Туман и память

Как в чёрно‑белом фильме на экране,

Там, за рекой, похоже, лес в тумане

То исчезает, то мелькнёт на миг.

Туман как будто памяти рукою

Стёр город вместе с парком над рекою,

И – ничего, похожего на них.

Лишь берега с неведомою чащей,

Испуганными птицами кричащей,

И вёсел наших приглушённый скрип,

И хорошо, когда бы наших только,

А если рядом кто? Откуда, сколько?

Но замерли – и только птицы всхлип…

Здесь городу сегодня лет под тыщу,

Но пал туман, и снова будто слышу

Я те ладьи и сердца громкий стук

У горла где‑то… Вдоль реки гуляю

С собакой и почти не внемлю лаю,

Но той поры я помню каждый звук…

У всякого – своя ладья в тумане,

И берег – свой, что и страшит, и манит,

Но память общая нас душами роднит:

Тот скрип весла стал нам на всех началом,

И берег тот стал нам на всех причалом –

Он самый, что теперь одет в гранит…

И другие славяне населяли Европу, те, что с кельтами вместе там от кимров пошли, впрочем, как и германцы, чьих родов меньше было, но на Тибре[11]назвали и славян[12]так по ним.

Мореходами были и военным народом, знали толк в управленье и торговых делах русы касты варягов[13], что известными стали грекам в Трое[14], в Египте и на многих морях. Базой флота варягов и столицей их братства, по названью Заморье, был Варрангер‑фиорд – между нашим Рыбачьим и норвежской землею[15], в нём их гордое имя и поныне живёт.

Быстроходные струги для хожденья по рекам, флот лодейный для моря русы изобрели, и не зря скандинавы[16]для набегов пиратских переняли позднее эти их корабли.

Зная русов таланты, их охотно на службу приглашали в соседних и далёких краях, и князей из варягов, воевод и гвардейцев, и купцов привечали в землях и городах…

Есть на озере Нево[17]посреди водной глади Валаам, святой остров, там стараньем волхвов мудрость предков хранилась, наша древняя вера в триединого Бога[18]и двенадцать Богов, ипостасями бывших для Него в наших душах, что вели их по жизни между Злом и Добром.

ВАЛААМ

Не ведаем, бывал ли здесь Христос[19],

В краях, что нам дарованы от Бога,

Но Первозванный ученик принёс

Благую весть на Валаам – дорога

Сквозь дебри и болота пролегла

Сюда ему, допрежь принять мученья –

Праматерь наша уж давно ждала

Свидетеля Сыновья воскрешенья…

Сюда пришли те три волхва назад,

Отметив Рождество Христа дарами,

Теперь Андрей‑апостол как собрат

Был встречен на священном Валааме.

Сомкнулись вера предков и Христа

Любовь и Благодать, и душ спасенье,

Став Русским Православием… Креста,

Восьмиконечного, живём под сенью,

Андрея чтим святых первее всех,

И Мать Небесная дает нам силы

Беречь рубеж, что был вручён навек

Как богопограничье здесь, в России.

Тернист наш путь, мы – блудные сыны,

Грешны, но в Храм вернулись с покаяньем,

Мы памятью души Христу верны,

Тысячелетним противостояньем

На этом пограничье… Шли века,

Мы в круговой бывали обороне,

Меч уставала поднимать рука,

Дух испускали мы в предсмертном стоне

И погибали, чтобы восставать,

Храня рубеж земной, рубеж духовный,

Мы, может, не совсем – святая рать,

Но связаны с Ним пуповиной кровной.

Тихи теперь военные поля –

Рубеж проходит через наши души,

И в них у каждого из нас своя,

Увы, последняя, полоска суши –

Святой земли – тот самый Валаам,

И за него лишь он один в ответе,

И каждый оберечь обязан сам

В своей душе, коль хочет жить на свете…

Меж островами вдаль волна бежит

От Валаама, за волною – звоны,

Их отзвук долго над водой дрожит,

Порой напоминая чьи‑то стоны

Иль всхлипы… Вдруг оборванной струной

Замолкнет он тревожно и печально –

Лишь русскому (не тщится пусть иной)

Здесь – целый мир, как есть он изначально…

Не ведаем, бывал ли Сам Христос

На острове, священными волнами

Омытом, но Он в души нам привнёс

Наш личный Валаам, что есть мы сами…

Здесь «соавтор», доселе продолжавший внимать мне благосклонно, пока я завершить не решил сагу первую этой песней о Валааме, вдруг заметил, что сильно память я обеднил. Так большая поэма с незнакомым названьем большинству нас в России появилась на свет и о многом потомкам славных гипербореев, предваряя вопросы, подсказала ответ: