Основные проблемы японского воспитания

Главная проблема японского воспитания изначально заложена уже в самих его задачах. А они, напоминаю, таковы:

1. Воспитать человека, который умеет слаженно работать в коллективе.

2. Воспитать конкурентоспособного человека.

Но лучше предоставить слово педагогам и знатокам Японии:

1.

Я тоже сомневаюсь в разумности школьной системы в Японии, где все дети поступают в шесть лет в школу, учатся по одной и той же программе, чтобы потом поступить в высшее учебное заведение. Эта система равно неудовлетворительна для талантливых детей, которым слишком легко, и для неспособных детей, которым слишком трудно. Стандартное образование не может воспитать людей, способных принять на себя ответственность за развитие общества в XXI веке…

Более того, я не верю, что существующая система образования останется вечно. Я уверен, что родители добьются необходимых изменений. Таким образом в их руках находится судьба общества и будущих поколений.

Ибука Масару, «После трех уже поздно», 1971 год

2.

Пожалуй, самым наглядным воплощением недостатков японского народного образования может служить то, что среди ученых Страны восходящего солнца лишь шесть Нобелевских лауреатов, тогда как в США их более полутораста.

Чтобы преуспеть в американском обществе, человек должен выявить какой‑то присущий именно ему талант и настойчиво развивать, совершенствовать его. В Японии же слишком мало уважается личная творческая инициатива, нет состязательности при ее раскрытии. От массового производства усредненно образованных специалистов нам пора переходить к отбору и воспитанию интеллектуальной элиты, – говорит физик Лео Эсаки, лауреат Нобелевской премии 1973 года.

До сих пор не только школьников, но и студентов побуждали лишь запоминать то, что написано в учебниках или сказано на занятиях. Задачей народного образования было вырастить образцовых японцев, способных ставить общий успех выше личных амбиций. Как метко заметил мне в Токио американский коллега, если на Западе взрослеть значит становиться более независимым, то у японцев происходило как раз наоборот.

По поручению покойного премьер‑министра Обути группа лучших умов страны в начале этого года представила на рассмотрение правительства свой доклад «Японское видение 21‑го века». Документ призывает воспитывать у молодежи дух новаторства, видеть в разнообразии источник силы.

Самым наглядным воплощением недостатков японского народного образования может служить то, что среди ученых Страны восходящего солнца лишь шесть Нобелевских лауреатов, тогда как в США их более полутораста.

Народное образование станет более диверсифицированным, способным гибче реагировать на меняющиеся запросы. Уменьшится финансовое бремя для семейных бюджетов, физическая нагрузка на школьников.

Народное образование всегда было в Японии наиболее эффективным каналом распространения того, что принято называть национальной идеей. А поскольку нынче поставлена цель превратить «царство групп» в «царство личностей», так наверное будет и на сей раз.

Всеволод Овчинников, «Ветка сакуры», новые главы, 2001 год

3.

По японской традиции во главу всего ставится коллектив, группа. В результате этого у многих людей возникают сложности с межличностными отношениями. Поскольку интересы коллектива ставятся выше личных интересов, детям внушается, что любой индивидуализм – это плохо. Людей не учат быть личностями. Японские дети вырастают послушными и умеющими адаптироваться к любой группе, но достигается это за счет потери таких качеств, как индивидуальность и умение мыслить самостоятельно.

Эта проблема усугубляется современным стремлением родителей воспитать ребенка максимально конкурентоспособным. Хороший ребенок в их глазах – это тот, кто учится лучше всех и получает высокие оценки. Конфликт между стремлением быть лучшим и тем оправдать ожидания родителей с одной стороны и традициями не выделяться из группы с другой, путает детей и вызывает у них стрессы и неудовлетворенность.

«Дети в Японии», американо‑японский студенческий проект, 2001 год

4.

Перекос в нравственном воспитании детей в сторону «группового сознания» приводит их к неумению мыслить творчески и самостоятельно. Более того, идея соответствия единому стандарту настолько укоренилась в сознании детей, что если кто‑нибудь из них и высказывает свое собственное мнение, он становится объектом насмешек и даже травли со стороны сверстников.

Н. Н. Зверева, Сиро Мурояма, «Успехи и проблемы современной японской школы», 2009 год

Как легко заметить, и японские, и иностранные исследователи японского воспитания достаточно единодушны в этом вопросе. С одной стороны, это, наверное хорошо – проблему видят и пытаются решить. Но с другой стороны, Масару Ибука говорил о ней еще в 1971 году, Овчинников в 2001 году писал о том, что систему вот‑вот реформируют, а на деле проблема и сейчас как стояла, так и стоит. Понять, в чем дело, оказалось гораздо проще, чем хоть немного сдвинуть с места японские традиции.

Перекос в нравственном воспитании детей в сторону «группового сознания» приводит их к неумению мыслить творчески и самостоятельно.

Кстати, тот же Овчинников писал еще и об английском языке: «Среди самых сенсационных рекомендаций доклада – придать английскому статус второго государственного языка, дублировать на нем все официальные документы. Авторы „Японского видения 21 века“ с горечью констатируют, что по владению английским, который фактически стал языком Интернета, японцы стоят на одном из последних мест в мире. В 21 веке предлагается приватизировать преподавание английского в рамках радикальной реформы японского народного образования». А Максим Крылов, который учится в Токио прямо сейчас, рассказывает о современной ситуации: «Многие японцы зачастую проседают в том, что относится к „непрактичной“ базовой эрудиции: философия, классическая литература, всемирная история, политическая и экономическая теория. Крайне печальная ситуация с иностранными языками. Всякий раз, когда японцы ссылаются на то, что азиатам сложно учить европейские языки, я тыкаю пальцем в Сингапур и Гонконг…»

Но как бы то ни было, реформы все же идут, пусть и со скрипом. Но, к сожалению, конфликт между традициями коллективного сознания и требованиями современности – не единственная проблема японского воспитания. Еще одна национальная традиция, такая как безоговорочный приоритет старших перед младшими, создала в японских образовательных учреждений проблему дедовщины, а все то же требование быть «как все» привело в школах к такому явлению как «идзимэ» – групповая травля неугодных, выделяющихся и просто в чем‑то несоответствующих стандарту детей.

Причиной идзимэ может стать что угодно. Достаточно не так одеться, не так что‑то сказать, а иногда и вовсе просто не поучаствовать в том, в чем участвуют все. Подобный «выделившийся» школьник может мгновенно стать объектом насмешек, а если он тут же не исправится, то и травли. Причем, участвуют в этой травле все – и девочки, и мальчики, и враги, и друзья, потому что тот, кто останется в стороне, рискует сам стать следующей жертвой идзимэ.

«В Японии для школьника нет более страшной беды, – пишет Александр Прасол в книге „Япония Лики времени. Менталитет и традиции в современном интерьере“. – Общеизвестно, что жертвы идзимэ часто кончают жизнь самоубийством, будучи не в силах выдержать психологического прессинга, Это явление распространено в основной средней школе, реже – в старшей средней. Обычно объектами издевательств и унижений становятся ученики, по каким‑либо причинам не вписывающиеся в отношения внутри группы или не соответствующие стандартным требованиям. Нередко ими становятся дети, прожившие с родителями несколько лет за границей и не успевшие усвоить нормы поведения, которые начинают культивироваться уже в детском саду.

Требование быть „как все“ привело в школах к такому явлению как „идзимэ“ – групповая травля неугодных, выделяющихся и просто в чем‑то несоответствующих стандарту детей.

Очевидно, что групповая психология играет ключевую роль в проблеме идзимэ в японских школах. Последние десять лет ежегодно фиксировалось около 20 тысяч случаев групповых издевательств и унижении и как минимум один случаи самоубийства на этой почве. 2006 год стал рекордным – 125 тысяч случаев идзимэ и шесть самоубийств, пять в средней (7–9 классы) и одно в старшей (10–12 классы) школе. Однако шестикратный рост цифр не обязательно означает резкое ухудшение ситуации. Отчасти он связан с усилением борьбы с насилием в школах. Министерство образования недавно расширило перечень действий, которые квалифицируются как оскорбительные и унижающие человеческое достоинство, включив в него использование современных технических средств (электронная почта, мобильные телефоны и прочее)».

Министерство просвещения, обеспокоенное участившимися случаями идзимэ и психических расстройств среди школьников, еще с 1995 года стало направлять в школы адвокатов, которые периодически консультируют детей и помогают им научиться отстаивать свои права. Занялись этим вопросом и психологи, но пока, как говорится, «воз и ныне там».

«Это произошло на ровном месте, и никто даже не понял, как и почему это произошло, – вспоминает наш соотечественник, учившийся в Японии и в детстве ставший (к счастью ненадолго) жертвой идзимэ. – Причем я четко помню, что там были и мои хорошие друзья. Они смотрели на меня с испугом и сожалением, явно не хотели в этом участвовать, но положение обязывало. Они даже не говорили ничего, кричали на меня другие. Они просто стояли с теми, кто кричал и молча с ужасом смотрели на меня.

Никто потом так и не объяснил, почему это произошло (было это по пути домой, взрослых никого рядом не было, а рассказывать никто никому об этом не стал, потому и разъяснить это было некому). Так что проблема, по крайней мере, около 20 лет назад, существовала. Существует она и сейчас, например, во время стажировки на парах по японскому языку и антропологии этот вопрос часто обсуждался. Из всего высказанного там я выяснил, что причины бывает две: „наезжают“, как правило, на того, кто отличается (соответственно, этот человек в глазах стандартизированного общества представляет для всех „угрозу“, но какую именно никто никогда не может объяснить). То есть, грубо говоря, происходит это потому, что японцев не учат с детства принимать что‑то, отличное от них сами. Все, что не похоже – то чуждо, плохо и враждебно. Вторая причина – самоутверждение. Найти кого‑нибудь послабее и самоутверждаться на этом человеке. Свойственно даже чаще девочкам, потому что женщина в Японии изначально бесправна относительно мужчины, поэтому они могут поднять свою самооценку за счет унижения какого‑нибудь слабого (или просто застенчивого) мальчика».

Другой житель Японии, подвергнувшийся в детстве более жесткой травле, рассказывает: «Идзимэ – это очень серьезная тема. По прошествии лет я понял, что идзимэ нельзя рассматривать как „издевательство“, потому что у него совершенно иная природа. Речь идет о том, что когда человек начинает каким‑то образом выделяться и тем самым выпадать из коллектива (что в условиях коллективизма вещи, в общем‑то, идентичные), коллектив пытается из лучших побуждений вернуть его в этот коллектив с помощью шлифования. И вот этот самый процесс шлифования порой приобретает очень изощренные, насильственные формы. И страшнее всего, безусловно, насилие не физическое, а психологическое.

Когда человек начинает каким‑то образом выделяться и тем самым выпадать из коллектива, коллектив пытается из лучших побуждений вернуть его в этот коллектив с помощью шлифования.

Потому что в какой‑то момент человек, подвергаемый идзимэ, начинает винить себя в том, что он один такой недоделанный, и, как следствие, абсолютно ломается. У меня лично был запасной аэродром в виде России, в которую я в принципе мог рано или поздно вернуться, и то мой характер был очень сильно изменен. А от каких‑то психологических травм я избавлялся лет десять…

А японцам бежать некуда – и они после идзимэ рискуют навсегда выпасть из общества. Некоторые, впрочем, кое‑как выкарабкиваются…»

«Депрессия – самое распространенное заболевание в современном обществе, где на первом месте в шкале социальных ценностей стоят высокие научные достижения, соответствие человека общепринятым общественным стандартам и успех его карьеры. Стремясь выглядеть „хорошими“ везде и во всем, мы испытываем извне сильнейшее психологическое давление, даже когда находимся дома».

Дзюнко Умихара, директор психиатрической клиники в токийском районе Минато

Наверное, после прочтения этой главы уже вряд ли кого‑то удивит то, что по статистике каждый пятый японец страдает от депрессий и других психологических проблем. Все это идет из детства, а потом переходит в замкнутый круг. Японцы воспитываются с учетом жестких общественных рамок, в обстановке постоянного подавления своих желаний, что многих приводит к депрессии еще в детстве, а тех, кому удалось благополучно дожить до взрослого возраста, депрессия нередко накрывает уже потом, когда они выходят из‑под родительской опеки, оказываются предоставлены самим себе и вдруг осознают, что они совсем не умеют быть самостоятельными.

«Думаю, что проблемы с нервной системой имеет каждый пятый японец, – говорит врач‑психиатр Кадзуо Сакаи, директор психиатрической клиники Хибия, в токийском районе Гиндза. – Число людей, страдающих психическими расстройствами, неуклонно растет. И главная причина заключается в том, что, как правило, люди не могут снять нервное напряжение и выплеснуть наружу гнев, накапливающийся в их душе».