Личные и имущественные отношения супругов

Литература: Жид, Гражданское положение женщины с древнейших времен, 1902; Оршанский, Личные и имущественные отношения супругов (Суд. журнал, 1874); Савельев, Юридические отношения между супругами, 1881; Рейнке, Движение законодательств об имущественных правах замужней женщины (Жур. гр. и уг. пр., 1884, N 3); Азаревич, Семейные имущественные отношения по русскому праву (Жур. гр. и уг. пр., 1883, N 4); Шменин, Личные и имущественные отношения супругов (Жур. гр. и уг. пр., 1893, N 6); Победоносцев, Курс гражданского права, т. II, стр. 104–133; Качан, О совместной жизни супругов (Жур. Спб. Юр. Общ., 1894, N 7); О.Пергамент, К вопросу об имущественных отношениях супругов по древнейшему русскому праву (Жур. Мин. Нар. Пр., 1894, N 11); Бардзкий, Иск мужа о водворении к нему жены согласно ст. 103 т. Х ч. I (Жур. Мин. Юст., 1898, N 2); Боровиковский, Суд и Семья (Отчет судьи, вып. 2, 1892, стр. 207–348); Загоровский, Курс семейственного права, 1902; Синайский, Личное и имущественное положение замужней женщины в гражданском праве, 1910; Флейшиц, Новелла семейственного права (Право, 1914, N 14).

I. Отношения между супругами на Западе. Германские племена внесли в жизнь новых народов взгляды на семью, которые так прочно утвердились, что ни продолжительный период времени, ни влияние рецепции римского права, ни новые идеи XVIII века не в состоянии были их вытеснить. По древнегерманскому праву жена находилась под опекою мужа (mundium), который был единственным представителем семьи на внешней стороне. В отношении женщин действовала вечная половая опека отца, братьев, мужа. Из личной подчиненности вытекала уже и имущественная несамостоятельность. Жена была хозяйкою дома, но ей ничего не принадлежало, даже то, что она принесла с собою в новую семью. С течением времени имущественная подчиненность перешла в имущественное общение как более мягкое выражение того же юридического явления.

В основу этой общности имущества между супругами поставлена была идея о соответствии имущественного общения с личным и нравственным общением, вытекающим из брака. В действительности такая имущественная несамостоятельность замужней женщины, устанавливаемая большинством современных западноевропейских законодательств, основывается не на идее брака, а на праве личной власти мужа над женою, с которым мало согласовалось бы имущественная независимость. Если бы общность основывалась на брачном общении, то права обоих супругов были бы равны, а между тем всюду мужу предоставляется управление общим имуществом. Право мужа на пользование и распоряжение общим имуществом не вытекает из существовавшего некогда взгляда на вечную незрелость женщины, неспособность ее к делам, потому что женщина до замужества и после прекращения брака пользуется такою же дееспособностью, как и мужчина.

Итак, устанавливаемое западными законодательствами общение имущества вытекает исторически из личной подчиненности жены мужу. Вследствие этого замужняя женщина на Западе по законодательствам романского типа не вправе совершать юридических сделок без разрешения мужа, не вправе предъявлять иск и вступать в ответ по иску, предъявленному без его согласия. По кодексу Наполеона 1804 г., который с особенною резкостью выразил буржуазный взгляд на женщину, жена подчиняется мужу в деле выбора местожительства, в воспитании детей, вся ее переписка находится под контролем мужа. Нарушение супружеской верности со стороны жены обсуждается строже, чем неверность мужа, под тем предлогом, что проступок жены может иметь своим последствием появление в семье незаконных детей, тогда как неверность мужа теряет свое значение за дверьми дома. Французский кодекс признает жену виновной в прелюбодеянии, если бы даже ее поступок был единичный, тогда как со стороны мужа нарушение супружеской верности предполагает а) постоянную связь и b) в своей квартире за прелюбодеяние мужу грозит денежный штраф, тогда как жена может подвергнуться тюремному заключению на время до двух лет; наконец, закон находит оправдание мужу, убившему свою жену, которую он застал в момент нарушения супружеской верности (угол. код., § 324). Та же идея личной подчиненности жены мужу и ее имущественной несамостоятельности лежит в основании германских законодательств конца XVIII века, как прусский ландрехт, и начала XIX, как австрийское уложение. По прусскому праву не только жена находится в личном подчинении "главе дома", но и "все, что она приобретает во время брака, она приобретает для мужа". По австрийскому праву, "муж есть глава семьи", ему преимущественно принадлежит право вести хозяйство, а жена обязана помогать ему по возможности в ведении хозяйства и в приобретении средств. Даже саксонское уложение 1863 г. лишало жену права заключать сделки с третьими лицами без разрешения мужа.

В течение XIX века произошли крупные социальные изменения в положении женщины. Главную роль здесь сыграл экономический фактор. Торгово-промышленный тип жизни толкнул женщину на путь самостоятельного труда, а вместе с тем и заработка, а в результате создал ей фактическую самостоятельность. Женщина на фабрике, женщина во главе торгового предприятия, женщина как представительница либеральных профессий поставили вопрос о политической самостоятельности женщины, об участии ее в делах местного самоуправления и общегосударственных. Имущественное и политическое положение, завоеванное женщиною в течение прошлого столетия, не могло не отразиться на ее положении в семье и должно было вызвать изменения в гражданских законодательствах. Вопреки мнению Потье, что господство мужа вытекает из естественного права, вопреки мнению Спенсера, что "закон и в будущем будет продолжать давать перевес мужу, как обладающему большим юридическим смыслом", новейшие законодательства хотя и несмело, но неуклонно идут к освобождению жены из-под власти мужа и к уравнению супругов в имущественных отношениях. Германское уложение 1896 г. не говорит ни слова о главенстве мужа. Правда, муж решает все вопросы, касающиеся совместной супружеской жизни, в частности, он избирает местожительства, но жена не обязана подчиняться решению мужа, если оно представляется злоупотреблением с его стороны своим правом (§ 1354). Муж обязан содержать свою жену, но если муж не в состоянии прокормить себя самого, то жена обязана доставлять мужу содержание (§ 1360). Муж может ограничить или отменить право жены на заключение сделок с третьими лицами, но если это является злоупотреблением со стороны мужа своим правом, то опекунский суд по просьбе жены может отменить эту меру (§ 1357). Таким образом, власть мужа поставлена под контроль с точки зрения нравственных мотивов, определяющих его личное отношение к жене. Еще сильнее выражено это начало в швейцарском кодексе 1907 г., которое последовательно проводит принцип государственного вмешательства в семейную жизнь для защиты жены, которое власть мужа подчиняет власти суда. Правда, здесь снова объявляется характеристика мужа как главы семейного союза. Но если один из супругов пренебрегает своими семейными обязанностями или подвергает другого супруга опасности, позору или ущербу, то страдающая сторона может обратиться к помощи судьи. Судья стремится внушить виновному супругу его долг, а при безуспешности принимает законные меры к обеспечению интересов семьи. Супруг может воспользоваться раздельным жительством, если его здоровью, его репутации или его имущественному благополучию серьезно угрожают условия совместной жизни (§ 169 и 170). Конечно, на этом законодательное движение не остановится, но во всяком случае его тенденция уже ясно обнаружилась. Укрепление гражданско-правовой самостоятельности женщины будет идти последовательно за расширением ее имущественной и политической самостоятельности.

Во Франции имущественные отношения между супругами определяются брачным договором, который ввиду важности его должен быть непременно совершен в нотариальной форме. Имущественные отношения между супругами могут быть определены договором по одной из следующих четырех систем, нормированных законом: 1) система общности имуществ, при которой образуется единая имущественная масса из всего приобретенного каждым супругом, причем эта масса во время брака находится в управлении мужа, а по прекращении брака делится пополам; 2) дотальная система, при которой приданое жены поступает в управление мужа, тогда как прочее имущество жены обособляется под управлением жены; 3) система раздельности имуществ; 4) система, исключающая общность, не отличается особо определенными чертами и редко встречается в жизни. Если супруги не заключили брачного договора, то отношения определяются системою общности имуществ, которая признается законодателем наиболее отвечающею идее брака и соответствующею историческим началам (франц. гражд. код., § 1393). Однако имущественные отношения между супругами во Франции должны подвергнуться значительному воздействию в сторону расширения прав жены вследствие изданного 13 июля 1907 г. закона о праве замужней женщины на трудовой ее заработок.

Несмотря на то что Германия свыклась с системою общности имуществ как с национальной, германское гражданское уложение признало основною формою имущественных отношений между супругами систему управления. Супругам предоставляется договором определить свои имущественные отношения как им угодно, лишь бы не нарушались интересы третьих лиц (§ 1432). Договор должен быть заявлен в реестр участкового суда по месту жительства мужа. Однако законодатель, в виде образца, предлагает несколько систем, т.е.: а) систему полной общности, в силу которой имущество мужа и жены сливаются в одну массу; b) систему благоприобретенной общности, в силу которой сливается в одну массу только приобретенное каждым супругом во время брака, но не до брака; с) систему движимой общности, в силу которой сливаются только движимые имущества супругов, и d) систему раздельности, в силу которой имущества супругов признаются раздельными. Если ни одна из этих систем не установлена соглашением, то имущественные отношения супругов определяются законною системою (§ 1363–1431). Имущество жены, приобретенное ею до брака или во время брака, поступает в управление и пользование мужа. Это право мужа не распространяется на имущество жены, приобретенное ею собственным трудом и самостоятельною промышленною деятельностью. Также независимо от управления мужа и все дошедшее к жене под этим условием по дарению или по завещанию.

В Англии еще недавно брак имел своим последствием слияние в юридическом отношении лица жены с лицом мужа (coverture), так что муж не мог совершить договора с женою, потому что нельзя вступать в договоры с самим собою, а договоры, заключенные до брака, прекращались в силу слияния. Преступления, совершенные женою в присутствии мужа, вменялись в вину ему. Так как и по английскому праву преобладание в семье дано мужу, то дело сводилось к полному подчинению всего имущества обоих супругов одному мужу. Он имел полное и безотчетное право на всю движимость, приобретаемую женою, хотя бы личным трудом; ему принадлежало право пользования, хотя и без права отчуждения, недвижимостями, дошедшими к жене в виде приданого, дара, наследства. Законы 1870 и 1874 гг. сделали первую попытку поставить жену в более независимое положение. За нею было признано право на ее личные заработки, на жалованье, рабочую плату, литературный гонорар, на доход от промысла или торговли, которые она ведет независимо от мужа. Приобретаемая ею движимость по дарению или наследству не свыше 200 ф. ст., а также доходы с принадлежащих ей недвижимостей составили ее исключительное право. Наконец, закон 1882 г. установил полную раздельность в имущественных отношениях супругов, признав за незамужнею женщиною материальную и процессуальную дееспособность. В том же духе составлен закон 1893 г., определяющий отношения замужней женщины к третьим лицам по заключенным сделкам.

II. История личных и имущественных отношений супругов в России. Современное русское законодательство, придерживаясь того же взгляда на личную подчиненность жены мужу, в имущественном отношении устанавливает полную самостоятельность ее. Такое уклонение русского законодательства от западных составляет загадку истории русского права, к решению которой было предложено несколько ответов. По мнению некоторых (Неволин, Победоносцев), установленный в нашем законодательстве принцип раздельности имуществ между супругами вытекает непосредственно из всей истории, в которой это начало выразилось будто бы с замечательною последовательностью. По мнению других (Сергеевич, Владимирский-Буданов), в историческом развитии обнаруживается преемственно три типа отношений: а) в древнейшее время вместе с лицом жены и самое имущество ее подчиняется власти мужа; b) во второй период до XVIII века господствует начало общности семейных имуществ лишь с некоторыми исключениями в пользу раздельности, с) и только в XVIII веке устанавливается законом ныне действующее право полной раздельности имуществ супругов.

В древнейший период русской истории семья, как и всюду, пользовалась автономией. Личные имущественные отношения между членами семьи не подлежали законодательным определениям. Этим обстоятельством объясняется бедность указаний на семейные права в исторических и юридических памятниках. Определение характера отношений супругов может быть сделано только на основании общих памятников литературы и некоторых современных обрядов, являющихся отголоском далекой старины.

В эпоху господства патриархальных начал едва ли подлежит сомнению полное подчинение жены власти мужа. При невмешательстве государства во внутреннюю жизнь семьи трудно даже отличить эту власть от власти над рабами. В пользу личной подчиненности указывает обряд разувания, который показался, например, Рогнеде слишком унизительным в отношении к Владимиру, сыну рабыни. На это уже указывает существующий в некоторых местностях обряд, по которому отец новобрачной ударяет ее плетью и передает последнюю мужу. Владимир Мономах в поучении своем детям говорит: "жену свою любите, но не давайте ей над собой власти". При личном подчинении жены не могло быть и речи об имущественной ее самостоятельности. Упоминание о том, что Ольге принадлежал город Вышгород, не противоречит этому взгляду, потому что в этом примере частноправовой элемент отступает перед публичным и притом княгиня в то время была без мужа. Таким образом, вся вероятность говорит в пользу того предположения, что в этот период имущество принадлежало мужу, а жена находилась в полной личной и имущественной подчиненности.

В московскую эпоху государственная власть слишком была занята интересами политической самостоятельности России, чтобы обращать внимание на семейные отношения. Но условия общественной жизни были мало благоприятны для развития независимости замужней женщины. Под татарским влиянием последняя лишилась той свободы, которою пользовалась прежде, и подверглась заключению в терем. Господству мужа не ставилось никаких границ, и фактически жена была во власти мужа. В описаниях иностранцев встречается много указаний на жестокое обращение мужей с женами. Достаточно вспомнить картину семейных отношений и идеал, обрисованные Домостроем. Предупреждая, чтобы "за всякую вину по уху или по лицу ни бити, ни кулаком под сердце, ни пинком, ни посохом ни колотити", Домострой советует: "…а плетью бити и разумно, и больно, и страшно, и здорово". Иоанн IV повелел признавать недействительными назначения мужей в завещании жен душеприказчиками, потому что они "в воле мужей". Относительно имущественной сферы Владимирский-Буданов высказывает предположение о существовании в период с XIV до XVII века системы общности имуществ между супругами. Однако подтверждения этому взгляду в памятниках не находится, а, напротив, встречаются самые противоречивые указания и на раздельность, и на управление мужа приданым жены. Постановление уложения (XVII, 2), по которому "купленная вотчина жене его, вольно ей в той вотчине, как похочет, нет до нее никому дела", свидетельствует не об общности имущественной, а о праве наследования после мужа в имуществах, приобретенных не под условием службы. Основывать общность имуществ между супругами на купчих грамотах, где говорится "се аз… продал есми… и его жене и его детям впрок без выкупу вотчину" невозможно, потому что из таких грамот следовало бы вывести и общность имуществ между родителями и детьми. Таким образом, юридическая сторона имущественных отношений между супругами в московский период не поддается определению.

Петр I много способствовал освобождению русской женщины. Весь XVIII век, несмотря на отдельные примеры противоположного свойства, представляет собой последовательный ход развития личности женщины. Несмотря на такую перемену в бытовых условиях, замужняя женщина осталась и до сих пор юридически остается подчиненной неограниченной власти мужа. Напротив, в имущественном положении XVIII век представляет несколько колебаний, которые в XIX столетии разрешаются признанием полной самостоятельности женщины. В 1753 г. Сенат по делу Головиной нашел, что жена может продать и заложить свое имение без согласия мужа. В 1763 г. Сенат признал недействительность договоров между супругами ввиду личной зависимости жены от мужа, "яко подвластные у мужей".

В Своде Законов отношение между супругами с личной стороны определяется тем, что муж признается "главою семейства", а жена – "хозяйкою дома" (ст. 107). Отношение мужа к жене характеризуется началом покровительства: он должен любить ее, как собственное тело, жить с нею в согласии, уважать, защищать, извинять ее недостатки и облегчать ее немощи (ст. 106). Отношение жены к мужу характеризуется началом повиновения: жена обязана повиноваться своему мужу, пребывать к нему в любви, почтении и в неограниченном послушании, оказывать ему всякое угождение и привязанность (ст. 107). Неограниченному послушанию жены соответствует "неограниченная власть" мужа (ст. 179). И рядом с такой постановкой личных отношений между супругами Свод Законов устанавливает принцип полной раздельности в имущественных отношениях и проводит его весьма последовательно. Естественно, что такое противоречие между началом личной власти мужа и началом имущественной раздельности историческими данными вызывает недоумение.

В объяснение точки зрения, принятой Сводом Законов, приводят различные основания. Некоторое значение придается влиянию русских императриц, которые приняли к сердцу положение женщины (Мейер), хотя это предположение никакими данными не подтверждается, ни законами, ни сенатскими указами. Было высказано мнение (Оршанский), что начало раздельности основано не на исторических данных, не на указах, даже не на склонности к этой системе составителей Свода, а только на отсутствии всяких постановлений, ограничивающих независимость замужней женщины. Однако такое объяснение кажется маловероятным ввиду бытовой важности вопроса. Очевидно, Свод Законов не стал в противоречие с жизнью, а, напротив, соответствовал обычаям. На отсутствии указов можно было бы основать с одинаковым успехом и запрещение женщине распоряжаться своим имуществом. Проекты гражданского уложения 1809 и 1814 гг., составленные задолго до Свода, кладут в основу своих постановлений систему имущественной раздельности.

III. Личные отношения. Идея общения предполагает равенство общественного положения супругов. Там, где сохранились сословные начала, вопрос этот имеет немаловажное значение. Какими правами состояния должны пользоваться оба супруга при принадлежности их к разным сословиям? По русскому законодательству уравнение супругов имеет место только в том случае, когда жена принадлежит к низшему состоянию, чем муж. Муж сообщает жене своей, если она по роду своему принадлежит к состоянию низшему, все права и преимущества, сопряженные с его состоянием, чином и званием (т. IX, ст. 5; т. Х ч. 1, ст. 100; т. IX, ст. 44, 53, 367, 493, 539, 542, 710). Безразлично, принадлежали ли мужу права состояния до брака или приобретены им в браке. Наоборот, жена, принадлежащая к высшему состоянию, не сообщает мужу своих сословных прав, но и сама не теряет их. Дворянка, вышедшая замуж за мещанина, не теряет дворянства. В купеческое свидетельство, выдаваемое на имя мужа, может быть внесена жена; в выданное же на имя жены свидетельство муж внесен быть не может (т. IX, ст. 537). Исходя из принятого нашим законом принципа, в силу которого женщина, пользующаяся лично большими правами состояния, при выходе замуж за человека, имеющего низшие права, сохраняет в своем лице все преимущества, следует прийти к заключению, что еврейка, пользующаяся лично, по образованию, правом повсеместного жительства, не утрачивает этого права, если вступает в брак с евреем, обязанным жить в черте оседлости, тогда как еврейка, пользовавшаяся этим правом только как дочь, при выходе замуж за еврея, обязанного проживать в черте оседлости, следует положению своего мужа (указ 1 деп. Сен. 1908 г., N 1509).

Жена не только пользуется правами мужа, но и приобретает их в своем лице. Поэтому она не утрачивает их в случае смерти мужа, лишения его всех прав состояния (ст. 101), развода. В последнем случае возбуждается сомнение, сохраняет ли жена права состояния мужа или утрачивает их. Развод есть прекращение брака действительного, т.е. такого, который имел все юридические последствия. Если женщина приобрела права состояния мужа вступлением в брак, то она не теряет их впоследствии, когда наступает факт, прекращающий брак, т.е. смерть или развод (указ 1 деп. Сен. 1903 г., N 9773 по поводу жен евреев). Что касается фамилии, то взгляды законодательств по этому вопросу противоречивы. Германское уложение сохраняет за разведенной женщиной фамилию мужа, если она сама не пожелает возвратиться к прежней (§1577). Французский закон 6 февраля 1893 г. разрешил этот вопрос в противоположном смысле, восстановляя фамилию, которою пользовалась жена до замужества. Швейцарский кодекс 1907 г. точно так же восстанавливает за разведенною женою ее прежнюю фамилию. В том же духе решает этот вопрос и английское право по закону 1857 г. У нас вопрос этот представляется тем более сомнительным, что закон наш ничего не говорит о приобретении женою права на фамилию мужа, если не считать, конечно, косвенного намека (т. IX, ст. 79), предполагающего существование общего закона, которого в действительности нигде нет.

В одном из позднейших решений (13, 57) Сенат высказывает ту точку зрения, что право жены на фамилию мужа определенно и ясно установлено в ст. 101: по силе этой статьи жена, которой согласно ст. 100 муж сообщает все права и преимущества, сопряженные с его состоянием, чином или званием, если она по роду принадлежит к роду низшему, "именуется", т.е. не только вправе "именоваться", но и обязана именоваться по званию мужа; исполнить же требование закона жена может лишь в том случае, когда она именуется и фамилиею мужа. Сенат, обсуждая вопрос о том, вправе ли жена, разведенная вследствие нарушения ею супружеской верности, именоваться фамилиею мужа, вопреки его воле и желанию, категорически говорит, что жена не теряет этого права даже в случае расторжения брака, вне всякой зависимости от причины развода.

Главная личная обязанность, вытекающая из брака, – это совместное жительство. Сожительство основывается на идее брачного общения и на праве личной власти мужа. Этим объясняется неравномерность распределения обязанностей. Супруги обязаны жить вместе, говорит закон, а посему при переселении, при поступлении на службу или при иной перемене постоянного жительства мужа жена должна следовать за ним (т. Х ч. 1, ст. 103). Таким образом, место жительства семьи определяется местом жительства мужа, если только он имеет постоянную оседлость. Сам закон, однако, устанавливает исключения из общего правила, не говоря уже о том, что обязанность сожительства прекращается перед дверьми тюрьмы и у ворот казармы. а) Когда один из супругов приговорен к наказанию, сопряженному с лишением прав состояния, то другой супруг может за ним не следовать (т. Х ч. 1, ст. 50). b) В случае состоявшегося приговора крестьянского общества об удалении из его среды вредного члена его жене удаляемого предоставляется, если она того пожелает, не следовать за ним в место нового водворения (т. XIV, уст. пред. прест. по Прод. 1906 г., ст. 205, прил. ст. 71).

Если обязанность жены жить вместе с мужем основывается на его праве личной власти (т. Х ч. 1, ст. 107 и 108), то муж может настаивать на своем праве в случае уклонения жены от сожительства. Если обязанность жены не только нравственная, но и юридическая, то требование мужа должно подлежать удовлетворению со стороны суда и исполнению (manu militari). Но здесь-то и обнаруживается неосуществимость прав личной власти мужа, потому что задержание последним жены составляет уголовное преступление, наказуемое строже даже, чем лишение свободы постороннего лица (улож. о наказ., ст. 1544). На практике признание судом прав мужа приводит к следующим результатам. "Ответчица, она же и объект иска, являлась с судебным приставом в дом мужа; пристав делал на исполнительном листе надпись, что решение приведено в исполнение и уходил, а вслед за ним уходила и ответчица. Муж снова обращался к судебному приставу, но тот отвечал, что ему больше нечего делать: исполнение решения уже исчерпано и вторичному исполнению решение не подлежит" (Боровиковский). С другой стороны, если бы суд удовлетворил прошение жены о водворении ее к мужу и судебный пристав открыл ей силою двери квартиры, то нет никаких юридических средств воспрепятствовать мужу, чтобы он не делал жизнь жены в квартире невозможной или просто не выдворил ее насильно.

[Категорическое требование закона об обязанности супругов жить вместе в практической жизни часто превращалось в пустую формальность, фактически не меняя положение дел, и справедливые требования жизни родили особую административную практику отступлений от требований права. Новый закон 12 марта 1914 г. внес некоторое смягчение ст. 103 т. Х ч. 1, дополнив ее ст. 1031, по которой требование супруга о восстановлении совместной жизни может быть отклонено другим, если совместная жизнь представляется для него невыносимою; для признания же совместной жизни невыносимой, закон предусматривает случаи: жестокого обращения одного супруга с другим, с детьми его, нанесение тяжких оскорблений и вообще явного нарушения основанных на браке обязанностей, явного злоупотребления принадлежащими ему в силу брака правами, бесчестного или порочного поведения одного из супругов, наличности тяжкой душевной или прилипчивой, отвратительной болезни, представляющей опасность для жизни либо здоровья другого супруга или их потомства. Для жены совместная жизнь может быть невыносимой, если она одержима такой болезнью, при которой продолжение супружеского сожительства представляется опасным для ее жизни или здоровья (ст. 1031 по изд. 1914 г.)].

Обязанность сожительства основана на праве личной власти, от которого муж не может отречься и которого не может отчуждать. Поэтому воспрещаются все акты, клонящиеся к самовольному разлучению супругов (ст. 46 и 103). Такие акты были бы недействительны, если бы даже закон и не указывал на то. В практике этому постановлению дают чрезмерно широкое значение и готовы уничтожить всякий акт, в котором есть указание на раздельное жительство. Сенат истолковал запрещение закона в смысле недопустимости актов, направленных на самовольное расторжение супружеской связи между мужем и женою (79, 309). Такое толкование не может быть признано верным, потому что невозможность самовольного расторжения брака и без того следует из всех постановлений о порядке его установления и прекращения, а во-вторых, потому что ст. 103 говорит о правах и обязанностях, вытекающих из брака и предполагающих его существование, а не расторжение. Истинное значение указанной статьи заключается в признании недействительности отречения со стороны мужа, в какой бы то ни было форме, от своего права личной власти.

На основании того же постановления в практике давно установился взгляд на невозможность выдачи паспорта жене без разрешения мужа. При нашей паспортной системе этот порядок представляется чрезвычайно стеснительным, особенно в низшем классе, лишая женщину возможности самостоятельного заработка. Правило это представляется тяжелым, когда пребывание мужа неизвестно; оно становится возмутительным, когда делается предметом вымогательства. Между тем этот порядок не имел под собою законного основания при прежней паспортной системе. Нигде в нашем законодательстве не было указано, что администрация может выдавать жене вид на жительство только с согласия мужа. Указывали на запрещение актов, клонящихся к разлучению супругов, и подводили паспорт под вид таких актов. Но если бы это было так, то паспорт не мог бы быть выдан жене и при согласии мужа, не мог бы быть выдан мужу без согласия жены. Прав же личной власти выданный паспорт не нарушает, так как служит только удостоверением личности, и муж всегда сохраняет право, несмотря на выданный с его согласия отдельный вид, потребовать жену к совместному сожительству. Между тем этот взгляд, распространенный прежде в административной сфере, хотя и не опиравшийся на закон, нашел себе выражение в положении 3 мая 1894 г. о видах на жительство, где уже решительно постановляется, что замужние женщины, независимо от их возраста, получают отдельные виды не иначе как с согласия мужа (ст. 12). Это законодательное разрешение спорного вопроса едва ли можно признать удачным. По закону 18 июля 1897 г. жене лица, находящегося в безвестном отсутствии или страдающего умопомешательством, может быть выдан паспорт по распоряжению губернатора или градоначальника. Указом Сената предложено крестьянским учреждениям выдавать крестьянкам паспорта помимо согласия мужей, если последние окажутся виновными в жестоком обращении (1 Общ. Собр. 30 ноября 1899 г.), а циркуляром министра внутренних дел от 21 декабря 1902 г. разъяснено, что женам-крестьянкам, которые живут отдельно от мужей пять лет и добывают своим трудом средства к существованию, можно выдавать виды на жительство без разрешения мужей. Если можно крестьянкам, почему нельзя прочим? Если закон необязателен, то зачем стесняться пределами его нарушения?

[Ныне все эти ограничения отменены законом 12 марта 1914 г., коим в изменение устава о паспортах (ст. 11 и 12) постановлено: замужние женщины, независимо от возраста их, имеют право получать отдельные виды на жительство, не испрашивая на то согласия своих мужей, причем замужним женщинам, проживающим отдельно от своих мужей, отдельные виды на жительство могут быть выдаваемы не только установлениями, указанными в ст. 41–45 устава о паспортах, но и от полиции в месте временного их пребывания, без предъявления общего вида (зак. 12 марта 1914 г., отд. IV, ст. 1 и 2).

Из права личной власти мужа выводится запрещение не только некоторых сделок без разрешения мужа, например вступления в договор личного найма (ст. 2202), но и права поступления в учебные заведения без согласия мужа. Запрещения эти сохраняют силу лишь в отношении замужних женщин при совместном жительстве с мужьями; проживающие же отдельно от своих мужей при найме на частную, общественную или правительственную службу, а также и при поступлении в учебные заведения не обязаны на то испрашивать согласия своих мужей (зак. 12 марта 1914 г., отд. I, ст. 1). Существовавшие ограничения векселеспособности замужних женщин (ст. 2 уст. о век.) также отменены новым законом, согласно которому "замужние женщины могут выдавать на себя векселя, а равно принимать по оным ответственность и без согласия своих мужей, хотя бы они не производили торговли от собственного своего имени" (зак. 12 марта 1914 г., отд. III)].

Брак возлагает на супругов обязанность верности. Наш закон в противоположность некоторым западным законодательствам относится с одинаковою строгостью как к мужу, так и к жене. По русскому праву нарушение супружеской верности, носящее название прелюбодеяния, влечет за собою по жалобе другого супруга одно из двух последствий. Преследование, возбужденное в уголовном порядке перед светским судом, может привести виновного супруга к заключению в монастыре или тюрьме на время от 4 до 8 месяцев (улож. о наказ., ст. 1585). Преследование, возбужденное в гражданском порядке перед духовным судом, может повлечь расторжение брака.

Нравственное общение, устанавливаемое браком, стесняет возможность свидетельства на суд одним супругом за или против другого. Показания за супруга не внушают достаточного доверия, показания против супруга не согласны с их взаимными обязанностями. В гражданском процессе супруги тяжущихся, безусловно, не допускаются к свидетельству и устраняются самим судом от показаний (уст. гр. суд., ст. 371, п. 4). В уголовном процессе муж или жена подсудимого лица могут устранить себя от свидетельства, а если не пожелают воспользоваться этим правом, то допрашиваются без присяги (уст. угол. суд., ст. 705).

IV. Имущественные отношения. Русское законодательство устанавливает полную раздельность имуществ между супругами. Браком не составляется общение имущества супругов; каждый из них может иметь и вновь приобретать отдельную собственность (ст. 109). Приданое жены, равно как имущество, приобретенное ею или на ее имя во время замужества через куплю, дар, наследство или оным законным способом, признается ею отдельною собственностью (ст. 110). Из принципа раздельности имущества вытекает возможность для каждого супруга распоряжаться своим имуществом прямо от своего имени, независимо друг от друга, и не испрашивая на то взаимно дозволения (ст. 114). Отсюда же следует, что, как самостоятельные субъекты, супруги могут вступать между собою во всевозможные сделки дарственного и возмездного свойства (ст. 116). Один супруг не отвечает своим имуществом за долги другого.

При совместной жизни создается общая обстановка, приобретаемая на средства одного или обоих супругов. Относительно этой обстановки возникает между супругами некоторая материальная общность, но только фактически. Это имущество не может быть привлечено к ответственности полностью по долгам каждого из супругов. Трудность заключается в определении доли, на которую имеет право каждый из супругов, а следовательно, и его кредиторы. Наш закон устанавливает предположение, что вещи, составляющие домашнюю обстановку, принадлежат тому супругу, с которого производится взыскание, пока и насколько не будет доказано противное.

При взыскании с одного из супругов подвергается описи и продаже вся движимость, находящаяся в общей их квартире, за исключением платья и белья другого супруга и вещей, о принадлежности которых этому супругу представлены доказательства (уст. гр. суд., ст. 976). Такое правило необходимо в интересе кредиторов, от которых иначе всегда ускользали бы вещи, имеющие иногда значительную ценность. Это правило не является нарушением принципа раздельности и не составляет последствия брака, потому что такое же правило могло бы иметь применение ко взысканию с одного или нескольких лиц, живущих вместе.

При несостоятельности одного из супругов имущество другого не входит в конкурсную массу. Однако относительно вещей, находящихся в общей квартире, закон установил в интересе кредиторов правило, по которому обязанность доказывания его принадлежности лежит не на конкурсном управлении, а на другом супруге (уст. суд. торг., ст. 465). Затем даже обособленное имущество супруга может быть обращено в конкурсную массу, если оно перешло к нему дарственным путем от несостоятельного должника в течение последних 10 лет перед конкурсом. Далее, если вещи приобретены одним супругом у другого возмездно, закон возлагает на первого обязанность доказать, что приобретение было сделано не на деньги, дошедшие от несостоятельного (уст. суд. торг., ст. 461). Здесь также нет нарушения принципа раздельности имуществ, потому что такое же опровержение сделок и поворот имущества допускается относительно детей и родственников.

Если в пользу третьих лиц действует предположение ст. 976 уст. гр. суд. и если в пользу обоих супругов, защищающихся против третьих лиц, действует предположение ст. 534, то во взаимных отношениях супругов друг к другу эти предположения силы иметь не могут. В споре супругов между собою самое владение одним из них не может еще создавать презумпцию права собственности, потому что при общей обстановке нет отдельного владения (99, 14). Но как только один из супругов обособляет какие-либо части из общей обстановки, например, сдает от своего имени на хранение домашнее серебро, так немедленно восстановляется сила ст. 534, и уже другому супругу или его наследникам придется доказывать свое право собственности.

На муже лежит обязанность содержания жены (ст. 106). Идея такой обязанности внушена законодателю всем складом общественных отношений, при которых средства для существования семьи добываются обыкновенно мужчиною. Ему открыт доступ ко всевозможным занятиям, его воспитание подготовляет деятеля в области торговли, промышленности, службы государственной и частной, науки, искусства. Стоя на точке зрения такого представления, наш закон, сложившийся в начале XIX века, отличается от новейших законодательств, которые, принимая во внимание происшедшую перемену в социальном положении женщины, возлагают и на жену обязанность содержания мужа (герм. гражд. улож., § 1360, швейц. гражд. код., § 159).

Право жены на содержание имеет имущественный характер, так как это есть право требовать от мужа части его доходов. В то же время это право имеет личный характер, потому что право содержания присвоено определенному лицу, без возможности отчуждения его, потому что требование содержания обращается к лицу мужа, а не к преемникам его. Со смертью того и другого лица прекращаются и право, и обязанность. Право так тесно связано со своим субъектом, что последний не может даже отречься от него, и все договоры, имеющие своею целью снятие и ограничение обязанности содержания, должны быть признаны недействительными. Однако право жены не должно быть рассматриваемо, как право на самое имущество мужа: оно направлено только на периодические доходы, но не на самый источник их. Поэтому, если у мужа нет капитала или недвижимости, он все же несет свою обязанность, насколько не лишен рабочей силы, дающий ему самому пропитание. Так как обязанность содержания основывается на предположении отсутствия источника средств у жены, то наличность у нее имущества, обеспечивающего ей такое же существование, какое мог бы доставить ей муж, устраняет возможность требовать с ее стороны содержания.

Величина содержания, на которое имеет право жена, определяется потребностями жены и средствами мужа, или, как выражается закон, муж обязан доставлять жене пропитание и содержание "по состоянию и возможности своей" (ст. 106). Состояние, о котором говорит закон, следует понимать в смысле общественного положения и вытекающих из него потребностей. В эпоху составления Свода Законов в сословной и помещичьей России общественное положение только и определялось состоянием лица. Так понимает это устарелое выражение и наша судебная практика (82, 152). Возможно, что потребности будут значительно выше средств их удовлетворения, например в разорившейся аристократической семье. Возможно, что средства превосходят высоту потребностей, например, у разбогатевшего купца, не успевшего соответственно развиться. Размер содержания должен непременно сообразоваться с обеими величинами. Поэтому доля средств мужа, которая должна пойти на содержание жены, не может быть заранее определена. У мужа могут быть миллионные капиталы, но из них только малая сумма должна быть выдаваема, если она отвечает уровню потребностей жены. Если объем потребностей представляется довольно устойчивым, зато величина другого мерила, средств, подвержена постоянным колебаниям. Соответственно тому муж приобретает основание требовать уменьшения суммы, выдаваемой жене на содержание, когда докажет сокращение своих доходов, и жена не лишена права требовать увеличения этой суммы, когда докажет повышение доходов мужа. Ни договоры, ни судебные решения не могут служить к тому препятствием (90, 18).

Обязанность мужа выдавать жене содержание не стоит, безусловно, в зависимости от совместной жизни (06, 8). Даже при раздельном жительстве, при намеренном оставлении друг друга, муж продолжает нести обязанность, если сожительство нарушено по его вине, и он уклоняется от принятии жены в дом (76, 41; 93, 106). Таким образом, при раздельной жизни муж обязывается и присуждается к выдаче вознаграждения условно, пока уклоняется от совместного жительства. Однако намерение его должно быть серьезным, а не притворным для избежания только платежа; возвращение жены должно быть нравственно возможным, чего нет, например, в случае, когда муж поселил у себя любовницу. Суду надлежит в каждом отдельном случае оценить, насколько серьезно предложение мужа принять жену и возможно ли для последней воспользоваться таким предложением (90, 18). Если совместное сожительство стало невозможным по вине жены, то последняя не имеет права требовать от мужа содержания, в противном случае за нею было бы признано право требовать от другого исполнения своих обязанностей в то время, как она нарушает свои отношения к этому лицу. [По ст. 1061 (зак. 12 марта 1914 г.) обязанность мужа выдавать жене содержание дополнена следующим образом: уклонение супругов от совместного жительства в тех случаях, когда совместная жизнь представляется невыносимою для жены по вине или вследствие болезни мужа либо для мужа вследствие болезни жены (ст. 1031), не освобождает мужа от обязанности доставлять жене пропитание и содержание, если она в том нуждается. Но муж освобождается от этой обязанности, если совместная жизнь их оказалась для него невыносимою по вине жены. Иски о содержании мужем отдельно от него живущей жены в пределах подсудности по цене иска подлежат ведению мировых судей и общих судебных установлений (ст. 13522 уст. гр. суд.)].

Если вследствие отказа со стороны мужа выдавать содержание жена принуждена была сделать долги, то муж обязан возместить ей эту сумму, очистить от обязательств. Предполагается, что сделанные долги вызваны необходимостью, а не роскошью. Сами кредиторы непосредственно к мужу не имеют никакого требования, потому что он нарушает их интересы, но не права. Если жена не доказала своей задолженности по причине отказа в содержании, то содержание может быть присуждено только со времени предъявления требования.

Возлагая на мужа обязанность содержать свою семью, закон не возлагает на жену обязанности участвовать в расходах на семейную жизнь, когда жена имеет самостоятельные средства. Такое привлечение ее не только не противоречило бы идее раздельности имуществ, но вполне отвечало бы ей, как это и постановляет германское уложение на случай принятой супругами системы раздельности (§ 1427).