Главная Случайная страница


Полезное:

Как сделать разговор полезным и приятным Как сделать объемную звезду своими руками Как сделать то, что делать не хочется? Как сделать погремушку Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами Как сделать идею коммерческой Как сделать хорошую растяжку ног? Как сделать наш разум здоровым? Как сделать, чтобы люди обманывали меньше Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили? Как сделать лучше себе и другим людям Как сделать свидание интересным?


Категории:

АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника






В Лесу у АЭС по сравнению с селом у границы 30‑километровой зоны уровни радиации в 1000 (тысячу) раз больше





Вот какой «незначительный фактик» ускользал от внимания замначальника отдела радиационной разведки, который вот сейчас хочет написать мне и моему экипажу за маршрут Рыжий Лес‑2 смехотворно, просто‑таки оскорбительно маленькую дозу облучения… Или он издевается?… Но майор‑замначальника смотрел на меня искренне непонимающими глазами – симпатичный, вполне разумный человек; мы один другого уважали…

И меня буквально пронзила мысль:

Да он просто не понимает, какая колоссальная – больше чем ТЫСЯЧЕкратная – астрономическая! – разница в уровнях (и соответственно – в дозах) – между Ладыжичами, рекреационной прогулкой с дозиметром по полному жизни месту, – и Рыжим мертвым Лесом с десятками рентген в час…

Это открытие меня просто потрясло:

Наши штабные шефы не понимают такой простой вещи!

Нет, даже не то – они не чувствуют!

ОНИ НЕ ЧУВСТВУЮТ РАДИАЦИОННОЙ ОБСТАНОВКИ – так, как чувствуем ее мы – те, кто каждый день разъезжает по зоне, делает замеры… Для кого уровень радиации – это не только точечка с цифиркой на карте: это сеть твоих же поездок и замеров на местности, которую ты своими глазами увидел, своим зондом прощупал, конкретно прочувствовал своей взъерошенной шкурой… И только потом, в нарушение режима секретности, увидел на карте в разведотделе…

И вот мы трое, командиры взводов одной‑единственной роты, которая занималась радиационной разведкой АЭС и 30‑километровой зоны, да вдобавок еще по особым указаниям меряла периферию, удаленные села, мы да еще несколько наших самых толковых командиров экипажей – есть ВСЕ носители этого уникального знания‑ чувства…

Редчайшая популяция… Племя аборигенов.

А они, «чернобыльские кабинетные работники» – такие же, как мы были за три года до аварии, на учениях в 1983‑м: там нам на учебной карте написать что «1,5 Р/ч.», что «1,5 мР/ч.» – все было едино! – «радиационное заражение»… Как‑то не задумывались, что между так мало отличающимися в написании величинами – 1000 раз – тысяча раз! – разницы… Величину естественного радиационного фона мы тогда просто не знали – офицеры радиационно‑химической разведки! – и саму радиацию понимали тогда только как «Есть – Нет» – в такой вот детски‑дочернобыльской бело‑черной шкале…

И они теперь, офицеры чернобыльского штаба – похожие… Не такие, конечно, «стерильные» – но…

Это нас, эскимосов, чернобыль научил тоньше разбираться, рельефнее…

Рельефнее – в самом прямом, «выпуклом» смысле.

 

Чернобыльские Гималаи: радиационный рельеф*

 

Когда в первый раз поехал на разведку – ничего не запоминал: едем по маршруту, дозиметрист меряет, я записываю в столбик – 12 миллирентген в час… 25… 44… 1200 миллирентген в час… 150… 29 миллирентген в час… Каша из цифр, новые места…

А потом память натренировалась, местность знакомая уже, и неожиданно оказалось, что после разведки я могу маршрут довольно точно пересказать – где‑сколько.

Привязанные к местности цифры уровней – копились‑копились в мозгу…

…и неожиданно сложились в цельную, панорамную картину радиационной обстановки: РАДИАЦИОННЫЙ РЕЛЬЕФ.

По которому мы, знания наши полируя, каждый день дальше разъезжали…

 

Это была гора. Радиационная ГОРА.

1. Ее вершина, пик – бывший 4‑й энергоблок Чернобыльской АЭС, его зияющий пролом: уровни радиации (а значит, количество, концентрация радиоактивных материалов, их активность) – максимальны.

 

2. От этого пика уходят два отрога:

– один отрог – на запад (в самом своем начале, у АЭС, он идет на юго‑запад) – высокий, длинный и узкий (максимальные уровни вне АЭС – ДЕСЯТКИ РЕНТГЕН в час) – это след первого взрыва;

– второй – на север, на Беларусь – пониже (РЕНТГЕНЫ в час), широкий и размытый (сектор градусов в 90) – следы мощных выбросов из открытого взрывом и раскаленного реактора в первые десять дней после взрыва.

 

3. С увеличением расстояния от АЭС уровни уменьшались, причем (это очень важно!) – в разных направлениях с ОЧЕНЬ разной скоростью (это очевидное следствие сказанного в предыдущем пункте): гора круто, «обрывом» снижалась на юг и особенно на восток (это даже удивляло поначалу: совсем рядом с АЭС – а уровни совсем небольшие, десятки миллирентген в час).

ЭТО ОЧЕНЬ ВАЖНО, ибо:

Понимание чернобыля, чернобыльской радиации и ее воздействия на человека, на людей – невозможно без осознания простого и фундаментального факта:

 

Уровни радиации (и соответственно дозы) в пределах 30‑километровой зоны вокруг взорвавшегося 4‑го реактора Чернобыльской АЭС в 1986 году различались между собой в миллионы (тысячи тысяч!) раз:

от нескольких десятых миллирентген/час на южной границе зоны – до СОТЕН РЕНТГЕН в час в некоторых местах на АЭС.

 

Указанное различие такое же колоссальное, как между всем понятными километром и миллиметром: километр больше миллиметра ровно в 1 000 000 раз [46].

Вот что такое МИЛЛИОН РАЗ.

Миллион – это очень – очень – ОЧЕНЬ МНОГО.

А теперь представьте себе человека, который ориентируется в пространстве, передвигается в нем, строит какие‑то выводы о нем, путая между собой, считая совершенно одинаковыми миллиметр и КИЛОМЕТР, толщину своего ногтя и расстояние, которое он проходит обычным шагом минут за пятнадцать. Куда он таким макаром прирулит? Как он так (дез)ориентироваться будет? Чего будут стоить его выводы о событиях в этом пространстве? При таком (НЕ)понимании места их происхождения…

Ответ на все три вопроса – одно‑единственное слово:

КАТАСТРОФА.

При таком катастрофическом НЕпонимании катастрофа надежно гарантирована. Абсолютно в любом роде деятельности, которая «основана» на таком миллионнократном НЕпонимании. Например, при оценке и ликвидации последствий радиационных ава… Но я, кажется, отвлекся.

 

4. Чем выше уровень – тем резче, обрывистей он уменьшается с расстоянием.

Отсюда приятное и важное следствие: чем выше уровень, тем меньше его площадь.

Уровни самые высокие, опасные даже для кратковременного пребывания, были тогда, летом 1986‑го, только на АЭС и рядом с ней, на нескольких квадратных километрах.

Обратная сторона этой приятной медали: чем ниже уровень, тем более полого он снижается – тем он на большей площади.

Например, невысокий по меркам тогдашней разведки уровень в 1 миллирентген в час охватывал тогда, наверное, тысячи квадратных километров [47].

Сказанное настолько важно, что я даже его переформулирую:

 

Чернобыльское радиационное загрязнение – это РАДИАЦИОННЫЙ ПИК – ОЧЕНЬ ВЫСОКИЙ, ТОНКИЙ, С ПОЧТИ ВЕРТИКАЛЬНЫМИ «СТЕНАМИ» – НАД ОЧЕНЬ ОБШИРНЫМ, ОЧЕНЬ НИЗКИМ И ОЧЕНЬ ПОЛОГИМ ОСНОВАНИЕМ.

 

И еще раз повторю: «смертельно радиационно‑опасный чернобыль» – летом 1986 года, почти сразу после взрыва! – это были считаные квадратные километры у АЭС (от силы – десяток‑другой км2).

Таковы следствия этого крутейшего, резчайшего обрывистого спадания высоких уровней радиации.

 

5. Дезактивация коренным образом меняла радиационный рельеф:

– Когда в самых загрязненных местах верхний слой земли снимали (и увозили в железных контейнерах на могильники), уровень стремительно падал: в теле радиационной горы образовывался провал почти до нулевого уровня [48]. Поэтому на АЭС рядом со взорванным реактором, было много мест чище, чем на территориях более удаленных (например, в Рыжем Лесу), которые, казалось бы, должны быть менее радиационно‑опасными.

– Почти все дороги были отмыты до уровня существенно более низкого, чем местность рядом с ними – обочины, кюветы, лесополосы, местность вокруг. Причем автомобили‑поливалки мыли дороги постоянно, чтоб удалять с дорожного полотна новые радиоактивные вещества, наносимые с пылью из соседних участков недезактивированной местности и с грязью с колес проезжающей по ним техники [49].

Работы по снижению высоких уровней, то есть дезактивация, уменьшение количества радиоактивных веществ, были:

– с одной стороны, совершенно необходимы, чтоб «гора», оседая, не расползалась, не наползала (высокими уровнями) на соседние, более чистые участки и районы, и чтоб люди в эпицентре аварии могли работать безопасней и дольше, заниматься ликвидацией других опасных последствий взрыва реактора;

– я с другой стороны, возможны: площадь высоких уровней была все же такой, что с ее дезактивацией можно было – хоть и с колоссальным напряжением сил и средств – справиться.

 

6. На местности были еще случайные «радиационные возвышенности» – отдельные невысокие горки или маленькие пики.

«Возвышенности» эти могли занимать большие площади, измеряемые квадратными километрами, десятками их. Причем вне пределов 30‑километровой зоны такие «плоскогорья‑возвышенности» от прилегающей «равнины» отличали (максимум!) несколько миллирентген в час (как это было, например, в деревне Ковшиловка), а то так несколько десятых (село Бобер).

А рядом с АЭС могли быть и совсем микроскопические радиационные «пики», буквально «иглы» – мини‑микропятнышки. Например, на пляже Пруда‑охладителя, со стороны АЭС, наш новый дозиметрист опустил зонд над песком… Я уже привычно приготовился записать «100 мР/ч.», мы там всегда столько меряли… А он неожиданно – «400 миллирентген в час»!: наткнулся зондом на фрагментик реакторного топлива или графита, причем совершенно микроскопический, глазом неразличимый (как я в песок ни всматривался, так и не смог разглядеть). Причем хоть это и был кусочек невидимо‑крошечный – но все же слишком тяжелый, чтобы далеко улететь. Поэтому такие «микро‑пики» радиации могли быть только совсем недалеко от АЭС.

 

7. С течением времени уровни уменьшались:

– во‑первых, из‑за распада самих радиоактивных веществ,

– во‑вторых, из‑за их уноса «вглубь» (земли, водоемов) и «вширь» (на соседние участки) водой, ветром, живностью, деятельностью людей.

То есть вся эта радиационная гора естественным образом со временем проседала [50]. В мае, например, гамма‑уровни были в несколько раз выше, чем в середине лета: там, где мой приятель Сэм в Рыжем (тогда еще Желтом) Лесу нашел 50 рентген в час, через три месяца больше 20 Р/ч. не было.

Причем уменьшение уровней со временем подчиняется той же закономерности, что и уменьшение с расстоянием: чем выше уровень – тем быстрее он уменьшается со временем.

Время выполняет «дезактивацию местности» медленнее людей, но зато куда обширнее: на всех загрязненных территориях. Так что сникает этот радиационный Эверест со временем: уменьшается его высота, тает, стягивается к центру основание…

 

…За 20 лет после аварии (с 1986‑го по 2006‑й) площади загрязненных территорий уменьшатся:

– малозагрязненных – в 5 раз в России и в 2 раза в Беларуси;

– среднезагрязненных – в 4 раза в обеих странах;

– сильнозагрязненных – в 26 раз в России, в 10 раз в Беларуси.

Очень сильно загрязненных территорий в России, площадь которых в 1986 году составляла 580 квадратных километров, в 2006 году уже не будет.

По данным Отчета ООН 2002 года [51]

 

Date: 2016-01-20; view: 303; Нарушение авторских прав; Помощь в написании работы --> СЮДА...



mydocx.ru - 2015-2024 year. (0.005 sec.) Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав - Пожаловаться на публикацию