Глава 9. 13 апреля 1813 года, спустя шесть минут после полуночи, Миранда родила сына

13 апреля 1813 года, спустя шесть минут после полуночи, Миранда родила сына. Ребенок появился на свет на две с половиной недели раньше срока, вопреки подсчетам матери и доктора. Мода того времени – свободные платья с завышенной талией – позволяла Миранде вести активную светскую жизнь и на девятом месяце.

Возможно, это, по словам доктора, и вызвало преждевременные роды.

– Чепуха! И я, и мой малыш в отличном состоянии, – возразила Миранда.

Доктору ничего не оставалось, как только уйти, качая головой.

Юная леди Суинфорд была куда более послушной, чем ее сестра.

Хотя ее ребенок должен был родиться в конце июня, уже с марта она перестала бывать в обществе.

Сестры посмеивались над чересчур осторожным доктором, и, к ужасу няни, вынимали малыша из колыбельки и, освободив его от пеленок, любовались этим крохотным милым созданием.

– Ты уже решила, как назовешь его? – спросила Аманда, когда ее племяннику уже исполнилась неделя.

– Надеюсь, ты не будешь против, если я назову его в честь отца? – спросила Миранда.

– Конечно же, нет! Томас – прекрасное имя для Данхема. А мы с Адрианом решили: если родится мальчик, назовем его Эдвардом, а если девочка – Клариссой. А что говорит Джаред?

– Джаред? Он согласен. Хочу попросить Адриана быть крестным отцом моему малышу и еще Джонатана – старшего брата Джареда, хоть он и не сможет присутствовать на крестинах. Будешь крестной Тому?

– С радостью, дорогая, а ты моему ребенку?

– Ну конечно же! – заверила ее сестра.

Томас Джонатан Адриан Данхем был крещен в середине мая в небольшой сельской церквушке неподалеку от Суинфорд‑Холла. Если лорду Пальмерстону и было что‑то известно о Джареде, он не считал, по всей видимости, нужным сообщать об этом Миранде. Мало того, он всячески избегал встречаться с ней. Миранда не могла просить леди Коупер разузнать что‑либо для нее, поскольку не знала, насколько откровенен был с ней лорд Пальмерстон.

Хотя роды прошли достаточно легко, но Миранда чувствовала себя неважно скорее всего из‑за того, что Джареда не было рядом с ней. Джонатан, конечно же, не отходил от нее – то вытирал лоб платком, смоченным одеколоном, то успокаивал, позволяя ей до боли стискивать его руку, когда ей было особенно тяжело. Словом, поддерживал ее как только мог. Джонатан очень хорошо понимал, как ей тяжело и физически, и морально.

Что злило Миранду больше всего, так это то, что Джаред и не догадывался о том, что она родила ему сына, чудесного крепыша.

Воображение, подстегнутое разыгравшимися нервами, рисовало ей картины одну ужаснее другой. Джаред никогда не был затворником, и сейчас, вдали от нее, ничто не мешало ему завести любовницу. Она сходила с ума от мысли, что ее Джаред сейчас не с ней, что другая отняла у нее то, что по праву принадлежит ей, ей одной! Она ненавидела себя за то, что сомневается в нем, она ненавидела и его за то, что поставил патриотизм превыше всего.

Если бы Джаред мог знать, о чем она думает, ему, несомненно, стало бы легче. Он чувствовал себя пленником – по крайней мере так казалось ему, хотя царь, поселив его на территории Петропавловской крепости, выказал ему тем самым особое расположение.

Он страдал от вынужденного бездействия и от бессильной ярости. Он постоянно думал о Миранде. Он сделал ее женщиной, именно его любовь придала ей сил и уверенности, и вот теперь она осталась одна среди жадных до приключений светских волокит, такая красавица…

А вдруг этот развратник принц‑регент пожелает соблазнить Миранду? Сможет ли она отказать ему? Захочет ли? Ведь принц‑регент – нельзя не признать – весьма недурен собой, и многие находят его исключительно обворожительным и милым молодым человеком. Господи! Он убьет его, если тот только посмеет притронуться к ней! Миранда еще так невинна, доверчива и так мало знает свет!

Какой же глупец он был, что оставил ее одну, ругал он себя, меряя шагами свои роскошные просторные апартаменты.

Словно насмехаясь над его плохим настроением, в высокие, забранные ажурными решетками окна заглядывали пронзительно яркие лучи зимнего солнца. День обещал быть чудесным. Лежащий повсюду снег слепил глаза своей белизной, и луковки церквей золотились в потоках света. Местная аристократия развлекалась, катаясь на санях по льду Невы. Джаред мог только представить себе, какой гул возбуждения царит там, – толстые стекла окон не пропускали ни звука Его мысленный взор снова и снова обращался к Лондону. Начинался новый светский сезон. Интересно, как его брат справляется со своей ролью, думал Джаред. Он усмехнулся, вспомнив о том, что Джонатану всегда была по душе простая жизнь, и потому вряд ли ему легко было свыкнуться с той роскошью, в которой, как предполагалось, должен был купаться лорд Данхем.

Но опасения Джареда были напрасны – Джонатан прекрасно освоился со своим положением. Он посещал клуб и имел в любовницах смазливую танцовщицу из лондонской оперы. Каждый день катался на лошадях с Адрианом, довольно удачно играл, занимался боксом и сопровождал свою танцовщицу всюду, где только джентльмену было позволено появляться со своей пассией. Прежде чем распрощаться перед ее отъездом в Вустер на лето, он подарил ей прекрасное ожерелье, браслет и серьги из бледно‑голубых бразильских аквамаринов. Больше встречаться с ней он не собирался. Забавно было бы увидеть реакцию Джареда, если как‑нибудь в один прекрасный день она бросится ему на шею, усмехнувшись, подумал он.

Как в прошлом году, лето и осень они собирались провести в Суинфорд‑Холле. Малыша Тома поместили в заново отделанную детскую, и все с нетерпением ожидали, когда появится на свет его двоюродный брат или сестренка. Они будут совсем как близнецы, решила Аманда.

Джонатан проводил теперь много времени вне дома, Миранда знала, что он помогает одной молодой женщине, вдове, с которой познакомился еще прошлой зимой.

Энн Боуэн была дочерью прежнего настоятеля суинфордской церкви, ныне почившего с миром. В восемнадцать лет она вышла замуж за младшего сына местного землевладельца, но семья ее мужа, рассчитывавшая, что он женится на какой‑нибудь богатой наследнице, отказалась принять этот брак и оставила Роберта Боуэна без гроша.

К счастью, он получил неплохое образование и смог зарабатывать на жизнь, открыв небольшую школу и обучая грамоте местных детишек. Жили они в доме священника, благодаря Бога за то, что у них есть крыша над головой.

Десять лет они счастливо прожили вместе, как однажды в один погожий осенний день, когда священник с зятем возвращались домой, на них откуда ни возьмись налетела почтовая карета – кучер, как оказалось, был пьян в стельку, и Энн в результате осталась одна с двумя детьми – мальчиком и девочкой.

Потеряв разом и отца и мужа, она лишилась всех средств к существованию, и, если бы не доброта лорда Суинфорда, она могла бы угодить в работный дом. Когда прибыл новый священник, Адриан позволил ей жить в добротном каменном доме на окраине деревни.

Этот дом был освобожден от арендной платы. Молодой лорд не мог назначить ей и двум ее чадам пособие, но проследил за тем, чтобы ей регулярно доставлялось молоко и масло с его маслобойни. Имея небольшой огород и курятник, Энн Боуэн с детьми не очень бедствовала.

Но дети, как известно, растут очень быстро, и юному Джону Роберту пришло время идти в школу. Одиннадцатилетнему мальчугану следовало бы быть сейчас в Харроу, где когда‑то учился его отец.

А какая судьба уготована Мэри‑Энн? Она была слишком хорошо воспитана, чтобы стать женой простого фермера, но у нее не было никакого приданого. Совершенно отчаявшись, Энн решила просить помощи у родственников мужа, но напрасно. Никакие уговоры не подействовали. Какими бы хорошими дети ни были, родители ее мужа не желали признавать их своими внуками и попросту указали Энн на дверь. Она не могла позволить себе расплакаться у них на глазах, это было выше ее достоинства. У ворот ее остановила служанка и сунула ей в руки узелок, сказав, что молодая госпожа возмущена жестокостью своих родственников, но ничего не может с этим поделать, однако хочет кое‑что передать ей. Это кое‑что оказалось двумя золотыми соверенами, и Энн, пораженная добротой неизвестной своей благодетельницы, расплакалась, не в силах сдержаться На следующий день она объявила, что открывает маленькое ателье, и те, кто желает одеваться более элегантно, могут воспользоваться ее услугами.

Так прошли два года. Вся в трудах и заботах, она даже и не подозревала, насколько одинока. Однажды ее дочурка появилась с горящими глазенками, держа в руках котенка. Еще одно создание, которое постоянно будет просить есть, подумала тогда Энн. Но у девочки было так мало развлечений, что Энн позволила ей оставить маленького друга.

И вот теперь они стояли озадаченно под яблоней, не зная, как им вызволить запутавшееся в ветвях серо‑белое пушистое создание.

– Могу ли я чем‑нибудь помочь? – раздался голос подъехавшего всадника.

Узнав лорда Данхема, Энн присела в реверансе.

– Вы очень добры, сэр, но я не могу позволить вам испортить костюм, – ответила она.

– Чепуха! – воскликнул он, взбираясь на дерево. – Держика, малышка, – сказал он, протягивая пищащего котенка девочке.

Слезы Мэри‑Энн тут же высохли, и она унеслась, прижимая своего любимца к груди.

Джонатан легко спрыгнул на землю, а Энн Боуэн застенчиво улыбнулась.

– Благодарю вас, милорд. Моя дочь Так боялась за своего питомца.

– Ну что вы! Никакого беспокойства, – галантно кивнул он ей, затем вскочил на лошадь и умчался прочь.

Теперь, встречаясь в церкви каждое воскресенье, он вежливо раскланивался с ней, а как‑то раз, проезжая мимо, зашел узнать, как поживает котенок. Вскоре после этого он зачастил к Энн с визитами, что несколько насторожило ее. Время от времени он привозил детям сладости, чем приводил их в неописуемый восторг – ведь у их матери не было денег, чтобы покупать такую роскошь. А как‑то раз появился на пороге с кроликом в руках, и ей не оставалось ничего иного, как пригласить его к обеду. К ее удивлению, он согласился.

Она уже давно не приглашала никого в гости – бедность не позволяла.

Джонатан присел у огня, наблюдая за тем, как она хлопочет по хозяйству. Вскоре и стол был накрыт, и жаркое из кролика готово. А когда окончательные штрихи к сервировке стола были добавлены – установлены и зажжены свечи и приготовлен свежайший зеленый салат, – они сели за стол. Джонатан, чей аппетит разыгрался, подстегнутый ароматом жаркого, уютной обстановкой и в немалой степени хорошенькой хозяйкой, уплетал за обе щеки, чем заслужил ее одобрительную улыбку. Она такая прекрасная кулинарка, оправдывался он, что он не в силах остановиться, и потому завтра же принесет им еще одного кролика, но не станет напрашиваться на обед. На что она лишь рассмеялась, заверив его, что он и так слишком щедр. Время пролетело незаметно, дети убежали гулять. Джонатан хотел было помочь Энн убрать со стола, но она наотрез отказалась. Наконец она сказала:

– Милорд, вам бы лучше уйти сейчас. Пока еще достаточно светло и вас все увидят.

– Почему? – Он непонимающе уставился на нее.

Она залилась румянцем.

– Соседи должны видеть, что вы уехали, а то они решат, что вы остались. Простите меня, милорд, но я должна думать о детях.

– Нет, миссис Боуэн, это я должен просить прощения за свою беспечность. Я уже давно не проводил время так замечательно, вот и забыл о приличиях. – Он поднялся и направился к выходу. – Ваш покорный слуга, миссис Боуэн.

Она долго провожала его взглядом. Вот если бы ей встретился такой же хороший человек, за которого она могла бы выйти замуж, вздыхая, думала она‑Она знала, что ей придется выйти замуж снова, если такая возможность представится. Ведь даже если бы сказочная фея подарила ей горшок с золотом, без мужа, она это понимала, будет крайне трудно поднять детей на ноги. Но разве найдешь такого человека здесь, в деревне? А уехать отсюда – означает прямиком отправиться в работный дом.

Джонатан Данхем вдруг осознал, что не может выбросить Энн из головы. Она чем‑то напоминала ему Черити Не сказать, чтобы они были похожи, нет! Черити была рослой крепкой девушкой с золотистым загаром, так идущим к ее русым, слегка выгоревшим от постоянного пребывания на солнце волосам. Уверенная в себе, чрезвычайно практичная, она была типичной американкой. А Энн Боуэн была типичной уроженкой Англии – небольшого роста хрупкая женщина с удивительно добрыми серыми глазами и мягкими рыжими вьющимися волосами. В ней удивительно сочетались мягкость и воля. Единственное, в чем они были похожи, так это в безграничной любви к детям.

Она понравилась ему с первого взгляда, а то, что он слышал о ней от окружающих, вызывало еще большее уважение.

Он ничего не мог поделать со своим желанием видеть ее. И однажды пришел к ней, когда уже стемнело, и постучался с черного хода. Но не стоит думать о них плохо – их отношения по‑прежнему были чисты. Вскоре после Нового года он уехал в Лондон, и они не виделись до самого мая. Джонатан присылал детям подарки из Лондона. Он выпросил разрешение у лорда Суинфорда позволить детям кататься на лошадях с его конюшен.

– И почему это ты так заботишься о них? Или молоденькая хорошенькая вдова утешает тебя, пока Миранда этого делать не может? – поддразнивал его Адриан. Увидев его искаженное от гнева лицо, Адриан поспешно воскликнул:

– Бог мой, Джаред! И что только такое я говорю!

– Миссис Боуэн не любовница мне, Адриан, если ты пытаешься это выяснить. Откровенно говоря, я поражен тем, что ты мог допустить подобную мысль.

Адриан удивленно взглянул на него, но не проронил ни слова.

Миранда выглядит вполне счастливой, так что, пожалуй, не стоит вмешиваться, решил он.

Джонатан увидел Энн в первое же воскресенье, едва он прибыл в Суинфорд‑Холл. Она шла, опираясь на руку Питера Роджерса, хозяина местного постоялого двора.

– Я думал, у этого парня есть жена, – шепнул Джонатан на ухо Адриану.

– Управляющий сообщил мне, что она умерла этой зимой. И Питер Роджерс частенько навещает миссис Боуэн последнее время.

Вполне вероятно, что она выйдет за него замуж.

В душе Джонатана поднималась непонятная злость от одного взгляда на этого Питера Роджерса, жадно пожирающего глазами его милую Энн. О, как бы он хотел расквасить его похотливую физиономию, лишь бы тот не смотрел на нее, как на клубничный торт. Мысли об Энн не давали ему покоя весь день, и вечером, не выдержав, Джонатан оказался у дверей ее дома.

Ее глаза глядели настороженно.

– Вы одна?

– Да, милорд.

– А дети?

– Давно спят, милорд. Пожалуйста, заходите, я не хочу, чтобы вас кто‑нибудь увидел.

– Вы собираетесь выйти замуж за Питера Роджерса? – с места в карьер начал он.

– Если он попросит меня об этом, – смиренно ответила она.

– Но почему?

– Поймите, милорд, у меня двое детей. Слишком тяжело воспитывать их одной, не имея ни денег, ни родных. Родственники мужа отказались помогать мне. Я просто‑напросто обязана выйти замуж.

Знаю, трудно будет найти достойного человека, но что мне остается?

Мистер Роджерс – человек честолюбивый. Если он сделает предложение, я приму его при условии, что он отправит моего Джона в школу, а Мэри‑Энн даст приданое.

– И вы готовы отдать себя этой свинье за деньги? – пораженно воскликнул Джонатан. – Если вам так нужны деньги, могу дать вам столько, сколько захотите.

Он резко, даже грубо схватил ее в объятия и целовал, целовал, целовал до тех пор, пока у нее не осталось сил сопротивляться. Тогда он подхватил ее на руки и понес в спальню. Этой ночью Джонатан остался у нее и любил ее нежно‑нежно…

Энн не могла понять, что с ней. Ведь уже не девочка – знает, что к чему, однако никогда не испытывала ничего подобного. Название тому чувству была страсть, сильная, жаркая, она заполнила все ее существо и увлажнила ее глаза слезами – это было слишком хорошо, а она была убеждена, что все слишком хорошее до добра не доводит.

Он еще крепче прижал ее к себе, а когда она немного успокоилась, спросил:

– Если бы я был свободен и мог жениться на тебе, согласилась бы ты стать моей женой?

– Но ведь вы…

– Ты не ответила на мой вопрос, любимая. Если бы я был свободен, то вышла бы за меня?

– Ну конечно же!

– Так не принимай предложение Роджерса, слышишь! Все образуется, обещаю. Доверься мне.

Она не вполне понимала его, но все равно была счастлива. Она полюбила его, как только увидела. И хотя он не сказал ни слова, она знала, что и он ее любит.

Он уехал с первыми лучами рассвета и в девять часов утра уже был в спальне Миранды. Она была необыкновенно хороша в розовом шелковом пеньюаре, накинутом на плечи. Он поцеловал протянутую руку.

– Доброе утро, Джонатан! Для человека, который провел ночь вне дома, ты выглядишь превосходно.

– Откуда такая осведомленность? – удивился он.

– Слухи распространяются очень быстро. Одно ясно: ты влип, Я могу чем‑то помочь?

– Не уверен, – ответил он. – Видишь ли, Миранда, я влюбился и хочу жениться. Но поскольку по‑прежнему должен играть роль Джареда, то не могу даже сделать предложение своей возлюбленной! А я хочу этого больше всего на свете! Не могу позволить ей думать, будто для меня это всего лишь небольшая интрижка. Как бы я хотел сказать ей, кто я на самом деле.

Миранда задумалась ненадолго, а потом спросила:

– Скажи мне, кто эта дама твоего сердца!

– Миссис Энн Боуэн.

– Да‑да, слышала о ней, такая тихая и очень осмотрительная женщина. А ты уверен, что она примет твое предложение?

– Более чем.

– Не думаю, что Джареду повредит, если она обо всем узнает, – сказала Миранда. – К тому же он в скором времени вернется домой и эту игру, так или иначе, придется прекратить. Здешние места достаточно удалены от Лондона, светскую публику они вряд ли привлекут. Так что незачем причинять Энн Боуэн боль, заставляя ее думать, будто она связалась с женатым мужчиной. Лучше расскажи ей все! Хотя ситуация настолько запутана, что она может и не поверить тебе.

– Она непременно поверит, если ты поедешь со мной.

Миранда, чья голова была занята разработкой одного весьма деликатного плана, решила, что, если Джонатан будет занят этими проблемами, он не сможет помешать ей осуществить то, что она давно задумала, и потому согласилась помочь ему.

Миранда глядела на него с улыбкой, а у него словно выросли крылья – таким счастливым он казался. Ну и прекрасно, подумала она, значит, не слишком расстроится, когда узнает, что она уехала.

Миранда решила отправиться в Россию. Вот уже десять месяцев прошло, а Джареда все нет и ничего о нем не слышно. Лорд Пальмерстон кормит обещаниями сообщить, если что‑то узнает, и только.

Какая несправедливость! Как он может быть таким жестоким – знает же, что она беспокоится, что с ума сходит! Все! С нее довольно. Ей надоело ждать. Она сама разыщет Джареда.

Само собой разумеется, она не могла никого посвятить в свою затею. Найдя в библиотеке карту, она разработала маршрут. Побережье находилось в сотне миль от Суинфорд‑Холла. Миранде нужна была карета, чтобы добраться туда, а в поместье были лишь разнообразные повозки. Карета Миранды осталась в Лондоне. Перки! Вот кто ей поможет: ее кокетливая служанка была влюблена в кучера.

Расчесывая волосы на ночь своей госпоже, служанка тяжело вздохнула. Миранда решила не медлить.

– Бедная Перки! Так вздыхать можно только о возлюбленном.

Должно быть, ты очень скучаешь по своему молодому человеку.

– Да, миледи, это так. Он просил меня выйти за него замуж этим же летом, чтобы мы всегда могли быть вместе. А милорд взял и оставил карету в городе!

– Перки, Перки, ну почему ты ничего не сказала мне? – Миранда была сама доброта. – Мы просто должны сделать все, чтобы этот молодой человек… Как его зовут?

– Мартин, миледи.

– Мы что‑нибудь придумаем, чтобы вызвать его сюда, в Суинфорд‑Холл.

– Ох, миледи, как было бы хорошо!

Адриан и Джонатан были приглашены лордом Стюартом порыбачить в его владениях в Шотландии. Сестры настаивали, чтобы они обязательно поехали, невзирая на то что Аманда вот‑вот должна родить.

– Я просто не могу лишить Адриана летних развлечений, – объяснила свое желание Аманда. – К тому же крестины будут не скоро, не раньше Михайлова дня – в конце сентября. Новорожденные младенцы выглядят так странно – не то что в три месяца, как раз тогда они самые хорошенькие.

– Откуда такие глубокие познания? – удивилась Миранда.

– Леди Суинфорд заверила меня, что это так. Знаешь, Миранда, я недооценивала ее. Мать Адриана оказалась очень доброй и милой. Мы обе хотим для Адриана самого лучшего. Я вообще поражена тем, что у нас так много общего. И она призналась мне совсем недавно, что ошибалась на мой счет. Теперь она говорит, что лучшей жены для Адриана она и не желала.

– Как замечательно, что вы стали подругами, – заметила Миранда.

Скорее всего, подумала она, леди Суинфорд поняла, что ей следует просто уступить невестке. Ну и прекрасно, по крайней мере Аманда будет не одна, когда она уедет. Как только Джонатан с Адрианом отбудут в Шотландию, прибудет карета из Лондона. Миранда долго думала, как лучше все объяснить сестре, и поняла, что правильнее всего будет сказать ей правду. Только так Аманда сможет понять, почему Миранда оставляет своего сына. Но сообщить ей следует лишь в последнюю минуту, никак не раньше.

В карете она доедет до небольшой деревушки на побережье.

Перки, конечно же, будет сопровождать ее – ни одна благородная дама не позволит себе путешествовать без горничной. Прежде чем они уедут. Перки и Мартин поженятся, уж об этом она позаботится.

Они будут ждать ее на побережье до тех пор, пока Миранда не возвратится назад с мужем. Довольно разумный план, так по крайней мере думала Миранда.

Дни бежали за днями, на смену весне пришло лето. Как‑то одним теплым днем Джонатан пригласил Миранду прокатиться с ним в фаэтоне.

– Ты выглядишь замечательно, дорогая, – не сдержал он своего восхищения, на что Миранда мило улыбнулась ему.

В розовом наряде с бледно‑зеленой отделкой она была чудо как свежа и удивительным образом напоминала нежный, едва распустившийся цветок яблони, совсем как тот, что был приколот к ее лифу. Небольшой розовый зонтик защищал ее нежную кожу от обжигающих лучей солнца – Куда мы едем? – спросила она.

– Сегодня мы встретимся с Энн в гостинице в пятнадцати километрах отсюда, – ответил он. – Сама понимаешь, в деревне сделать это было бы невозможно – пошли бы слухи. Я так хочу поскорее объяснить ей все – не могу позволить ей продолжать думать, что я женатый человек.

– А! Что я слышу! Ты уже не называешь ее миссис Боуэн?

– Я так люблю ее, Миранда! Она самое чудесное, самое милое создание, которое я когда‑либо встречал, и я хочу сделать ее своей женой. Она уверена, что совершила страшный грех, но сделала она это из‑за любви ко мне.

– Так чего же ты ждешь'? Женись на ней скорее.

– Что ты такое говоришь, Миранда?

– Только то, что ты можешь получить специальное разрешение.

Лорд Пальмерстон поможет тебе в этом – он ведь кое‑что задолжал нам. А венчаться можно в любой церкви – лишь бы нас там не знали. Твоя миссис Боуэн будет чувствовать себя гораздо увереннее, если действительно станет твоей женой.

– Миранда, ты просто восхитительна!

Наконец они добрались до небольшой, но удивительно уютной сельской гостиницы, где и была назначена встреча. Миранда подивилась, как доберется сюда миссис Боуэн: пятнадцать километров – расстояние немалое. Но Джонатан, как оказалось, предусмотрел и это. В пяти километрах от деревни ее должна будет поджидать карета, которая и доставит ее сюда, объяснил он.

Как только они подъехали, из дверей гостиницы выбежал мальчик принять лошадей.

Джонатана и Миранду встретил радушный хозяин.

– Добрый день! Не вы ли будете мистер Джонатан?

– Да, это я.

– Тогда прошу за мной, сэр. Ваша гостья уже здесь. Когда прикажете подавать чай? – вежливо осведомился он.

– Думаю, через полчаса будет в самый раз, – ответила за него Миранда.

– Очень хорошо, – сказал он и, проводив их в номер, откланялся.

Дамы обменялись изучающими взглядами. Миранда пристально, хотя и благожелательно разглядывала миссис Боуэн. Ей было за тридцать, вне всякого сомнения, но выглядела она едва ли на двадцать пять. Простое белое платье было отлично сшито, но говорило о том, что у его хозяйки нет денег на дорогие туалеты. Довольно мила, подумала Миранда, и, возможно, будет неплохой женой Джонатану.

Джонатан, как‑то сразу ставший похожим на томящегося от любви кота, был не в состоянии произнести ни слова, так что Миранде пришлось взять инициативу в свои руки.

– Я рада, что наконец увидела вас, миссис Боуэн. Прошу вас, присядем. Есть кое‑что очень важное, что вы должны знать.

Улыбка Миранды была такой открытой, что сразу располагала к себе.

– Думаю, миссис Боуэн, самое лучшее – поведать обо всем прямо. Этот джентльмен, которого вы, да и все остальные считают Джаредом Данхемом, на самом деле его брат Джонатай. Мой муж, Джаред, сейчас в Санкт‑Петербурге, но это держится в тайне, и для обеспечения большей секретности Джонатан должен был сыграть роль Джареда. Только жена и мать способны различить двух братьев, похожих друг на друга как две капли воды.

– Ив чем же эти различия? – спросила Энн.

– Джаред немного выше – где‑то на пол‑ладони, и глаза у него темно‑зеленые, точно бутылочное стекло, в то время как у Джонатана они серо‑зеленые. Есть и другие отличительные черты. Но высший свет Англии не настолько хорошо знает Джареда, чтобы заметить их Даже моя сестра с мужем ничего не заподозрили. Джон – вдовец, его жена утонула год назад. Должна заранее предупредить: у вас будет трое приемных детей – двенадцатилетний Джон, девятилетняя Элиза‑Энн и маленький Генри – ему всего лишь три. Если вы поженитесь, вам придется жить в Америке, в штате Массачусетс, так как отец Джонатана владеет судоверфью, а Джон – его прямой наследник. Я посоветовала Джону немедленно отправляться в Лондон за специальным разрешением, чтобы вы могли пожениться как можно скорее. Надеюсь, все это останется между нами, вы не можете не понимать, насколько все это серьезно. Но больше всего я опасаюсь того, что ваш ребенок родится незаконнорожденным.

– Миранда! – Джонатан наконец вновь обрел дар речи. – Как ты можешь быть такой неделикатной!

– Неделикатной? Господи, Джон, ты собираешься отрицать, что был близок с миссис Боуэн? Как ты не понимаешь, что именно ее, а не тебя будут осуждать, когда узнают, что она беременна. Я настаиваю: вы должны пожениться, как только представится случай.

Энн Боуэн слушала Миранду со все возрастающим изумлением – это было видно по ее глазам, становящимся все больше и больше. Она перевела взгляд на Джонатана и поняла, что Миранда говорила правду.

– Я прекрасно поняла все, о чем говорила леди Данхем, – сказала Энн, положив ладонь на руку Джонатана. – Но такой джентльмен, как вы, может найти гораздо более выгодную партию.

– Ну что ты, Энн, я хочу жениться на тебе! А ты? Ты выйдешь за меня замуж? В Америке есть много прекрасных, хотя, возможно, и не таких известных, как Харроу, Оксфорд или Кембридж, колледжей. Твой сын получит там отличное образование, а у МэриЭнн приданое будет не хуже, чем у моей Элизы! В Америке детям будет очень хорошо.

– А как же индейцы? – испуганно спросила она.

– Индейцы? Индейцы остались лишь на западных территориях и кое‑где на юге, а на востоке, там, где мы будем жить, их нет вовсе.

– Да, но что скажут ваши родные, когда вы вернетесь домой с новой женой?

– Они скажут, что мне здорово повезло, мое сокровище!

– Я буду хорошей матерью вашим детям, мистер Данхем.

– Пожалуйста, Энн, называй меня Джон, а я так хочу услышать свое настоящее имя из твоих уст!

– Джон! – выдохнула она. – Я буду очень хорошей матерью твоим детям. Однако придется моего Джона Роберта звать просто Роберт, чтобы избежать путаницы. Как чудесно, что наши дети подходят друг другу по возрасту.

– Значит, ты согласна выйти за меня?

– А разве я сказала нет? – улыбнулась она. – Конечно же, согласна, милый, я так люблю тебя!

– Вот и прекрасно! – воскликнула Миранда, увидев, как Джон обнял и поцеловал Энн. – Раз мы все уладили, можно выпить и чаю!

Раскрасневшаяся от поцелуев, Энн со счастливой улыбкой проговорила:

– Не знаю, как и благодарить вас, леди Данхем.

– Зовите меня просто Миранда, – ответила та. – В Америке титулы и звания ничего не значат, и там я обыкновенная миссис Данхем, каковой в скором времени станете и вы.

Миранда знала, что надолго запомнит эту счастливую встречу, как знала она и то, что, несмотря на разницу в возрасте, они с Энн станут подругами. Разумеется, она и словом ни с кем не обмолвится о том, что здесь произошло, в этом не было никаких сомнений. Сразу после чая Энн уехала домой. Дети оставались под присмотром соседки, и она беспокоилась.

– Она мне нравится, – сказала Миранда. – Ты поступил правильно, что решил жениться на ней. Мне известно, что твой отец подумывал свести тебя с Честити Брюстер. Но твой выбор, несомненно, лучше.

– Честити Брюстер! О Боже! Да я никогда бы в жизни не женился на этой жеманной, вечно хихикающей девице! К тому же до сих пор она отказывала всем холостякам в надежде заполучить моего брата Джареда! – Он усмехнулся. – Но она совсем не в его вкусе.

Ему больше по душе зеленоглазые дикие кошечки. Спасибо за помощь, Миранда.

Она улыбнулась ему.

– Тебе следует поехать в Лондон завтра же под предлогом, что лорд Пальмерстон вызывает тебя. Встреться с ним и потребуй специального разрешения. Если он попытается возражать, пригрози, что вернешься в Суинфорд‑Холл уже как Джонатан, а не Джаред. Если и это не поможет, скажи, что я растрезвоню всему свету о своем пропавшем без вести муже и о закулисной игре, которую ведет военное министерство. Не знаю, поверят мне или нет, но крупицу сомнения этот скандал обязательно посеет, а лорд Пальмерстон – фигура не очень популярная в Англии, так что эта шумиха может сильно ему навредить.

– Да, с тобой лучше не ссориться, дорогая, – сказал он. – Будет ли мне позволено узнать, когда ты решила устроить нашу свадьбу?

– Разумеется! Убеди Адриана поехать к лорду Стюарту одного, скажи, что присоединишься к нему неделей позже, – отговорись срочным заданием, которое тебе якобы поручил лорд Пальмерстон.

Затем вы с Энн поженитесь, и в вашем распоряжении будет несколько дней. Она может сочинить что‑нибудь про умирающего дальнего родственника и попросить соседей позаботиться на время о ее детях.

Все очень просто, если спланировать заранее.

– Прекрасно! – воскликнул он. – Я начинаю думать, дорогая, что ты зарываешь свой талант – из тебя получился бы прекрасный стратег, какой Наполеону и не снился.

Шутя и смеясь, они в приподнятом настроении вернулись в Суинфорд‑Холл. Дома их ожидал переполох – новый барон Суинфорд пожелал появиться на свет. Миранда поспешила наверх в спальню сестры. У дверей ее остановила леди Суинфорд, вид у нее был крайне озабоченный.

– Миранда, дорогая, как хорошо, что ты здесь! Аманда совершенно не желает слушать доктора Блейка, я опасаюсь за нее и ее ребенка!

Миранда немедля вошла в спальню. "

– Итак! – радостно воскликнула она. – Наследник желает явиться народу! Добрый день, доктор, не хотите ли выпить чашечку чаю, а я пока посижу с сестрой?

Доктор Блейк с благодарностью взглянул на Миранду.

– Вы очень любезны, миледи. Если что, зовите, вы знаете, где меня найти.

Едва дверь за доктором закрылась, Миранда внимательно взглянула на сестру. Рассыпанные в беспорядке волосы слиплись, лицо перекошено от страха и боли.

– В чем дело, Аманда? Ты до смерти напугала мать Адриана.

Это так непохоже на тебя.

– Я умру, – прошептала Аманда, в ее округлившихся голубых глазах плескался ужас.

– Да что ты такое говоришь, дурочка! Разве у меня были какие‑нибудь трудности с Томасом? Нет, лишь то, что обычно бывает при родах, ты же была со мной все то время. Почему ты думаешь, что у тебя будет что‑то не так?

– Уверена! Я так похожа на маму. Ты же знаешь о всех тех выкидышах, что у нее были.

– Глупенькая, это обычно случается гораздо раньше –, на втором или третьем месяце. Может, ты и похожа на маму, но все девять месяцев ты была абсолютно здорова. – Миранда, не удержавшись, усмехнулась. – Я получила письмо от мамы на прошлой неделе. Она просила не сообщать тебе новость до тех пор, пока ты не родишь ребенка, но, чувствую, тебе лучше рассказать все сейчас – это должно тебя успокоить. Аманда, у нас появился сводный брат!

– Что?! – Слезы сестры моментально высохли, и она даже попыталась принять сидячее положение. Миранда помогла ей, подложив под спину подушки. – Сводный брат? – переспросила Аманда. – Каким образом? Когда?

– Да, теперь у нас есть сводный брат – Питер Корнелий ван Нотлмен, который родился 22 марта. Каким образом, говоришь? Уж кому, как не тебе, известно каким – таким же, каким все дети являются на свет.

– Но ведь мама могла умереть! В ее возрасте это так опасно!

– Да, возможно, но, как видишь, этого не случилось. Значит, и у тебя все будет в порядке! Наш братец – здоровый крепыш с отменным аппетитом. – Миранда увидела, как лицо Аманды внезапно исказилось от боли. – Спокойно, девочка, все хорошо.

В течение нескольких последующих часов Миранда не отходила от постели сестры, успокаивая и всячески помогая ей. Все, как она и предсказывала, прошло благополучно, и Аманда родила сына. Как только Миранда обмыла и запеленала младенца, его пожелали увидеть Адриан и леди Суинфорд.

– Вот ваш сын, милорд, – с улыбкой проговорила Миранда, протягивая крошечный сверток Адриану.

– Мой сын! Мой сын! – без конца повторял Адриан, словно никак не мог поверить, что краснолицее, сморщенное и отчаянно вопящее создание – его сын.

– Отдай мне моего внука, а не то раздавишь, – потребовала леди Суинфорд. – И пойди поблагодари Аманду!

Молодой лорд Суинфорд бросился к Аманде, а новоиспеченная бабушка не могла налюбоваться на малыша. Наконец она отдала его няне и предложила Миранде ненадолго покинуть комнату.

– Влагослави тебя Бог, Миранда! Уверена, только благодаря тебе все прошло гладко. Что это так напугало Аманду, и как тебе удалось успокоить ее?

– Уж не знаю почему, но моя сестра решила, что она абсолютно во всем похожа на мать, и очень некстати вспомнила о тех выкидышах, что у той были. Я попыталась объяснить ей, что одно только внешнее сходство ни о чем не говорит, но это мало помогло. И тогда я рассказала ей о том, что мама, клявшаяся никогда больше не иметь детей, совсем Недавно родила сына.

– Господи Боже! – воскликнула леди Суинфорд. – Я рада, что все сложилось так удачно, моя дорогая, и для твоей матери, и для тебя! Да, сообразительность тебя не подвела, мой ангел.

Миранда загадочно улыбнулась – звали бы они, какой сообразительной она может быть.

– Моя сестра скоро придет в себя в будет раскаиваться в том, что вела себя так глупо.

Так оно и произошло. Она вновь стала той Амандой, улыбчивой и милок, которую все любили. Она была безмерно благодарна Миранде за доброту и поддержку. Своего маленького сына, названного Эдвардом Алистером Джорджем – уменьшительно Нэдди, – она буквально боготворила и считала самым прекрасным младенцем в мире.

– Ну, разумеется, за исключением моего Томаса, – поддразнивая ее, возразила Миранда.

– Ничего подобного! – Аманда упорно стояла на своем. – Он же сущий херувимчик, только взгляни на золотые кудряшки к голубые глаза. Ах, Миранда, видела ли ты когда‑нибудь такие нежные завитки? Я думаю, такого хорошенького можно крестить и раньше, не дожидаясь, когда ему исполнится три месяца. Твой Том, конечно, тоже очень милый, но разве можно сравнить его прямые черные волосы с локонами моего Нэдди! Мой племянник очень похож на своего папу, – усмехнулась почему‑то она. – А Джаред такой американец.

– Равно, как и ты, дорогая сестричка, хочу напомнить, если забыла, – внезапно разозлившись, воскликнула Миранда. – А я‑то думала, что, став матерью, ты поумнеешь. Что ж, оставляю тебя любоваться своим чадом! – И, подобно вихрю, вылетела из комнаты.

Увидев, что все сиделки и нянечки собрались вокруг колыбельки новорожденного, она разозлилась еще больше.

– Джестер! – прикрикнула она на ту, что должна была присматривать за ее Томом. – Вам платят не за то, чтобы вы разглядывали сына моей сестры. – Она взяла Тома из кроватки, и тут словно буря разразилась. – Он мокрый! Если такое повторится еще раз, я вышвырну вас за дверь без предупреждения!

– О, миледи, пожалуйста, простите! Я всего лишь на минутку отлучилась – так хотелось взглянуть на новорожденного. – И она постаралась поскорее перепеленать малыша.

– Повторяю, Джестер, – угрожающе проговорила Миранда. – Еще раз – и вы вылетите из этого дома в ту же секунду! Запомните: деньги вам платят Данхемы, а не Суинфорды. Мой сын – наследник куда большего состояния, чем мой племянник. И если бы не эта никому не нужная война, мы давно были бы дома, в Виндсонге, а не ютились бы здесь!

– Такое больше никогда не повторится, миледи, – пообещала Джестер и протянула малыша Миранде. – Не хотите ли подержать его?

Миранда взяла сына на руки. Глаза Тома начали менять свой цвет, становясь из младенчески голубых зелеными. Совсем как у его отца, подумала Миранда. Сердце ее сжалось – так всегда бывало, когда она вспоминала Джареда.

– Крошка моя! – едва слышно прошептала она, целуя черноволосую головку. – Я обязательно найду твоего папочку и верну его домой, обещаю! – Она еще раз поцеловала сына и протянула его Джестер, строго погрозив ей при этом пальцем:

– Запомните, что я сказала.

– Да, миледи.

– Какой дьявол вселился в нее? – воскликнула одна из служанок, едва Миранда вышла из комнаты.

– Кто ее знает! – проворчала Джестер. – Никогда не видела ее такой, обычно она всегда бывала очень внимательной.

– Все причуды, причуды! – рассмеялись служанки.

Миранда спустилась по лестнице и вышла из дома. День был теплым и мягким, и она решила прогуляться в саду. Но вместо того чтобы успокоиться, она злилась все больше. Все вокруг были так счастливы, вот и жаворонок заливается в ветвях. Все, ну абсолютно все вокруг могут позволить себе быть счастливыми, только не она!

Джонатан все утро радостно насвистывал, словно влюбленная пташка, – ведь он ехал в Лондон встретиться с лордом Пальмерстоном. И Адриан вел себя так, будто он – первый в истории человечества мужчина, у которого появился сын. Как же он надоел – вечно врывается в комнату с одним и тем же восклицанием: «Сын, Миранда! Аманда подарила мне сына!» В последний раз она не выдержала и, едва он появился на пороге, язвительно спросила: «Сын, Адриан? Неужели?» Понимая, что совсем незаслуженно обидела его только потому, что сама с собой не в ладах, Миранда поспешила извиниться, сославшись на то, что устала.

Адриан, наивно полагающий, что все женщины – создания крайне хрупкие, а потому утомляются очень быстро, уже простил ее Но " причина ее ярости была как раз в обратном – она была даже слишком здорова. Ее просто бесило, что все вокруг слишком счастливы. А она? Она тосковала по Джареду. Вот уже целых десять месяцев она ничего о нем не знает – от него ни весточки, ни строчки. Да и странно было бы – как может муж писать жене, если они постоянно вместе! Она извелась, томясь в неизвестности. Он даже не знает, что у него есть сын! Как ей не хватает его. Слышать его голос, чувствовать ласковые руки – какое это счастье! Как давно она не испытывала ничего подобного, вздохнула Миранда.

– Леди!

Миранда мгновенно очнулась от задумчивости и взглянула на черноволосого кудрявого мальчугана с удивительно серьезными, совсем как у взрослого, глазами.

– Не хотите узнать свою судьбу? – спросил он.

– Ты что, пророк?

– А кто это такой?

– Тот, кто предсказывает будущее.

– Никогда не слышал такого слова, леди, да только это не я предсказываю будущее – моя бабушка, она наша королева и знаменита повсюду своими предсказаниями. Всего лишь пенни, леди! – Он подергал Миранду за руку.

– Пенни? – Она притворилась, будто тщательно взвешивает его предложение.

– Ну пойдемте! Вы же можете позволить себе потратить пенни, – уговаривал он ее.

– Откуда ты знаешь?

– У вас такое красивое платье и всякие дорогие штучки, бантики, ленты… Что вам стоит потратить пенни?

Миранда рассмеялась:

– Как тебя зовут, чертенок?

– Чарли, – улыбнулся он.

– Ну что ж, Чарли‑цыганенок, пожалуй, ты прав, я могу позволить себе узнать свое собственное будущее, если твоя бабушка мне его откроет.

Миранда, ожидавшая увидеть перед собой злую беззубую старуху, была крайне удивлена, когда ее взору предстала худенькая розовощекая женщина в ярко‑зеленой широкой юбке и желтой блузке, расшитой разноцветными нитками. На ногах ее были красные сапожки, в седеющих волосах – венок из маргариток, а в зубах – курительная трубка.

– Где ты пропадал, бездельник? – набросилась она на мальчугана. – И кого это ты привел сюда?

– Эта леди хочет узнать свою судьбу.

– Заплатить можете?

Миранда достала серебряное пенни из кармашка и протянула женщине. Цыганка взяла монетку, попробовала ее на зуб, а затем сказала:

– Прошу в мою повозку, миледи.

Она забралась первой, а Миранда последовала за ней. Интерьер повозки являл собой зрелище крайне необычное – все вокруг было задрапировано шелками самых ярких расцветок: красные, фиолетовые, желтые и синие полотнища свешивались отовсюду.

– Садитесь, садитесь, миледи. – Цыганка взяла руку Миранды. – Ну‑ка, сейчас посмотрим, дорогуша!

Какое‑то мгновение гадалка внимательно вглядывалась в лицо своей посетительницы. Миранда, ожидавшая услышать обычный вздор о таинственном незнакомце и счастливой судьбе, была совершенно спокойна. Но вопреки всем ее ожиданиям пожилая женщина неожиданно сказала:

– Ваш дом не здесь, не в Англии, миледи. – Это было скорее утверждение, чем вопрос, и Миранда ничего не ответила. – Я вижу воду, много воды, а посреди остров – там ваш дом.

Зачем вы покинули его? Пройдет много времени, прежде чем вы увидите его снова.

– Вы хотите сказать, что война затянется надолго? – спросила Миранда.

– Нет, вы сами определяете свою судьбу, миледи. Однако можете и пострадать из‑за этого.

Миранда была крайне удивлена словами гадалки и почувствовала, как по спине пробежал холодок.

– А что будет с моим мужем?

– Вы будете вместе, никогда не сомневайтесь в этом. Но вам следует быть осторожной, потому что я вижу опасность, большую опасность. Вам встретятся на пути юный золотой бог, черный ангел и черный дьявол. Все трое причинят вам много боли. Вы можете избежать ее, если только захотите. Выбор за вами. Однако, боюсь, вы такая непокорная и время не изменит ваш характер. Но выживете вы или нет, в конечном счете зависит от вас самой. Это все, что я вижу. – Она отпустила руку Миранды.

– Могу я узнать еще кое‑что? – попросила Миранда. – Какая судьба уготована моему ребенку?

– О, с ним будет все хорошо, миледи. Вы можете не волноваться за своего сына.

– Но я не говорила, что у меня сын.

Цыганка загадочно улыбнулась:

– И тем не менее у него все будет в порядке.

Миранда покинула цыганский табор, раскинувшийся весьма Живописно в лесу, и пошла по направлению к усадьбе. В голове вертелась одна мысль: она должна добраться до Джареда. Если она сможет найти своего мужа, все будет хорошо. Она должна быть с ним, и ничто ее теперь не удержит!

Джонатан вернулся в Суинфорд‑Холл несколькими днями позже в прекрасном расположении духа, из чего Миранда заключила, что ему удалось достать специальное разрешение, за которым он ездил в Лондон.

– Когда вы собираетесь пожениться? – спросила она.

– Мы уже поженились! – ответил он, чем немало удивил ее. – Мы встретились с Энн в небольшой деревушке неподалеку от Оксфорда два дня назад, там и обвенчались в церкви Святого Эдварда.

– Как я рада за вас! От души желаю вам счастья! Только почему не сообщили об этом мне? Так хотелось быть подружкой невесты.

– Я боялся, что тебя узнают. Я даже надел парик, когда был в Лондоне. Как приятно снова стать Джонатаном Данхемом! Свадебная церемония была очень простой, и на следующий день Энн вернулась к себе в деревню.

– Джон, конечно, ты прав, что сделал все именно так, – сказала она. – Ну а как поживает наш друг, лорд Пальмерстон?

Мне, полагаю, следует послать ему письмо с выражением глубочайшей признательности.

– Знала бы ты, как он был взбешен, узнав о твоих угрозах. Его еще никто никогда не шантажировал. Но тем не менее он вошел в мое положение и с радостью помог.

– Он говорил что‑нибудь о Джареде? – нетерпеливо спросила она.

Джонатан отрицательно покачал головой.

– О, Джон! Что же они сделали с моим мужем? Почему ничего не говорят мне? Лорд Пальмерстон не попытался даже утешить меня!

Как можно быть таким бесчеловечным!

Джонатан обнял ее за плечи:

– Видишь ли, лорд Пальмерстон не может думать о Джареде, о тебе, обо мне или об Энн, отдельно взятых. Он должен думать об Англии, о Европе в целом и о том, как уничтожить Наполеона, которого считает своим заклятым врагом. Что значат судьбы четверых людей в сравнении с этими проблемами?

Адриан уехал в Шотландию в конце недели. Джонатан попрощался с Мирандой и поспешил к своей жене, с Адрианом он намеревался встретиться лишь через несколько дней.

Миранда решила наконец сообщить сестре о своей поездке. Все уже было готово. Мартин благополучно пригнал карету из Лондона в Суинфорд‑Холл, и Миранда немедля устроила венчание своей горничной Перки и кучера в местной церкви.

– Ты так заботишься о своих слугах. Это так по‑американски! – заметила Аманда.

– Я и есть американка, – возразила Миранда.

– Ты только родилась в Америке, но живешь‑то ты в Англии, пользуешься титулом, действительным в этой стране. Со своим уставом в чужой монастырь не суйся, дорогая моя.

– Как быстро ты изменилась, совсем позабыла, откуда сама родом.

– Да, Миранда, я родилась в Америке и восемнадцать чудесных лет провела в нашем поместье в Виндсонге. Но я вышла замуж за англичанина, и большую часть своей жизни мне суждено прожить здесь, в Англии Я совершенно ничего не смыслю в политике, да и не хочу разбираться в этом, одно я знаю наверняка: я жена англичанина и мне гораздо больше нравится жить в этой цивилизованной стране. Я не любительница приключений, как ты, моя храбрая сестричка.

Они сидели в залитой ярким солнечным светом комнате Аманды, выдержанной в желто‑белых тонах и обставленной изысканной мебелью времен королевы Анны. Миранда беспокойно ходила по комнате, готовясь к решительному разговору. Наконец она опустилась рядом с Амандой на диван, затянутый бело‑золотым атласом.

– Аманда, не знаю, храбрая я или нет, но рискну испытать судьбу еще раз. Однако мне понадобится твоя помощь.

– Не совсем понимаю, о чем ты? – словно почувствовав неладное, испуганно спросила Аманда.

– Я собираюсь уехать и хочу, чтобы ты поняла почему.

– Миранда!

– Тише, Аманда, выслушай меня. Ты помнишь, почему мы с Джаредом приехали в Суинфорд‑Холл прошлым летом?

– Ну да, конечно, это было как‑то связано с секретной миссией Джареда. Он должен был уехать из Англии так, чтобы никто об этом (не догадался, и поэтому‑то вы гостили у нас, где никто не побеспокоил бы вас визитами.

– Аманда, Джаред не возвращался из России. Человек, который все это время был здесь, изображая из себя моего мужа, на самом деле брат Джареда, Джонатан.

– Нет! – воскликнула Аманда. – Этого не может быть!

– Разве я когда‑нибудь лгала тебе? Да и к чему мне лгать теперь?

– Но… но где же Джаред?

– Насколько мне известно, он должен быть в Санкт‑Петербурге.

– Ты даже не знаешь наверняка?

– Нет, к сожалению, – последовал ответ. – Видишь ли, Аманда, мы никак не могли связаться – это означало бы нарушить 1 секретность, а лорд Пальмерстон отказывается дать мне какую‑нибудь информацию. Знаешь, что он сказал, когда я потребовала объяснений? «Я непременно сообщу вам, как только что‑нибудь узнаю». Бесчувственное животное – вот кто он!

– Миранда! – Глаза Аманды были полны ужаса. – Но как же… Неужели все это время ты спала с человеком, который не является твоим мужем!

Миранда до боли сжала руки в кулаки, так что ногти вонзились в ладони. Сделав глубокий вздох, чтобы успокоиться, она отчетливо проговорила:

– Аманда, душка, между Джоном и мной ничего не было. Да, мы спали в одной кровати, но не как любовники, если ты это имеешь, в виду.

– И как же мистер Данхем оказался здесь? Ведь блокада длится чуть ли не с июня прошлого года.

– Люди лорда Пальмерстона помогли ему прорваться через блокаду, когда стало известно, что Джареду придется остаться в России на зиму. Тогда‑то и было решено разыграть этот фарс.

– Интересно, как он объяснил все это своей жене? Не мог же он так просто исчезнуть.

Миранда вздохнула:

– Черити утонула прошлым летом. Дети остались с родителями Джона, их он посвятил в нашу тайну, но все остальные считают, что он где‑то плавает, надеясь заглушить боль утраты.

– Боже, какое несчастье! Только очень сильный человек мог забыть о собственном горе и броситься на помощь брату. Когда Джаред вернется и Джону больше незачем будет разыгрывать роль, непременно познакомлю его с кем‑нибудь. Ему нужно снова жениться.

– Опоздала, – рассмеялась Миранда. – Джон уже женился несколько дней назад. И знаешь, кто его жена? Миссис Энн Боуэн!

Истинная причина отказа Джонатана ехать вместе с Адрианом состоит в том, что он хочет провести несколько дней с ней.

– Ах! Ах! – Аманда упала на подушки. – Мой флакон с нюхательной солью! Миранда, скорее, мне плохо. Это уже слишком!

Сколько будет сплетен!

– Прекрати нести чушь и успокойся! Я рассказала тебе все это лишь потому, что собираюсь ехать в Санкт‑Петербург, узнать, что с Джаредом.

– О‑о‑о! – Аманда закатила глаза, но Миранда знала, что та лишь притворяется, будто потеряла сознание.

– Представь, каково мне – десять месяцев без мужа, никаких известий. Я даже не знаю, жив ли он. Но я не собираюсь больше сидеть на месте, не желаю играть по правилам Пальмерстона. Я хочу снова увидеть своего мужа и намерена сама отправиться на его поиски! Все, что требуется от тебя, Аманда, это позаботиться о моем Томе – не могу же я взять его с собой, надеюсь, ты понимаешь это.

Аманда моментально пришла в себя.

– Нет, ты не можешь этого сделать, Миранда. Нет, это невозможно!

– Разумеется, могу, Аманда, вне всякого сомнения.

– Я не стану помогать тебе. Это безумие! – Аманда яростно затрясла головой.

– Как‑то раз я помогла тебе, забыла? Не пойди я против воли моего мужа, ты не стала бы леди Суинфорд и не родила бы своего обожаемого Нэдди. Если бы я не помогла тебе, Аманда, мне не пришлось бы делать ничего подобного – я преспокойно наслаждалась бы жизнью с Джаредом в Виндсонге, а не пользовалась твоим гостеприимством. Я намерена сделать то, что задумала, а ты, моя дорогая сестричка, мне поможешь. Я хочу быть счастливой – не будешь же ты препятствовать мне в этом! Я пожертвовала слишком многим, чтобы ты могла быть счастлив".

Аманда в момент растеряла всю свою решительность. Конечно же, Миранда права! Закусив губу, она взглянула на нее.

– Что я должна сделать?

– Совсем немного, милая, – смягчилась Миранда. – Пока в Суинфорд‑холле никого нет, тебе не придется ничего объяснять, а когда Адриан и Джон вернутся из Шотландии, лучше всего будет, если ты расскажешь им правду. Никто и глазом моргнуть не успеет, как мы уже снова будем здесь. Все, о чем я прошу, – это присмотреть за Томом, пока меня не будет.

– Как все просто! – недоверчиво воскликнула Аманда.

– Разумеется, просто!

– Ты говоришь об этом так, словно собираешься съездить за ним в Лондон, – заметила Аманда. – А долго добираться до Санкт‑Петербурга?

– Недели две, все зависит от ветра.

– Да это же займет больше месяца! Две недели туда, две недели обратно, и пока ты еще отыщешь его в этом Санкт‑Петербурге!

– Ну, надеюсь, посол Англии знает, где найти его, – беспечно заявила Миранда.

– У меня какое‑то нехорошее предчувствие, – проронила Аманда.

– У тебя? – Миранда рассмеялась. – Раньше ты этим не страдала!

– Не хочу, чтобы ты ехала, Миранда! Послушай, я так боюсь, что с тобой что‑нибудь случится. Это ведь очень опасно!

– Глупости! Что за чушь ты несешь! Яхта в отличном состоянии. Это же самое обычное путешествие, и все будет в порядке!

Уверена в этом!