Глава 7. Константин Петров (он же Костик, Костян), заслуживший кличку «Кастет», сидел с закрытыми глазами и думал о личной яхте

Константин Петров (он же Костик, Костян), заслуживший кличку «Кастет», сидел с закрытыми глазами и думал о личной яхте, о вилле где‑нибудь на берегу Женевского озера и о шикарной машине. Он не спал. Он мечтал, и мечты его были вполне осязаемы. Скоро у него будет несколько миллионов долларов, так же, как и у его напарников по преступлениям.

Они знали друг друга давно, с подросткового периода, – выросли в одном дворе, в одной компании, от которой шарахались все жильцы. А им нравилось, когда в крови кипел адреналин, и они – Дима, являющийся негласным лидером, Костик, Данила и Петр – радовались, что нашли друг друга. А душой их компании была Даша, единственная девушка в маленьком мужском коллективе, этакая «пацанка». Лихая пятерка занималась мелким хулиганством, а потом и не очень мелким, за что попала на учет в комнату милиции. Дальше – больше. Некоторые из них за разные правонарушения лишались свободы на разные сроки, а Дима неоднократно. Но теперь они снова были вместе, и дело их уже тянуло на пожизненное заключение. Но игра стоила свеч, друзья решили рискнуть последний раз. Сподвигла их на это дело Дарья, которая всегда слыла «везунчиком» в их компании.

– По‑настоящему большой куш можно сорвать только за границей. Причем практически без всякого риска! – убеждала Даша. – Во всех газетах только и пишут: Австрия, Швейцария и еще ряд стран являются самыми безопасными. Разжирели они там, понимаете? Преступности у них нет, вот они и расслабились. Для швейцарцев преступлением является кража велосипеда, они тогда начинают кричать: «Мэр бездействует! Остановите бандитизм!» У них нет злых собак на привязи, нет сигнализаций, нет пистолетов в кармане. Они почувствовали себя словно в раю! И в такой ситуации очень удобно действовать нам, приезжим пацанам. Я знаю одного чудака, который живет в фактически не охраняемом замке. Он занимается благотворительностью и возомнил себя ангелом. Вот ему‑то и следует укоротить крылья. Один раз возьмем большой куш, обчистим парня как липку и заляжем на дно. Нам его миллионов хватит до конца наших дней, и ради таких денег следует пойти на это дело. Пора завязывать ломать комедию перед одиноко путешествующими богатыми дамочками – нас могут повязать, и мы опять сядем в тюрьму. А жить когда? Давайте уж один раз провернем крупное дело. Я уверена, что у нас все получится.

В общем, Дарья была очень убедительна, и вот они всей своей теплой компанией по уши увязли в предложенной ею авантюре.

Костик, прищурив глаза, чтобы выглядеть злее, посмотрел на своих охраняемых. Жертвы – папаша, мамаша и их дочь‑подросток. Люди абсолютно сторонние, но тоже «утопшие» в этом деле. Костик еще никогда никого не убивал, но, не раздумывая, отвечал на внутренний вопрос: «Можно ли лишить их жизни за большие деньги, чтобы не осталось свидетелей их преступления?» И ответ был исключительно положительным.

Да, он никогда никого не убивал, но пойдет на убийство, не моргнув глазом, – ради себя, ради богатой жизни, о которой все время мечтал. Вот уже много часов сторожил Костик этих бедолаг и культивировал в себе чувство омерзения к ним, чтобы потом не возникло и капли жалости. И сейчас его раздражало в жертвах все – и трясущийся живот главы семейства, и стоны его жены, и мольбы их дочери. Он уже почти возненавидел их и был готов раздавить, словно тараканов. А уж раздавить их Костик мог голыми руками. Недаром кличка у него была «Кастет». В драке на кулаках ему не было равных. Никто не смог заломить его в драке, ни на улице, ни в тюрьме. И вот сейчас трое жалких людишек были единственным препятствием к его «Ломбарджини». Перевес был явно не в их пользу.

Он уже допил бутылку виски и находился в состоянии нервного напряжения.

– Ну что, скоты?! Чувствую я, денег не будет. Не захотел этот хлыщ, ваш принц, раскошелиться ради ваших никчемных жизней.

От такой мысли вся кровь прилила в голову Константина. Одно дело убивать ради больших деньжищ, и совсем другое – чтобы тебя просто не опознали и не осудили.

– Если не принесут деньги, я собственными руками передушу вас как крыс! – завелся Костян.

– Здравствуйте, – отвлек его внимание звонкий женский голос.

Костик вздрогнул и повернул голову. Удивлению его не было предела: в нескольких шагах от него стояла высокая худая девушка в ярко‑красных шортах‑комбинезоне с карманом на нагрудничке, словно у кенгуру. Довершали образ растянутая зеленая футболка, перепачканные грязью и покрытые ссадинами длинные руки и ноги и перепутанные светлые волосы, стоящие у нее на голове снопом. Ее худое лицо приветливо улыбалось, а глаза светились лучистым огнем.

Костик поморгал глазами, выдохнув:

– Белая горячка…

– Здравствуйте, это я, – еще раз поздоровалась Яна, приближаясь к нему.

– Кто?

– Вы же уже сказали – белая горячка.

– Ну‑ка, стоять на месте! Не шевелись!

Почти обезумевший Костик вскочил и кинулся на Яну. Первый его удар был очень сильным и быстрым, и при всем желании девушка не смогла увернуться бы от такого – удара. Она и не увернулась, удар пришелся точно ей в солнечное сплетение. Только Яна не сломалась надвое, хотя должна была бы, но даже не согнулась. Она просто отлетела по инерции на несколько метров назад. Но хруст все‑таки раздался, а затем дикий рев и стук. Это сломалась рука Костика, и парень‑здоровяк, издав нечеловеческий крик, с громким стуком грохнулся на пол.

Яна задумчиво потерла область пупка и достала из нагрудного кармана здоровенные, ржавые щипцы. С минуту она внимательно смотрела на них, словно проверяя, не повредился ли инструмент. Потом со спокойной совестью и методичностью маньяка пару раз огрела корчащегося в муках Костю по голове щипцами, а когда он затих, приветливо улыбнулась троим затаившим дыхание пленникам:

– Привет!

– К‑к‑кто в‑вы? Вы с ними? – спросил первым пришедший в себя отец семейства.

– Ага! А тюкнула я его из‑за того, что он изменил мне… Что за ерунду вы несете? Конечно, я не с ними!

– А кто же вы? – не верил своим ушам мужчина с сильно затекшим от побоев лицом.

– Я тут по делу. Чисто случайно, но, видимо, пригожусь еще. А вы, если не ошибаюсь, Яцек Лисовский?

– Да… Откуда вы знаете?

– Вы должны были встретить меня на вокзале. Я – Яна Цветкова, – представилась яркая девушка.

– Неужели? Ой, конечно, я очень рад! Вы – невеста Карла Штольберга?

– Невеста… Пожалуй, сильно сказано, – смутилась Яна. – Но я его подруга.

– Как же я рад! Карл хороший человек. Замечательный! Я по гроб жизни обязан ему! Я так рад с вами познакомиться! – Яцек дернулся, от чего цепь загремела, и Яна вспомнила, что еще не все так хорошо.

– Я тоже рада, но нам надо поскорее отсюда смываться.

– Смываться? – переспросил удивленно Яцек.

– Линять! – пояснила Яна, обшаривая карманы неподвижного бандита в поисках ключей или хотя бы отмычек.

– Линять? – еще больше удивился мужчина.

– Бежать отсюда надо! Спасать свои шкуры! – более подробно объяснила Яна и тут же возликовала, вытаскивая из кармана Кастета ключи и пробуя их на оковах Яцека.

Ключ подошел, и вскоре грузный мужчина оказался освобожденным. И тут же кинулся к доселе молчащим женщинам с воплем:

– Девочки мои, сейчас я вас раскую!

Руки его дрожали, но Яна решила, что он сам должен снять оковы со своей семьи.

– Это моя жена Магда и дочка Вероничка, – представил Яцек. – Я очень надеялся на спасение, но и предположить не мог, что спасать нас придет сама Яна Цветкова…

– Возьмите автомат этого урода… то есть вашего охраняющего, а то опять меня не поймете… – перебила его Яна. – Ну, я пошла.

– Куда? – оглянулся на нее Яцек.

– Мне надо спасти еще одного человека.

– Лучше вызвать полицию… – предложил Яцек.

– Ни в коем случае! То, что вы до сих пор живы, говорит лишь о том, что полиция в это дело пока замешана не была, – ответила Яна и объяснила Яцеку, где находится подземный лаз, по которому она сама попала сюда.

– Выйдите на поверхность и подождите каких‑нибудь новостей, – продолжала командовать Цветкова.

– Я могу вам помочь? – вызвался Яцек.

– Нет. Идите! А я пойду осуществлять свой замысел.

– Ну, дай вам бог! И не дай бог, если случится что‑нибудь непоправимое!

– Бандитов минимум трое, а то и четверо. И еще с ними женщина, – подала голос дочка Яцека Вероничка.

– Я знаю, – поблагодарила ее Яна.

– И у них у всех оружие, – воспряла духом Вероничка.

– И это знаю. Не волнуйтесь за меня, убегайте! Да, если встретите на поверхности старушку с перепуганным лицом, то скажите ей, чтобы уносила руки и ноги подобру‑поздорову.

– Карл мне не простит, что я вас оставил, – замялся Яцек, почувствовавший себя законченным трусом.

– Спасайте свою семью! – надавила на него Яна и чуть ли не пинками выставила всю семью Лисовских из подземелья, придав им нужное направление и ускорение.

Петр был самым образованным в их преступной группировке. И как человек много знающий и хорошо осведомленный, он уже подумывал о путях отступления, так как все яснее понимал: он не хочет участвовать в деле, в котором намечается четыре трупа, а деньгами пока и не пахнет. Петр поглядывал на часы и в окно, прикидывая, сможет ли он незаметно удалиться по‑английски. Именно за этими размышлениями его и застала Даша, вбежавшая в его пункт наблюдения взъерошенная и взбудораженная.

– Что ты сидишь?!

– Что? – не понял ее Петр. – А что я должен делать?

– К замку идет какой‑то парень с большой сумкой! Курьер! Несет деньги! Точно говорю! Где Дима?

– Что значит – где? Известно где! Выламывает ногти хозяину замка! – ответил Петр, давно для себя решивший не участвовать ни в каких членовредительствах, за что и получил прозвище «Трус».

– Нашел время! – всплеснула руками Даша. – Вдруг Эрик нам еще понадобится? Иди, скажи ему, чтобы прекратил и привел его в чувство! А потом беги к тому парню, возьми деньги!

– Хитрая какая… А потом у полиции будет только мой фоторобот? Иди сама!

– Ты не видишь, в каком я состоянии? Я очень сильно нервничаю и тут же спалюсь. Лучше, когда в таких делах участвуют мужчины, – парировала Дарья.

– Я не хочу!

– Да мужик ты, в конце концов, или нет?! – взорвалась Даша. – Тебя и так с «мокрухи» сняли, иди хоть деньги забери!

– Хорошо, – сдался Петя, сожалея, что они перестали проворачивать дела с более легкой добычей денег. По крайней мере, была синица в руках, а вот насчет нынешнего журавля все совершенно неизвестно.

Яна именно в тот день поняла, что она прожила всю жизнь зря. То есть занималась все время не своим делом. Она, оказывается, прирожденный спринтер, а к тому же неплохая актриса и психолог. Так что зубы она лечит совсем напрасно, могла бы посвятить себя более нужному для общества делу. За какие‑то минуты она вместе с семьей Лисовских вылезла из подвала тем же путем, каким и попала в чертов замок, и буквально скатила освобожденных заложников с горы.

– Прямо не идите, попадете в хоспис. А справа от него – кладбище, – снабдила она перепуганную семейку ценной информацией. – Так что идите налево.

– А там что? – спросил перепуганный Яцек.

– Город! – ответила Яна, прекрасно отдавая себе отчет, что мужчине в том виде, в каком он сейчас находился, дорога была скорее именно на кладбище.

– Ага! – сглотнул Яцек.

– Да что я вам объясняю? – возмутилась Яна. – Вы же местные жители! Вот и дуйте домой! Медицинской помощью можете воспользоваться, а вот в полицию пока ничего не сообщайте. Мне требуются еще часа два, а потом делайте что хотите…

– Зачем? Они же обнаружат, что нас нет, и сбегут, – удивился Яцек.

– А вы не забыли, что в замке остался еще один человек, который заслуживает того, чтобы жить? – язвительно спросила Яна.

– Эрик?

– Именно!

– Неужели вы собираетесь вернуться в замок и столкнуться лицом к лицу с разъяренной шайкой бандитов? – изумился Яцек. И тут же подумал о более важных вещах: – Да меня Штольберг убьет!

– А вы ему много не говорите, знаете, как у нас в России говорят? «Меньше знаешь, крепче спишь!»

– Ага, легко сказать. А если вас убьют? – побледнел Яцек.

– Конечно, убьют! – с охотой подхватила его жена. – Одна девушка против пятерых головорезов!

– Типун вам на язык! – недовольно буркнула Яна. – Меня не так‑то просто убить!

– Это точно! – зацепился за эту мысль Яцек, чтобы самому не пришлось возвращаться в замок с пыточным подвальчиком. – Я видел, как этот подонок ударил вас в живот своим фирменным ударом. У меня с такого удара все кишки переворачивались, а вам – ничего.

– Ну, чудо несколько преувеличено, – смутилась Яна. – Просто он попал в железный инструмент, припрятанный у меня на груди, а то мне тоже бы пришел конец. Но синяк все равно останется.

– Так, может, не надо? – спросил Яцек.

– Надо, Яцек, надо, – вздохнула Яна.

Они вместе припустили вперед, стараясь прятаться в тени виноградников. Яна прекрасно отдавала себе отчет, что со стороны их группа напоминает участников географической экспедиции, попавших под натиск комаров, слепней, муравьев, ос, змей, ежиков, причем все эти хищники напали во время грозы, урагана, тайфуна и торнадо. Природная стихия потрепала беглецов и оставила следы на их лицах и одеждах.

«Если нас заметят из замка, Эрику конец!» – думала Яна, пытаясь прогнать жуткую мысль из головы, но она назойливой мухой возвращалась обратно.

– Долго нам таиться дома? – спросил Яцек у Яны, словно она была главнокомандующей.

– Я сообщу. А если что, узнаете о нашей кончине в новостях. Тогда и расскажите в полиции все, как было. – Девушка попыталась пригладить торчащие во все стороны волосы. – Но мне нужно кое‑что приобрести.

– Что?

– Новую одежду, грим и… – Яна задумалась.

– Пистолет? – встрепенулся Яцек.

– Оружие у меня есть, отняла у вашего мучителя. Нет, мне просто необходима большая сумка, набитая, например, бумагой.

– Я смогу ее организовать, – кивнул Яцек.

– Но как можно скорее! – предупредила Яна.

– Часа три?

– Полчаса максимум! – безапелляционно заявила госпожа Цветкова.

– Но…

– Никаких «но». Вас спасли, и вы помогите спасти жизнь человека!

Яцек согласился. Был вынужден согласиться, хотя вовсе и не был уверен, что какая‑то сумасшедшая девица сможет спасти Эрика.

– Я могу позвонить Карлу? – робко поинтересовался Лисовский и тут же нарвался на бурную реакцию.

– Вы что, с ума сошли? Ни в коем разе! Хотя… Можете ему сообщить, что встретили меня и все у нас хорошо, – вовремя опомнилась Яна.

– Русская мафия, – вздохнула жена Яцека.

– Загадочная русская душа, – вторила ей его дочь.

– Я очень рада, что столько всего ассоциируется с русским. Это прибавляет нам значимости, – ухмыльнулась Яна.

– Но много и негативного, – возразила Магда.

Яна удивленно подняла бровь. «Вот ведь стерва! Именно я – так сказать, русская женщина – вытащила их из страшного подземелья, в прямом смысле сняла с цепей, а она мне сейчас говорит что‑то негативное про русских! Вот дает!»

– Давайте мы не будем сейчас ссориться! – вовремя встрял Яцек.

– А ты мне рот не затыкай! – все больше приходила в себя его жена. – Для меня Карл Штольберг – идеал и эталон в одном флаконе. Он – аристократ до мозга костей, умница! Порядочен, честен и обладает чувством юмора! Он красив, наконец‑таки, словно античный бог! – Брызгая слюной, Магда говорила с таким чувством, словно ее муж, в отличие от Карла, всеми перечисленными качествами не обладает.

– Магда, успокойся! – Яцек даже покраснел, но до спокойствия было далеко.

– А еще он уважает своих родителей, чтит традиции и умеет зарабатывать деньги! Помнишь, кто нам помог, когда мы оказались в очень бедственном положении? Именно Карл! Вернее, только Карл! Где тогда были все твои друзья? Что‑то никому до нас не было дела, когда нам было плохо! А Карл он… он… он не может пройти мимо человеческого горя!

Яна смотрела на Магду и не понимала, с чего вдруг ее так распирает. Лицо ее покраснело, щеки тряслись, руки дрожали. Сама она была невысокого роста, слегка полноватая, со светлыми волнистыми волосами и довольно приятным лицом женщины лет сорока. Конечно, внешний вид у нее после заточения был ужасным, и, по всей видимости, у жены Яцека просто случился нервный срыв. Голос ее перешел на ультразвук, глаза закатились кверху. Яцек кинулся к супруге, сгреб в охапку, прижал к себе и принялся покрывать поцелуями ее лицо.

– Успокойся, дорогая! Все будет хорошо! Никто же и не спорит, не говорит, что Карл Штольберг плохой. Все знают, какой он замечательный человек, и нам повезло, что у нас такой друг.

– Вот именно, друг! – рыдала на его плече Магда. – И я была в шоке, когда узнала, что он нашел неизвестно кого из России и не хочет и слышать о других женщинах!

– Что значит «неизвестно кого»? – Яна, даже принявшая во внимание нервное состояние дамы, обиделась.

– Да какая‑то авантюристка! Расхлябанная, громкая, яркая… как… как…

– Магда, замолчи! – взревел Яцек. – Мы потом будем краснеть перед Карлом.

– Хватит говорить о Карле! Вообще‑то я здесь присутствую, и меня только что назвали чуть ли не проституткой! – отозвалась Яна.

Вообще‑то сложившаяся ситуация ей очень не нравилась. Она, казалось, присутствовала при семейной, почти интимной ссоре. Неприятно было наблюдать за женщиной, находящейся в таком состоянии.

– Она не хотела вас обидеть, просто мы все сильно перенервничали… – принялся оправдываться Лисовский, и Яна решила не усугублять ситуацию:

– Ладно… Просто напомню: не надо судить о людях по первому впечатлению.

А про себя подумала:

«Однако в неплохую семейку меня определил Карл. Из всех только Яцек ко мне нормально относится. Его жена просто ненавидит, а дочь…»

Яна перевела взгляд на третью спасенную жертву. Девушка была совсем юна и довольно привлекательна, несмотря на весьма непрезентабельный вид и сильно перепуганное личико. Еще бросилось в глаза, что Вероника абсолютно не участвует в конфликте родителей. Пока ее мама билась в истерике, девушка стояла совершенно спокойная и абстрагированная от действительности.

«Ну что ж, каждый сходит с ума по‑своему», – поняла Цветкова.

И вот Яна в спортивном костюме, в кроссовках, много больше ее размера, и бейсболке, под которую она убрала свои длинные волосы, снова появилась перед «заговоренным» замком. На плече у нее болталась большая сумка. Ног под собой она не чувствовала – ведь за такой короткий промежуток времени два раза совершила восхождение к замку! Она нервничала, но старалась держаться крепко и не показывать своего волнения, нажимая на кнопку звонка у двери замка.

Через некоторое время к ней вышел высокий мужчина с крупными чертами лица и слегка хромающий.

– Я к господину Эрику, – заговорила Яна на английском языке, не боясь, что ее разоблачат, так как теперь знала, что бандиты русские и не поймут, что у нее тоже присутствует акцент.

– А вы кто? – поинтересовался мужчина.

– Передайте ему, что я – курьер из банка.

– Эрик ждал вас. Я могу взять у вас то, что вы принесли, и передать ему.

– Нет, у меня строгие указания: передать сумку ему лично, причем без постороннего присутствия, чтобы на Эрика никто не оказывал давления. – Яна говорила четко и уверенно. – Руководству банка его просьба показалась очень странной, и я обязана лично спросить у господина Рейнхольда, все ли с ним в порядке.

– Вы пришли одна?

– Абсолютно! Как он и просил, – кивнула Яна.

– Хорошо. Но вам придется немного подождать, – сказал бандит, нахмурив лоб.

– Я могу ждать двадцать минут, а после этого позвоню в банк и сообщу, что не видела господина Рейнхольда, а следовательно, не знаю, в порядке ли он. Тогда уже будут действовать другие службы, – сообщила Яна и почесала себе лоб.

Ее не покидало чувство, что ей в голову нацелена «оптика», но у Яны не было зеркальца, чтобы найти красную точку от лазерного прицела у себя на лбу.

Мужчина удалился, а девушка для успокоения принялась осматривать окрестности. В голове у нее не было никаких мыслей. Мозг словно отключился, сильно устав. Вот каменистая дорога петляет по склону, заросшему девственным, густым лесом… Одна часть склона полностью покрыта виноградниками, которые стояли стройными рядами, словно охранники (только они не имели даже колючек)…

«Лучше бы Эрик окружил свой замок боярышником и шиповником, а все тропинки, ведущие к дому, засеял бы крапивой», – как‑то безразлично подумала Яна.

Наконец в дверях замка появился Эрик в сопровождении все того же мужика. Яна сглотнула, вдохнула воздух и сосчитала мысленно до десяти, чтобы не расплакаться и не закричать. Эрик выглядел так, словно уже умершему человеку вкололи коктейль из сердечных препаратов и вообще всего, повышающего жизненный тонус. На плечи ему была накинута темная куртка, которая еще больше оттеняла бледность его лица. Что характерно, бандит обратился к Эрику на русском языке, уверенный, что курьер из швейцарского банка этого языка не знает.

– Смотри у меня! Бери у курьера все, что она принесла, и говори, что все в порядке. Помни, та семья все еще у нас. Одно лишнее телодвижение – и Дима расчленит их на мелкие кусочки!

«Или блефует, или бандиты еще не знают о нашем побеге. Что ж, мне везет», – подумала Яна, опуская голову.

С помощью грима она до неузнаваемости изменила свою внешность. Что‑что, а это госпожа Цветкова делать умела. Все свое детство она провела за кулисами у своей мамы, ведущей актрисы театра юного зрителя. В гримерках Яна спала, ела и делала уроки. На ее глазах пожилые, уставшие люди, обремененные своими заботами, превращались в румяных эльфов, молодых русалок и лесных гномов – гример театра Зинаида Иосифовна творила с лицами и фигурами актеров просто чудеса. Она всегда говорила, что даже из страшного пня с помощью подручных средств и художественного вкуса можно сделать красавца принца.

– Надеюсь, Зинаида, ты не меня имеешь в виду? – хохотал во весь голос ведущий актер Наум Петрович, играющий всех принцев, рыцарей и пионеров, помогающих старушкам.

У него было очень породистое лицо, красивейший, хорошо поставленный бархатный голос, пробирающий женщин до мурашек. К тому же он был высок и статен. Образ жизни Наум Петрович вел соответствующий: пять жен, пять разводов, бесчисленная череда подружек. В его постели перебывали актрисы, пожарные инспектора в юбках, проверяющие театр, врачи, соседки по квартире и по даче, поклонницы, помощница режиссера театра… Ходили слухи, что по большой пьяни Наум Петрович не побрезговал и бабой Нюрой – старейшей вахтершей театра, но сам он в том не признавался. Правда, после одной корпоративной вечеринки все заметили разительные перемены, произошедшие с вахтершей: та вдруг стала красить губы, носить цветные, яркие косынки и улыбаться ведущему актеру вставными зубами. Наум Петрович затих на некоторое время, его пару раз даже видели в церкви. Над ним долго потом подтрунивали в театре, пророча долгий сексуальный роман с Нюрой.

И вот Зинаида Иосифовна беззлобно, но жестко отвечала ему:

– Да если бы не мое искусство, все зрители давно бы уже увидели, что их принц поправился на двадцать килограммов, заметили бы и второй подбородок, и мешки под глазами, и брюшко.

– Ну, не все уж так плохо! – засмеялся Наум Петрович. – Хотя руки у тебя действительно золотые.

Зинаида промолчала, и всем стало понятно, что когда‑то и она пала жертвой дамского угодника.

Актеры очень любили и ценили ее, Зина по значимости шла вторым номером после режиссера театра. Хотя, если хорошо подумать, для многих Зинаида могла быть только первым номером. Ведь от того, как актеры выглядели, зависело, какую роль они могли получить в новом спектакле. Яне и по сей день было непонятно, как она умудрялась творить такие чудеса. Беременные актрисы до родов порхали в костюмах бабочек и фрейлин, и режиссер их интересного положения не замечал.

Спросите, почему из этого надо было делать тайну? А дело в том, что по контракту, заключавшемуся при приеме на работу, молодая артистка минимум пять лет не должна была выходить замуж, рожать детей и портить фигуру. Но проходило время, режиссер привыкал к актрисе, возникали, как обычно бывает в театре, семейственные отношения, очень похожие на родственные. Режиссер смягчался и разрешал актрисе завести ребенка:

– А то потом уж старая будешь да меня обвинишь во всех смертных грехах.

Актриса загадочно улыбалась в ответ и подмигивала Зинаиде Иосифовне. Только та и знала, что первый ребенок женщины в этом году собирался идти в третий класс, а второй отпрыск готовился стать первоклассником. Зинаида скрывала возраст своим актерам так, что переводила их из разряда пенсионеров в разряд пионеров. На полном серьезе!

И еще одно. Актеры – люди пьющие, а спектакли для детей часто шли с утра. И тут тоже равной Зинаиде не было. Никто не мог разглядеть ни красных глаз, ни мешков под ними, ни прочих одутловатостей на лице, а уж цвету лица могли позавидовать даже молодые. Зинаида незаметно расставляла костюмы актеров в талии и любых других местах, внося какие‑то дополнительные детали, и никто не замечал перемен в костюме.

Именно с ней, гримером от бога, Яна и провела все свое детство. Ведущий актер театра юного зрителя всегда ей тоже подмигивал и гоготал:

– Подрастай, Янка! Я на тебе женюсь!

– Молчи уж ты, черт старый! – одергивала его гример и грозила кулаком. А девочке она говорила: – Тебе, Яна, все пути на актрису идти учиться. Талант от матери, стать от отца!

Но Яна только морщила носик:

– Никогда! Мне запаха закулисья хватит на всю оставшуюся жизнь!

– Зря, у тебя бы получилось… – вздыхала Зинаида Иосифовна.

Так вот, актрисой Яна не стала, но полученные в детстве навыки иногда по жизни ей очень пригождались. Мало того, сейчас Цветкова была уверена: она настолько хорошо владеет искусством грима, что можно не волноваться – люди, которые ехали с ней в поезде, а потом усыпили и выбросили на свалку, не узнают ее. Что, собственно, и произошло. Яну никто не узнавал. И это уже начинало девушку злить, так как не узнавал ее и Эрик. Вот уж чего Яне совсем не надо было.

Полутруп Эрик приблизился к ней и спросил:

– Что вам нужно?

Выглядел он, как вампир, которому уже много времени не дают есть.

– Как что мне нужно? – громко ответила Яна и выразительно посмотрела на сопровождающего Эрика. – Я принесла деньги. Вы сами просили! И сумма, хочу отметить, не малая, так что я хочу знать, что здесь происходит.

– У нас все хорошо, вот документ, удостоверяющий мою личность, – слабо произнес Эрик, вынимая из кармана какой‑то документ, почему‑то левой рукой.

Яна покосилась на сопровождающего Эрика – тот находится на безопасном расстоянии – и прошептала:

– Очнись, это же я! Почему нет удивления в глазах? Ты же не заказывал деньги из банка, а курьер пришел. Неужели не странно?

Яна посмотрела ему в лицо и поняла, что, возможно, перегнула палку. Глаза Эрика наполнились таким ужасом, что ей показалось: сейчас он закричит «Чур меня! Чур!» и убежит.

– Только спокойно! – предупредила она его.

– Ты?! О, ужас! Что ты здесь делаешь?!

– Спасаю тебе жизнь, – самодовольно заявила Яна.

Эрик аккуратно, почти не дыша, чтобы не причинить себе дополнительную боль, вытянул вперед окровавленную правую руку со словами:

– Все в игры играешь? Они не шутят! Мне только что вырвали ногти на двух пальцах. Хочешь на мое место? Нас уже не спасти. Я сейчас возьму эту сумку, а ты уноси ноги!

Яна сглотнула, с ужасом глядя на изуродованную руку Эрика, замотанную какой‑то тряпкой, с которой уже капала на землю кровь. Но продолжила как ни в чем не бывало:

– Вот смотрю я на тебя, Эрик, и думаю: дурак ты полный! Напугать меня хотел? У тебя получилось! Мало того, скажу, что если бы я не имела за плечами высшее медицинское образование, я бы уже валялась здесь без памяти или улепетывала отсюда со всех ног.

– Чего ты добиваешься? Погибнуть вместе с нами? Заложников, может быть, уже убили… Я хочу хотя бы тебе спасти жизнь!

– Заложников я вывела из замка, – сообщила Яна.

– Что?!

– Что слышал. Они в безопасности. Ты же сказал: угроза их жизни – единственное, что сдерживает твой пыл. Ну, действуй теперь! Только учти: не умею стрелять.

– А зачем тебе стрелять?

– А как же мы будем противостоять вооруженной банде? Только с помощью оружия!

– Какого оружия? – тупо спросил Эрик.

Яна не удержалась и толкнула ногой.

– Ты серьезно думаешь, что я принесла тебе миллионы? В сумке среди бумажек пистолет, отобранный у того бандита, который сторожил заложников. Мы приковали его на их место и завязали ему рот. Очнулся он или не очнулся после моего фирменного удара, не знаю, но времени у нас мало. Нам и так повезло, что пока еще все спокойно. Только вот твоя рука… Этого я не могла предугадать.

– Давай сумку, я – левша, – глухо ответил Эрик, – а сама, ради бога, уходи.

Яна, прожигая его взглядом своих синих глаз, отдала сумку и, быстро развернувшись, пошла вниз по склону – до первого же поворота. А затем припустила со скоростью горной лани по кустам и каменистому склону горы. Она неслась прямо к своему, уже проторенному входу в замок, чтобы еще раз оказаться там, где, в принципе, делать ей было нечего. Она кубарем вкатилась в яму, в которую недавно провалилась, и, скользя ногами по уже обвалившейся земле и камням, побежала вглубь. Ей мерещилось, что она уже слышит выстрелы и крики, и это подгоняло ее вперед. Она смело простучала каблуками по подвалу, решив проверить, как себя чувствует бандит, обезвреженный ею ранее, и натолкнулась на Дашу, которая бренчала ключами и говорила прикованному к стене подельнику:

– Сейчас я тебя освобожу… Что же такое происходит? Подстава! А я‑то обрадовалась, что все выгорело и принесли деньги…

– Ну, здравствуй, подруга! Как твоя жизнь? От несчастной любви утешилась? – спросила ее Яна нагло и громко.

Дарья только моргала густо накрашенными ресницами, не в силах ничего произнести.

– Может, помочь чем? Спасти от кого? Знаешь, здесь в замке полно плохих парней, – продолжала глумиться Яна, чувствуя, как у нее от злости закипает кровь, удушающей волной поднимаются гнев и огромное желание поквитаться с лживой мошенницей – перед глазами были изуродованные пальцы Эрика и семья Лисовских, доведенная до собачьего состояния.

– Жива! – охнула, наконец‑то очнувшись, Дарья.

– И полна сил! – заверила ее Яна, впервые не воспользовавшаяся до конца фактором внезапности, так как хотела вволю насладиться всей гаммой чувств, промелькнувших в глазах бывшей попутчицы. Эта девица была виновна в том, что ее, Яну Карловну Цветкову, скинули в мусор, оболгали и обвинили во всех смертных грехах, в том, что ей пришлось оказаться в «ночлежке», побывать в тюрьме и спать вместе с псом на коврике, в том, что из‑за нее пострадали другие люди.

За своей спиной Яна услышала звяканье цепей и сдавленные стоны. Это приходил в себя Константин, а может быть, тревожился, что его до сих пор не освободили и на горизонте опять появилась белобрысая дылда. Ему вообще‑то было стыдно, что его победила женщина, причем особо не напрягаясь, и он так подвел своих товарищей.

– Живучая тварь! – скривился рот у Даши. – Надо было получше проверить, дышишь ты или нет.

– Надо было.

– Но ситуацию не поздно исправить, – сверкнула глазами, словно кошка в полумраке, Даша.

– Я жду с нетерпением! – отозвалась Яна, которая, правда, не смогла скрыть легкого подрагивания плеч от резкого хлопка, раздавшегося где‑то наверху.

– Это пришили Эрика. Хотя, помнится, он твоим дружком не был, – хмыкнула Даша. – Или уже успела познакомиться, ты, честная невеста князя?

– Завидуешь? – улыбнулась Яна. – А может, там все произошло с точностью до наоборот – Эрик убил одного из твоих сообщников? Ведь вместо вожделенных вами денежек я передала ему пистолет вон того прикованного олуха. Что, не нравится такой вариант?

Этого Даша уже не могла вынести, и чисто по‑женски, выставив вперед ногти (правильнее сказать – когти), девица бросилась на Яну, явно имея намерение выцарапать противнице глаза и повыдергивать все волосы. Именно от нее Яна не ожидала такой бабьей манеры, почему‑то думала, что Даша, занимающаяся криминальным делами, умеет драться, используя какие‑то хитрые приемы. Наша‑то героиня точно так драться не умела, да и вообще не помнила, когда дралась в последний раз. Но огромное желание отомстить обманщице и не менее огромная злость на нее придали ей невероятную силу.

Женщины сцепились, как две разъяренные тигрицы, а Костик наконец‑то выплюнул кляп и закричал:

– Кастет! Кастет!

– Дурак, я знаю, что ты там! Сейчас прикончу эту гадину и освобожу тебя! – крикнула ему Дарья, в данный момент занимавшая верхнюю позицию по отношению к Яне. На секунду она повернула голову – и потеряла бдительность. Для Яны этого оказалось достаточно: она резким ударом правой руки прямо в лицо противницы мгновенно свалила ее с ног.

– Дура! Он хотел сказать, что кастетик‑то я у него тоже отобрала. Вот как плохо иметь кличку по орудию преступления! – самодовольно заявила Яна, сдувая волосы с разгоряченного лица.

Мощный металлический кастет еле держался на ее худых пальцах. Именно им она и влупила что есть силы, так что послышался треск хрупких девичьих костей. Даша валялась на полу в полубессознательном состоянии, все лицо ее было залито кровью, а рядом, на каменном полу, лежали – трогательно так! – два ровных белых зуба. Яна не смогла сразу определить, каких именно и с какой челюсти, но в данный момент она ведь не вела прием в своей стоматологической клинике. Тем не менее госпожа Цветкова удрученно подумала: «Что‑то я в последнее время лютую – то ведром мусорным человека стукну, то горшком ночным, то ржавыми железными щипцами, то кастетом… Так, гляди, и во вкус войду…»

Однако сейчас было не до сантиментов, и Яна спокойно обшарила карманы поверженной противницы и добыла пистолет с ножом. Жалко ей Дашу не было. Жаль ей было даже не себя, а Эрика и людей, пострадавших от рук этой шайки. Она схватила Дашу за худое запястье и поволокла в отсек, поближе к ее дружку.

– Привет! Спасибо за напоминание – твой кастет пригодился.

– Ах ты, сука! – только и смог произнести Костик, с ужасом глядя на отключившуюся Дарью.

– Да, я такая! – хмыкнула Яна. – Сами напросились! Я своих в беде не бросаю! Кстати, личико твоей подружке я изрядно подпортила – и зубы выбила, и нос сломала. Даже если ей и соберут его по частям, вряд ли оно будет таким же миленьким, как раньше. А следовательно, и втираться в доверие к таким дурам, как я, она с прежней легкостью уже не сможет. Вряд ли в тюрьме будут заниматься пластическими операциями такой сложности.

– Да кто ты такая? – взревел Кастет.

– Та, которую вы зря тронули, – ответила Яна и, пристегнув Дарью к свободному наручнику кандалов, покинула пленников.

Она решила найти выход из подвала наверх и вскоре обнаружила его в виде крутой и очень узкой лестницы, постройки явно стародавних времен. Через незапертую дверь арочной формы она попала в коридор, ведущий в две стороны и хорошо освещенный, в отличие от подвала. Пули тут не свистели и бездыханные человеческие тела не лежали, но кое‑какой шум все же доносился – откуда‑то справа. На шум Яна и пошла, стараясь держаться стены, словно она была хамелеоном и в любой момент могла слиться с ней цветом. И наконец здоровые мысли вернулись к ней в голову: «А вот сейчас нам все‑таки не помешали бы полицейские. Может быть, стоило их вызвать?»

Но метаться в поисках телефона было уже поздно. Яна услышала русскую нецензурную брань, то есть, что называется, мат‑перемат, и звуки глухих ударов по полу и стенам. Она заглянула за угол и молниеносно оценила ситуацию: посередине довольно большого зала дрались трое мужчин. Один из них Эрик, но заметить его было труднее всего, так быстро он перемещался. Движения Эрика были просто молниеносные, Яна не успевала отсчитывать удары, которыми он одаривал своих противников. Надо отметить, что они все уже были без оружия. Эрик навязал им ближний бой, в котором явно преуспевал.

«Их трое! Их оставалось еще трое!» – подумала Яна, но тут же успокоилась: третий бандит валялся неподалеку и не собирался продолжать борьбу, так как у него была прострелена нога, и, похоже, ничто другое, кроме собственной конечности, его уже не волновало. Яна вышла из своего укрытия, но чем помочь Эрику, совершенно не знала. Он мелькал между двумя парнями, нанося удары и отклоняясь от ответных. Хоть у Яны кулаки и чесались, но она понимала, что только помешает ему. Однако на всякий случай она крикнула:

– Сдавайтесь, вы окружены!

И напугала своим воплем почему‑то именно Эрика, который все же увернулся от занесенного кулака и со страшным треском столкнул двух бандитов лбами, так что у них искры из глаз посыпались. Затем вырубил их ударами ног и левой руки и наконец‑то поднял на Яну темные красивые глаза:

– Ты все‑таки не ушла?

– У меня здесь были личные счеты! Я победила ту, которая втянула меня в эту грязную историю!

– Поздравляю!

Эрик дышал тяжело, и его мотало из стороны в сторону. Но это было не результатом драки, а, скорее всего, следствием пыток и голода в последние дни.

– Помоги мне связать их, – попросил он.

– С удовольствием, – откликнулась Яна. – А ты здорово дерешься!

– Тренировался долгими зимними вечерами в замке, – откликнулся Эрик.

– Лучше бы завел подружку, – усмехнулась Яна, и, как ни странно, они оба рассмеялись.

– Сволочи… – прошипел парень, раненный Эриком до драки.

Двое победителей повернули головы к нему – и растерялись. На полу виден широкий, кровавый след, а сам раненый, оказывается, незаметно для всех подполз к оброненному оружию и сейчас направлял его в сторону ликующей парочки.

– Ну все, пристрелю вас, как свиней на бойне, вам не уйти отсюда живыми, – прокомментировал он.

Бандит был зол и слаб, но ствол пистолета в его руке не дрожал. Яна понимала, что он не промахнется, и поверила, что сейчас расстанется с жизнью. Так нелепо и глупо. «Жаль…» – мелькнуло у нее в голове.

Эрик прикрыл Яну своим телом, так как девушка не успела бы никуда спрятаться. Она так и стояла, уткнувшись носом ему в шею.

– Хоть бы нас накрыла одна пуля, – прошептала Яна.

Эрик не успел ей ответить, только плечо его слегка дрогнуло, а бандит прицелился. И именно в тот момент из‑за колонны выскочила маленькая, сухонькая старушка с огромной палкой в руке и принялась дубасить ею бандита, словно отбивную, приговаривая:

– Нехорошо так делать! Нет, вы извините меня, конечно, но я не могу просто пройти мимо! Так нельзя! Плохой мальчик!

Раздалось несколько выстрелов в никуда, Эрик крикнул Яне: «Пригнись!» – и в подкате настиг стрелявшего.

– Все!

– Это точно последний! – воскликнула Яна и кинулась к старушке: – Кася! Ну вы даете! Вы же нас спасли! Да бросьте вы свою биту, в конце концов! Вы словно маньяк из фильма ужасов!

– Очень смешно! – поджала губы Кассандра. – Я, между прочим, испугалась. Бью его, а он стреляет, вот я и вошла в раж. Что, если бы он меня подстрелил? А в принципе, я очень на тебя обижена, Яна! Сорвала меня с моего насиженного места, и что? Сбежала, бросив у стен замка, и сгинула с концом!

– Дорогая моя Кася! – обняла ее за плечи Яна. – Во‑первых, я провалилась, а не сбежала, во‑вторых, попав в замок, поняла, что здесь еще страшнее и опаснее, чем снаружи. Я не могла сразу вернуться к вам, Кася!

– А потом? – надулась старушка.

– Потом радовалась, что вас здесь нет. Я думала, вы вернулись назад, – сказала Яна.

– Как же! К этим убийцам? – возмущенно воскликнула Кассандра. – Нет, я искала, как сюда попасть. А войдя внутрь, притаилась, сама не знаю почему. Наверное, интуиция. И она меня не подвела. Крики, драки, стрельба! Настоящий вертеп! Так всегда происходит, когда появляешься ты, Яна?

– Я тоже об этом подумал, – усмехнулся Эрик. – Кстати, здравствуйте, меня зовут Эрик.

– Очень приятно. Я вас знаю, вы владелец замка. Всегда мечтала сюда попасть, хотелось осмотреть нашу достопримечательность, но, конечно же, не таким способом. – Кассандра зарделась, протягивая ему свою маленькую ручку, которой она только что колотила бандита без всякой жалости.

Эрик поцеловал ее, Кассандра немного смягчилась и заулыбалась, словно на светском приеме. Затем старушка отвела взгляд от Эрика и вздрогнула:

– Но мы отвлеклись… Вокруг как‑то нехорошо.

– И в подвале тоже не очень, – согласилась Яна.

– Я, наверное, пойду и вызову полицию? – спросил Эрик, почему‑то обращаясь к Яне, словно она могла решить этот вопрос или, наоборот, возразить. Хотя могла бы и возразить, ведь полиция ее наверняка разыскивала.

– Я не возражаю! – подняла руки Яна. – Мы даже никого не убили!

– Аминь! – перекрестилась Кассандра, задумавшись. – А я‑то что здесь делаю?

– Да, зачем вы пришли ко мне? – поинтересовался Эрик.

– Ничего себе вопросик вместо благодарности! – возмутилась Яна. – Мы же тебя спасли! Да и семья Лисовских лгать не будет. Правда, мадам Магда почему‑то явно настроена против меня…

– Им всем сильно досталось, – вздохнул Эрик.

– Только на перенесенные мучения и остается списать приступ ее неожиданной ненависти, – кивнула Яна. Затем ощупала свои карманы и достала смятый листок из принтера директрисы хосписа.

– А шли мы к тебе, чтобы показать вот это.

– Только поэтому и рвались ко мне с таким маниакальным упорством? – удивился Эрик.

– Там очень важная информация! Я спасаю Кассандру из цепких рук организаторов притона, то есть хосписа.

– Так вы больны? – обеспокоенно обернулся к старушке Эрик.

– Вообще‑то да, но в поднявшейся суматохе даже ни разу о том не вспомнила, – искренне ответила Кассандра.