Раздел II 3 page

Томизм:

"Аристотель с тонзурой"

В схоластике имелись различные тече­ния. Но общей для них служила установ­ка на комментирование текстов. Позитив­ное изучение предмета и обсуждение реальных проблем подменялось вербаль­ными ухищрениями.

В страхе перед появившимся на ин­теллектуальном горизонте Европы Арис­тотелем католическая церковь вначале его запретила, но затем, изменив тактику, принялась "осваивать", адаптировать со­ответственно своим нуждам. С этой за­дачей наиболее тонко справился Фома Ак-винский (1225—1274), учение которого, согласно папской энциклике 1879 г., ка­нонизировано как истинно католическая философия (и психология), получившая название томизма (несколько модернизи­рованного в наши дни под именем неото­мизма).

Томизм складывался в противовес сти­хийно-материалистическим трактовкам Аристотеля, в недрах которых зарождалась опасная для церкви концепция двойствен­ной истины.

Зерна этой концепции были брошены опиравшимся на Аристотеля Ибн Рошдом, последователи которого в европейских университетах (аверроисты) полагали, что несовместимость с официальной догмой представлений о вечности (а не сотворе­нии) мира, об уничтожаемости (а не бес­смертии) индивидуальной души ведет к выводу о том, что каждая из истин имеет свою область. Истинное для одной облас­ти может быть ложным для другой и на­оборот.

Фома же, отстаивая одну истину — религиозную, "нисходящую свыше", считал, что разум должен служить ей так же ис­тово, как и религиозное чувство. Фоме и его сторонникам удалось расправиться с аверроистами в парижском университе­те. Но в Англии, в Оксфордском уни­верситете, концепция "двойственной исти­ны" в дальнейшем восторжествовала, став идеологической предпосылкой успехов философии и естественных наук.

Иерархический шаблон Фома распрос­транил и на описание душевной жизни, различные формы которой размещались в виде своеобразной лестницы в ступенча­том ряду — от низшего к высшему. Каж­дое явление имеет свое место. Положены грани между всем существующим и одно­значно определено, чему где быть. В ступен­чатом ряду расположены души (раститель­ная, животная, человеческая). Внутри самой души иерархически располагаются способности и их продукты (ощущение, представление, понятие).

Понятие об интроспекции, зародивше­еся у Плотина, превратилось в важнейший источник религиозного самоуглубления у Августина, вновь выступило как опора мо­дернизированной и теологической психо­логии у Фомы. Работа души рисуется Фомой в виде следующей схемы: сперва она совершает акт познания — ей являет­ся образ объекта (ощущение или понятие), затем она осознает, что ею произведен сам этот акт, и, наконец, проделав обе опера­ции, она "возвращается" к себе, познавая уже не образ и не акт, а самое себя как уникальную сущность.

Перед нами, таким образом, — замкну­тое сознание, из которого нет выхода ни к организму, ни к внешнему миру. Томизм превратил великого древнегреческого философа в столп богословия, в "Аристоте-

ля с тонзурой". (Тонзура — это выбритое место на макушке — знак принадлежности к католическому духовенству).

Номинализм

В Англии, где социальные устои феода­лизма подрывались наиболее энергично, против томистской концепции души выс­тупил номинализм (от лат. "номен" — имя). Он возник в связи со спором о при­роде общих понятий (так называемых уни­версалий). Спор шел о том, существуют ли эти общие понятия самостоятельно вне нашего мышления (подобно другим вещам) или бестелесны, ибо эти понятия только имена и реально познаются лишь инди­видуальные вещи.

Самым энергичным образом пропове­довал номинализм профессор Оксфордско­го университета В. Оккам (XIV век). От­вергая томизм и отстаивая учение о "двойственной истине" (из которого явство­вало, что религиозные догматы не могут быть основаны на разуме), он призывал опираться на чувственный опыт, для ори­ентации в котором существуют только термины, имена, знаки.

Номинализм способствовал развитию естественнонаучных взглядов на познава­тельные возможности человека. К знакам как главным регуляторам душевной активности неоднократно обращались мно­гие мыслители последующих веков, в том числе в XX веке.

"Бритва Оккама"

Обращались они и к так называемой "бритве Оккама", к его правилу, согласно которому "не следует умножать сущнос­ти без надобности", иначе говоря, прибе­гать к объяснению каких-либо явлений многими силами или факторами, когда можно обойтись их меньшим числом. "Бесполезно делать посредством многого то, что можно сделать посредством мень­шего". К этой "бритве" впоследствии об­ратились психологи, чтобы утвердить сво­его рода "закон экономии". (Изучая, например, поведение животных, не наде­лять их умом человека, если оно может быть объяснено более простым способом.)

Итак, в период феодализма под пласта­ми чисто рассудочных построений, чуж-

дых реальным особенностям психической деятельности, назначение которой теокра­тия учила видеть в том, чтобы готовиться к неземной, истинной жизни, бил ключ новых идей, обращавших мысль к опытно­му познанию души и ее проявлений.

В противовес принятым схоластикой приемам выведения отдельных психичес­ких явлений из сущности души и ее сил, для действия которых нет других основа­ний, кроме воли божьей, складывалась дру­гая методология, сердцевиной которой яв­лялся опытный и детерминистический подход. Социально-экономический про­гресс обусловил укрепление, а затем и окон­чательное торжество этого подхода в сле­дующий исторический период.

Период Возрождения

Переходный период от феодальной культуры к буржуазной получил имя эпо­хи Возрождения. Идеологи этого периода считали его главной особенностью возрож­дение античных ценностей. К античности обращались и люди прежних эпох, решая каждый раз собственные проблемы.

Без античных сокровищ не было бы ни арабоязычной, ни латиноязычной культур. (В Западной Европе, как известно, языком образованных людей была латынь.)

Мыслители Возрождения полагали, что они очищают античную картину мира от "средневековых варваров". Восстановление античных памятников культуры в их под­линном виде действительно стало компо­нентом нового идейного климата, однако воспринималось в них, прежде всего, созвуч­ное новому образу жизни и обусловленной им интеллектуальной ориентации. <...>

Одним из титанов Возрождения был Леонардо да Винчи (1452—1519). Он пред­ставлял новую науку, которая существо­вала не в университетах, где по-прежнему изощрялись в комментариях к текстам древних, а в мастерских художников и строителей, инженеров и изобретателей. Их опыт радикально изменял культуру и строй мышления. В своей производствен­ной практике они были преобразователями мира. Высшая ценность придавалась не божественному разуму, а, говоря языком Леонардо, "божественной науке живописи". При этом под живописью понималось не только искусство изображения мира в ху-

дожественных образах. "Живопись, — пи­сал Леонардо, — распространяется на фи­лософию природы".

Изменения в реальном бытии личнос­ти коренным образом изменяли ее само­сознание. Субъект осознает себя как центр направленных вовне (в противовес авгус-тино-томистской интроспекции) духовных сил, которые воплощаются в реальные, чувственные (в отличие от христианской чистой духовности) ценности. Субъект, подражая природе, преобразует ее своим творчеством, практическими деяниями.

Френсис Бэкон: эксперимент и индукция

Наиболее резко и решительно шли атаки на изжившее себя, хотя и прочно поддерживаемое церковью, негативное от­ношение к опыту в Англии. Здесь глаша­таем эмпиризма выступил Френсис Бэкон

(XVI век), сделавший главный упор на со­здание эффективного метода науки с тем, чтобы она на деле способствовала обре­тению человеком власти над природой. В своем труде "Новый Органон" (само на­звание которого означало вызов "царю философов" Аристотелю, чья книга "Ор­ганон" содержала канонизированную схоластикой логическую теорию дедук­тивного вывода как перехода от общего к частному) Бэкон отдал пальму пер­венства индукции (от лат. "индукция" — наведение), то есть такому толкованию множества эмпирических данных, которое позволяет их обобщать с тем, чтобы пред­сказывать грядущие события и тем са­мым овладевать их ходом.

Идея методологии, исходившей из по­знания причин вещей с помощью опыта и индукции, воздействовала на создание ан­тисхоластической атмосферы, в которой развивалась новая научная мысль, в том числе психологическая.

С. Л. Рубин ш теин

[РАЗВИТИЕ

ПСИХОЛОГИИ

В НОВОЕ ВРЕМЯ]¹

Психология и очень старая, и совсем еще молодая наука. Она имеет за собой тысячелетнее прошлое, и тем не менее она вся еще в будущем. Ее существование как самостоятельной научной дисциплины исчисляется лишь десятилетиями; но ее основная проблематика занимает философ­скую мысль с тех пор, как существует фи­лософия. Годам экспериментального ис­следования предшествовали столетия философских размышлений, с одной сто­роны, и тысячелетия практического позна­ния психологии людей — с другой. <...> Новая эпоха как в философской, так и психологической мысли начинается с раз­витием в XVII в. материалистического ес­тествознания.

Если для каждого этапа историческо­го развития можно вскрыть преемствен­ные связи, соединяющие его как с про­шлым, так и с будущим, то некоторые периоды, сохраняя эти преемственные свя­зи, все же выступают как поворотные пункты, с которых начинается новая эпо­ха; эти периоды связаны с будущим тес­нее, чем с прошлым. Таким периодом для философской и психологической мысли было время великих рационалистов (Р.Де­карт, Б.Спиноза) и великих эмпириков (Ф.Бэкон, Т.Гоббс), которые порывают с традициями богословской "науки" и зак­ладывают методологические основы совре­менного научного знания.

Особое место в истории психологии принадлежит среди них Р.Декартпу, идеи которого оказали особенно большое влия­ние на ее дальнейшие судьбы. От Декарта ведут свое начало важнейшие тенденции, раскрывающиеся в дальнейшем развитии психологии. Декарт вводит одновременно два понятия: понятие рефлекса — с одной стороны, современное интроспективное по­нятие сознания — с другой. Каждое из этих понятий отражает одну из вступающих за­тем в антагонизм тенденций, которые со­четаются в системе Декарта.

Один из основоположников механисти­ческого естествознания, объясняющий всю природу движением протяженных тел под воздействием внешнего механистического толчка, Декарт стремится распространить этот же механический идеал на объяснение жизни организма. В этих целях он вводит в науку понятие рефлекса, которому суж­дено было сыграть такую большую роль в современной физиологии нервной деятель­ности. Исходя из этих же тенденций, под­ходит Декарт к изучению аффектов — яв­лений, которые он считает непосредственно связанными с телесными воздействиями. Так же как затем Б.Спиноза, который с не­сколько иных философских позиций тоже подошел к этой излюбленной философско-психологической проблеме XVII в., посвя­тив ей значительную часть своей "Этики", Декарт стремится подойти к изучению страстей, отбрасывая религиозно-мораль­ные представления и предрассудки,— так, как подходят к изучению материальных природных явлений или геометрических тел. Этим Декарт закладывает основы ме­ханистического натуралистического на­правления в психологии.

Но вместе с тем Декарт резко противо­поставляет в заостренном дуализме душу и тело. Он признает существование двух различных субстанций: материя — суб­станция протяженная (и не мыслящая) и душа — субстанция мыслящая (и не про­тяженная). Они определяются разнородны­ми атрибутами и противостоят друг другу как независимые субстанции. Этот разрыв души и тела, психического и физического, становится в дальнейшем камнем прет­кновения и сложнейшей проблемой фило­софской мысли. Центральное место зай-

¹ Рубинштейн СЛ. Основы общей психологии: В 2 т. М.: Педагогика, 1989. Т.1. С.62—73.

мет эта психофизическая проблема у Б.Спи­нозы, который попытается снова объеди­нить мышление и протяжение как два ат­рибута единой субстанции, признав соответствие "порядка и связи идей"— "по­рядку и связи вещей", а душу идеей тела.

Заостренный у Р.Декарта дуализм — раздвоение и отрыв духовного и материаль­ного, психического и физического, который Спиноза пытается преодолеть, приводит к борьбе мировоззрений, разгорающейся пос­ле Декарта, к созданию ярко выраженных систем механистического материализма или натурализма, с одной стороны, субъек­тивизма, идеализма или спиритуализма — с другой. Материалисты (начиная с Т.Гоб-бса) попытаются свести психическое к фи­зическому, духовное к материальному; иде­алисты (особенно ярко и заостренно у Дж.Беркли) материальное — к духовному, физическое — к психическому.

Но еще существеннее для психологии, чем заложенное в системе Декарта дуали­стическое противопоставление души и тела, психического и физического, та новая трак­товка, которую получает у Декарта самое понимание душевных явлений. У Декарта впервые оформляется то понятие сознания, которое становится центральным поняти­ем психологии последующих столетий. Оно коренным образом отличается от понятия "душа" (псюхе) у Аристотеля. Из общего принципа жизни, каким оно было у Арис­тотеля, душа, дух превращается в специаль­ный принцип сознания. В душе совершает­ся раздвоение жизни, переживания и познания, мысли, сознания. Декарт не упот­ребляет термина "сознание"; он говорит о мышлении, но определяет его как "все то, что происходит в нас таким образом, что мы воспринимаем его непосредственно сами собой" ¹. Другими словами, Декарт вводит принцип интроспекции, самоотражения сознания в себе самом. Он закладывает, та­ким образом, основы интроспективного по­нятия сознания, как замкнутого в себе внут­реннего мира, которое отражает не внешнее бытие, а самого себя.

Выделив понятие сознания из более ши­рокого понятия психического и совершив этим дело первостепенного значения для истории философской и психологической мысли, Декарт с самого начала придал это-

му понятию содержание, которое сделало его узловым пунктом философского кри­зиса психологии в XX в. Механистическая натуралистическая трактовка человечес­кого поведения и элементарных психофи­зических процессов сочетается у Декарта с идеалистической, спиритуалистической трактовкой высших проявлений духовной жизни. В дальнейшем эти две линии, ко­торые у Декарта исходят из общего источ­ника, естественно и неизбежно начинают все больше расходиться.

Идеалистические тенденции Декарта получают дальнейшее свое развитие у Н.Малъбранша и особенно у Г.Лейбница. Представление о замкнутом в себе внутрен­нем мире сознания превращается у Лейб­ница в общий принцип бытия: все сущее в его монадологии мыслится по образу и по­добию такого замкнутого внутреннего мира, каким оказалось у Декарта сознание. Вме­сте с тем в объяснении душевных явлений, как и в объяснении явлений природы, Лей­бниц самым существенным образом рас­ходится с Декартом в одном для него цен­тральном пункте: для Декарта все в природе сводится к протяженности, основ­ное для Лейбница — это сила; Декарт ищет объяснения явлений природы в положени­ях геометрии, Лейбниц — в законах ди­намики. Для Декарта всякое движение — результат внешнего толчка; из его системы выпала всякая внутренняя активность; для Лейбница она — основное. С этим связаны недостаточно еще осознанные и освоенные основные его идеи в области психологии. В центре его психологической системы — понятие апперцепции. Он оказал в даль­нейшем существенное влияние на И.Кан­та, И.Ф.Гербарта и В.Вундта. У Г.Лейбни­ца же в его "бесконечно малых" перцепциях, существующих помимо сознания и рефлек­сии, впервые намечается понятие бессозна­тельного.

Интуитивно- или интроспективно-умозрительный метод, который вводится Декартом для познания духовных явлений, и идеалистически-рационалистическое со­держание его учения получает дальнейшее, опосредованное Лейбницем, но лишенное оригинальности его идей, продолжение в абстрактной рационалистической системе Х.Волъфа ("Psychologia empirica", 1732 и

¹ Декарт Р. Начала философии//Избранные произведения. М., 1950. 4.1. § 9. С.429.

особенно "Psychologia rationalis", 1740). Продолжение идеи Вольфа, дополненное эм­пирическими наблюдениями над строени­ем внутреннего мира, получает свое выра­жение в сугубо абстрактной и научно в общем бесплодной немецкой "психологии способностей" (И.Н.Тетенс); единственное ее нововведение, оказавшее влияние на дальнейшую психологию, это трехчленное деление психических явлений на разум, волю и чувство.

С другой стороны, тенденция, исходящая от того же Р.Декарта, связанная с его меха­нистическим материализмом, получает продолжение у французских материалистов XVIII в., материализм которых, как указы­вал К.Маркс, имеет двойственное происхож­дение: от Декарта, с одной стороны, и от анг­лийского материализма — с другой. Начало картезианскому течению французского ма­териализма кладет Э.Леруа; свое завершение оно получает у ПЖЖ.Кабаниса (в его кни­ге "Rapport du Physique et du Morale chez I'Homme"), у ПА.Голъбаха и особенно у Ж.О. де Ламетри ("Человек—машина"); механистический материализм декартовс­кой натурфилософии сочетается с англий­ским сенсуалистическим материализмом Дж.Локка.

Радикальный сенсуалистический мате­риализм зарождается с появлением капи­талистических отношений в наиболее пе­редовой стране того времени — Англии. Английский материализм выдвигает два основных принципа, оказавшие существен­ное влияние на развитие психологии. Пер­вый — это принцип сенсуализма, чувствен­ного опыта, как единственного источника познания; второй — это принцип атомиз­ма, согласно которому задача научного познания психических, как и всех природ­ных явлений, заключается в том, чтобы разложить все сложные явления на эле­менты, на атомы и объяснить их из связи этих элементов.

Умозрительному методу рационалисти­ческой философии английский эмпиризм противопоставляет опыт. Новые формы производства и развитие техники требу­ют не метафизических умозрений, а положительного знания природы: начина­ется расцвет естествознания.

Молодая буржуазия, вновь пришедший к жизни класс, чужда тенденций старею­щего мира к уходу от жизни в умозрение. Интерес к потусторонним сущностям ме­тафизики меркнет перед жадным практи­ческим интересом к явлениям жизни в их чувственной осязательности. Устрем­ленная к овладению природой в связи с начинающимся развитием техники мысль обращается к опыту. Ф.Бэкон, родоначаль­ник английского материализма, первый в философии капиталистической эпохи иногда наивно, но ярко и знаменательно выражает эти тенденции.

Тенденции материалистического сенсу­ализма вслед за Бэконом продолжает П.Гассенди, воскресивший идеи Эпикура. Идеи Бэкона систематизирует Т.Гоббс (1588—1679), который развивает матери­алистическое и сенсуалистическое учение о психике. Он выводит все познание, а так­же и волю из ощущений, а ощущение признает свойством материи. У Гоббса, по определению Маркса, "материализм становится односторонним". У Бэкона "материя улыбается своим поэтичес­ки-чувственным блеском всему человеку". У Гоббса "чувственность теряет свои яркие краски и превращается в абстрактную чув­ственность геометра". "Материализм ста­новится враждебным человеку. Чтобы пре­одолеть враждебный человеку бесплотный дух в его собственной области, материализ­му приходится самому умертвить свою плоть и сделаться аскетом"¹.

Дальнейшее развитие и непосредствен­ное применение к психологии принципы эмпирической философии получают у ДжЛокка (1632—1704).

Критика умозрительного метода, на­правленного на познание субстанций, в лок-ковской теории познания ведется в интере­сах поворота от умозрительной метафизики к опытному знанию. Но наряду с ощуще­нием источником познания внешнего мира Локк признает "внутреннее чувство", или рефлексию, отражающую в нашем сознании его же собственную внутреннюю деятельность; она дает нам "внутреннее бессознательное восприятие, что мы суще­ствуем"². Самый опыт, таким образом, раз­деляется на внешний и внутренний. Гно-

¹ Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 2. С. 143.

² Локк Дж. Опыт о человеческом разуме//Избр. философ, произв.: В 2 т. М., 1960. Т. 1. С.600.

сеологическии дуализм надстраивается у Локка над первоначальной материалисти­ческой основой сенсуализма. У Локка оформляются основы новой "эмпирической психологии". На смену психологии как на­уки о душе выдвигается "психология без души" как наука о явлениях сознания, не­посредственно данных во внутреннем опы­те. Это понимание определяло судьбы пси­хологии вплоть до XX в.

Из всей плеяды английских эмпиристов именно Локк имел бесспорно наибольшее значение непосредственно для психологии. Если же мы присмотримся к позиции Лок­ка, то неизбежно придем к поразительно­му на первый взгляд, но бесспорному выво­ду: несмотря на то, что Локк как эмпирист противостоит рационализму Р.Декарта, он по существу в своей трактовке внутренне­го опыта как предмета психологии дает лишь эмпирический вариант и сколок все той же декартовской концепции сознания. Предметом психологии является, по Лок-ку, внутренний опыт; внутренний опыт познается путем рефлексии, отражения на­шего внутреннего мира в себе самом; эта рефлексия дает нам "внутреннее непогре­шимое восприятие своего бытия": такова локковская транскрипция декартовского "cogito, ergo sum" ("я мыслю, значит я су­ществую"). Вместе с тем Локк по существу устанавливает интроспекцию как специ­фический путь психологического познания и признает ее специфическим и притом "непогрешимым" методом познания психи­ки. Так в рамках эмпирической психоло­гии устанавливается интроспективная концепция сознания как особого замкну­того в себе и самоотражающегося внутрен­него мира. Сенсуалистические идеи Локка далее развивает во Франции Э.Б. де Конди-льяк (1715—1780), который придает лок-ковскому сенсуализму более радикальный характер. Он отвергает, как и Д.Дидро (который выпускает свой трактат по пси­хологии под показательным названием "Физиология человека"), К.А.Гельвеции, Ж.О. де Ламетри, Ж.Б.Р.Робине и другие французские материалисты, "рефлексию", или внутреннее чувство, Локка в качестве независимого от ощущения источника по­знания. В Германии сенсуалистический материализм выступает обогащенный но­выми мотивами, почерпнутыми из класси­ческой немецкой идеалистической фило-

софии первой половины XIX в., из филосо­фии Л.Фейербаха.

Второй из двух основных принципов английского сенсуалистического матери­ализма, который мы обозначили как прин­цип атомизма, получает свою конкретную реализацию в психологии в учении об ас­социациях. Основоположниками этого ас­социативного направления в психологии, оказавшегося одним из наиболее мощных ее течений, являются Д.Юм и Д. Гарт ли. Гартли закладывает основы ассоциатив­ной теории на базе материализма. Его ученик и продолжатель Дж.Пристли (1733—1804) провозглашает обусловлен­ность всех психических явлений колеба­ниями мозга и, отрицая принципиальную разницу между психическими и физичес­кими явлениями, рассматривает психоло­гию как часть физиологии.

Идея ассоциативной психологии полу­чает в дальнейшем особое развитие — но уже не на материалистической, а на фено-меналистической основе — у Д. Юма. Влияние, оказанное Юмом на развитие фи­лософии, особенно английской, способство­вало распространению ассоциативной пси­хологии.

Под несомненным влиянием ньютонов­ской механики и ее закона притяжения Юм вводит в качестве основного принципа ассо­циацию, как своего рода притяжение пред­ставлений, устанавливающее между ними внешние механические связи. Все сложные образования сознания, включая сознание своего "я", а также объекты внешнего мира являются лишь "пучками представлений", объединенных между собой внешними свя­зями — ассоциациями. Законы ассоциаций объясняют движение представлений, течение психических процессов и возникновение из элементов всех сложных образований со­знания.

Таким образом, и внутри ассоциатив­ной психологии друг другу противосто­ят материалистическое направление, которое связывает или даже сводит пси­хические процессы к физиологическим, и субъективно-идеалистическое направ­ление, для которого все сводится к ас­социации субъективных образов-пред­ставлений. Эти два направления объ­единяет механицизм. Ассоциативное направление оказалось самым мощным течением оформившейся в середине XIX в. психологической науки.

Отмечая значение тех социальных сдви­гов, которые совершаются в истории Евро­пы на переломе от XVII к XVIII в., для ис­тории науки, Ф.Энгельс характеризует это время как период превращения знания в науку ("знание стало наукой, и науки при­близились к своему завершению, т. е. сом­кнулись, с одной стороны, с философией, с другой — с практикой")¹. В отношении психологии нельзя полностью сказать того же, что говорит Энгельс в этом контексте о математике, астрономии, физике, химии, геологии. Она в XVIII в. еще не оформилась окончательно в подлинно самостоятельную науку, но и для психологии именно в это время были созданы философские основы, на которых затем в середине XIX в. было воздвигнуто здание психологической на­уки. У Р.Декарта параллельно с понятием рефлекса впервые выделяется современное понятие сознания; у Дж.Локка оно получа­ет эмпирическую интерпретацию (в поня­тии рефлексии), определяющую его трак­товку и в экспериментальной психологии в период ее зарождения и первых этапов развития. Обоснование у английских и французских материалистов связи психо­логии с физиологией и выявление роли ощущений создает предпосылки для пре­вращения психофизиологических иссле­дований органов чувств первой половины XIX в. в исходную базу психологической науки. Р.Декарт и Б.Спиноза закладыва­ют основы новой психологии аффектов, от­звуки которой сказываются вплоть до те­ории эмоций Джемса—Ланге. В этот же период у английских эмпириков — у Д.Гартли, Дж.Пристли и затем у Д.Юма — под явным влиянием идей ньютоновской механики формулируется основной объяс­нительный принцип, которым будет опери­ровать психологическая наука XIX в., — принцип ассоциаций. В этот же период у Г.Лейбница в понятии апперцепции (кото­рое затем подхватывает В.Вундт) намеча­ются исходные позиции, с которых в недрах психологической науки XIX в. на первых порах будет вестись борьба против меха­нистического принципа ассоциации в за­щиту идеалистически понимаемой актив­ности.

Немецкая идеалистическая философия конца XVIII и начала XIX в. на развитие

психологии сколько-нибудь значительно­го непосредственного влияния не оказала.

Из представителей немецкого идеализ­ма начала XIX в. часто отмечалось влия­ние И.Канта. Кант, однако, лишь попутно касается некоторых частных вопросов пси­хологии (например, проблемы темпера­мента в "Антропологии"), громит с пози­ций "трансцендентального идеализма" традиционную "рациональную психоло­гию" и, поддаваясь влиянию в общем бес­плодной немецкой психологии способ­ностей (главного представителя которой — И.Н.Тетенса — он очень ценит), относится крайне скептически к возможности пси­хологии как науки. Но влияние его кон­цепции отчетливо сказывается на первых исследованиях по психофизиологии орга­нов чувств в трактовке ощущений (И.Мюл­лер, Г.Гельмгольц), <...> однако психо­физиология развивается как наука не благодаря этим кантовским идеям, а воп­реки им.

Из философов начала XIX в. — перио­да, непосредственно предшествовавшего оформлению психологии как науки, наи­большее внимание проблемам психологии уделяет стоящий особняком от основной линии философии немецкого идеализма И.Ф.Гербарт. Главным образом в интере­сах педагогики, которую он стремится обо­сновать как науку, основывающуюся на психологии, Гербарт хочет превратить пси­хологию в "механику представлений". Он подверг резкой критике психологию спо­собностей, которую до него развили пред­ставители английского ассоцианизма, и попытался ввести в психологию метод ма­тематического анализа.

Эта попытка превратить психологию как "механику представлений" в дисцип­лину, оперирующую, наподобие ньютонов­ской механики, математическим методом, у Гербарта не увенчалась и не могла увен­чаться успехом, так как математический анализ у него применялся к малообосно­ванным умозрительным построениям. Для того чтобы применение математического анализа получило в психологии почву и приобрело подлинно научный смысл, необ­ходимы были конкретные исследования, которые вскоре начались в плане психо­физики и психофизиологии.

¹ Маркс К.. Энгельс Ф. Соч. Т. 1. С. 599.

Подводя итоги тому, что дал XVIII в., вершиной которого в науке был матери­ализм, Ф.Энгельс писал: "Борьба против абстрактной субъективности христиан­ства привела философию восемнадцатого века к противоположной одностороннос­ти; субъективности была противопостав­лена объективность, духу — природа, спиритуализму — материализм, абстрак­тно-единичному — абстрактно-всеобщее, субстанция... Восемнадцатый век, следо­вательно, не разрешил великой противо­положности, издавна занимавшей историю и заполнявшей ее своим развитием, а именно: противоположности субстанции и субъекта, природы и духа, необходимо­сти и свободы; но он противопоставил друг другу обе стороны противоположности во всех их остроте и полноте развития и тем самым сделал необходимым уничтожение этой противоположности"¹.