Глава XXV

КАЛЛИК

Мягколапый опустил палку и что‑то закричал. Еще один мягколапый, с густо поросшей мехом мордой, шагнул вперед и наставил на Каллик еще одну палку. Что‑то больно царапнуло Каллик по боку. Она взвизгнула и отпрыгнула, прижав лапу к саднящему боку. Вообще‑то, болело не очень сильно. Может быть, это были не те палки, о которых предупреждала ее медведица?

Внезапно мир в глазах Каллик покачнулся и стал расплываться. Сознание ее таяло, как лед под солнцем. Туман заколыхался перед ней, и Каллик с усилием заморгала, стараясь не засыпать. Неужели она умирает? Нет, она не хочет умереть здесь, вдали от льда!

Но она уже не могла бороться с навалившейся тяжестью. Лапы у Каллик подогнулись, и она бессильно соскользнула на пол. Глаза ее медленно закрылись, и она провалилась во тьму.

Когда Каллик снова открыла глаза, вокруг нее все было белым и блестело, будто лед. Но это был не снег и не лед. Это было что‑то другое, холодное, твердое и нехорошее. Каллик потерла лапами глаза. Отовсюду сильно пахло другими медведями. Она потрясла головой, чтобы прекратилось противное жужжание в ушах. Медведи громко кричали друг на друга, звали кого‑то, умоляли о помощи.

Каллик села и смутно огляделась по сторонам. Что это так громко лязгает рядом с ней? И откуда доносится этот противный запах? Каллик принюхалась. Запах исходил от нее! Вся ее шерсть была перемазана чем‑то липким и вонючим. У Каллик даже глаза заслезились от этого запаха. И во рту чувствовался какой‑то странный привкус.

Где она?

Каллик встала, и пошатнулась от слабости. Она шагнула вперед и увидела, что со всех сторон ее окружают твердые серые прутья. За прутьями виднелась огромная берлога. Каллик скользнула взглядом по прямым белым стенам и высокой крыше, терявшейся высоко над ее головой. Потом снова посмотрела вниз и увидела множество других белых медведей, сидевших за такими же серыми прутьями.

Мягколапые расхаживали между прутьями и разглядывали медведей. Некоторые держали в руках длинные палки, и Каллик испуганно шарахнулась в угол, уткнувшись носом в лапы. Она ждала, что палка снова ужалит ее.

Но мягколапые прошли мимо нее, не причинив ей никакого вреда. Рядом с Каллик за прутьями сидел огромный старый медведь. Он бегал взад‑вперед по своей тесной берлоге и оглушительно ревел.

– Мы все умрем! Лед никогда не вернется, и мы умрем с голоду!

– Неправда! – не выдержала Каллик. – Лед вернется, он всегда возвращается. Так моя мама говорила, а она знала!

Но обезумевший медведь словно не слышал ее и продолжал бесноваться.

– Все медведи во всем мире умрут с голоду! – выл он.

– Вечный лед…

– Он никогда не тает…

– Мы должны идти туда…

Странный шепот пролетел по рядам запертых медведей, прошелестел рядом с Каллик, как снег, несомый ветром по льду. Неужели медведи говорят о том самом месте, куда ведет Путеводная Звезда? О блаженном прибежище, где никогда не тает лед?

– Вечный лед? – вскрикнула Каллик. – Вы говорите о том месте, где танцуют духи умерших медведей? О месте, в которое ведет Путеводная Звезда?

– Слишком долгий путь… – прошептал один из медведей, и никто больше не ответил на крик Каллик. Может быть, они вообще не понимают, о чем говорят? Несчастные медведи настолько обезумели от голода и страха, что уже не разговаривали друг с другом, а только бессвязно бормотали каждый сам с собой.

Внезапно послышалось громкое лязганье, и Каллик увидела, что к ней направляются сразу двое мягколапых. Она забилась в самый дальний угол и прижалась спиной к холодным прутьям. В этом страшном месте некуда было спрятаться. Она была вся на виду и совсем беззащитна. Мягколапые подходили все ближе и ближе, а потом развернулись и пошли к клетке с безумным старым медведем. Мягколапый самец ткнул чем‑то в клетку, и Каллик услышала короткий шипящий звук.

Она прильнула к прутьям, пытаясь рассмотреть, что происходит. Мягколапые постояли немного, а потом открыли дверь и вытащили наружу безвольно обмякшее тело старого медведя.

Каллик в ужасе заскулила. Мягколапые убили его! Наверное, они убьют их всех! Она схватилась лапами за прутья и закричала:

– Мама! – Паника охватила ее, она выла, плакала и изо всех сил колотила лапами по прутьям. – Мама, мама, помоги мне, пожалуйста! Спаси меня!

Она должна была выбраться отсюда! Только бы выломать эти прутья или протиснуться сквозь них, только бы… слепой ужас охватил ее, и она, уже не соображая, что делает, снова и снова бросалась на клетку.

Наконец силы оставили Каллик. Она упала на пол и затряслась, судорожно хватая ртом воздух. Прутья клетки не прогнулись ни на коготь.

– Так отсюда не выйдешь, – сказал кто‑то совсем рядом с ней. – Если хочешь когда‑нибудь выбраться на свободу, то побереги силы.

Каллик подняла голову. Большая взрослая медведица смотрела на нее сквозь прутья. Она была примерно того же возраста, что и Ниса, и хотя голос ее звучал устало и почти сердито, глаза смотрели сочувственно.

– Эти клетки нельзя сломать, – продолжала медведица. – Поверь мне, я много раз видела, как большие сильные медведи пытались сделать это, да только лапы себе разбивали в кровь.

– Вы кто? – спросила Каллик.

Медведица помолчала, а потом негромко ответила:

– Меня зовут Нанук.

– А меня – Каллик. Где мы?

– В берлоге у мягколапых. Они привозят сюда всех медведей, которых ловят возле своих берлог.

– Что они хотят с нами сделать? – заплакала Каллик.

– Не плачь, – проурчала Нанук. – Я уже бывала тут раньше и знаю, что бояться нечего. Они подержат нас тут немного, а потом отвезут обратно на лед. Все будет хорошо, нужно только потерпеть и не делать глупостей.

Каллик приободрилась и с надеждой посмотрела на большую медведицу.

– Скажите пожалуйста, вы случайно не встречали одинокого медвежонка, похожего на меня? Его зовут Таккик, он мой брат. Он чуть‑чуть побольше меня и ходит вразвалку, вот так, – она вскочила и широко расставила лапы. – Мы потеряли друг друга, когда наша мама погибла. С тех пор я все ищу его, и никак не могу найти…

Нанук печально покачала головой.

– В этот сезон я вообще не встречала никаких медвежат, ты первая. Давно я не припомню такой голодной поры Знойного неба! Твой брат, наверное, умер.

– Нет! – вскрикнула Каллик. – Он не умер! Я в это не верю! Он сильный, гораздо сильнее меня! Если я не умерла, то он и подавно выжил.

Медведица пристально посмотрела на Каллик и вздохнула.

– Надеюсь, ты права, – тихо сказала она.

Тут снова послышалось уже знакомое лязганье, и Каллик увидела двух мягколапых. Она метнулась в дальний угол клетки и больно ободрала бок о прутья. Только теперь она заметила, как поредела ее когда‑то густая шерсть, ребра выступили наружу и цеплялись за стены. Мягколапые подошли ближе, открыли ее клетку, но загородили выход.

– Нанук! – в панике взвизгнула Каллик. – Что они делают?

– Стой спокойно, – проворчала Нанук. – Драться с ними все равно бесполезно.

Мягколапый самец вдруг взмахнул лапами и бросил на голову Каллик что‑то тяжелое и плотное. Оно было скользкое, как тюленья шкура, и цвета ясного неба. Каллик запуталась под ним и бессильно забилась, а мягколапый обхватил ее лапами и прижал к полу.

– Что они ДЕЛАЮТ? – вопила Каллик, обезумев от ужаса. – Перестаньте, ПЕРЕСТАНЬТЕ, хватит!

Мягколапая самка взяла целую горсть какой‑то вонючей грязи и принялась втирать ее в шерсть Каллик. Запах был знакомый, эта была та самая липкая гадость, которую Каллик еще раньше почувствовала на своей шкуре. Каллик так брыкалась, что вонючая мазь попала ей в глаза, от чего у нее брызнули слезы.

Наконец, мучители отпустили ее и сняли с нее скользкую кожу. Каллик свернулась на полу, вся дрожа от только что пережитого ужаса. Слезы катились из ее глаз. Запах душил ее, царапал горло, она пыталась стереть его с морды, но как это сделать перепачканными лапами?

– Ш‑шш, Калик, успокойся. Мягколапые всегда делают глупости, на то они и мягколапые, – ласково проурчала Нанук. – Они ведь не сделали тебе больно, правда?

И тут мягколапые сделали очень странную вещь. Они потянули за какую‑то палку в стене, и прутья между клетками Каллик и Нанук вдруг поднялись в воздух, так что большая и маленькая медведицы очутились в одном просторном помещении.

Теперь Каллик смогла как следует обнюхать Нанук. Запах медведицы был совсем не похож на теплый, милый запах Нисы, от нее пахло голодом, страхом и гнилыми отбросами.

– Зачем они перепачкали меня какой‑то грязью? – снова захныкала Каллик.

– Чтобы спрятать от меня твой запах, – предположила Ниса. – Они надеются, что я приму тебя за своего медвежонка, и буду заботиться о тебе, когда мы снова вернемся на лед. Ох уж эти мягколапые! Мозгов у них не больше, чем у льдины! Думают, они единственные звери, которые умеют разговаривать друг с другом. Ты – не мой медвежонок и никогда им не станешь!

– А где ваши медвежата? – спросила Каллик. – Что с ними случилось?

Глаза Нанук затуманились, она отвернулась и беспокойно переступила с лапы на лапу.

– Я не хочу говорить об этом.

Каллик посмотрела на ее бессильно сгорбленные плечи и все поняла. Она чувствовала горе, прижимавшее Нанук к земле, запах этого горя был сильнее вони липкой грязи на ее шерсти. Она вытянула шею и дотронулась дрожащим носом до носа Нанук. Потом закрыла глаза и легла на пол.

Нанук легла рядом с ней, и Каллик прижалась боком к ее боку.

– Я знаю, что ты не мой детеныш, – проурчала Нанук. – А я не твоя мама. Но теперь мы с тобой будем вместе.

И Каллик уснула. В эту ночь, впервые после смерти мамы, она чувствовала себя в безопасности.