Социальное конструирование реальности

Более 60 лет назад нобелевский лауреат, итальянский драматург Луиджи Пиран-делло, написал пьесу «Похвала честности». Главным персонажем ее является Ан-джело Бальдовнно, блистательный мужчина с богатым прошлым. Он приходит в респектабельный дом семьи Ренни и представляется особенным образом:

Мы неизбежно творим себя. Позвольте мне объяснить. Я вхожу в этот дом и немед­ленно делаюсь тем, кем я должен стать, кем я могу стать: я создаю себя. Я имею в виду, что подаю себя вам в форме, подходящей для отношений, которые я хочу с вами установить. И вы, конечно, делаете то же самое по отношению ко мне (Pirandello, 1962; р. 157-158).

Из представления героя следует, что, хотя наше поведение направляется стату­сом и ролью, мы способны также формировать нечто, происходящее от случая к случаю. Другими словами, «реальность» дана вовсе не безоговорочно, как может показаться.

Под выражением социальное конструирование реальности понимается про­цесс, посредством которого люди творчески формируют реальность в результате социального взаимодействия. Эта идея лежит в основе знакомой нам парадигмы символического интеракционизма, описанной в предыдущих главах (Berger & Luckmann, 1966; Maines, 2000). Как следует из замечания Анджело Бальдовнно, в сознании любого человека, особенно оказавшегося в незнакомой среде, добрая часть «реальности» остается смутной. Поэтому мы подаем себя в такой манере, которая соответствует среде и нашим целям, а когда то же самое делают окружаю­щие, и выковывается реальность.

Следовательно, социальное взаимодействие предполагает «сложные перегово­ры». Большинство обыденных ситуаций подразумевает как минимум некоторое со­гласие относительно происходящего — отчасти потому, что люди распознают разно­образные статусы тех, с кем взаимодействуют. Но даже при этом они вынуждены поступать ожидаемым образом, чтобы сделать свой статус правдоподобным для дру­гих: профессор, которого, по общему разумению, полагается воспринимать серьез­ным человеком, должен и вести себя соответствующе (Ridgeway & Erickson, 2000).

Конечно, участники событий спримут их по-разному — в меру своих интере­сов и намерений. Иными словами, в ходе любой интеракции каждый участник обладает чуть отличными представлениями о том, чем является «реальность». Даже самые слова, которые мы выбираем, отражают наше видение «поворота» событий. Материал, приведенный ниже в рубрике «Практическая социология», увязывает эту идею с языком, при помощи которого военные создают (или утаи­вают?) реальность.

«Бывалые»

То, что люди обычно называют «бывалым», показательно в отношении конструи­рования реальности. В своей автобиографии «Эти опасные улицы» Пири Томас вспоминает свой переезд в испанский Гарлем. Однажды, возвращаясь домой, юный Пири обнаружил, что ему преградил путь Ванеко, главарь местной уличной баи-

204 Часть II. Основы общества

Глава 6. Социальное взаимодействие в повседневной жизни 205

— Послушай-ка сюда, мистер Джонни Гринго, — сказал Ванеко, растягивая слова.

—Думай, парень, — велел я себе, — придумай, как сделать, чтобы тебя не запинали.

—Я слышал, что у всех кули со 104-й улицы есть мужество, — сказал я. — Я в этом не уверен. Ты же знаешь, что полно улиц, где «команды» сплошь состоят из панков, ко­торые и подраться-то не умеют один на один, а топчут тебя всем кагалом. Я надеялся, что это подвигнет Ванеко вести себя честно. Выражение его лица не изменилось.

—Мы, может быть, считаем иначе.

—Черт побери, парень, — мне надо было себя подбодрить, — я попал в переплет...

—Я не с тобой говорю, — сказал я. — Там, откуда я прибыл, вожак есть вожак, пото­му что у него есть мужество, когда доходит до дела.

Казалось, что Ванеко стало неловко. Он осознал мой упрек и чувствовал себя не в своей тарелке. Его парни таращились на меня. Теперь им было интересно не столько затоптать меня, сколько посмотреть, чем закончится наша беседа с Ванеко. «Ну», — таким был его ответ.

Я знал, что победил. Конечно, мне предстояло драться, но я могу сражаться с одним человеком, а не с десятью или пятнадцатью. Если я проиграю, меня побьют, и если выиграю, меня тоже могут побить. Я позаботился об этом, сказав: «Я не знаю ни тебя, ни твоих парней, но они, по-моему, настроены мирно. Они не похожи на панков». Я намеренно вывел его из игры, сказав «они». Теперь его ребята были отдельно от него. Я подрезал его. Теперь ему придется драться со мной один на один, чтобы доказать свою крутизну мне, своим парням и, что самое важное, своей улице. Он вышел из унизитель­ного положения и предложил: «На равных, Гринго?» (Thomas, 1967; р. 56-57).

Эта ситуация обнажает драму — иногда деликатную, иногда жестокую, когда люди креативно выстраивают реальность. Но, разумеется, не каждый оказывается в такой ситуации на равных. Окажись поблизости полицейский, когда Пири и Ва­неко намеревались драться, — и оба юноши могли угодить в участок.

ПРАКТИЧЕСКАЯ СОЦИОЛОГИЯ

Играем в прятки: тщательно подбираем слова

Военные организации тщательно выбирают слова, чтобы «спрятать» ужасы войны и выста­вить военные действия нужными и полезными. Вильям Лутц, профессор английского язы­ка в Рутгерском университете, собрал образчики выражений офицеров США в период войны в Персидском заливе. Сравните представленную ниже военную терминологию с ее перево­дом. Передают ли эти военные обороты реальность или, по-вашему, изменяют ее?