Глава 18. Несмотря на то что Сайра с некоторых пор уже не делила с принцем его ложа, они по‑прежнему много времени проводили вместе

Несмотря на то что Сайра с некоторых пор уже не делила с принцем его ложа, они по‑прежнему много времени проводили вместе.

Утренние часы были отданы исполнению государственных обязанностей. Раз в неделю во дворце назначались слушания и разбирательства гражданских дел. Люди подотчетной принцу провинции приходили к нему со своими жалобами, и он судил жалобщиков по справедливости. Сознавая, что носит под сердцем наследника империи и однажды, вполне вероятно, станет султанской валидэ. Сайра часто присутствовала во время рассмотрения принцем этих дел, дабы поближе познакомиться с мусульманским правом. В такие дни она надевала феридже, плотный йасмак и садилась за ширму позади трона. С ней всегда находились Мариан и верный Арслан.

Ее интересовали все дела, но особенно восхищали те, где восстанавливались попранные права женщин. В атом смысле мусульманское право казалось ей более обоснованным и справедливым, чем христианское, принятое в Европе.

Однажды перед Селимом появилась женщина лет сорока. Опустившись у трона на колени, она рассказала о себе:

– Меня зовут Серви, мой господин. В возрасте пятнадцати лет я была выдана моим отцом замуж за молодого купца по имени Рази Абу. Я родила ему двоих сыновей и дочь. На протяжении двадцати пяти лет была ему верной и покорной женой. Но четыре месяца назад Рази Абу развелся со мной и женился на танцовщице, которую присмотрел на базаре. Я не роптала, ибо привыкла подчиняться воле своего мужа, но, мой господин, он… вышвырнул меня на улицу без средств к существованию и отказывается возвращать мое приданое! Я вынуждена просить подаяние, чтобы как‑то прокормиться. Взываю о справедливости, мой господин! Приданое принадлежит мне по закону.

– Это верно, – сказал принц, – но неужели тебе не к кому обратиться за помощью, добрая женщина? Как же твои сыновья и дочь?

– Дочь давно вышла замуж и живет в Константинополе, принц Селим. Что до сыновей, то они со своими собственными женами и детьми проживают в доме отца. Он запретил им помогать мне, и они не смеют ослушаться, хоть и любят меня.

Принц кивнул:

– Рази Абу присутствует сегодня здесь?

– Рази Абу! – крикнул камергер двора принца. – Отзовись! Ответом ему была тишина.

Тогда Селим подозвал к себе капитана своей стражи:

– Ступай в дом торговца Рази Абу и приведи сюда его самого, всех его жен и детей. Но перед этим отведи эту женщину в комнату, где она найдет уединение.

Пока двор принца приглушенно гудел в предвкушении разбирательства, Селим обернулся и негромко сказал:

– Сайра, проследи за тем, чтобы эту женщину как следует накормили. Мне кажется, она голодна.

– Хорошо, мой господин. А можно я дам ей что‑нибудь из одежды? На ней сплошные лохмотья.

– Умница, – ответил принц.

Сайра покинула потайное место за ширмой и поспешила в гарем. Арслана она отправила за Серви, которая появилась в комнате спустя несколько минут, вся трепеща перед женой принца.

– Не бойся, – мягко сказала Сайра.

Не дав ей опомниться. Сайра распорядилась, чтобы Серви отвели в бани. Там ее вымыли и сделали массаж личные рабыни первой икбал Селима. После этого женщину накормили пловом с бараниной, а на десерт предложили мед и миндальное печенье. В довершение всего ей велели переодеться, дав чистую одежду. Наконец в комнату вошла Сайра, взяла женщину за руку и провела обратно в зал за ширму:

– Тебя все равно не позовут, пока не придет твой бывший муж, так что сиди и наблюдай.

Торговца все не было, и принц начал разбирать другое дело. Перед ним преклонил колена богатый ювелир, имевший несколько лавок в Константинополе, но живший в большом поместье в провинции Селима. Этот человек не хотел платить налоги.

– Но, ваше высочество, я являюсь гражданином славного города Неаполя!

– У тебя есть там своя земля?

– Нет, мой господин.

– У тебя есть там свое дело?

– Нет, мой господин.

– Ты уплачиваешь налоги в казну Неаполя?

Ювелир заколебался с ответом, но, натолкнувшись на суровый взгляд принца, вынужден был ответить:

– Нет, мой господин.

– Когда ты был там в последний раз?

– Я там родился, мой господин. Родители вывезли меня в Константинополь, когда мне было два года.

– И с тех пор ты не бывал на родине?

– Нет, мой господин… В зале засмеялись.

– Значит, – проговорил Селим, подняв руку, – ты не был в Неаполе с раннего детства. У тебя нет там своей земли, своего дела, и ты не платишь налоги. И несмотря на это, ты утверждаешь, что являешься гражданином Неаполя. Ты хоть говоришь на своем родном языке?

– П‑плохо, мой господин, – запнувшись и нервно топчась па месте, промямлил ювелир.

– О Аллах! – воскликнул возмущенный принц. – Да ты мошенник! Слушай меня внимательно, Карло Джованни. В Коране говорится, что нечестивые обязаны уплачивать личный и земельный налоги. Твой отец умер три года назад, но вплоть до своего последнего часа исправно платил в нашу казну за всю семью. Ты христианин, живущий в мусульманском государстве. У тебя есть все привилегии иноземца, включая право поклоняться своему богу. Но как нечестивый ты обязан платить налоги! Я мог бы отнять у тебя все твои лавки и другую собственность, но я буду милосерден. Ты уплатишь все свои долги моей казне плюс штраф в три тысячи золотых динаров. Эти деньги ты на моих глазах раздашь местным нищим. Только не говори, что не в состоянии дать этих денег, потому что я отлично знаю, что ты в состоянии. И если до меня еще дойдут слухи о том, что ты пытаешься обманывать государство, я тут же раскаюсь в том, что однажды отнесся к тебе по‑человечески. И тогда суровая кара постигнет не только тебя, но и твою семью.

Ювелир был бледен, но счастлив, что так легко отделался. Он благоговейно облобызал полу халата Селима и поспешил удалиться. Почти тотчас же дверь распахнулась, и капитан стражи проводил в зал торговца Рази Абу вместе с его многочисленной семьей.

– О презренная! – прошипела за ширмой Серви. – На ней драгоценности из моего приданого!

Селим наблюдал за тем, с каким надменным выражением лица приближается к его трону торговец Рази Абу. Это был невысокого роста толстый человечек с черными как угольки глазами. На нем был роскошный парчовый халат и белый шелковый тюрбан, увенчанный сапфиром размером с персиковую косточку. Аккуратно подстриженная борода благоухала ароматными маслами, а на толстые и короткие пальцы было нанизано немало драгоценных перстней. На первый взгляд этот человек олицетворял респектабельность и благородство, но, приглядевшись, принц Селим различил красные прожилки на носу торговца, что указывало на его пагубное пристрастие к алкоголю.

Рази Абу подошел наконец к трону и поклонился принцу, причем поклон этот был недостаточно почтительным.

– Тебе известно, зачем тебя сюда привели? – строго спросил принц.

– Нет, мой господин.

– Женщина по имени Серви, твоя бывшая жена, с которой ты развелся, утверждает, что ты отказался вернуть ее приданое и выбросил на улицу без гроша в кармане. Более того, она говорит, что ты запретил ее детям помогать своей матери. Все это осуждается священным Кораном.

– Ваше высочество, старуха давно уже истратила свое приданое. Годы подточили ее разум, равно как и память.

Из того конца зала, где сгрудились родственники ответчика, донесся презрительный смешок. Селим услышал его.

– Ответь мне, – продолжал он сурово, – почему ты запретил сыновьям помогать матери?

– Никто не запрещал им. Пусть помогают, если захотят. За кого ты меня принимаешь, мой господин? Лучше уж иметь женой эту ведьму с языком, подобным жалу гремучей змеи, чем неблагодарных детей, – проговорил торговец.

Снова кто‑то фыркнул.

– Кто это смеется? – требовательно спросил принц. Ответом ему было молчание.

– Кто бы это ни был, отзовись, иначе как я могу по справедливости решить дело? Обещаю, смельчак не пострадает.

Вперед вышла женщина с закрытым непроницаемой вуалью лицом:

– Меня зовут Дипти, я вторая жена Рази Абу. Он лжет тебе, мой господин. Серви в глаза не видела своего приданого. Он отдал его вместе с приданым других своих жен, Хатийе и Метийе, включая и мое собственное, танцовщице. – С этими словами женщина показала на высокую девушку, закутанную в изящную шелковую феридже бледно‑лилового оттенка, что стояла рядом с торговцем.

Селим тут же отметил про себя, что все другие женщины из семьи Рази Абу носят простую одежду из шерсти альпаки.

– Потом, – продолжала Дипти, – он пригрозил своим сыновьям, что лишит их наследства, если те станут помогать матери. Что они могли сделать, мой господин? Они живут вместе со своими семьями в доме отца, работают на него и не имеют ничего своего.

Принц нахмурился:

– Это серьезные обвинения, Рази Абу. Что ты можешь на них ответить?

– Они просто ревнуют к моей драгоценной Босфор, мой господин. Эта девушка, воистину нежный весенний цветок, озарила счастьем мои преклонные годы. Она меня любит, мой господин.

– Ха! – вновь фыркнула Дипти. – Послушай меня, принц Селим. Ради своей ненаглядной Босфор он ограбил всех нас. До того как она появилась у нас в доме, мы имели свои собственные покои с кухнями и спальнями и личных рабов. Теперь же Хатийе, Метийе и я вынуждены ютиться в двух жалких каморках и за нами ухаживает одна‑единственная беспомощная старуха. Рази Абу отнял у нас все комнаты и заново перестраивает гарем, дабы порадовать свою танцовщицу. Он лишил нас всех слуг! Наши драгоценности исчезли, но вскоре появились на ней! До сих пор мы не смели жаловаться, боясь, что нас вышвырнут на улицу, как и несчастную Серви.

– Кто‑нибудь может подкрепить твои обвинения своими показаниями?

Вперед вышли Хатийе и Метийе:

– Мы подкрепляем, наш господин.

После них из толпы вышел молодой человек:

– Я Джафар, мой господин, старший сын Рази Абу. Эти женщины говорят правду. В последнее время с ними обращаются очень дурно. Про свою мать я уж молчу. Отец всегда был тяжелым человеком, но по крайней мере раньше оказывал своим женам знаки должного уважения. Если бы он взял эту танцовщицу в наложницы, никто из нас не был бы против. Но вышло все иначе, и с того самого дня, как она появилась в доме, жизнь превратилась в сущий ад. Стоит нам что‑нибудь сказать ей, как она тут же воспринимает это как оскорбление и доносит отцу, после чего на провинившегося обрушиваются суровые наказания. Дошло до того, что мы уже стали бояться за свою жизнь и жизнь наших детей.

Завершив свой монолог, молодой человек вновь отступил назад, к своим братьям.

Принц нашел глазами в толпе Босфор и велел ей приблизиться:

– Теперь я хочу послушать тебя.

Девушка в лиловом одеянии грациозно подошла к возвышению, на котором стоял трои, и склонилась в изящном поклоне. После этого она подняла на принца свои влажные глаза.

– Сучка! – прошипела возмущенная Сайра. – Она еще смеет с ним кокетничать!

Черты лица молодой женщины смутно угадывались под темной вуалью. Селим протянул руку и сдернул ее. Ему открылось улыбающееся и ловко накрашенное лицо юной блудницы. На вид ей было лет семнадцать. Селим испытал отвращение, ибо он презирал бесстыдных женщин, но чувств своих ничем не выдал.

– Прекрасный принц, – низким, грудным голосом проговорила Босфор, – все эти обвинения суть бред и клевета со стороны жалких старух и жадных сыновей, которым не терпится отнять у своего отца наследство.

– Почему ты не согласилась быть просто наложницей? Ведь ты знала, что для того, чтобы жениться на тебе, Рази Абу по нашим законам обязан был развестись с одной из своих прежних жен. Неужели у тебя настолько черствое сердце?

– Я не хотела быть наложницей, мой господин, потому что считаю себя порядочной женщиной.

– Ха! – фыркнула Дипти. Босфор обернулась к ней:

– Старая карга! Ты еще пожалеешь о том, что влезла не в свое дело! Я ношу под сердцем сына своего господина!

– Ха! Выходит, ко всем своим преступлениям ты еще добавила и супружескую измену!

Женщины стали было громко препираться, но принц крикнул:

– Хватит! – В комнате немедленно воцарилась тишина. – Дипти, ты выдвигаешь против этой женщины обвинения одно серьезнее другого. Учти: закон гласит, что истец обязан подкрепить свои слова показаниями четырех свидетелей. Если у тебя нет весомых доказательств, я вынужден буду распорядиться, чтобы тебе всыпали восемьдесят плетей за лжесвидетельство. Скажи, ты хочешь снять свои обвинения? Пока еще не поздно.

Босфор презрительно фыркнула, глянув в сторону Дипти:

– Нет у нее никаких доказательств! Эта старая кляча не имела никакого права марать мое честное имя и должна понести наказание!

– Доказательство есть!

– Нет!

– Да! Босфор переехала в наш дом четыре месяца назад, когда Рази Абу развелся с Серви. Но по закону он обязан был ждать девяносто дней, поэтому новая свадьба состоялась чуть больше месяца назад. А между тем за все это время у нее не было ни одного кровотечения!

Принц мягко улыбнулся:

– Поверь мне, Дипти, порой влюбленные вступают в брачные отношения еще до совершения формальностей. Может, с Босфор и Рази Абу как раз и был тот случай?

В это время за ширмой Серви судорожно стиснула руку Сайры:

– О Аллах! Несчастный Рази Абу! Когда Дипти выходит из себя, ее уже ничто не остановит. Сейчас она расскажет все…

Сайра оглянулась на торговца, лицо которого вдруг позеленело. Сжалившись над ним, она шепнула принцу:

– Отпусти двор, мой господин, иначе этот незадачливый торговец будет сейчас публично опозорен, а его преступление все‑таки не так велико.

Селим согласно кивнул и отдал приказ. Через две минуты в зале остались только Рази Абу и члены его семейства. Из‑за ширмы вышла и Серви.

Дипти глубоко вздохнула, как бы собираясь с духом, и привела свое главное доказательство:

– Дело в том, что Рази Абу не способен исполнить супружеский долг, мой добрый господин. Вот уже пять лет, как он фактически перестал быть мужчиной. Сильная простуда отняла у него мужскую силу, и теперь он все равно что евнух. Но это еще не все. Когда Босфор прожила в нашем доме уже несколько недель, мы, пять женщин, решили сходить к ней и воззвать к ее разуму. Но когда мы подошли к двери ее спальни, до нас донесся голос незнакомого мужчины. Мы осторожно заглянули в комнату и увидели эту бесстыдницу, лежавшую обнаженной в объятиях какого‑то молодца. С тех пор мы исподволь следили за Босфор и еще дважды видели того незнакомца, которому она назначала тайные свидания.

Селим взглянул на Рази Абу:

– Она говорит правду?

Торговец утвердительно кивнул, при этом вид у него был весьма жалкий.

– Ты развелся с верной женой ради того, чтобы спутаться с женщиной, которая наставляет тебе рога под крышей твоего собственного дома и вдобавок еще забеременела от постороннего мужчины. Зачем?

Торговец готов был разрыдаться:

– Я узнал об этом уже после того, как мы с ней поженились. А когда мне стало известно, что она беременна, и я сказал, что выгоню ее, она пригрозила обнародовать мою немощь…

– Это не оправдывает тебя, и ты примешь наказание за то, что жестоко и несправедливо обошелся со своей бывшей женой Серви. Во‑первых, ты вернешь ей приданое. Во‑вторых, заплатишь еще вдесятеро против этого в качестве компенсации за причиненный ущерб и дашь ей возможность вернуться в твой дом в любое время, чтобы забрать оттуда личные вещи, включая драгоценности. В‑третьих, перепишешь две трети всего своего состояния на сыновей. И наконец, я приговариваю тебя к одному году темницы за вопиющие нарушения законов священного Корана. Будь ты помоложе, я отправил бы тебя на галеры. Ты дурной человек. Рази Абу, и до сих пор думал только о себе. Возможно, сидя за решеткой, где у тебя будет много времени подумать, ты пересмотришь свои взгляды на жизнь и по истечении срока наказания вернешься домой другим человеком, сердце которого будет открыто для ближних.

Рази Абу метнул свирепый взгляд в сторону Босфор.

– Нет! – взвизгнула она. – Ты этого не сделаешь! Я не хочу, чтобы мой ребенок был незаконнорожденным! Торговец торжественно возвестил;

– Ты не жена мне! Ты не жена мне! Ты не жена мне!

– Считай, Босфор, что ты разведена, – подытожил принц Селим. – А теперь выслушай приговор. Ты была уличена в супружеской неверности. Отсюда тебя увезут на главную площадь города, где сдерут с тебя все одежды и всыпят сто плетей. Впрочем… я милосерден и понимаю, что твой неродившийся ребенок ни в чем не виноват и не должен пострадать безвинно. Поэтому я даю тебе отсрочку приговора вплоть до родов. Все это время ты проведешь в темнице.

– Сжалься надо мной, мой господин! Сто плетей убьют меня! Что тогда будет с моим ребенком?

– Он будет отдан на воспитание бездетной супружеской паре! – Принц кликнул стражу. – Уведите ее. На сегодня все.

Поднявшись со своего возвышения. Селим принял выражения благодарности со стороны Серви и ее родственников, после чего удалился за ширму. Чмокнув Сайру в щеку, он взял ее за руку, и они покинули зал.

Вернувшись в покои принца. Сайра растянулась на диване. Явившийся слуга помог Селиму снять церемониальные одежды и тюрбан. Облачившись в свободные шаровары с завязками на лодыжках и шелковую рубаху с широкими рукавами и открытым воротом, принц присел рядом с Сайрой. Молчаливые рабы принесли вазу с фруктами и дымящийся ароматный кофе в фарфоровых чашках. Сайра, поморщившись, отодвинула от себя кофе.

– Принесите лучше холодной воды с соком мандарина, – приказала она.

Когда перед ней поставили бокал, Селим отпустил рабов. Сайра бросила на него взгляд, исполненный обожания:

– Спасибо тебе, мой господин, за то, что ты сжалился над невинным ребенком.

– До меня донесся твой шумный вздох во время произнесения мной приговора Босфор.

– Несчастное дитя! От сотни плетей его мать может умереть.

– Но может и выжить.

– Конечно, если ее будут хлестать птичьим перышком. Но насколько мне известно, твои палачи используют другой материал для исполнения наказаний.

– Приговор суров, но справедлив, Сайра. В Коране очень четко закреплено отношение к супружеской измене. Если бы она назвала нам имя своего любовника, этого человека постигла бы та же участь. Но Босфор промолчала, и я решил, что в ней, пожалуй, еще осталось что‑то доброе, поэтому и сжалился над ней, дав отсрочку.

– Когда ты произносил свой приговор, твой сын зашевелился во мне. Впервые.

Селим счастливо улыбнулся:

– Значит, он одобрил мое решение. – Он наклонился к Сайре. – Если мне удастся привить ему уважение к нашим законам, возможно, однажды он станет великим султаном и раздвинет пределы владений империи.

Отведя Сайру к большому квадратному столу, он показал ей на разложенную там карту.

– Европа, – проговорил принц, ударив открытой ладонью по карте. – Придет день, когда вся она станет провинцией нашей империи. Не исключено, что мы присоединим и тот остров, на котором находятся Англия и твоя родная Шотландия. Мне предстоит большая работа – обратить многие народы в истинную веру – Покажи мне, где находится Шотландия, – попросила Сайра. Принц ткнул в маленькое рыжее пятно, со всех сторон окруженное синим морским пространством.

– О Аллах, какая она маленькая! – не удержалась от восклицания девушка. – А где Сан‑Лоренцо?

Палец принца переместился ниже, к желтой точке.

– Еще меньше! – поражение проговорила Сайра. – Интересно, как там сейчас мой отец. И Адам. И бабушка Мэри…

Принцу не хотелось говорить, но в конце концов он решил, что Сайра имеет право знать:

– Твой отец вернулся с семьей домой. Он был сильно опечален твоим исчезновением.

Селим заметил навернувшиеся на глаза девушки слезы.

– Это к лучшему, мой Селим. Отцу никогда не нравилось жить в Сан‑Лоренцо. Он очень скучал по своему имению.

Заметив невысказанный вопрос в ее глазах, принц улыбнулся. Он был уверен в ее любви и преданности и знал, что она не смеет спросить, но вместе с тем ее мучит любопытство. Поэтому не стал ее томить:

– Рудольфе ди Сан‑Лоренцо женился на принцессе Марии‑Елене из Тулузы.

Сайра вдруг рассмеялась.

– О нет! – воскликнула она, закатив глаза к потолку. – Бедный Руди! – Ее смех был заразителен, но все же, заметив недоумение на лице принца, она объяснила ему; – Однажды летом, когда па дворе стояла невыносимая жара, мы с Руди отправились в горы в одну деревеньку, известную своим целебным минеральным источником. Так вот принцесса Мария‑Елена тоже была там. Она на несколько лет старше и меня, и Руди. Толстая, смуглая, с некрасивыми родинками на лице. Она только и знала тогда что есть да жаловаться на нехватку достойных кандидатов в женихи.

– В самом деле бедный Руди! – усмехнулся Селим. – Это же надо, почти имел в своих руках такое сокровище, как ты, а в результате женился па толстухе!

Сайра вновь опустила глаза на карту:

– Как ты в ней разбираешься?

– Страны помечены разными цветами и подписаны каждая своим именем. На карте также помечены столицы.

– А вот Турция и Константинополь! – вдруг радостно воскликнула Сайра. – А где мы?

Его палец переместился в точку, расположенную чуть северо‑восточнее.

– И все это зеленое пятно… Османская империя? Принц утвердительно кивнул.

– Боже, какая огромная!

– Нет, – покачал головой Селим. – С тех пор как мой дед захватил Константинополь, мы не присоединили к себе больше ни одной новой территории. Напротив, пришлось даже понести кое‑какие потери. Скажем, египетские мамелюки теперь контролируют Киликию, а Венеция захватила Кипр. Но придет день, когда я верну все утраченные земли и присоединю к империи много новых!

– А твой отец позволит тебе отправиться воевать, мой господин?

– Моего отца больше пленяет красота, чем власть. Будь у него желание, он мог бы стать великим завоевателем, но он предпочитает оставаться в Константинополе, делая пристройки ко дворцу и разводя новые сады вокруг Иени‑сераля. И вот я часто теперь думаю: да поможет нам Аллах, если христиане в скором времени вдруг затеют свой очередной Крестовый поход.

Сайра рассмеялась:

– Твои страхи не имеют под собой оснований, мой господин. Французский монарх Карл VIII занят сейчас вторжением в Италию. Генрих VII, король английский, вновь пытается подчинить себе ирландцев. В Испании у Изабеллы и Фердинанда свои хлопоты: инквизиция, мореплаватель Колумб, преследования мавров. Что же до его святейшества папы Александра VI, то, по слухам, он обеспечил себе свой высокий пост при помощи взяток и в настоящее время озабочен в большей степени приращением собственных доходов и материальным благополучием своих многочисленных незаконнорожденных детей, чем защитой интересов веры.

На Селима произвел большое впечатление этот монолог.

– А ты неплохо информирована для жены мелкого восточного принца, любовь моя. Я далеко не уверен, что даже главные сплетники в Западной Европе знают столько, сколько известно тебе. Откуда ты черпаешь эти сведения? Опять секреты?

– Никаких секретов, мой господин. Просто я интересуюсь политикой, и, зная это, Хаджи‑бей исправно снабжает меня международными новостями. Твоя жена, мой господин, это твои уши. У тебя и без того много забот, и для меня большая честь помочь тебе, взяв хотя бы малую их толику на себя.

Одной рукой принц нежно обнял ее, а другой еще раз провел по карте Европы.

– Дай тебе волю, так ты еще и латы наденешь и сядешь рядом со мной на коня, когда я поеду воевать» а? О Аллах, чем я заслужил такую умную и смелую жену?

– Мы были созданы друг для друга, мой Селим.

– Клянусь Аллахом, я люблю тебя! Другой такой женщины больше нет во всем свете!

Притянув Сайру к себе, он страстно поцеловал ее в губы.

– Наш сын уже вовсю мешает мне, – пробормотал он нежно, зарывшись лицом в ее ароматные волосы.

– Мой господин, – решила немного поддразнить его Сайра, – разве Фирузи не может угодить тебе? Она тебя сильно любит.

– Фирузи – вкусная конфетка, и он» мне очень дорога. Но сейчас мне нужна настоящая еда, а не сладости. И потом, похоже, скоро миниатюрная блондинка уже не сможет делить со мной ложе. Мне кажется, она беременна.

Сайра игриво взглянула на пего:

– Кто на очереди, мой господин?

– Какая ты бесцеремонная! – поморщился он.

– Я просто реально смотрю на вещи, – парировала Сайра. Вдруг он» отшатнулась и охнула, приложив руки к животу. – О Боже, твой сын так сильно лягнул меня!..

– Напомнил тебе твое место, женщина, – рассмеялся принц. Сайра сложила руки на своем круглом животе.

– Слушай меня внимательно, малыш. Что бы ни случилось, я всегда останусь для тебя твоей матерью, а ты всего лишь моим сыном.

Она подняла глаза и наткнулась на взгляд Селима, исполненный нежности и восторга.

– Из тебя вышел бы великий султан, дорогая.

– Великим султаном станешь ты, мой Селим!