Глава 42. Если бы леди Анна не вмешивалась столь открыто в дела Джанет – будучи жестоко уязвленной тем, что недавно объявившаяся родственница оказалась отнюдь не нищей

Если бы леди Анна не вмешивалась столь открыто в дела Джанет – будучи жестоко уязвленной тем, что недавно объявившаяся родственница оказалась отнюдь не нищей старухой, а богатой красавицей, – может, Джанет и не провела бы в тот вечер так много времени у зеркала, наряжаясь для обеда. В итоге она опоздала в большой зал, но зато стоило ей там появиться, как за столом тут же смолкли все разговоры.

На ней было нежно‑зеленое бархатное платье с глубоким вырезом на груди, расшитым золотой ниткой и усыпанным мелкими топазами и жемчугом. На голове красовался зеленый бархатный чепец, отделанный по краям золотистым кружевом и жемчугом. Сзади спускалась легкая прозрачная вуаль из газа, накрывая золотисто‑каштановые волосы. Вокруг шеи покоилась нитка с великолепным кремовым жемчугом.

Адам вскочил из‑за стола, подбежал к сестре и отвел ее к остальным.

– Добрый вечер, сестра, – проговорила Джанет, проходя мимо Анны.

Та еле заметно кивнула.

Но прежде чем усадить сестру, Адам решил представить ей гостя:

– Джанет, это лорд Хей, хозяин Грейхевена.

Она машинально протянула руку для приветствия и лишь потом подняла свои зеленые глаза на мужчину, чей взгляд задержался на ее глубоком декольте.

– Колин!

– Значит, не забыла, – усмехнулся он. – Ты была совсем еще девчонкой, когда мы виделись в последний раз.

– А ты был долговязым стеснительным подростком.

Он выдвинул для нее стул рядом с собой, а когда она села, налил ей выпить. Джанет пригубила и поморщилась.

– Что я вижу? – хохотнул он. – Неужели леди Анна ничего не смыслит в хороших винах?

– Воспользуюсь удобным предлогом, чтобы заметить, что у нее вообще дурной стол. Отец покупал только лучшие сорта вин, но для Анны главное отнюдь не качество, а низкая цена.

– А ты не изменилась, моя дорогая. Все такая же прямолинейная. Вспоминается в связи с этим забавный случай, как одна воинственная юная красавица храбро сражалась с не менее красивой леди Гордон за честь старого плута лорда Босвелла. Сколько тебе было тогда? Десять? Одиннадцать?

Джанет рассмеялась:

– Я и не знала, что ты там присутствовал. Это было перед самым нашим отплытием в Сан‑Лоренцо.

– Я был там вместе с кузеном графом Эрролом. Видел все собственными глазами. О той драке долго вспоминали при дворе до твоего исчезновения и после.

– Я никуда не исчезала, лорд Хей. Меня выкрали из моей семьи и продали в рабство. Но мне повезло: я вышла замуж за благородного человека и прожила хорошую жизнь. – Она сказала это просто и с достоинством. – Ты, конечно, тоже женат?

– Был. Три раза. После того как пережил твою потерю.

– Что?!

– Я восхищался тобой, и мой отец даже думал поговорить с твоим отцом насчет нас с тобой. Но увы! Не успели мы и оглянуться, как ты уплыла в Сан‑Лоренцо и уж больше не вернулась.

– Учитывая, что у тебя было три жены и ты пережил их всех, я считаю, мне повезло, что я тогда сбежала от тебя. Дети?

– Несколько умерли в младенчестве, а из живых только трое. Два сына и дочь. Она у меня в монашки подалась, А у тебя?

– Я родила мужу четырех сыновей, два из которых погибли на войне. В живых остались лишь самый старший и младший. И еще дочь. Прибавь к атому девять внуков, которых я оставила. Ну и еще, конечно, двое детей Чарльза.

Он снова опустил глаза на ее грудь, – Мне трудно поверить, что ты бабушка хотя бы одного внука. Уж молчу про одиннадцать.

– Вы слишком дерзки, милорд.

– И вы, мадам, тоже. Если бы ты не хотела, чтобы мужчины любовались твоей грудью, не стала бы выставлять ее напоказ. Впрочем, мне хотелось бы увидеть больше.

Она покраснела и, чтобы скрыть свое смущение, энергично принялась за куриное крылышко.

– Я надела это платье, – тихо сказала она, – только чтобы позлить Анну.

– И тебе это блестяще удалось, моя дорогая. С той самой минуты как ты появилась в зале, она только и делает, что стреляет в тебя глазками. Она всегда считала себя первой красавицей, и ей обидно, что ты украла у нее это звание.

– Она невзлюбила меня с самого начала. Видимо, представляла себе, нищую, сломленную тяжелой жизнью старуху, которую придется кормить и поить. Ну и, само собой, снискать себе на этом поприще славу щедрой христианской души. Она т может простить мне, что я оказалась относительно привлекательной для своих лет и вдобавок состоятельной.

– Пожилой тебя никак не назовешь. Что до меня, то я лично всерьез подумываю о том, чтобы уложить тебя в постель.

– Сэр! Я уже десять лет как овдовела! У меня одиннадцать внуков!

– Мадам! – передразнил ее лорд Хей. – Я доверяю прежде всего своим глазам, которым открылась полная грудь молодой женщины, узкая талия, на которой я могу сомкнуть пальцы рук. И клянусь, под этими юбками прячутся две длинные стройные ножки и нежные округлые бедра. Я изучу все это досконально, Джанет.

Наклонившись, он поцеловал ее в шею. Дрожь прокатилась по всему ее телу. Его губы обожгли ей кожу, и она, порывисто отвернувшись, демонстративно заговорила о чем‑то с братом. Позади нее раздался негромкий смешок Колина Хея.

Его знаки внимания и неприкрытое желание смутили Джанет. Турки отличались развитой чувственностью, но они никогда не давали ей волю на людях. Джанет не привыкла к той свободе, которая царила здесь. Когда мужчины вокруг нее открыто восхищались достоинствами женщин и даже ласкали их, это вызывало в ней смущение.

В зале появился менестрель и затянул свои песни. Джанет тут же вернулась мыслями в детство, проведенное в этих самых стенах. Поднявшись из‑за стола и повернувшись ко всем спиной, она устремила взор в камин, в котором шумело яркое пламя, и задумалась о прижитом. Вдруг она вздрогнула. Сзади к ней неслышно приблизился Колин Хей и крепко обнял за талию.

– Я хочу тебя! – раздался у нее над ухом его горячий шепот.

– Отпусти, – прошипела Джанет, – или я закричу па весь зал – Я приду сегодня, – спокойно сказал он и отошел. Рассерженная Джанет стала искать глазами брата, чтобы пожелать ему спокойной ночи и удалиться. Адам Лесли и его жена сидели за столом и слушали песни менестреля.

– Доброй ночи, Адам. И тебе тоже, Анна – Еще так рано, право же! – удивился брат.

– Адам, – упрекнула леди Анна, – отпусти сестру. В ее возрасте нужно больше спать.

– Но я вовсе не собираюсь спать, Анна. Я пойду принять ванну. Последние полчаса твои слуги таскают мне в башню горячую воду. Тебе тоже не советую пренебрегать вечерним омовением. Помимо того, что от этого кожа становится мягче и нежнее, ванна удаляет также неприятный запах.

Все это Джанет проговорила с улыбкой, которая, однако, никого не могла обмануть.

В башню ее провожала Рут:

– На вас лица нет, мадам. Джанет резко обернулась:

– Немудрено, что на мне нет лица, милая моя! Весь вечер я только и делала, что отбивалась от издевок со стороны леди Анны и грубых приставаний со стороны лорда Хея!

Рут прыснула:

– Куда леди Анне тягаться с вами, мадам. Что же до лорда Хея, то здесь все мужчины такие. Не то что у нас дома в Турции. Легкая улыбка коснулась губ Джанет.

– Тебе нравится здесь, не правда ли, Рут? Ну признайся, ведь нравится?

– О да, мадам, очень!

Они вошли в башню, поднялись на третий этаж и увидели Мариан, которая заснула прямо на стуле. В камине весело попыхивал огонь. Несмотря на недовольное брюзжание леди Анны, Джанет распорядилась не жалеть дров для своих покоев.

– Пусть поспит. Рут. Помоги мне раздеться, а потом уложи мать.

Молодая женщина помогла Джанет спять платье и отвела ее к приготовленной ванне. Потом Рут аккуратно выбила щеткой зеленое платье и повесила его вместе с остальными нарядами своей госпожи. На кровать она положила прозрачную ночную рубашку из черного шелка и халат.

– Мариан, – позвала Джанет негромко. Пожилая англичанка открыла глаза. – Ступай спать, подружка. Рут, помоги матери, а потом возвращайся ко мне.

Оставшись одна, Джанет от души насладилась тишиной, теплой водой и кремовым ароматным мылом. Она решила устроить в Шиэне турецкие бани, к которым привыкла, а пока что приходилось довольствоваться этим огромным деревянным корытом.

Вдруг на нее повеяло сквозняком, дверь в спальню открылась, и вошел лорд Хей:

– Добрый вечер, моя дорогая. Как ты думаешь, мы уместимся в твоей ванне? Так, так… Мне кажется, вполне.

С этими словами он скинул камзол, рубашку и начал стягивать штаны.

– Вон отсюда! – крикнула Джанет. – Иначе я подниму такой шум, что сюда сбегутся все слуги!

– Че говори глупостей, моя дорогая. Никто тебя в твоей башне не услышит – Он уже полностью разделся.

– Сейчас Рут вернется. Она пойдет за помощью.

Поднявшись по двум ступенькам в ванну, Колин Хей вошел в горячую воду и повернулся к Джанет лицом:

– Я отпустил Рут до утра. Она ушла спать в свою девственную постельку.

– Как ты посмел?!

Он притянул сопротивляющуюся Джанет к себе и, наклонившись, нежно поцеловал в губы. Отпустив, сказал:

– А теперь потри мне спинку, дорогая.

Джанет разразилась проклятиями на турецком, но Колин лишь рассмеялся в ответ.

– Хорошо, – сказал он. – Будь по‑твоему, сначала я тебе потру.

Он развернул ее, намылил спину мылом, затем ополоснул. Покончив с этим, он вновь притянул ее к себе, накрыл руками ее груди и принялся щекотать соски. Джанет, извернувшись, схватила мочалку и замахнулась на него:

– Негодяй!

– Теперь ваша очередь, мадам.

– Тогда ты выйдешь из ванны?

– Обещаю.

Она зло принялась тереть его широкую спину, да так, что та через минуту уже покраснела как помидор. Когда она закончила, Колин спокойно вышел из ванны и стал растираться полотенцем. Джанет невольно принялась его рассматривать, ибо, кроме Селима, не видела обнаженного мужчину.

– Колин Хей был высок, по меньшей мере шести футов и трех дюймов роста. Она знала, что ему пятьдесят пять лет, но тело его было крепким и стройным, вид портило лишь несколько шрамов от шпаги. У него были черные вьющиеся волосы, лишь на висках чуть тронутые сединой. Загорелое лицо было красиво и имело довольно резкие черты. Высокий широкий лоб, длинный прямой нос, большой рот и необычного салатового оттенка глаза.

Отбросив полотенце, он повернулся к ней и уставился в упор. В его мужественности сомневаться не приходилось. Джанет стала краснеть, не сводя зачарованного взгляда с его жезла, который прямо на глазах увеличивался в размерах.

Он усмехнулся и, протянув руку, приказал:

– Иди сюда.

– И не собираюсь делать этого, лорд Хей. Пока ты не оденешься и не уберешься отсюда, – холодно ответила Джанет.

Тогда он быстро подошел к ней и, наклонившись, поднял ее из ванны. Не обращая внимания на ее молчаливое сопротивление, он энергично обтер ее полотенцем и заставил встать напротив камина. При этом у него был такой тяжелый взгляд, что у Джанет, казалось, пропал дар речи. Она только чувствовала, как дико от ярости и страха колотится в груди сердце.

– Мадам, не испытывайте моего терпения! Я сказал тебе, что собираюсь заняться с тобой сегодня ночью любовью, и я сделаю что. Черт возьми, сорок лет ждал этого момента!

– Ты меня принимаешь за последнюю дуру? – взорвалась наконец Джанет. – Думаешь, я поверю, что, увидев меня тогда при дворе и влюбившись, ты томился и тосковал все эти годы? Не сомневаюсь, что ты полежал в каждой второй шотландской постели, я уж молчу про твоих трех жен! А теперь хочешь и меня приколоть к своей коллекции? Я убью тебя!

Она набросилась на него, и полотенце слетело на пол. Джанет нагнулась было за ним, но хозяин Грейхевена оказался проворнее, отшвырнул его в сторону, затем схватил ее, отнес на постель и взгромоздился сверху. Джанет изо всех сил сопротивлялась, пуская в ход попеременно то ногти, то кулаки.

Колям силой развел ей ноги, опустился между ними и забросил их себе за плечи. Джанет дико взвизгнула, поняв его намерение, и попыталась вырваться, но он крепко схватил ее руками за ягодицы. В следующее мгновение в нее проник его язык, каждое дразнящее прикосновение которого обжигало, словно пламя. Из глаз Джанет брызнули слезы, ибо она поняла, что теряет голову, Уже через несколько секунд она не смогла сдержать сладкого стона, выразив тем самым свое желание. Ее тело подалось навстречу его языку, но Колин поднялся и, осыпая ее залитое слезами лицо нежными поцелуями, легко вошел в нее. Он двигался в ней быстро и ритмично. Через несколько минут у Джанет наступила разрядка, вслед за ней – и у него.

Какое‑то время они лежали молча, слышалось лишь шумное, сбившееся дыхание. Затем Джанет поднялась с постели и подошла к камину. По щекам катились беззвучные слезы.

– Вы, европейцы, называете жителей Востока варварами и нечестивцами, – наконец проговорила она. – Но ни разу за все те годы, что я провела там, ни один мужчина не обошелся со мной так, как ты сегодня. Когда я была невинной девушкой, мою девственность оберегали и лелеяли. А когда стала женой моего господина, а потом и его вдовой, мне оказывали уважение. Нет, ты варвар, лорд Хей! А теперь вставай и убирайся. Ты получил то, что хотел.

Вместо того чтобы подчиниться этому требованию, он вскочил, быстро подошел к ней, схватил и вновь уложил на постель. Джанет попыталась было увернуться, но он лишь посмеялся над ее бесплодными попытками. Он стал медленно покрывать поцелуями все ее тело, обжигая губами и языком все, к чему притрагивался. Затем его большое тело вновь накрыло ее. Джанет чувствовала, что в ней снова нарастает желание, я начала мотать головой из стороны в сторону, пытаясь отделаться от него. Но Колин не дал ей этого сделать и весьма умело, что одновременно удивило и испугало ее, вторично изнасиловал Джанет.

Они снова несколько минут приходили в себя, шумно дыша. Собрав остатки сил и отодвинувшись от него как можно дальше, Джанет накрылась покрывалом и тут же заснула. Колин знал, что борьба еще не окончена, но он устал, поэтому ограничился пока тем, что отвоевал себе половину покрывала и тоже погрузился в сон.

Когда он открыл глаза, за окном уже начинался рассвет. Повернувшись, он увидел рядом с собой лежавшую на спине Джанет. Она все еще спала. Вчера он не почувствовал ее возраста, но во сне она выглядела почти девочкой. Роскошные волосы рассыпались но плечам и подушке. Он принялся внимательно разглядывать ее тело, которым всего несколько часов назад овладел силой.

– Боже, Джан… – пораженно прошептал он. – Какая ты все‑таки красавица!

– Мой муж мне тоже говорил эти слова. Колли.

Он вздрогнул:

– Так ты не спишь.

– Я спала, пока ты не заговорил. За многие годы жизни на Востоке я привыкла к тому, что меня ежедневно будит личная рабыня, которая подходит к постели и тихо говорит, что пора вставать. Я привыкла просыпаться от звука голоса.

С этими словами она вновь закрылась покрывалом.

– Нет! Прошу тебя, Колли.

– Можно подумать, я тебя без покрывала не видел.

Он пододвинулся к ней, одной рукой обнял за плечи, а другой принялся ласкать груди.

– Колин, нет! Хватит уже! – взмолилась она. – До вчерашней ночи я знала в жизни только одного мужчину, моего мужа. Ты дважды обесчестил меня, я больше не выдержу!

– Ты вот уже десять лет как вдова, дорогая. Думаешь, на твоем месте твой муж сторонился бы женщин, как ты сторонишься мужчин?

– Ты сделал из меня шлюху.

– Я сделаю тебя своей женой.

– Никогда!

– Что я слышу, мадам? Неужели ты оскорбилась тем, что я предложил тебе руку и сердце? Джанет рассмеялась:

– О Колли! Как ты не понимаешь? Всю жизнь и зависела от кого‑то. И впервые, кажется, получила возможность сама распоряжаться своей судьбой. Ни Адам, ни Чарльз не посмеют вмешиваться в нее. К тому же я богата. И мне нравится самостоятельность! Если же я выйду за тебя замуж, мне вновь придется расстаться и со своей свободой, и со своими деньгами. Я не хочу.

– Боже, Джан, но я хочу тебя!

Она прижала его голову к своей груди и задумалась. «А почему бы и нет? Скоро я превращусь в старуху. Почему не насладиться, пока еще есть время? Тем более что я хочу его не меньше, чем он. Если не больше…"

Вслух она проговорила:

– Хорошо, ты получишь меня. Тебе будут завидовать все мужчины в Шотландии, включая самого короля, ибо красивая и богатая леди Лесли станет твоей любовницей.

– Джанет!

– Но если ты посмеешь хоть раз изменить мне с другой женщиной, ты больше никогда не ляжешь в мою постель.

Она притянула к себе его голову и впервые поцеловала сама. От губ ее исходил пьянящий аромат. Глаза его удивленно раскрылись, когда она стала осыпать его тело короткими поцелуями. Она сама устроилась под ним, и с каждым мгновением ее тело двигалось все энергичнее. Он попытался было войти в нес, но она прошептала ему на ухо:

– Не сейчас.

– Но, Джан, – хрипло проговорил он, – ты с ума меня сводишь!

Она тихонько рассмеялась:

– Имейте терпение, милорд. Дайте же и мне найти свой рай. Через несколько минут в комнате зазвучал ее звонкий переливчатый смех. Колин, обессиленный, скоро вновь заснул и не слышал, как она поднялась с постели. Зачерпнув из остывшей ванны воды в чайник, она подогрела его на огне камина и выплеснула кипяток обратно в ванну. Затем вошла в воду и намылилась. Надо было торопиться, ибо вода быстро остывала, а за окном начиналось прохладное утро. Вытершись насухо полотенцем, она надела ночную рубашку, накануне приготовленную Рут, вернулась к смятой постели и накрылась покрывалом. Когда она засыпала, на губах ее играла легкая улыбка.

Несмотря на всю свою невинность. Рут разгадала намерения лорда Хея, когда он вчера вечером появился в башне. Проснувшись раньше матери, девушка быстро оделась и тихо пробралась к спальне своей хозяйки. Она приложила ухо к замочной скважине, но ничего не услышала. Тогда тихонько приоткрыла дверь и заглянула внутрь. Джанет мирно спала. Рядом с ней лежал лорд Хей. Закрыв дверь, Рут отправилась вниз на кухню. Было еще рано, и дом не проснулся.

Рут захватила на кухне большой кусок холодного мяса, свежий хлеб, мед а сотах и кувшин с элем. Поставив все это на поднос, она торопливо поднялась обратно. Девушка была рада, что не столкнулась ни с кем на лестнице, ибо она несла слишком много еды, и это было подозрительно. Однако облегчение сменилось ужасом, когда она заметила Немого, одного из слуг замка, который таскал в комнату к ее хозяйке воду. Руки у Рут задрожали.

– Не урони поднос, а то получишь хорошую затрещину.

Обернувшись, девушка увидела Мариан.

– Мама, я…

– Ты думала, я буду шокирована, и поэтому решила держать все от меня в тайне? Дурочка! Я знала, что рано или поздно она возьмет себе любовника. Мы уже не в гареме, а ей нужен мужчина. Одной быть трудно. Эй, Немой, не вздумай расплескать! Почему у тебя такое испуганное лицо. Рут? За Немого не беспокойся. Наша хозяйка с ним очень ласкова. Стоит ему услышать ее голос, как лицо его туг же расплывается в улыбке. Жаль, он говорить не может, а то сам бы это подтвердил. Ладно, неси поднос и взяв у хозяйки из буфета вино.

Камин заново растопили, и перед ним стоила вода, от которой поднимался горячий нар. Рут поставила поднос па стол и принесла еще хрустальный графин с вином и два кубка из личного сервиза Джанет.

– Подойди, Рут, – приказал ей лорд Хей.

Застенчиво потупив глаза, девушка приблизилась к кровати. Хозяин Грейхевена сел на постели и сунул девушке за корсаж дне золотые монеты. Та прижала руки к груди и зарделась.

– Колин! – весело, но тоном легкого упрека проговорила Джанет. – Не смей баловать мою Рут.

В глазах Колина блеснули задорные искорки – Я вот подумал… Может, она мне потрет спину?! Потрешь, Рут?

На лице девушки отразился ужас. Джанет отпустила ее, и Рут, благодарно улыбнувшись, выбежала из комнаты.

– Колли! Она еще невинна и к тому же получила хорошее воспитание.

– Недолго ей осталось ходить в девушках, учитывая то, какими глазами на нее смотрит Рыжий Хью. – Колин обернулся к Джанет и обнял ее. – Какая ты теплая, мягкая и… – Он втянул носом воздух. – От тебя удивительно хорошо пахнет…

– Я приняла ванну перед сном на рассвете.

– Пойдем примем еще.

– С меня и одного раза достаточно.

– Скоро ты будешь другого мнения.

С этими словами он придвинулся и стал, смеясь, осыпать ее лицо поцелуями.

– Боже, нет… – прошептала она слабо, но тело ее уже начало двигаться в ритм с его телом.

Через несколько минут Колин улыбнулся ей сверху вниз и проговорил:

– Теперь тебе нужно опять принять ванну, дорогая.

Джанет невольно прыснула, поднялась с постели, вошла в воду и спросила:

– Неужели ты всегда привык добиваться своего?

– Всегда, – присоединяясь к ней, ответил он. Мариан подумала о новом куске свежего цветочного мыла. Джанет тщательно намылилась, потом кинула мыло лорду Хею, а сама, ополоснувшись, вышла из ванны. Вытершись полотенцем, она ушла в будуар и через несколько минут появилась оттуда в светло‑розовом шелковом кафтане и мягких лайковых домашних туфлях. К тому времени Калин уже натягивал на себя одежду. Джанет пересекла комнату и села за стол:

– Что вы будете, милорд? Вино или эль?

– Эль. – Он сел напротив нее.

Наполнив кубок элем и положив на тарелку кусок мяса, ломоть хлеба и половину меда в сотах, она передала ему еду. Завтракал лорд Хей молча и с аппетитом. Кубок он осушил в три глотка. Джанет тут же вновь подлила ему эля.

– А ты почему не ешь?

– Я жду, когда Мариан принесет мне кофейник. Что‑то медлит. Наверное, не хочет мешать нам.

– Вздор, – послышался от двери голос пожилой англичанки. – Просто мне сейчас пришлось иметь дело с леди Анной.

– Боже мой, она здесь?

– Была, мадам. Была. Я отослала ее.

– Что это на нее вдруг нашло? До сих пор она приходила ко мне в башню лишь однажды. Зачем она пришла сейчас?

– Она знала, миледи, что вчера вечером вы принимали ванну. А сегодня утром она случайно столкнулась с Немым, который опять таскал к вам воду. К тому же со вчерашнего вечера никто не видел лорда Хея. Она заподозрила неладное.

– Она завидует! Ну и как же ты от нее избавилась?

– Я сказала, что вы принимаете ванну и сейчас не можете с ней встретиться. Леди Анна здорово разозлилась. – Мариан захихикала. Джанет тоже рассмеялась:

– Спасибо, подруга.

Мариан поставила на стол кофейник.

– Я сама приготовлю кофе, – сказала Джанет. – А ты стой в дверях и не пускай пока этого дракона.

– Это турецкий кофе? – спросил Колин, когда Мариан оставила их.

– Да, мне присылает его моя подруга Эстер Кира.

– Сделай и для меня тоже.

Она кивнула:

– А откуда ты знаешь, что на свете бывает турецкий кофе?

– Я много плавал по Средиземноморью. Был в семье младшим ребенком и зарабатывал на жизнь самостоятельно. И каждый раз, как я женился, денег у меня прибавлялось. На приданое своих супруг я снаряжал торговые суда на Восток. Так что не вы одна здесь такая богатая, мадам.

– Ты не любил ни одну из своих жен?

– Мойра, моя первая, была бесцветной и серой женщиной. Она умерла при родах, произведя на свет такое же бесцветное и серое существо. Дочь Маргарет. Она сейчас монашка. Заезжает ко мне раз в два года. Все вздыхает, глядя на мой образ жизни, на мою очередную любовницу и на состояние моей души. Уезжает с обещанием молиться о моем спасении, и я не сомневаюсь, молится.

Вторую жену, Юфимию, я убил вот этими руками, когда застал ее в постели со своим старшим конюхом. О, это была ненасытная сучка! К счастью, у меня нет от нее детей.

Ближе всех была мне последняя жена, Эллен. Это была мягкая, нежная и очень добрая женщина. Она умело вела хозяйство, и я с ней всегда отдыхал душой. Она подарила мне двоих сыновей, Джеймса и Гилберта. И никогда не попрекала меня любовницами, коль скоро те не попадались ей на глаза. Я делал для этого все возможное. Она умерла зимой пять лет назад. – Он внимательно взглянул на нее. – А ты? Любила своего мужа?

Несколько мгновений в комнате стояла мертвая тишина, а потом Джанет проговорила:

– Да.

– И это все, что ты можешь сказать?

Она нахмурила лоб, пытаясь собраться с мыслями.

– Я любила своего мужа день ото дня все больше. Когда он умер, мне тоже не хотелось жить. Я стояла почти у края могилы. Меня спас мой сын. Иначе мы бы сейчас с тобой здесь не сидели.

Наклонившись через стол, он взял ее за руку. Глаза их встретились.

– Если ты подаришь мне хотя бы сотую долю этого чувства, дорогая, с меня будет вполне достаточно.

Она улыбнулась и передала ему глазурованную чашку с дымящимся кофе:

– Лед?

Он взял из пиалы кубик, кинул в чашку и осушил ее одним махом.

– А теперь, милорд, прежде чем сюда ворвется Анна и устроит безобразную сцену…

Он улыбнулся и подошел к буфету, около которого возилась Рут.

– Не пускай сюда этого дракона, милашка, – весело сказал он и легонько шлепнул девушку по заду. Прыснув, та убежала.

– Что ты за человек! – со смехом воскликнула Джанет. – Могу побиться об заклад, через несколько дней Мариан и Рут будут тобой очарованы. Особенно Мариан, которая, как я думаю, никогда не простит мне, что я допустила в свою постель мужчину.

– Она была с тобой с самого начала? – спросил Колин.

– Нет, не с первого года. Муж подарил мне ее, когда узнал о том, что я беременна нашим первым ребенком. Он купил ее у работорговца вместе с мужем.

– А как звали мужа?

– Мужа Мариан? Алан Браун.

– Твоего мужа, – уточнил Колин. – Ты всегда вспоминаешь о нем как о «моем муже» или «моем господине». Но у него, конечно, было христианское имя? Назови.

– Нет, – ответила Джанет негромко. – Не назову. Глаза их вновь встретились, и Колин проговорил:

– Твой Чарльз и мой младший сын Гилберт были в школьные годы большими приятелями. Спустя примерно год после того, как Чарльз объявился в Гленкирке, по нашим местам прокатилась какая‑то хворь. Монахи в аббатской школе с ног сбились и были вынуждены обратиться за помощью к родителям школяров. Эллен как раз похоронила очередного младенца и не могла приехать. Мне ничего не оставалось, как собраться в дорогу, чтобы ухаживать за больным Гилли. Чарльз тоже слег, но Анна не могла оставить Иана и Агнес, поэтому я взялся ухаживать и за твоим сыном. Так вот, будучи в беспамятстве, Чарльз говорил по‑турецки. Я понимаю этот язык, поскольку много плавал и повидал турок.

Джанет затаила дыхание.

– Он говорил странные вещи, – продолжал Колин. – Вспоминал своего отца‑»султана», тетю Зулейку, которая умерла в Мраморном дворе, своего брата Сулеймана и сестру Нилюфер. Но больше всего он говорил о своей матери бас‑кадине. Он рыдал, говорил, что вынужден был оставить мать и отца и, наверное, уже никогда их больше не увидит. При этом мальчишка был очень обеспокоен тем, что кто‑нибудь узнает, кто он такой. Это, если верить его словам, грозило смертью его матери. Когда Чарльз выздоровел, я не расспрашивал его ни о чем.

– Спасибо тебе, Колин. Все это прошлое, которое уже не имеет никакого значения.

– Но мне интересно, Джанет. И я хочу теперь узнать все от тебя.

– У тебя нет на это права.

– Есть, – спокойно ответил он. Сев на смятую постель, он заставил ее сесть рядом. – Вчера вечером я говорил, что ждал тебя сорок лет. Ты обвинила меня бог знает в чем, но я ведь не лгал, моя дорогая. Я отлично помню, как бегал за тобой, когда ты с отцом находилась при дворе. Тогда я уже начал интересоваться женским полом, и ты произвела на меня большое впечатление. Я помню, конечно, наши игры в детстве, но это было не то. При дворе я увидел тебя в ином свете. Ты уже перестала быть ребенком, но еще не стала женщиной. А я был пылким юношей. Боже мой! Я отлично помню, как ты кокетничала с этим прохвостом, кузеном короля! Ты уже уплыла в Сан‑Лоренцо, а при дворе тебя долго еще вспоминали, как «рыжую бестию Лесли». Потом до нас дошли слухи о том, что ты помолвлена с наследником этого чертова герцогства, а вскоре стало известно, что тебя похитили. Король предлагал мне выгодных невест, но я и слышать ничего не хотел. Первую свою жену я взял, когда мне было уже двадцать пять, да и то лишь для того, чтобы сделать приятное отцу, которому отчаянно хотелось иметь внуков, наследников Грейхевена…

Моя вторая жена, Юфимия Кейт, имела рыжие волосы. Вероятно, я женился на ней, думая, что она похожа на тебя.

– И что? – заинтересованно спросила Джанет.

– Увы, и тени сходства не оказалось. Мы с твоим Чарльзом очень сблизились, и он показал мне медальон, который ты дала ему, чтобы он тебя не забывал. Кстати, кто его нарисовал?

– Фирузи.

– Кто такая?

– Мы были с ней сестрами по несчастью.

– Она тоже была красивой?

– Не то слово! Гораздо красивее меня. Миниатюрная блондинка с глазами цвета бирюзы. Фирузи была моей лучшей подругой.

– А Зулейка?

Джанет рассмеялась:

– Ты вцепился в меня мертвой хваткой, как я погляжу.

– Расскажи!

– Нет, Колли. Не могу. Здесь замешана политика. Тебе не понять.

– У меня у самого имеются кое‑какие догадки и подозрения. Если я прав, значит, информация, попав в чужие руки, может принести много вреда, не так ли? Знаешь, когда мне сказали, что ты была замужем за каким‑то купцом‑христианином, я не поверял. Скорее ты была одной из жен какого‑нибудь восточного монарха. А Чарльз, наверное, принц в своей земле.

– Чарльз – шотландец, и его родина – Шотландия, – резко ответила Джанет. – Он прожил здесь большую часть своей жизни. Если бы я тогда не переправила его сюда, он бы погиб. В каждой стране хватает недовольных, и если бы открылось, что Чарльз жив, тогда смертельная опасность угрожала бы уже его брату. И хватит об этом. Колли! Я тебе больше ничего не скажу.

Не успел он ничего на это ответить, как в комнату влетела Марка»:

– Мадам, эта женщина вернулась. Стоит в прихожей, с места не сдвинуть!

Джанет поднялась с постели, спокойно пересекла комнату и приблизилась к занавеске сбоку от камина. Она повернула скрытый рычаг, сработанный в виде каменного узора на каминной доске, отдернула занавеску, и за ней открылась потайная дверца.

– Спустись на два пролета вниз и увидишь слева выход.

Он поцеловал ей руку и скрылся за дверцей. Обернувшись к Мариан, Джанет сказала:

– Передай леди Анне, что я готова принять ее.