Главная Случайная страница


Полезное:

Как сделать разговор полезным и приятным Как сделать объемную звезду своими руками Как сделать то, что делать не хочется? Как сделать погремушку Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами Как сделать идею коммерческой Как сделать хорошую растяжку ног? Как сделать наш разум здоровым? Как сделать, чтобы люди обманывали меньше Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили? Как сделать лучше себе и другим людям Как сделать свидание интересным?


Категории:

АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника






Земляки





Александр Прокопович

Очередной конец света

 

 

Александр Прокопович

Очередной конец света

 

Специалист по глобальным кризисам

 

Земляки

 

У Константина туфли всегда блестели так, будто, если их поверхность потускнеет, у него начнутся проблемы с дыханием. Когда мы с ним познакомились, блестели только туфли. В сантиметре от них начинались замызганные джинсы, еще выше – все было только хуже. Сейчас он блестел от подошв до самого потолка своего немаленького офиса.

– Марк, как твои дела? Как Элли?

И зубы у него были тоже блестящие. И лысина блестела, отражая сотни сверкающих поверхностей его кабинета.

Будь я проклят, если Константин не знал, что дела мои на нуле, а о том, «как Элли», можно с тем же успехом поинтересоваться в городской справке. На самом деле она держалась достаточно долго. Для женщины, всерьез считающей, что лучше вообще не одеваться, чем надеть второй раз одно и то же, она протянула почти бесконечность. Три месяца бесконечности, в которой не было ни путешествий, ни вечеринок… Почти три месяца – и ни единого заказа для специалиста моего профиля… Увы, но для управдома я еще не созрел.

– Костя… Можно, я не буду делать вид, что у меня все прекрасно?

– То есть Элли тоже не выдержала… – Константин сощурил близорукие глазки, пользуясь извечной уловкой всех очкариков. Стоит им снять свои оптические устройства, как всему остальному человечеству кажется, что они трогательно беззащитны. – У меня есть для тебя клиент… Ничего особенного, с ним справился бы и специалист куда более низкой квалификации, но я подумал о тебе…

Все сказанное нужно было понимать так: есть заказ, который по зубам не каждому, платят мало, да еще и Костя планирует половину этого «мало» зажать… Единственная верная тактика – молчать. Иначе он решит, что я готов работать даром, лишь за скупую улыбку работодателя.

– Это компания моих земляков. Они приехали недавно, но уже здорово развернулись… Понимаешь, Марк, ты родился в большом городе, и для тебя нормально, что земляков – миллионы. Мой родной город и городом‑то не назовешь, одна улица, даже перекрестков нет… Поэтому и к землякам отношение особенное. Они попросили меня помочь, и я вспомнил о тебе… Поможешь?

У Константина легкий, почти неуловимый акцент, и он ни разу не говорил – откуда он родом. Подозреваю, что это где‑то между Каспийским и Черным морями, там, где с детства прививают любовь ко всему блестящему. Клан сороки – не иначе. На столе у Кости десяток вазочек с кактусами. По крайней мере больше всего эти растения фаллической формы похожи на кактусы странного серо‑голубого цвета… Когда он начинает их гладить, а он делает это постоянно, возникает такое чувство… Вероятно, это из‑за формы.

Вазочки, разумеется, сделаны из какого‑то блестящего материала. Я бы даже сказал, что это золото, если бы не был уверен, что даже для Кости это слишком. Хотя… Константин носил восемь золотых перстней. Это требует определенного самопожертвования.

– Ты уверен, что я смогу вам помочь?

– Уверен. На все сто. Просто постарайся быть тактичным. Я их люблю, они мои земляки, но они не такие, как я. Еще не вписались в нашу жизнь. У них серьезная фирма, бизнес растет, все довольны… только проблемы с сотрудниками. Все время текучка. Один приходит, двое увольняются…

– Зарплаты?

– Зарплаты хорошие, социальный пакет… Я сам толком не понимаю, в чем загвоздка, и вот для этого нужен ты. Поработай у них, выясни, что там и как, – дай решение. Ты не кадровик, но если я правильно понимаю, что означает «специалист по глобальным кризисам», то это может быть вполне тебе по зубам…

– Время, оплата?

Константин смерил меня взглядом, оценивая мою готовность к страшному – оглашению гонорара. Судя по глазам, он все же побаивался, что сразу после объявления суммы я возьмусь за что‑то достаточно тяжелое.

– Все просто. Они берут тебя на должность специалиста по PR, и ты работаешь. Платят они хорошо, в принципе, если ты решишь проблему – можешь работать у них дальше, если не решишь – они закроются, и тогда работу потеряют все…

– Это шутка такая?

Тяжелое в руки просилось, но по ходу дела я решил, что лучше, если оно будет еще и с острыми краями… Я знал, сколько зарабатывают пиарщики, – это не вдохновляло.

– И я надеюсь, ты меня не забудешь порадовать процентом от зарплаты…

– Каким процентом?

– Ну, пятьдесят было бы, наверно, справедливо, но с учетом твоего положения я соглашусь на тридцать…

– Пятнадцать. Какая зарплата?

– Согласен. Платят десятку.

Десятка – это хорошая сумма. Неожиданно хорошая. Достаточно хорошая, чтобы забыть о тяжелых предметах и вспомнить о неоплаченных счетах, которые можно погасить уже с первой получки. Отдавать полторы штуки из десяти было чудовищно жалко, но остаться без восьми с половиной тысяч было бы просто довольно оригинальным способом самоубийства с помощью собственного домашнего зверька – жабы зеленой, разбушевавшейся.

– Как компания называется?

– «Объединенные системы»…

Забавное название. Ни о чем. Называть компании «Рога и копыта» нынче не модно. Остается надеяться, что между специалистом по общественным связям и должностью зиц‑председателя существует пара‑тройка отличий…

 

* * *

 

В центре компании «Объединенные Системы» находится кадка. Сверкающая золотая кадка метров пять в диаметре. Растение в кадке – насквозь пронизывает три этажа здания. Серо‑голубое, с ветками‑щупальцами, иглами‑антеннами. Не иначе уродец из коллекции Константина – вымахал на местных харчах.

– Память о родине?

– Вы догадливы… – Подавляющая часть мужского населения планеты тренировало бы свою догадливость годами, чтобы увидеть благосклонный взгляд Ханы, референта директора и по совместительству главной по кадрам. На самом деле – увидеть стоило не ее взгляд, а то немногое, оставшееся скрытым под несколькими мотками веревки, выполняющими функцию платья. Впрочем, стоило Хане пошевелиться, как мне представилась возможность обозреть практически все достопримечательности этого выдающегося тела. Но не одновременно. Там – открылось, здесь – закрылось…

– Хана, а как называется этот… кустик?

– Кустик?

Вероятно, слово «кустик» – страшно смешное, я хотел бы знать еще пару‑тройку таких же забавных слов – смех в ее исполнении был отдельным шоу. Грудь, стараясь избавиться от ненадежных оков, рвалась на свободу, и путь к ней пролегал мимо меня.

– Марк, это дерево называется Бурхаи. – Смех кончился. Примерно таким тоном я бы объяснил несмышленому малышу, в чем разница между его бумажным корабликом и межпланетной станцией.

– Бурхаи как‑то переводится?

– Дерево‑мать. На самом деле это не совсем точный перевод. Директор считает, что точнее – «материнское дерево, дающее жизнь».

Жуткое дерево с жутким названием. Все‑таки дуб или клен куда лучше. По крайней мере, пока не знаешь, что на самом деле значит слово «дуб»…

Хана сделала попытку наверстать упущенное в визуальной области в области тактильной – прислонилась ко мне в позиции «я тебя так люблю, что меня ноги не держат»… наверное, это было грубо, но надо же было что‑то делать.

– Если я прямо здесь и сейчас попробую с тобой заняться продолжением рода, это будет именно то, чего ты добиваешься?

Наверное, мне показалось, но даже веревки на ее теле стали шире и длиннее. Нимфоманка‑маньячка вдруг приказала долго жить, выпустив на сцену свою заместительницу – офисоправительницу. Перевоплощение было полным. Мешали две вещи: Хана не стала бы блондинкой, даже искупавшись в перекиси, – слишком южный тип… и отсутствие свастики на рукаве. Во всем остальном образ гестаповки не в состоянии был поколебать даже более чем легкомысленный наряд. Надо было что‑то говорить, пока она не решила отправить меня в газовую камеру…

– Хана, вы хотели показать мне мой кабинет…

– Это и есть ваш кабинет.

Я не долго отковыривал от ковра нижнюю челюсть. Мне хватило десяти секунд, чтобы она оказалась уже достаточно близко к верхней, и я мог сделать вид, что просто зевнул. Хана сказала правду. В офисе «Объединенных Систем» нет внутренних стен. Три этажа – три зала. Мой стол был довольно крупным островом в архипелаге островков поменьше. Ближайший – в десяти метрах.

– Я уже завела вас в систему. В вашем доступе – история компании, задачи и представление о логистике, клиентская база. День в компании начинается с чтения письма директора. Не сомневайтесь, как бы рано вы ни пришли, оно уже будет вас ждать. Вы единственный сотрудник этого направления, значит, автоматически входите в руководство. У вас будет пропуск на третий этаж, его занимает команда – мозг компании. В любое время. Директор может вас и не принять, но кто‑то обязательно поможет.

В любое время. Поможет. Есть у меня одна потребность. Ее пик может прийтись на сегодняшнюю ночь – я куда подвижнее на некотором расстоянии от офиса. Может, Хана мне поможет? Жаль, меня никогда не привлекало садомазо, Хана с плеткой – это было бы нечто.

 

* * *

 

Команда. Земляки Константина. Если все их проблемы – на уровне сексуальных домогательств… Думается, у них не должно быть недостатка в кадрах. Может, зря Костя волнуется?

С Ханой я как бы познакомился, точнее, наше знакомство остановилось, так и не дойдя до кульминации…

Директор. Георгий Васильевич. Высокий, худющий. Чем‑то они с Костей похожи. Не внешне. Манерой как‑то не совсем по‑мужски относиться к одежде. Слишком внимательно. Рубахи – лиловые, пурпурные или радикально белоснежные, с непременными кружевными вставками. Всегда – шейный платок. Всегда запонки. Сияющие туфли – черные никогда.

Никогда не видел человека, который, почти не сгибая ног, перемещался бы с такой скоростью. Грива, за которой он ухаживал так же тщательно, как и за обувью, развевалась при ходьбе, будто флаг на корме корабля.

Директор стремительно появлялся, стремительно исчезал, стремительно говорил и стремительно замолкал. Понять его была в состоянии только Хана, которая в его присутствии становилась не сексуальнее престарелой монахини. При знакомстве он не пожал – обхватил мою руку своей, огромной, плоской, и что‑то произнес. Я не знал, что к его словам надо готовиться – успеть услышать, попытаться понять. Судя по улыбке – что‑то приятное сказал. Я тоже улыбнулся. Если он меня обозвал болваном – я подтвердил его подозрения.

Третий член команды – Осип Кофман. И пусть никого не обманывает тот факт, что его никто не зовет по отчеству. Осип – очень удобное имя, короткое и в то же время полное. Маленький, почти квадратный – если кто‑то специально подбирал человека, противоположного директору, у него это получилось. Он не исчезал и не появлялся. Он сидел за своим столом. Думаю, у него была одна проблема с гардеробом – время от времени ставить заплатку на место, протираемое ягодицами. Единственное место в одежде, которое он мог износить.

Разговаривал он медленно и безупречно правильно. Невидимые и неслышимые шестеренки в его голове тщательно подбирали слова. Не знаю, какие тут могли быть конфликты… Директора почти никто не успевал ни увидеть, ни понять. Кофмана – просто понять. В первом случае нужна была нечеловеческая реакция, во втором – нечеловеческая выдержка. Кофман пожал мне руку с твердостью пуховой подушки. К тому моменту, как он умудрился закончить предложение, я благополучно забыл, с чего он его начал.

Последний член команды – Ренат. Человек‑гора, по совместительству – сисадмин. Все, что касается технического обеспечения, на нем, и все это работает идеально. Впервые мой компьютер пашет с такой скоростью. Вероятно, каждый жалкий процессор в офисе понимает, что, если он даст сбой – попадет в лапы Рената. Этой информацией владеют и винчестеры, и видеокарты, и распоследний блок питания. Ни одного вируса. Никакого спама. Вероятно, все дело в росте Рената – два метра. Столько же в плечах. И повадки, которые скорее подошли бы вышибале. Я хорошо понимаю нашу технику. Ренат – угроза. Прямая угроза любому, кто окажется в пределах видимости. По крайней мере так это выглядит. Голова у Рената переходит в плечи где‑то на сантиметр ниже ушей, и есть у меня подозрение, что это у него с самого рождения.

Кроме своих обязанностей сисадмина, Ренат ухаживает за нашим фикусом в девять метров высотой. Это тот случай, когда они смотрятся гармонично. Человек‑чудовище рядом с деревом из кошмарного сна.

 

Присутствие кактуса‑переростка чувствуется постоянно. Кажется, будто он непрерывно шевелится. Понимаю, что это не так, но шея уже привычно болит – все время пытаюсь незаметно обернуться и глянуть. Правда, где‑то через неделю стало легче. То ли я привык, то ли Бурхаи оставил меня в покое. Хотя есть еще одна версия – устал я. К тому же замучили проблемы со временем. Не то чтобы его не хватало. Просто у времени были свои расклады, а у меня свои.

«Объединенные системы» работали здорово, и никакой сверхъестественной ротации кадров я не заметил. Была команда из четырех учредителей и весь остальной офис, включая меня. Все ключевые вопросы решала команда. Функции остальных сводились к подготовке полуфабрикатов: анализ, рекомендации, координация. Было одно отличие от тех компаний, где мне довелось работать раньше. Платили вовремя и столько, сколько положено. Первый раз, конечно, ощущаешь какую‑то неловкость, но быстро привыкаешь.

 

* * *

 

Заявление об уходе появилось в понедельник. В шесть часов вечера. Я был удивлен. Не тем, что оно появилось, а тем, что вместе с ним не появилось уголовное дело. Понедельник начинался как обычно – трудно. Где‑то через час после этого трудного начала Лена, помощница бухгалтера, преодолела входные двери и уже была в нескольких метрах от своего рабочего места на втором этаже. На ее беду, в это же время с третьего этажа, этажа команды, спускался директор – Георгий Васильевич. Он повернул голову слева направо, охватил взглядом весь офис и заметил опоздавшую. Что он сказал, как обычно осталось тайной, но Хана перевела:

– Лена, подойдите, – сказано было холодно и жестко. К тому моменту, когда Лена дошла до директора, ноги ее перестали сгибаться, а сердце колотилось прямо в голове, запросто добравшись туда из грудной клетки.

Вероятно, это что‑то из обычаев тех мест, откуда прибыл директор. Лена еще ждала, что ей скажут, а Георгий Васильевич с Ханой уже взялись за дело.

В «Объединенных системах» – хорошая мебель. Стол, на котором директор с Ханой распяли Лену, ни разу не скрипнул. Лена не кричала – она странно громко охала, пока Георгий Васильевич совершал возвратно‑поступательные движения со все нарастающей частотой. Охи кончились громогласным ахом. Директор что‑то прокричал, Хана перевела:

– Никто не должен опаздывать. Никогда.

Лена подтвердила сказанное шумным вздохом и – через восемь часов – заявлением об уходе. Теперь она будет опаздывать по другому адресу.

 

В среду заявлений было три. Этого можно было ожидать. В конце концов, не каждый согласится работать в компании, в которой директором – насильник. Оказалось, люди хуже, чем принято считать. Акт на столе не прошел незамеченным, но, кажется, только добавил энтузиазма. Впервые на моей памяти, мало того что никто не опоздал – за десять минут до начала рабочего дня все были на местах. Страшно подумать, каких высот могла бы достичь пунктуальность в стране, если бы в каждой фирме боссы проявляли подобную сексуальную активность. Но больше всего меня напугало то, что я сам прибыл в офис на полчаса раньше. И проснулся без будильника.

В очередных трех увольнениях были виноваты плоды Бурхаи. Орешков, которые разбрасывает наше чудо‑дерево, всегда особенно много на первом этаже – рядом с кадкой. Больше всего они похожи на сильно пожеванные горошины. С четырех до шести вечера колени пятерых сотрудников убеждались в том, что – несмотря на пожеванность – горошины тверды и способны сообщать болезненные ощущения нижним конечностям бесконечно долго.

Без пяти минут три эти пятеро сотрудников отдела продаж беспечно пинали эти же самые горошины. В три часа началась планерка. К ее окончанию уже было понятно, что дело пахнет керосином. Отдел продаж всерьез задумался о невероятном стечении обстоятельств, которое должно произойти, чтобы сотрудники получили квартальную премию… Слово взял Кофман. Кофман предложил выбор: либо премию – долой, либо два часа на горохе. Отдел выбрал горох. Кофман говорил, как обычно, медленно – но желания заснуть от его слов не было. Было желание проснуться, потому что пятеро взрослых мужиков, стоявших на коленках – такое возможно только во сне.

На следующий день трое из пятерых уволились. Что‑то мне подсказывало: кого бы ни взяли на их место – отдел продаж будет работать с большим энтузиазмом и вовсе не из‑за премий.

 

В пятницу в офисе стало неожиданно просторно. То есть еще просторнее. Так бывает, если помещение рассчитано человек на сто, а в нем остается – мало. Мало – это десять. Требования учредителей компании к корпоративному духу сотрудников оказались сильно завышенными. Я тоже не люблю воров. Но обычно рад, если вдруг удается просто вернуть утраченное. Ренат считает иначе. Считает громко и четко до ста семидесяти восьми. Ни разу не сбился.

Начальник отдела рекламы получил сто семьдесят восемь ударов сетевым кабелем в честь ста семидесяти восьми тысяч рублей, украденных у компании. Бил Ренат не сильно. Бил бы сильно – был бы труп. Одна сотрудница упала в обморок. Это случилось в четверг. В пятницу на работу вышло всего десять человек, в том числе начальник отдела рекламы и потерявшая сознание барышня. С ужасом я вспомнил о том, как в первый день своей работы в «Объединенных системах» унес домой ручку. На всякий случай оставил на столе свой «Паркер» – в качестве компенсации. Бог с ним, с золотым пером, целостность кожного покрова и нервной системы – дороже.

Я лихорадочно припоминал – не унес ли я из офиса случайно еще чего, когда раздался выстрел.

 

То, что из‑за Ханы до сих пор никого не убили, можно было объяснить исключительно тем, что коллектив слишком часто обновлялся. Все‑таки, прежде чем кого‑то убить, нужно немного времени, чтобы решить, кого именно и каким образом. За что? Если бы Хана находилась в точке, равноудаленной от всех мужчин офиса, – было бы не за что. Увы, она передвигалась. То есть я поверил бы, если бы кого‑то убили из‑за Ханы. Но кто же мог догадаться, что в этот день она передвигалась не для того, чтобы увеличить средний по офису уровень тестостерона, а выбирая лучшее место для прицеливания?

У земляков Кости своеобразные взгляды на рукоприкладство. Удар шнуром по причинному месту – нормально, пощечина – смертельное оскорбление. Директор, что в принципе характерно для директоров, не только расстроился из‑за некоторой нехватки сотрудников, он еще и нашел виноватого. Хане не пришлось вслушиваться в доводы, свою правоту босс утвердил размашистой пощечиной.

Сейчас Георгий Васильевич впервые на моей памяти сбавил скорость – падал он медленно и величаво, с грацией чайного клипера, гибнущего в шторм… Хана смыла оскорбление первой же пулей. Не стоило директору так остро реагировать на нерасторопность своего референта – кадровика.

Я не стал дожидаться развития событий. Вовремя уйти с линии огня – не трусость. Я – не детектив и не спецагент. Я, конечно, специалист по кризисам, но предпочитаю придумать решение, которое выполнять будут другие.

Когда по офису летают пули, возникает жесткая необходимость в касках, бронежилетах и запасном выходе. Теоретики – уходят, приходят суровые ребята в камуфляже.

 

* * *

 

С момента убийства директора прошло три дня. Уж не знаю, как это удалось «Объединенным Системам», но пресса молчала. На мой корпоративный адрес пришло предупреждение о возможности увольнения, если я не появлюсь в ближайшее время и не представлю уважительную причину моего отсутствия. Письмо было подписано Ханой. Следовательно, она, в силу каких‑то неведомых мне обстоятельств, до сих пор не коротала дни в федеральной тюрьме.

Костя меня ждал. Судя по его виду, события в «Объединенных системах» не были для него тайной. Впервые нас многое объединяло. Эту ночь мы провели вдалеке друг от друга, но по схожему сценарию. Методика была отточена: виски плюс много виски плюс еще виски – выпить быстро.

Константин был сильно расстроен. Последний раз я его видел в таком состоянии на следующий день после смерти супруги, и дело было вовсе не в том, что она покинула этот мир не по расписанию. Проблема была в завещании. В том, что оно имелось. Недвижимость, более чем приличная сумма на банковском счете и коллекция автомобилей экзотических марок. Все ушло благотворительным фондам. Тогда Костя месяц пил и встречал каждую ночь с новой женщиной. Трудно сказать, что ему надоело раньше, но через месяц он завязал и с тем и с другим и постепенно начал отстраивать ту развалину, в которую превратился.

– Что тебе удалось узнать?

– Ничего, что не вписывалось бы в работу команды насильников, садистов и, как оказалось, убийц.

– Марк, насколько все это безнадежно?

Безнадежно? Это было немного не то слово. Дырка в голове – это нечто большее, нежели просто безнадежно. Хотя… Было одно обстоятельство, которое я не хотел замечать. Потому что, если это – правда, мне придется несколько изменить мнение о породе «человек цивилизованный».

После изнасилования дисциплина в компании стала великолепной, и кроме жертвы – ни один сотрудник и не думал увольняться. Что же касается девушки Лены – судя по тому, что люди с красными корочками до сих не постучали в нашу дверь, чтобы опросить ораву свидетелей, младший бухгалтер получила такую компенсацию, что та позволила ей надолго завязать с унылой повинностью ежедневного труда.

Эффективность, с которой заработал отдел продаж после эксперимента с горохом, думаю, окупила все минусы, включая тот факт, что сотрудников в отделе стало в два с половиной раза меньше…

Использование сетевого шнура в качестве инструмента по борьбе с воровством, вероятно, было перегибом. Скорее даже не потому, что телесные наказания вышли из моды. Думаю, соль в том, что воровать у компании – не кажется согражданам таким уж грехом. Вот если бы рекламщик вынул кошелек у одного из сотрудников, можно было бы проводить конкурс – кто ударит сильнее. Так или иначе – десять человек сознательно решили остаться в конторе, где практиковались методики, не описанные ни в одной умной, обычно американской, бизнес‑книжке. И эти десять человек совершенно точно готовы были не опаздывать, не воровать и работать эффективно.

– Костя… есть одна проблема. Небольшой предмет цилиндрической формы вошел в череп Георгия Васильевича с одной стороны, а вышел с другой.

Константин внимательно посмотрел на меня, будто я только что сообщил ему о шарообразной форме Земли… и эта мысль оказалась для него новой.

– Если на секундочку предположить, что Хана не выстрелила в Гошу, – ты бы смог решить вопрос кадров?

Я могу на секундочку предположить, что динозавры до сих пор не вымерли. Мало ли отвратительных тварей встречается в жизни. Я даже мог представить, что Гоша – это директор Георгий Васильевич. На секундочку предположить я могу почти что все… Но то, что я сказал Косте, вырвалось само, то есть сорвавшееся с моего языка не имело никакой связи с работой моего же головного мозга:

– Конечно. Еще не знаю как, но смог бы.

 

* * *

 

От офиса Кости до «Объединенных систем» можно было доехать минут за пять. Мы добрались за три. Я бы предпочел ехать часов восемь, чтобы ночь сменилась уверенным днем, город наполнился людьми, милицией и возможностью поставить крест на затее Кости. С собой он взял меня и чемодан с инструментами. Думаю, свободы воли у чемодана было больше.

Офис встретил нас послушно распахнувшимися дверьми, стоило мне прижать свою карточку к валидатору.[1]К своему ужасу, я почувствовал приступ ностальгии. Я успел привязаться к этой конторе. Успел соскучиться по ней за те три дня, что меня здесь не было.

Двери третьего этажа уступили под натиском моей карточки так же безропотно. Свет был выключен, но в городе, да еще в здании, где нет внутренних стен, зато полным‑полно окон, совершенно темно не бывает. Постепенно мои глаза привыкали и видели все лучше, зато соображал я по мере прояснения картинки все труднее и труднее. Мне очень хотелось верить, что я имею дело со стульями и вешалками с одеждой, пытающимися притвориться людьми… У меня не получалось. Это были люди, застывшие в позах, совершенно не приспособленных к застыванию.

Три члена команды расположились вокруг Бурхаи. Хана, казалось, медитировала, сидя в позе лотоса. Точнее, это была бы поза лотоса, если бы ее пятую точку и пол не разделяло по меньшей мере полметра и… никаких признаков фокусов с зеркалами.

Ренат прижался к дереву так плотно, что, казалось, врос в него. Прижимался он головой, то есть там, где она должна была располагаться, я ничего не находил. Вероятно, он засунул голову в дупло, и что‑то его там сильно заинтересовало. Я старательно отгонял от себя мысль, что на самом деле у Рената уже нет головы.

Кофман стоял, как бы опираясь о дерево. Только между ним и Бурхаи было метра два. Как можно сохранять равновесие в такой позе, не будучи китайским гимнастом, – сие есть тайна великая.

Костя, минуту назад оставивший меня в одиночестве наблюдать за скульптурной группой, нашел, наконец, выключатель. Есть вещи, которые должны оставаться вдалеке от электричества.

Хана не висела в воздухе, и Кофман не был акробатом. В зале было только два человека – я и Костя. То, что я принял за членов команды, было отростками Бурхаи – отростками, отличавшимися от людей тем, что все трое произрастали, а не жили. Дерево‑монстр, воспользовавшись случаем, проросло в плоть и теперь, не торопясь, переваривало жертв. Интересно, если отпилить кусок Ханы, у нее можно посчитать годовые кольца?

 

– Марк, не отвлекайся! У них так всегда после кризиса…

Вероятно, сейчас я закрою глаза, потом открою глаза и обнаружу, что мне все это привиделось. Так я и сделал. К пейзажу добавился Костя и его чемодан. Чемодан открылся, обнаружив свое содержимое. Я никогда не видел топоров, хранящихся в таких условиях. Костя натянул перчатки и только после этого решился вынуть инструмент из чехла. Топор был прекрасен. Если мне суждено погибнуть на плахе, пусть у палача в руках будет этот шедевр.

 

– Подержи!

Несколько дней назад я бы мог только мечтать об этой команде. Держать надо было Хану. На ощупь она была… Зачем Костя включил свет?!

У Кости, по‑видимому, имелся большой опыт дровосека. На «отруб» Ханы у него ушло два точных движения. Кофман был отделен одним движением. Сложнее получилось с Ренатом. Перед тем как приступить непосредственно к отсекновению, пришлось повозиться с тем, чтобы голова Рената не осталась внутри Бурхаи. Ветка торчала прямо у него из макушки. Если бы не состояние полной апатии – быть бы моему ужину вдалеке от моего желудка.

 

Пока я оттаскивал бывшие отростки в жилую часть этажа, Костя продолжал орудовать топором. Не знаю, что он там выстругивал, я был занят. Я искал признаки того, что еще несколько минут назад мои подопечные были частью целого. Их не было.

– Марк! Сюда!

Вообще‑то помощь была нужна мне. Если Ренат и перестал быть частью дерева, это не значит, что он весил меньше здоровенной колоды. Впрочем, Косте тоже было от чего устать. Дыра, которую он прорубил в Бурхаи, могла бы стать памятником деревянного зодчества, если не по изысканности формы, то уж из‑за размеров – наверняка.

– Нужно вытащить одним движением, ты готов?

Я не был готов, но хотел покончить с этим делом поскорее. Внутри дерева в позе зародыша нас ждал Георгий Васильевич собственной персоной. Короткая стрижка его не портила. В отличие от остальных он был покрыт чем‑то липким. Наверное, смолой… Его череп был цел. Практически как новый.

 

* * *

 

На этот раз Костя приехал ко мне в офис. Ко мне – это в «Объединенные системы». Фактически я уже закончил то, ради чего меня нанимали, и пусть платили здесь хорошо, и с учредителями я теперь был знаком более чем близко, но… хорошо то, что кончается. И дело не в том, что я не оценил перехода из состояния «Где взять деньги?» в состояние «Куда девать эти бабки?». Просто я впечатлительный, и иногда мне кажется, что если еще пару недель я посижу на этом стуле, за этим столом, на этом этаже… То в один прекрасный день обнаружу, что стал всего лишь отростком большого кактуса в золотой кадке. К тому же у меня было предчувствие…

Константин уже минут пять стоял, ожидая, когда я перестану делать вид, что не способен заметить этого мастера топора. Еще минут пять до этого он пытался меня найти. Когда вокруг несколько десятков человек что‑то прикручивают, прилаживают, тянут бесконечные провода и время от времени роняют что‑то дорогое и бьющееся… пять минут – это быстро.

– Марк?

Рано. Пусть еще потопчется.

– Не мешает?

– Что не мешает?

– Камень за пазухой не давит на внутренние органы?

– Давит.

Камень давил, и его давление не могла унять даже такая приятная мелочь, как неожиданный размер моего счета в банке. Это были не самые большие поступления в моей жизни и даже не средние. Но для нынешнего беззаказного времени это было действительно хорошо.

– Костя, мне казалось, что «не местный» – это несколько более приземленно…

Константин вздохнул. Вздох его, вероятно, обладал мощным распугивающим действием. Внезапно этаж опустел, словно каждый сотрудник почувствовал крайнюю необходимость именно сейчас покурить, отлить, срочно попасть на прием к начальству – что угодно, только чтобы оказаться не здесь.

– Ты все видел. Тебе все сказали. Просто иногда нужно понимать буквально. Не местные мы. Поезда туда не ходят, и на самолете не долететь. Материнское дерево – это и есть материнское дерево. Оно позаботится – о ранах, быть может, на первый взгляд смертельных, или о ранах душевных… Но это лишь дерево. А у каждого дерева должен быть садовник…

– А у садовника должен быть топор… Угадать, Костя, зачем ты сюда пришел?

– Угадывать – не надо. Останешься?

– Прости, Костя, – ухожу.

Нет ни одной настоящей причины, почему я уходил. Но у меня действительно было предчувствие.

Оборудование, заказанное мною: несколько сотен камер, микрофонов и тысяч соединений, – устанавливали почти неделю. Еще неделя ушла на всевозможные отладки. А еще через месяц проблема кадров в «Объединенных Системах» была решена. Не то чтобы мне удалось решить проблему текучки… Просто теперь текучка не казалась чем‑то угрожающим. По количеству кандидатов на место мы проигрывали ВГИКу, но обгоняли МГУ.

Вероятно, из‑за острого приступа жадности Костя выплатил мне еще одну премию – в обмен на отказ от авторских прав на проект. Проект, напрочь лишивший компанию кадровых проблем, я назвал простенько и со вкусом – «Командный дух». Не верю, что вы не видели: «Каждый день на канале СТВ – единственное реалити‑шоу про жизнь офиса». Рейтинги зашкаливают. Этажи без стен для телевидения – лучше не придумаешь. Ставки на тех, кто следующий вылетит из компании. Интересно, от чего «Объединенные Системы» сейчас получает больший доход – от шоу или от основного вида деятельности?

Думаю, если Хана снова решит кого‑то убить, она сможет объявить конкурс среди желающих стать жертвой звезды.

Этот кризис явно не тянул на глобальность, зато решение проблемы у меня получилось масштабным. Привычка.

 

* * *

 

Чувство счастья от того, что будильник не нужен, и все равно – суббота или понедельник… еще не успело притупиться, когда почтовый ящик начал наполняться предложениями от потенциальных клиентов. Борьба с угрозой нашествия денежных знаков шла с переменным успехом. Лень и жадность с трудом пытались выявить сильнейшего, а поле битвы утешало себя спиртным, когда мое предчувствие обрело плоть…

Молния, прорезавшая воздух моего двора, обошлась без грома. Зато теперь между соседскими автомобилями висела огромная маслянистая капля. В последний раз я ее видел, когда Элли бросила меня, в знак прощания сделав круг над домом.

Я не дождался звонка, стука в дверь или вежливого покашливания. Элли просто материализовалась у меня на коленях, как будто никуда не улетала.

– Соскучился?

Через несколько минут она снова улетит, но на этот раз в экипаже космической яхты найдется место для специалиста по кризисам. Я действительно соскучился.

Сегодня она не маскировалась, зачем? Несмотря на лиловый оттенок кожи, довольно сильно выпирающие клыки, остроконечные уши с кисточками а‑ля рысь, она была мне милее любой женщины этой планеты. И дело даже не в том, что мы земляки.

 

Date: 2016-01-20; view: 260; Нарушение авторских прав; Помощь в написании работы --> СЮДА...



mydocx.ru - 2015-2024 year. (0.008 sec.) Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав - Пожаловаться на публикацию