, выполня­ет чеканку по металлу. Кстати, интересные, уникальные вещи Янис делает в содружестве с женой, Иннеса создает эскизы, наброски, а уж Янис после этого своими «ручка­ми» вырезает все это по металлу. Добавлю, что вся ме­бель в квартире Круминьша тоже сделана его руками, причем тонко, со вкусом.

Янис — хороший отец, семьянин. В семье растут трое детей: два мальчика и девочка. И все, кто приходит в дом Круминьша, чувствуют, что здесь живет дружная, хоро­шая семья.