Паразиты и многообразие религий

В мире идет непрерывный процесс раскола религий на разнообразные подрелигии, конфессии, последователи которых нередко враждуют. Иногда религии могут объединяться в одну, но это случается гораздо реже, чем раскол. Поэтому с течением времени религиозный антураж изменяется, основные верования получают новые трактовки, ответвления религий снова расщепляются, чаще всего вследствие относительно незначительных различий в толковании концепций. Универсальная истина может разделяться всеми адептами религии, но более мелкие, зачастую фальшивые различия заставляют подгруппы враждовать между собой. Если искажение принципов и логики религии является главной причиной раскола религий на подрелигии, то нам нужно разобраться в истоках этого искажения.

Недавние исследования свидетельствуют, что паразиты (а именно паразитическая нагрузка на человека) могут приводить к религиозному расколу. В свою очередь, он вызывает необходимость своего обоснования и появляется разница в толковании религиозных доктрин. Ценность понятия универсальной истины снижается за счет сужения ее толкования, причем настоящий смысл аргументов в религиозном споре обычно скрыт. Паразитическая нагрузка – это совокупный показатель количества паразитов и степени их разрушительного воздействия на местное население. В идеале она должна была бы измеряться общим уровнем смертности (или потерь в воспроизводстве потомства) вследствие болезней, но обычно соотносится с количеством болезней, распространенных у населения, и мощностью их негативного воздействия.

Основная мысль звучит так: там, где паразитическая нагрузка низка, член группы и аутсайдер равнозначны между собой в отношении опасности передачи инфекции; риски невысоки. Но там, где паразитическая нагрузка высока, появляется асимметрия. Члены группы в основном подвержены заражению одним и тем же «набором» паразитов, а следовательно, у них присутствуют гены, которые хотя бы частично помогают справиться с большим количеством этих паразитов. Но аутсайдеры (то есть члены другой группы) вследствие естественного отбора подвержены заражению несколько иным «набором» паразитов, для борьбы с которым у них развились соответствующие гены; член же первой группы не имеет таких генов. С точки зрения члена каждой из двух групп, сторонники другой группы являются для него угрозой – передача паразитов от них происходит быстрее, чем передача генов. Таким образом, обе группы стараются избегать друг друга. Иными словами, при прочих равных условиях предполагается, что высокая паразитическая нагрузка увеличивает степень этноцентризма, внутригрупповой приязни и враждебности по отношению к чужакам. Исходя из этого, степень самообмана в разных религиях и культурах прямо пропорциональна паразитической нагрузке.

Каковы же доказательства? Нас интересуют два глобальных фактора: религиозное и языковое многообразие. То есть сколько различных языков и религий существует на единицу площади. Предполагается, что при высокой паразитической нагрузке их много, так как раскол на подгруппы провоцирует формирование новых языков. Что касается этого фактора, то у нас нет никаких сомнений. По всему земному шару религиозное и языковое разнообразие коррелирует с уровнем паразитической нагрузки, то же относится и к этническому разнообразию – чем выше на какой-либо территории опасность заражения паразитами, тем больше существует там религий, языков и этнических групп. Подробно характеристики корреляции между религией и языком не были еще описаны, но прочная связь определенно есть. Что касается языка, указанная тенденция наблюдается на всех пяти континентах.

Канада и Бразилия примерно одного размера, но в Канаде 15 религиозных конфесий, а в Бразилии – 159. Канада расположена на севере континента, где паразитическая нагрузка низка; Бразилия – американские тропики, паразитическая нагрузка там очень высока. Подобно этому в Норвегии, расположенной на севере, 13 религий, а в Кот-д-Ивуаре, имеющем такой же размер, но находящемся в африканских тропиках, – 76. Естественно, если существует предубеждение на основе языка и религиозных предпочтений, то оно должно способствовать внутригрупповому объединению, результатом которого является этническая дифференциация (и враждебность по отношению к представителям других групп). Поразительно то, насколько часто представители других групп считаются «грязными», им приписывают различные болезни – вшей, даже сифилис и т. п.

Можно ли такую логику применить абсолютно ко всем случаям расщепления религий, пока непонятно. Действительно ли шиа и сунны раскололись вследствие паразитической нагрузки? А римские и греческие католики? Отделение различных протестантских сект от римских католиков связано с фактом публикации Библии в современном переводе, а также с наличием у европейцев склонности к военным действиям, захвату трофеев и колонизации. Есть ли здесь связь с паразитической нагрузкой? Действительно ли представители отделившихся групп реже контактировали между собой? Другими словами, основная тенденция ясна, но каждый конкретный случай нужно рассматривать отдельно и он может не иметь ничего общего с выведенным правилом.

Еще одна тема заслуживает тщательного анализа: насколько монотеизм способствовал формированию городов и распространению торговли в целях уменьшения степени фрагментирования мирового общества вследствие паразитической угрозы. Мы знаем, что появление сельского хозяйства и последующее увеличение численности населения и степени адаптивной эволюции предшествовало возникновению и распространению монотеизма. Но мы мало осведомлены о связи этих явлений с паразитической нагрузкой.

В целом, большая плотность населения увеличивает паразитическое давление, которое выливается в такие кошмары, как «черная смерть», «зачистившая» в Средние века одну треть населения Европы, или грипп, зародившийся в окопах Первой мировой войны и убивший двадцать миллионов человек. С другой стороны, мы совершенно не знаем о внутренних, едва заметных аспектах этого явления.

Вместе с изменением степени паразитической нагрузки меняются также и другие факторы, которые могут влиять на религиозные аспекты. Общины, населяющие территории с высокой паразитической нагрузкой, являются более ксенофобными, более ориентированными на внутригрупповые интересы, более гомогенными, более предубежденными по отношению к женщинам, менее лояльными к случайным половым связям. Одним словом, все эти характеристики можно логически увязать с защитой от заражения паразитами. Насколько я знаю, никем еще не была изучена связь этих характеристик с религией. Однако можно предположить такую связь: чем большее количество религий существует на территории с высокой паразитической нагрузкой, тем более эти религии ксенофобны, строги к женщинам и т. д.

В данной ситуации прослеживается глубинная связь между религиозными разногласиями и неосознанным желанием оправдать разобщенность. Очевидно, что никто не говорит: «Осторожнее, количество паразитов на нашей территории увеличилось за последние десять лет. Возможно, будет целесообразно сосредоточиться на внутригрупповых интересах, включая спаривание/сочетание браком. Давайте повысим наш „уровень расизма“». Вместо этого новая подрелигия помогает развить особый образ мышления, логику, на которой будет основано разобщение групп: «Мы чешем задницу правой рукой, а они – левой (связь с паразитами!), поэтому давайте избегать этих мерзких людей».