Электронная библиотека научной литературы по гуманитарным

дисциплинам www.vusnet.ru\biblio

Мы приглашаем Вас активно пользоваться Эл. библиотекой РГИУ. В Вашем распоряжении более 4000 полновесных текстов книг и статей, более 70 словарей. Любую книгу библиотеки вы можете свободно скачать и сохранить у себя на ПК.

Об учебном портале РГИУ. www.vusnet.ru

Если вы хотите получить первое или второе высшее образование, мы рекомендуем поступить учиться в РГИУ. Вы получите хорошее образование, гос.диплом аккредитованного Московский вуза, сэкономите временя и деньги.

Обучение проходит в Интернете, где Вам доступны учебники, специально подготовленные для чтения на ПК и тесты. К каждому учебнику прилагаются: хрестоматия, библиография, Интернет-ресурсы, специальные статьи, словари. Инвалидам скидка - 20%.

В учебном Портале РГИУ имеется 100 общеобразовательных и профессиональных курсов. Они в вашем распоряжении. www.vusnet.ru

Если у Вас возникли вопросы, постараемся на них ответить. Если есть пожелания – непременно сообщите.

Пожалуйста, пишите на: [email protected], [email protected] Или звоните: (905) 7211213 (Елена).

М.Ф. Овсянников

Искусство как игра

Теория игры получила развитие в зарубежной эстетике с конца XVIII в. Сравнивая искусство и ремесло, И. Кант говорит, что «первое называется свободным, а второе можно также назвать искусством для заработка. На первое смотрят так, как если бы оно могло оказаться (удасться) целесообразно как игра, т. е. как занятие, которое приятно само по себе» (Кант И. Соч.: В 6 т. Т. 5. С. 319), на второе смотрят, как на работу, т. е. как на занятие, которое само по себе неприятно и привлекает только своим результатом (например, заработком).

Теория игры получает развитие у Шиллера. В человеке существует два противоположных начала: «чувственное побуждение» (соответствует законам необходимости) и разумное («побуждение к форме») [которое] соответствует законам свободы. Оба побуждения нуждаются в ограничении. Они ограничиваются «побуждением к игре».

Игра для Шиллера не только источник искусства, но и его специфическая особенность. Игра — это особая деятельность, отличная от прозаической деятельности и чуждая фантастической деятельности воображения. Игра — это свободная деятельность целостного человека. «Человек играет только тогда, когда он в полном значении слова человек, и он бывает вполне человеком лишь тогда, когда играет (Шиллер Ф. Статьи по эстетике. М., Л., 1938. С. 245). В процессе игры создается «видимость» — нечто идеальное в сравнении с самой жизнью и реальное в сравнении с неконтролируемой деятельностью чистого воображения.

Видимость — это красота и образ, которые не отождествляются с самой жизнью, они полностью противопоставляются ей; они соединяют чувственность с разумом, т. е. одухотворяют чувственность и, следовательно, облагораживают и возвышают человека. Игра-искусство— путь к свободе и социальному переустройству.

У Шиллера, таким образом, теория игры—альтернатива теории мимезиса, согласно которой искусство — это простое подражание. У Шиллера искусство — это и не механическое воспроизведение реальности и не чистый продукт фантазии. Как [принято] у романтиков, Шиллер подчеркивает социальную роль искусства — формирование гармоничной личности и на этой основе преобразование общества.

В дальнейшем теория игры получает или чисто психологическое или же гносеологическое истолкование.

Иным путем развил теорию игры Герберт Спенсер (1820—1903) в книге «Основы психологии» (1888, Т. 2. Ч. I) («Принципы психологии», 1852—1857). Это т[ак] называемая] теория «избытка сил».

Низшие организмы не располагают избытком сил, поэтому их деятельность всегда утилитарна. У высших организмов, как более приспособленных к среде, может накладываться избыток сил. Избыток сил находит выход в игре. Так, кошка бегает за клубком ниток. Непосредственно в игре мы не находим ничего утилитарного, однако здесь происходит упражнения сил, т. е. опосредованным путем достигается тоже утилитарная цель—самосохранение индивида или продолжение рода. Однако полезность игры не непосредственная, а опосредованная. Непосредственно игра представляет собой в некотором отношении роскошь.

Игра имеет место и у человека, в особенности, у детей. Няньчанье кукол, прием гостей и т. д. — это настоящее воспроизведение деятельности взрослых. С физиологической точки зрения игра — это расходование избытка сил, упражнение органов. Игра в то же время — подражание. Игра — это активность, тождественная с художественной деятельностью. Следовательно, искусство — это игра, активность, характеризующаяся отсутствием непосредственной заинтересованности, самоценностью. Но опосредственно игра-искусство приносит пользу, поэтому Спенсер отрицает теорию чистого искусства.

Карл Гросс (1861 —1929) (Игра животных, 1896; «Игры людей», 1899). Эстетическое наслаждение — это «играющее, сенсорное переживание»; поэтому искусство может рассматриваться как высшая форма игры. Что касается игры, то он развил мысль об ее упражняющем значении, т. е. рассматривал ее как целесообразную активность.

Психологическую сторону теории игры развил Конрад Ланге (1855—1921) («Сущность искусства», 1901, 1907). Он обосновывает иллюзионистскую теорию искусства. Эстетическое есть иллюзия; цель искусства — сознательный самообман и наслаждение иллюзией, колебание (schwanken) между действительностью и иллюзией, между стремлением сохранить иллюзию и противоположным стремлением освободиться от нее. Похоже, что К. Ланге развивает шиллеровскую концепцию игры и видимости. Он вводит понятие «внутреннего подражания» как основы эстетического. Через подражание создаются внутренние образы, эстетическая видимость.

Игра — это «искусство» детей, а искусство — это усовершенствованная формы игры. Оба они проистекают из избытка физической энергии, оба они — сознательный самообман (например, дети обижаются, когда в игре их называют не вымышленными, а настоящими именами), поскольку это помещает людей в идеализированный мир. Картины, статуи, поэмы, драмы, как детские куклы, живут в воображении и вместе с тем как бы существуют реально. Ланге признает изобразительную функцию искусства, но освобождает художника от требования буквальной имитации. Подчеркивается радость творческой деятельности.

Не всякая форма игры есть искусство (не всякая игра имеет черты иллюзии), но всякое искусство есть форма игры, так как характеризуется тем, что доставляет удовольствие, лишает интереса и т. д.

Ланге предлагает следующую схему:

Акустическая чувственная игра — музыка

Оптическая чувственная игра—орнамент

Игра движений — танец

Драматическая игра — театральное представление

Рассматривание картин в книге — живопись

Игра в куклы — пластическое искусство

Игра в строительство—архитектура

Рассказывание историй — эпическая поэзия

Ланге не может подыскать аналогии для лирической поэзии, но песни нянек приближаются к аналогии поэзии.

Самуэль Александер (1859—1939), как и Ланге, полагает, что красота «иллюзорна», но при этом подчеркивает, что иллюзия осознается в качестве таковой. Кто-то наслаждается видимостью, зная, что это видимость. Печаль заупокойной мессы, горделивая осанка статуи, ужас трагической драмы существуют только для сознания (mind), которое созерцает их с помощью чувств (feeling) и воображения. Эти зависящие от сознания качества Александер назвал «третичными», отличая их как от «первичных» (движение, форма, объем), так и «вторичных» (цвет, звук). Для неореалиста Александера и первичные и вторичные качества принадлежат самим объектам и не зависят от сознания. Красота возникает, по Александеру, из гармонического «сочетания» двух элементов: того, что существует в действительности, и того, что прибавляется сознанием.Однако и в приписывании «третичных» качеств объекту зрители (созерцающие) не остаются прихотливыми (whimsical) [не остаются во власти своей прихоти и произвола], произвольными существами. Эстетическая оценка безлична и незаинтересована, она не есть только выражение личной идеи о ситуации, т. е. прихоти. (Изложение по книге Rader, из предисловия).

Оскар Уайльд (1856—1900). («Упадок лжи» — главный эстетический трактат).

До сих пор мы рассматривали концепцию искусства философов. Интересно проследить затем, как складываются представления о природе искусства у самих художников. В этом отношении очень показателен О. Уайльд — поэт «конца века». Это один из представителей декадентства, «золотой молодежи», эстетства. Во внешнем облике черты «дендизма», эстетства: туфли с серебряными пряжками, короткие шелковые брюки, жилеты в цветочек, а на голове берет. Носит: подсолнечник, лилию и перо павлина — признаки эстетства. Результат эстетизма приводит Уайльда [В результате эстетизм приводит Уайльда]кпересмотру нравственности. Уайльд — открытый аморалист. Вот несколько парадоксов, которые он высказывает:

«Грех — единственное в жизни, ради чего вообще стоит жить». «Преступник никогда не бывает вульгарным, но вульгарность — всегда преступление». «Понятие добра и зла доступно лишь тем, кто лишен всех остальных понятий». «Милосердие порождает много зла... Самое существование совести... есть признак нашего несовершенного развития. Чтобы стать утонченным, нужно, чтобы совесть была поглощена нашим инстинктом....Добродетель: кто знает, что такое добродетель? Вы не знаете и я не знаю. Никто». «Полюбить себя — вот начало романа, который продлится всю жизнь». «Мы — порождение тревожного, бесноватого века и куда нам бежать в такие минуты отчаяния и надрыва, куда нам укрыться, как не в ту вечную обитель красоты, где всегда много радости и нежного забвения, — в тот божественный град, в ту cita divira..., где хотя бы на краткий миг можно позабыть все распри и ужасы мира, а также печальный удел, выпавший в мире для нас».

Итак, полный аморализм, духовный аристократизм, культ наслаждения, индивидуализм, ницшианское презрение к массам — такова общественная позиция, с которой Уайльд смотрит на искусство, отсюда и предельный субъективизм в понимании сущности искусства. Вот как возникает искусство по Уайльду: «Искусство начинается с абстрактного украшения, с чистоизобразительной приятной работы над тем, что недействительно, чего не существует. Это первая стадия. Жизнь приходит в восторг от этого нового чуда и просит, чтобы ее допустили туда, в этот очарованный круг. Искусство берет жизнь как часть своего сырого материала, пересоздает ее, перевоплощает в новые формы. Оно совершенно равнодушно к фактам, оно изображает, фантазирует, грезит и между собою и реальностью ставит высокую перегородку красивого стиля декоративной или идеальной трактовки. В третьей стадии жизнь берет перевес и изгоняет искусство в пустыню. Вот настоящий декаданс, от которого мы нынче страдаем». «Жизнь — очень едкая жидкость, она разрушает искусство, опустошает его “дом”».

Задача художника «заключается просто в том, чтобы очаровывать, восхищать, доставлять удовольствие».

Искусство, таким образом, уже не представляет действительность — оно полностью результат деятельности художника. Более того, его образы «реальнее живых людей; ему принадлежат великие прототипы и только их незаконченными копиями являются существующие предметы». «Стоит ему повелеть — и миндальное дерево расцветет зимою, и зреющая нива покроется снегом. Скажет слово — и мороз наложит свой серебряный палец на знойные уста июня, и выползут крылатые львы из расселин Лидийских холмов». «Мы не видим вещи, покуда не видим ее красоты. Тогда, и только тогда, эта вещь начинает существовать. В настоящее время люди видят туманы не потому, что туманы существуют, но потому, что поэты и живописцы показали им таинственную прелесть подобных эффектов. В Лондоне туманы существуют не первое столетие; смею сказать, они были всегда. Но никто их не видел и потому мы ничего о них не знаем. Они не существовали, покуда искусство не изобразило их».

Итак, не искусство подражает жизни, а, напротив, жизнь — искусству. Тургенев создал нигилистов, картины Данте Габриелле Росетти — меланхолические, задумчивые лица лондонских девушек.

Как определяется игра.

Henri Pieron (Vocabulaire de psychologie) приводит следующие определения.

Приятная деятельность, противостоящая труду.

I. Самоцелевая деятельность, противоположная труду, где цель находится вне этой деятельности (Болдуин).

II. Низшая деятельность, неадаптированная к реальности, как это имеет место в труде (P. Janet).

III. Деятельность, имеющая целью использование избытка расходуемой энергии в процессе труда (Спенсер).

IV. Деятельность, состоящая в воспроизведении действий, в настоящее время бесполезных, но являвшихся в историческом прошлом трудом (St. Hall, американский психолог XIX—XX вв.).

V. Деятельность самоцелевая, но подготавливающая ребенка к человеческому труду (Groos).

VI. Деятельность, приводящая в действие какие-либо функции, без того чтобы преследовать определенную цель (Buller, Carr), и позволяющая ребенку осуществлять свое Я, когда это он не способен сделать в полностью серьезной деятельности.

VII. Деятельность, состоящая в ассимиляции (умственная активность, состоящая во включении объекта или ситуации в умственную схему), которая функционирует для самой себя, без всякого усилия к аккомодации (умственная активность, трансформирующая первоначальную умственную схему, чтобы приспособиться к новой ситуации (Пиаже)).

Игры как особый вид деятельности человека могут воспроизводить явления действительности и труда, развивать психофизиологические качества людей (силу, ловкость, исход[ные формы] теоретического] мышления, волю). Игра — свободная, непринужденная деятельность. Как правило, к ней обращаются для развлечения, отдыха; между тем многие игры имеют учебно-воспитательное и познавательное значение. Игры бывают детские и взрослые, индивидуальные, парные, коллективные.

Древнее возникновение игр [определяется тем, что они] имели воспитательное значение (охота на зверей) и были связаны с обрядами.

Всеволодин Чернгросс «Игры........» (1933) предложил различать три типа игр: 1) драматические; 2) спортивные; 3) орнаментальные. В драматических... художественный образ; спортивные—наличие соревнования и трепета участников и зрителей; орнаментальные включают хореографические элементы.

Широко распространена теория происхождения театра из игры. Но социальное значение игры иное, чем театра. Игра — для себя, театр — для публики.

Если подойти к игре с теоретической точки зрения, то мы увидим, что она всегда рассматривалась как средство воспитания для жизни в обществе. В индивидуальном развитии человека игра первична по отношению к серьезным занятиям (дети начинают с игры). Но по отношению к роду человеческому она, как справедливо отметил Плеханов,— «дитя труда». Игры близки к обрядам. Последние связаны с религиозно-мистическими представлениями.

Нет сомнения, что игра и обряды способствовали возникновению и формированию искусства. Но нельзя сказать, что искусство возникло из игры и обрядов, поскольку последние сами являются разновидностью деятельности, возникшей позже труда и являются воспроизведением трудовой и общественной жизни людей. Они обладают эстетическими аспектами. Но искусство с самого начала выступало как деятельность, удовлетворяющая специфические потребности людей — эстетические. Искусство — это тот вид деятельности, который связан с определенными формами познания и воздействия на действительность и имеет идеологический характер, является формой общественного сознания.

Таким образом, несмотря на то, что есть нечто общее между игрой и искусством, все же это разные виды человеческой активности, имеющие общую основу в труде.